знала Майкла. Он не опасен. Он не убийца. Парень, которого я знала, не мог оказаться просто маской, которую носил человек, мастерски умеющий манипулировать эмоциями и считывать их.
Это Майкл! Он называл меня Колорадо, он читал Джейн Остин, и память о его прикосновении жила на моих губах. Сейчас он опустит пистолет.
Но он этого не сделал. Вместо этого он поднял его, целясь в Дина.
Они пристально смотрели друг на друга. Пот струился по затылку. Я сделала шаг вперед, потом еще один. Я не могла держаться позади.
Майкл целился в Дина. Дин целился в Майкла.
– Майкл, я тебя предупреждаю, опусти пистолет! – голос Дина звучал спокойно. Абсолютно, невероятно спокойно – так, что у меня сжимался желудок, потому что я внезапно осознала, что он способен спустить курок. Он не станет сомневаться и медлить.
Если он решит, что я в опасности, то прострелит Майклу голову.
– Сам опусти, – ответил Майкл. – Кэсси…
Я перебила Майкла. Я не хотела слушать, что они еще собираются сказать, потому что они были на волоске от катастрофы.
– Опусти пистолет, Майкл, – попросила я, – пожалуйста.
Взгляд Майкла дрогнул. Впервые он посмотрел не на Дина, а на меня, и я увидела, что он понял: я не опасаюсь Дина. Я боюсь его.
– Ты исчезла. Дин исчез. Один из агентов Бриггса исчез. – Майкл судорожно вдохнул. Напряжение постепенно уходило с его лица, и вскоре я увидела лицо того, кого я когда-то поцеловала: хрупкого и растерянного, того, кто испытывал боль, тосковал по мне, переживал за меня.
Что-то внутри меня расслабилось тоже. Это был Майкл – тот же Майкл, какой и всегда.
Стоявший рядом Дин повторил обращенный к Майклу призыв опустить оружие. Майкл закрыл глаза. Он опустил пистолет, и в ту же секунду, как он это сделал, воздух разорвали звуки выстрелов.
Один! Второй!
В ушах звенело, желудок скрутило, желчь поднималась к горлу. Я попыталась понять, какой из пистолетов выстрелил. Майкл опустил руку. Его губы сложились в крошечное «О», и я с ужасом увидела, как на его бледно-синей рубашке распускается алый цветок. В него попали. Дважды. Один раз в плечо, потом в ногу. Он выронил пистолет и упал.
Я повернулась и увидела, что Дин по-прежнему держит пистолет. Он целился в меня.
Нет. Нет-нет-нет-нет-нет-нет.
А потом я услышала за спиной голос и поняла, что стрелял не Дин и целился он не в меня. Он целился в человека, стоявшего у меня за спиной. В того, кто стрелял в Майкла.
Он целился в специального агента Лэйси Лок.
Часть IVПрозрение
Ты
Ты ждала этого момента. Ждала, как она посмотрит тебе в глаза и увидит. Даже сейчас в ее лице растерянность борется с неверием. Она не понимает, почему ты стреляла в Майкла. Она не понимает, кто ты и кем она приходится тебе.
А вот Дин понимает. Ты мгновенно видишь, как мальчик, которого ты обучила, собирает мозаику воедино. Твои занятия, маленькие подсказки, которые ты оставляла по пути. То, как ты направляла Кэсси, превращая ее в свое подобие. Ваше сходство.
У тебя тоже рыжие волосы.
Дин целится в тебя, но ты не боишься. Ты видишь его насквозь. Ты точно знаешь, что сказать, как заставить его играть нужную роль. Это ты велела ему взять пистолет. Это ты позаботилась, чтобы никто не увидел, как он и Кэсси покидают дом. Это ты привела их сюда.
Все это часть плана. Дин лишь еще одно тело, еще одно препятствие между тобой и желанием твоего сердца.
Кэсси. Дочь Лорелеи. Ты предупреждала ее. Сюда должны были прийти только она и Дин.
Ты ее за это накажешь.
Глава 36
Агент Лок держала в руках пистолет. Она выстрелила в Майкла – она выстрелила в него! Он лежал на земле, кровь скапливалась вокруг его тела, вытекала наружу. Это ошибка, это какая-то ошибка! Она увидела пистолет у него в руках и отреагировала. Она агент ФБР, она хотела защитить меня. Это ее работа.
– Кэсси, – в тихом голосе Дина звучала угроза. Выражением лица он напоминал хищника, солдата, машину, – отойди.
– Нет, – сказала агент Лок и шагнула вперед, широко улыбаясь, как обычно. – Не отходи. Не слушай его, Кэсси!
Дин повел дулом пистолета, следя за ее перемещениями. Палец лежал на спусковом крючке.
– Разве ты убийца, Дин? – спросила агент Лок, глядя на меня честными глазами. – Мы давно подозревали. Директор Стерлинг так неохотно выделял финансирование на программу, потому что он знает, из какой ты семьи. Чей ты сын. Стоило ли нам на самом деле учить тебя всему, что мы знаем об убийцах? Заставлять тебя жить в доме, где их портреты висят на стенах, где все, что ты видишь, сконцентрировано вокруг одной темы? Учитывая твою предысторию, сколько должно было пройти времени, прежде чем ты сорвешься?
Агент Лок подошла к нему еще ближе.
– Вот о чем ты думаешь. Вот чего ты больше всего боишься. Насколько тебя хватит, – протяжно произнесла агент Лок, – прежде чем ты станешь таким… как… папочка?
