– Мы сами сейчас все игрушки. Вместе со своим командиром... Только он – игрушка одного уровня, мы – другого...
– Вот-вот... – хватается Проханов за идею. – Так и надо строить игру... Соображайте, вместе потом сделаем... Должно получиться круто...
Борман опять молчит. Он так и не научился всерьёз принимать компьютерные игры. И редко уделял им внимание. Он вообще человек серьёзный и все проблемы воспринимает и переваривает через собственную нервную систему, трансформируясь в нового человека. Он уже трансформировался, только никто этого ещё не понял. Как не поняли когда-то его родители, почему их ребёнок трансформировался из обычного мальчишки в одиночку, как не понял никто, как он трансформировался из создателя-программиста в программиста-хакера. А все его трансформации всегда являлись адекватными ситуации. Точно так же и сейчас он начал трансформироваться в жёсткого человека, который готовится ответить адекватно на такое отношение к себе.
Они идут, бесконечно идут... Понижаются потолки, сужаются проходы... Дважды ошибается проводник и заводит их в тупик... Выходят, находят метки на стенах... Снова вперёд. Новый тупик...
– Здесь! – Голос проводника уверен.
Он делает шаг назад и светит в узкий боковой проход. Но не вдаль, а в пол. Там лаз в колодец. Шириной метра в два. Проводник светит вниз. Видны ступеньки, по которым спуститься невозможно.
– Вперёд! – командует Азиз. – Верёвку!
Верёвку крепят к большому камню, перекрывающему проход в этом же рукаве. Проводнику верёвка не требуется. Он просто спрыгивает. И удачно приземляется, оставаясь на ногах. И отваливает от стены камень. Освещает проход. Там вообще только узкий лаз, по которому пробираться, видимо, можно только на четвереньках. Остальные начинают спускаться по верёвке. Это делается не сразу и не быстро, потому что места внизу на всех не хватает. По одному боевики уползают в лаз и пробираются вперёд в темноте, потому что светит по-прежнему только один фонарь – у проводника, ушедшего первым. Азиз вытаскивает из кармана маленький, как авторучка, фонарик. Этот света почти не даёт, только рисует что-то по стенам и полу, но и то – разменивает полный мрак окружающего замкнутого пространства, несущего в себе легкое ощущение ужаса.
Уходят вниз компьютерщики. За ними ещё один боевик и сам Азиз, который снимает верёвку и спрыгивает. Там, в узком лазе, пространство кажется ещё более угрожающим. Азиз сзади, забравшись в отверстие сам, даёт команду продолжать движение быстрее и выключает свой фонарик. Минуты кажутся часами. Начинают болеть локти и ладони, колени и голова, которой постоянно приходится обо что-то ударятся.
...Звук взрыва впереди, мощный поток встречной пыли, готовой сбить с ног и рук ползущих на четвереньках людей – это всё кажется началом конца. Спереди раздаются стоны.
– Что там? – кричит Азиз, но голос его слаб, хрипит и не имеет уже командирской властности. Азиз сам понимает, что это конец.
Никто ему не отвечает.
– Ей, кто там впереди?..
– Заминировано... Завалило...
– Кто остался? Называй!
Откликаются только двое боевиков впереди компьютерщиков. Значит, в живых осталось только семь человек. И впереди нет выхода.
– Назад! Будем прорываться! – командует Азиз.
И тут же слышит сзади голос:
– Сдавайся, Азиз! Или ты просидишь в этой дыре до скончания века... Сдавайся... Ползком, да ещё задом наперёд – не прорываются... У тебя нет никакой возможности для сопротивления!
Запах гари мешает дышать и соображать. Запах всё усиливается. Воздух не может выходить с той стороны, куда они ползли. Там путь перекрыт наглухо.
Азиз молчит, соображает.
– Азиз... – теперь уже в разговор вступает другой человек. – Выползай! Я хочу поговорить с тобой. Мы так давно не виделись...
– Кто ты?
– Подполковник Разин. Помнишь старшего лейтенанта Разина? Вот... Теперь я подполковник...
Азиз опять не отвечает. И тут слышит стук, словно кто-то скребётся впереди и чуть сбоку.
– Что это? – спрашивает Каховский.
– Тихо... – шепчет Азиз. – Тихо...
