Богатство и, следовательно, сила создаются морскими путешествиями, географическими открытиями и дальней торговлей: коммерция, которая помогла Голландии освободиться от Испании, поможет и Англии в ее борьбе против Франции. В работе 1728 года «План английской торговли» Дефо объяснял пользу колониального спроса на продукты английской торговли, например шерстяные изделия. Призывая ограничить экспорт сырой шерсти из Англии, он предлагал наладить фабричную переработку шерсти по образцу промышленных центров Фландрии, чтобы торговать готовыми изделиями в колониях и Европе. «Свобода дает процветание нациям; свобода так же способствует индустрии, как рабство способствует лени», писал он в своем «Обозрении», где многие годы был редактором и единственным автором. Радикальный протестант, Дефо восхищался Голландией и презирал Испанию. Энтузиаст свободной промышленности, он был ранним меркантилистом. Согласно автору «Робинзона», богатство нации обеспечивалось имперской политикой – сочетанием дальней торговли колониальным сырьем и его принудительной переработки в метрополии. Никто еще не описывал дуальную политэкономию империи с такой ясностью.
В 1706 году Дефо отправился в Шотландию готовить ее мирный захват Англией; там он работал с банкиром Уильямом Патерсоном, у которого был опыт торговли на сахарных островах Вест-Индии и создания Английского банка. Дефо в это время работал на Роберта Харли, герцога Оксфордского, который выполнял обязанности лорд-канцлера; это он подготовил Союз с Шотландией (1707), создавший Великобританию, и заключил Утрехтский мир, закончивший Войну за испанское наследство (1713). Вечной проблемой этого плодовитого деятеля были государственные финансы. Война требовала расходов, они оплачивались в долг, а долг надо было финансировать за счет будущей победы. С помощью Дефо и Патерсона Харли нашел творческое решение проблемы государственного долга. В 1711 году он создал Компанию Южных морей – акционерное общество, чьей задачей было конвертировать госдолг в акции, обеспеченные будущими колониями. Согласно королевской хартии, Компания Южных морей получила монополию на торговлю в Южной Америке, ее морях и островах. Покупая акции новой компании, патриотические англичане вкладывались в будущие доходы от серебряных шахт, сахарных плантаций и полных рыбой морей, которыми пока что владела враждебная Испания. Акции компании росли в цене, и с ними росли власть и авторитет Харли; за создание этой компании он и получил титул герцога Оксфордского. Минуя парламент, долги короны обменивались на акции Компании Южных морей, а те скупались в финансовых столицах Европы, растя в цене вместе с военными победами. Алхимия биржевых рынков решала проблемы финансирования войны лучше, чем налоговый инспектор: люди давали деньги на войну, веря в то, что победа принесет им еще большие деньги.
Великий труженик, Дефо был автором тысяч больших и малых текстов, которые он публиковал под двумя сотнями псевдонимов. Но он бедствовал и не раз сидел в долговой тюрьме. Его романы, особенно «Молли Фландерс», наполнены сценами порока, раскаяния и несправедливости, тщетно вопиющей к небесам. Роман написан как мемуары женщины из самых низов. Трижды переплыв Атлантику, старая Молли рассказывает о немыслимых приключениях в колониях и метрополии. Дочка английской воровки, она вышла замуж за табачного плантатора и уехала к нему в Вирджинию. Пара была счастлива, и у них были здоровые дети, но тут Молли узнала, что ее муж на самом деле был ее братом, рожденным той же лондонской воровкой. В ужасе она оставляет его и возвращается в Англию, где вновь выходит замуж. Новый муж оказывается бандитом с большой дороги; они расстаются, после чего Молли зарабатывает воровством и проституцией. Она мечтает о возвращении в Америку, где на несколько сотен фунтов, которые она сумела отложить со своего промысла, можно купить плантацию. С возрастом она теряет красоту, но приобретает опыт. В тюрьме она вновь встречает своего мужа-бандита; им обоим грозит казнь, но взятка заменяет виселицу на каторгу. Так они уезжают в Америку и покупают табачную плантацию. Потом Молли встречает своего сына, уже ставшего американским богачом, и он помогает ей удвоить земельный надел. Разбогатев и состарившись, она возвращается в Англию, чтобы написать там свои воспоминания. Покаявшись в ужасных грехах от инцеста до бигамии, Молли изумляется сказочной перемене своей судьбы: «Кажется, никогда с таким искренним умилением не взирала я на небо, никогда не испытывала такой живой благодарности к Провидению. Какие же чудеса оно творило, и для кого! Ведь я сама была чудом испорченности, какого еще свет не видывал». Эксперимент Дефо удался на славу: несправедливость Провидения поражает и тогда, когда его последствия ужасны, как это было после Лиссабонского землетрясения, и тогда, когда оно вознаграждает недостойных.
По Утрехтскому миру Испания открыла свои южноамериканские порты для британской торговли; к примеру, Англия могла теперь вывозить туда до пяти тысяч африканских рабов в год, меняя их на серебро и сахар. Компания Южных морей пыталась вывозить туда и шерстяные изделия, но спроса они не нашли. Акции все равно росли в цене. В 1718 году вновь началась война с Испанией, и та конфисковала активы компании в Южных морях. Но акции продолжали расти, достигнув пика в 1720-м: всего за год они поднялись вдесятеро. Потом они рухнули, хотя парламент выделял под их обеспечение существенные средства. Помимо финансовых операций, реальным делом компании была только работорговля; за четверть века компания продала испанцам 30 000 рабов, вывезенных из Африки.