Пристально глядя на нее, без малейшей дрожи в руках, Дин нажал на спуск, но слишком поздно. Она уже до него добралась, отбила пистолет, и пуля ушла в сторону, просвистев так близко к моему лицу, что я ощутила жар от нее на коже. Дин повернул голову, чтобы убедиться, что я в порядке. Это отняло у него долю секунды, но и это слишком много.
Агент Лок ударила его рукоятью пистолета, и он упал, обмякнув, опустился на землю в метре от Майкла.
– Наконец-то, – произнесла агент Лок, поворачиваясь лицом ко мне, – сможем поговорить друг с другом как женщина с женщиной.
Я шагнула к Майклу, к Дину, но агент Лок махнула пистолетом в мою сторону.
– Не-а, не-а, – произнесла она, цокнув языком, – стой, где стоишь. Мы сейчас обсудим, что будет дальше. Велела же тебе не делать глупостей. Непростительно позволить Майклу последовать за тобой, неаккуратно.
Она стояла напротив и выглядела как прежде, как та женщина, которую я знала: полная жизни стихия, которая умела прокладывать себе путь, а в следующую секунду она бросилась на меня. Сверкнул серебристый металл, и ее пистолет встретился с моей скулой.
Лицо вспыхнуло болью, я оказалась на полу, во рту чувствовался вкус крови.
– Встать! – В ее голосе слышалось напряжение, которого я никогда раньше не замечала. – Встать!
Я неловко поднялась на ноги. Она вытянула левую руку и заставила меня наклонить голову вперед. У меня на губах была кровь. Я чувствовала, как заплывает глаз, и легчайшего движения головой достаточно, чтобы в глазах вспыхнули звезды.
– Велено тебе не делать глупостей. Ведь говорила, что ты пожалеешь, если это сделаешь. – Ее пальцы впились в кожу у меня под подбородком, и я вспомнила фотографии жертв, то, как она снимала кожу с их лиц.
Нож.
– Не делай ничего, о чем мне захотелось бы заставить тебя пожалеть, – холодно произнесла она. – Ты только сделаешь себе хуже.
Я смотрела ей в глаза и думала, как я могла это упустить, как могла проводить дни, один за другим, в ее обществе и не заметить, что с ней что-то не так.
– Почему? – Мне следовало держать рот на замке. Искать способ сбежать. Но выхода, похоже, нет, а я должна узнать.
Проигнорировав мой вопрос, Лок посмотрела на Майкла.
– Какая жалость, – произнесла она, – я надеялась его уберечь. У него очень ценный дар, и он явно с тобой хорошо сошелся, как и остальные.
Без предупреждения она ударила меня снова. На этот раз она поймала меня и не дала упасть.
– Ты такая же, как твоя мать, – сказала она. А затем крепко сжала мою руку, заставляя меня стоять прямо. – Не будь слабой! Ты способна на большее. Мы способны на большее, и ты не будешь скулить, валяясь на полу, как обычная шлюха. Ты меня понимаешь?
Я понимала, что произносимые ею слова она, вероятно, когда-то слышала от другого человека. Я понимала, что, если спрошу, откуда она знает мою мать, она ударит меня еще раз, а потом еще, и я могу и не встать.
– Я ожидаю ответа, когда обращаюсь к тебе, Кэсси. Ты же не в сарае выросла.
– Я понимаю, – произнесла я, отмечая, какие слова она выбирает, как в ее голосе проявляется почти материнская интонация. Я предполагала, что субъект – мужчина и за убийствами женщин скрывалась сексуальная мотивация. Но агент Лок сама научила меня, что, изменив одно предположение, можно изменить все.
«Ты всегда будешь в чем-то ошибаться. Ты всегда будешь что-то упускать. Что, если субъект старше, чем ты думаешь? Что, если он – это она?»
Она буквально сказала мне, что она – этот субъект, но это осталось незамеченным мною, потому что я доверяла ей, потому что, если мотивация субъекта не сексуальная, если он не убивал снова и снова свою жену, мать или девушку, которая его отвергла, если он – это она, тогда…
– Ладно, подруга, продолжим это шоу. – Лок звучала так похоже на себя, так обыденно, что легко было забыть, что она держит в руке пистолет. – У меня для тебя есть подарок. Я за ним схожу. Если шевельнешься, пока меня нет, если хоть моргнешь, я всажу пулю тебе в колено, изобью до полусмерти, а потом всажу второй патрон в башку твоего возлюбленного.
Она показала на Дина. Он был без сознания, но жив. А Майкл…
Я не могла даже посмотреть на Майкла, который распластался на полу.
– Я не пошевелюсь.
Ее не было всего несколько секунд. Я сделала шажок к пистолету, который выронил Майкл, и застыла, потому что знала, что она говорит правду: она убьет Дина и ранит меня.
Тут Лок вернулась, и не одна.
– Пожалуйста, не убивайте меня. Пожалуйста! У папы есть деньги. Он даст вам все, что хотите, только не надо…
Я не сразу поняла, что это Женевьева Риджертон. Шея и плечи покрыты жуткими порезами. Лицо опухло, так что ее не узнать, а в волосах засохла кровь. Кожа вокруг рта была розовой, словно с нее только что отодрали полоску клейкой ленты. Женевьева издала мяукающий звук, что-то среднее между бульканьем и стоном.