– Почему ты думаешь, что у нее есть парень? – спросил Дин, и в его растянутом выговоре я расслышала любопытство, а может быть, даже восхищение.
В ответ я пожала плечами, не хотела сообщать Дину: я уверена, что у нее есть парень, потому что она ни разу не взглянула на Дина. На расстоянии он, наверное, казался старше. В джинсах и выцветшей черной футболке, ткань обтягивает мышцы. А еще волосы, взгляд, то, как он стоял, как он двигался, – если бы у нее не было парня, она на него точно посмотрела бы.
– Новая игра, – объявила агент Лок. – Я показываю автомобиль, а ты рассказываешь о его владельце.
Мы провели в торговом центре уже три часа. Я решила: раз мы выходим на парковку, тренировка окончена, но, похоже, я ошиблась.
– Вот эта, Кэсси. Давай!
Я открыла рот, а потом закрыла. Я привыкла идти от человека, от его позы, от того, как он говорит, одежды, занятий, пола, того, как он раскладывает салфетку на коленях – таков мой родной язык. Начинать с машины все равно что лететь вслепую.
– В работе, – сообщила мне агент Лок, пока я рассматривала белую «Акуру», пытаясь догадаться, принадлежит ли она покупателю или работнику торгового центра, – тебе придется создавать психологический портрет еще до того, как ты встретишься с подозреваемым. Ты приходишь на место преступления и воссоздаешь картину произошедшего. Смотришь на материальные улики и превращаешь их в поведение, пытаешься с их помощью сузить круг подозреваемых. Ты не знаешь, кого ищешь, – мужчину или женщину, подростка или старика. Ты знаешь, как этот человек убивал, но не знаешь почему. Ты знаешь, в каком виде он оставил тело, но тебе придется догадываться, как он нашел жертву, – она ненадолго замолчала. – Итак, Кэсси. Кому принадлежит эта машина?
Тип и модель мало о чем мне говорили. Эта машина могла принадлежать мужчине или женщине, и ее припарковали со стороны фуд-корта, а значит, я понятия не имела, в какую часть торгового центра направлялся ее владелец. Место для парковки не слишком удачное, но и не слишком плохое. И припаркована машина не очень ровно.
– Этот человек спешил, – сказала я, – припарковался немного криво и не стал искать место получше. – Также я поняла, что у водителя нет того количества самолюбия, которое заставило бы его искать идеальное место, будто от того, насколько удачно он припаркуется перед этим супермаркетом, зависит его чувство собственного достоинства. – Нет детского сиденья, значит, нет маленьких детей. Нет наклеек на бампере, машину недавно мыли. Он приехал сюда не только за едой, иначе не было бы причины спешить, но припарковался перед фуд-кортом, значит, либо не знал, куда именно пойдет, либо нужный магазин поблизости.
Я подождала, ожидая, что продолжит Дин, но он молчал. А вот агент Лок дала совет:
– Не говори «он».
– Я не имела в виду, что это обязательно мужчина, – поспешно объяснила я, – просто не решила, мужчина это или женщина.
Дин взглянул на вход в торговый центр, а затем снова на меня.
– Агент не это имеет в виду. Когда ты говоришь «водитель» или «человек», ты смотришь извне. «Он» или «она» – уже лучше.
– И как мне говорить?
– Официально, – объяснила агент Лок, – мы используем термин «неизвестный субъект», НС.
– А неофициально? – спросила я.
Дин засунул руки в карманы джинсов.
– Если хочешь забраться в чью-то голову, – резко произнес он, – используй слово «я».
Прошлой ночью я представляла себя в теле Лии, представляла, каково это – быть ею. Я могла представить, как веду этот автомобиль, вот так паркую, выхожу из него, но дело вовсе не в машине, ведь мне придется работать не с посетителями торговых центров, а с убийцами.
– А если я не хочу быть на его месте? – спросила я, зная, что если сейчас закрою глаза, хотя бы моргну, то окажусь в маминой гримерной. Я увижу кровь. Почувствую ее запах. – Что, если я не смогу?
– Значит, тебе повезло. – Дин говорил тихо, но взгляд у него стал жестким. – И лучше бы тебе тогда отправиться домой.
У меня скрутило живот. Дин считал, что мне здесь не место. Внезапно я с неприятной легкостью вспомнила, что, когда мы встретились вчера, он солгал, что рад познакомиться.
Агент Лок положила руку мне на плечо.
– Если хочешь подобраться близко к субъекту, но не хочешь влезать в его шкуру, есть еще одно слово, которое ты можешь использовать.
Я повернулась спиной к Дину и сосредоточила внимание на агенте Лок.
– И что это за слово? – спросила я.
Лок посмотрела мне в глаза.
– Ты.
Глава 12
Ночью мне снилось, будто я иду по узкому коридору, по полу, выложенному плиткой, вдоль белых стен. Тишину нарушает лишь шорох моих кроссовок по недавно помытому полу.
Это неправильно. Что-то тут не так.
Над головой мерцают флюоресцентные лампы, и на полу рядом со мной в такт им колышется моя тень. В конце коридора есть металлическая дверь, покрашенная в тон стен, она слегка приоткрыта, и я задумалась: это я так оставила или мама не стала закрывать дверь до конца, чтобы не выпускать меня из виду.