За кривой взлета и падения стояли потоки, перетекавшие от старых денег к новым, от дон кихотов к робинзонам. То был один из первых биржевых пузырей, за ним последовали другие. Первым лордом казначейства стал Роберт Уолпол, будущий премьер-министр; Харли оказался в тюрьме, а Дефо стал работать на Уолпола. Стратегией нового правительства стал отказ от колониальных авантюр; Уолпол считал теперь, что основой хозяйства должна стать местная промышленность, и прежде всего переработка шерсти. Для этого надо создавать фабрики, рыть каналы и прокладывать дороги, чтобы все было как в Брюгге. Законодательство 1721 года, принятое сразу после катастрофы Компании Южных морей, ввело протекционистский режим, защищавший британские фабрики от конкуренции европейских стран и собственных колоний. Уолпол запретил строить крупные фабрики и большие корабли в Америке; колонистам надо было ограничиться вывозом чугуна, дерева и пеньки – все это теперь беспошлинно свозилось для переработки в Англию. Тогда же было запрещено ввозить готовые, окрашенные хлопковые изделия из Индии – только сырец. Навигационные акты регулировали коммерцию на морях: британские товары могли теперь перевозиться только британскими судами. То было начало меркантилистского режима, которому Британская империя следовала до середины XIX века: колониям оставлялась одна роль – производить сырье и поставлять его в Англию.
Между тем Англия эффективно и – после столетий войн – мирно присоединила свою ближайшую колонию – Шотландию. Аналитик и шпион, Дефо внес важный вклад в подготовку Союза 1707 года. Он видел в Шотландии храбрую, но бедную нацию и верил в то, что слияние с Англией поможет ее промышленному развитию. «Свобода и индустрия» – вот все, что нужно было Шотландии. Однако свободы в Шотландии было не меньше, чем в Англии; чего не хватало Шотландии, это колоний. Шотландские суда стояли без дела, знаменитые верфи не имели заказов. В стране начался голод, неурожаи продолжались семь библейских лет. В Шотландии знали, какое значение для английского преуспевания имели сахар, хлопок и другие колониальные товары. Надежда состояла в том, что отсталому шотландскому хозяйству поможет открытие большого английского рынка и доступ к еще большему рынку британских колоний. Для этого надо было, однако, чтобы Англия признала Шотландию равным партнером.
Сначала оба друга, Дефо и Патерсон, советовали Уильяму, королю Англии и Шотландии, отвоевать у испанцев богатые серебром части Южной Америки от Аргентины до Перу. Но проект большой войны был отвергнут, и Патерсона увлекла другая идея. Шотландии надо осуществить собственный колониальный проект; в перспективе союзного государства, этот проект непременно получит поддержку Англии. Глядя на карту, Патерсон выбрал перешеек, соединяющий Южную Америку с Северной; сейчас там Панама с ее каналом. Организация торговой колонии позволит открыть там путь волоком, который коротким путем соединит Англию с Индией и Китаем. Эта новая земля даст Шотландии неслыханные перспективы. Патерсон слышал о золоте, которое индейцы носят в этих местах. Нетронутые запасы рыбы и дичи облегчат строительство города. Индейцы там дружелюбные, испанцы далеко, а британский флот обеспечит военную поддержку, если она понадобится.
На деле, Патерсон и другие шотландцы знали о Дарьенском перешейке из опубликованных рассказов одного бывшего пирата; раненного, его бросили в этих местах, и несколько лет он прожил с местными индейцами. Потом его подобрал случайный корабль, и он уплыл в Америку, пообещав дочери местного вождя вернуться и жениться на ней; так он писал в своих воспоминаниях. Его карты потом оказались недостоверными.
Шотландский парламент поддержал Патерсона; созданная им Дарьенская компания должна была положить начало колонии Новая Каледония. В подписке на акции участвовала вся страна – долины и высокогорья, бедные и богатые. По оценкам, в Компанию была вложена пятая часть денег, обращавшихся тогда в Шотландии. Но проект Дарьенской компании встревожил английскую Компанию Восточной Индии; если бы он осуществился, волок через Каледонию составил бы конкуренцию ее кораблям, плававшим в Индию вокруг Америки. Сначала Компания Восточной Индии отпугнула европейских инвесторов, потом она убедила английский военный флот не участвовать в шотландских начинаниях. В 1698 году корабли Дарьенской компании с тысячью колонистов отправились в путешествие; на одном из них плыл Патерсон с семьей. Купленные в Голландии и Гамбурге, суда везли и товары – котлы, посуду, оружие, – которые предполагалось менять на золото, пряности и другие сокровища Востока. Экспедиция опасалась английского флота и загружалась на восточной стороне Шотландии; она состояла из пяти судов, под звуки оркестра и при большом скоплении народа отчаливших из Кирккалди, небольшого порта к востоку от Эдинбурга. Почему-то этот городок и соседний с ним Файф стали колыбелью экономической мысли. В Файфе родился Джон Ло, хотя во время отправки этой экспедиции он был уже в Лондоне. Четверть века спустя в Кирккалди родится Адам Смит.