Не входи туда! Стой! Остановись!
Я улыбнулась и продолжала идти. Один шаг, второй шаг, третий, четвертый… На каком-то уровне я понимала, что это сон, понимала, что именно увижу, когда открою дверь, но не могла остановиться. Тело ниже пояса словно онемело. Улыбка причиняла боль.
Я положила ладонь на металлическую дверь и толкнула.
– Кэсси?
За дверью стояла мама, одетая в синее. У меня перехватило дыхание – не потому, что она прекрасна, хотя это действительно так, и не потому, что она отчитает меня за то, что я сильно задержалась, глазея на зрителей.
Легкие словно сдавило тисками, потому что все неправильно. Это никогда не происходило, но, господи, как бы я хотела, чтобы так все и сложилось.
Пожалуйста, пусть это будет не сон. Единственный раз пусть так и произойдет на самом деле. Только бы не…
– Кэсси?
Мама пошатнулась и упала. Синий шелк стал алым от крови. Кровь забрызгала стены. Ее так много, слишком много…
Мама барахтается в ней, поскальзывается, но, куда бы она ни двигалась, я вижу торчащий в ее теле нож.
Чьи-то руки схватили ее за лодыжки. Я повернулась, пытаясь разглядеть лицо нападавшего, и в этот момент мама исчезает и я снова оказываюсь снаружи. Я толкнула дверь, открывая ее.
«Вот так все и было, – оглушенно подумала я. – Это все на самом деле».
Я ступила в темноту. Под ногами хлюпало, и запах… господи, этот запах. Я попыталась нашарить выключатель.
Не надо. Не включай свет, не…
Я резко проснулась.
На соседней кровати спала Слоан, не реагируя ни на что. Этот сон снился мне достаточно часто, чтобы знать: снова закрывать глаза бесполезно. Я тихо выбралась из кровати и подошла к окну. Мне нужно что-то сделать, например заняться бегом, как женщина, которую я изучала сегодня утром, и бежать, пока не заболят мышцы, или, по примеру Дина, заняться силовыми тренировками. И тут в поле моего зрения попал бассейн на заднем дворе, вода в нем отражала лунный свет.
Я тихо взяла купальник и выскользнула из комнаты, не разбудив Слоан, и через несколько минут уже сидела на краю бассейна. Даже глубокой ночью воздух казался горячим. Я свесила ноги в воду.
Я осторожно опустилась в бассейн. Напряжение постепенно покидало тело. Мозг отключался. Несколько минут я просто плавала, прислушиваясь к окрестным ночным звукам: сверчки, ветер, плеск воды от движения моих рук. Потом перестала грести и сопротивляться гравитации, позволив себе погрузиться.
Я открыла глаза под водой: вокруг только тьма, а потом на поверхности мелькнул свет. Похоже, я здесь не одна.
«Ты этого не знаешь», – сказала я себе, но заметила тень движения, и это возражение постигла быстрая и жестокая смерть. Наверху кто-то был, а я не могла оставаться под водой бесконечно. И снова я оказалась в узком коридоре из своего сна, снова медленно шла к чему-то ужасному.
Ничего не случится.
Я сопротивлялась желанию вдохнуть. Я хотела – иррационально – оставаться под водой, где безопасно, но не могла. Вода заливала уши, легкие требовали воздуха, звук сердцебиения заполнял все вокруг.
Я всплыла, медленно разорвав поверхность воды. Сделав несколько гребков, повернулась, осматривая двор в поисках нарушителя спокойствия. Сначала я ничего не видела, потом заметила пару глаз, в которых отразился лунный свет. Они смотрели на меня.
– Не знал, что ты здесь, – сказал обладатель этих глаз, – я тогда пойду.
Сердце продолжало гулко колотиться, хотя я поняла, что голос принадлежит Дину. Теперь, когда я узнала его, черты лица стало проще различить. Глаза, которые мгновение назад казались мне глазами хищного зверя, теперь выглядели удивленными. Он явно не ожидал, что кто-то будет плавать здесь в три утра.
– Нет, – сказала я, и мой голос разнесся над поверхностью воды, – это же и твой двор. Оставайся.
Теперь моя пугливость показалась мне смешной. Тихий, сонный маленький городок, двор огорожен. Никто не знает, чему ФБР нас обучает. Мы не могли стать чьей-то мишенью. Я сейчас не в своем кошмарном сне. Я не моя мать.
Молчание затянулось, и мне показалось, что Дин повернется и уйдет, но он присел на бортик бассейна. Почему-то мне захотелось сказать ему правду.
– Не могла уснуть.
Дин окинул взглядом двор.
– Я давно перестал спать. Обычно удается поспать часа три за ночь, четыре, если повезет.
Я сказала правду, и он ответил мне тем же. Затем мы погрузились в тишину – он на краю бассейна, я, медленно загребая воду, в центре.
– Это все не по-настоящему, знаешь ли! – Он говорил, обращаясь к своим рукам, а не ко мне.
– Что именно?
– Сегодня, – Дин помолчал, – в торговом центре, с Лок. Игры на парковке. На самом деле все не так.
В тусклом свете луны его глаза выглядели такими темными, что казались почти черными, и что-то в том, как он на меня смотрел, заставило меня осознать: он не упрекал меня. Он пытался меня