– Азиз! Что ты молчишь? – голос Разина спокоен. Он знает, что Азизу не выбраться. – В этой дыре даже погибать неприятно... Выбирайся...
– Я подумаю... Дай мне несколько минут... – отвечает Азиз, а сам прислушивается.
Кто-то пробивается к лазу сбоку, должно быть, с другого лаза.
– Думай... – благодушно разрешает Разин. – Если не задохнёшься там...
Шевелится камень... Шевелится... Это могут быть и враги... Но враги уже не страшны, когда ты и без того в их руках. Ты в безысходности... А в безысходности спасти может только чудо...
Может, там скребётся именно чудо?
Луч фонарика! Не выстрел! Это и есть чудо...
Ход сбоку! Конечно, это чудо...
– Стреляю при любом крике... – предупреждает Азиз компьютерщиков. – Мне уже нечего терять...
– Сюда... – шёпот еле доносится до Азиза.
– Кто там? – так же тихо спрашивает и Азиз.
– Это Талгат! Сюда! Последний, кто выберется, заваливает дыру... За мной...
Первыми навстречу лучу фонаря проползают, разрывая одежду об острые края лаза, компьютерщики, потому что дыра открылась прямо против них. Потом и боевики, по очереди, с двух сторон. Дыру заваливает Азиз. Себе он доверяет больше, чем другим. И очень старается. Чтобы ни один камень не пошатнулся и не выдал их. Искать будут. Это не подлежит обсуждению. И обязательно найдут, если даже этот проход нашли и вычислили его назначение. Но на это придётся потратить много времени. А время сейчас оценивается жизнями...
Новый ход ещё более узкий, чем предыдущий. И луч фонаря всё отдаляется и отдаляется. Видно, что седобородый человек, время от времени попадающий лицом в свет, ползёт задом наперёд – в проходе не развернуться. Хорошо хоть, этот лаз не такой длинный, как предыдущий. Луч внезапно уходит куда-то вверх и не натыкается на видимый ползунам потолок... Основные мучения кончились...
Но что ещё впереди?
3
– Ты что такой весёлый?
Это лысый, в очередной раз обернувшись, удивляется блуждающей улыбке Пулата.
– Я не весёлый... Я недоумевающий... Не понимаю, что вам от меня надо...
Пулат ведёт себя уверенно, не показывает ни страха, ни сомнения.
– Как твоего друга зовут?
– Которого?
– Который убежал...
– Он слишком быстро бегает. Я не успел спросить...
Лысый хмыкает и трёт руку. Должно быть, пальцы после столкновения со лбом Виталия дают себя знать. Завтрашний день придётся такому крупному человеку встречать в гипсе. И всё вроде бы ненароком. Впрочем, это ещё вопрос, на который нельзя ответить утвердительно, – будет ли для него таким же благополучным завтра, каким кажется сегодня...
– А ты кто такой?
– Пенсионер. По инвалидности...
Сказано с гордостью, но не добавлено, что военный.
– И что ты, пенсионер по инвалидности, там делал?
– Где?
– В игровом зале...
– Работал.
– Работаешь там?
– Не-а... Я же говорю, пенсионер... А работаю я... Когда кто выиграет, я его уговариваю такое дело обмыть... Всегда кто-то согласится угостить...
– Халявшик?
– Сам ты... держиморда. Мог бы и ты угостить. За необоснованное беспокойство.
– Соляной кислотой... – Лысый отворачивается.
Это уже хамство, а Пулат не любит, когда ему хамят. Но пока роль заставляет его терпеть и это, однако в память себе, как в записную книжку, он ситуацию записывает. Пулат где-то читал, что все нечестные люди со временем лысеют. Это вовсе не говорит о том, что все лысые нечестные, но нечестный человек не может быть волосатым, как Доктор.
Машины проезжают, не слишком торопясь, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания, через весь город, потом через район новостроек и сворачивают на боковую дорогу. Какой-то посёлок, совершенно незнакомый Пулату. При въезде Виталий видит на перекрёстке «БМВ» Тобако. Доктор сидит на правом сиденье, традиционно держа стекло в опущенном состоянии, чтобы легче дышалось. Он даже зимой предпочитает свежий ветер. Хорошо, что Доктор подключил Тобако. Андрей пользуется скоростью и маневренностью с таким искусством, что сумел где-то сократить путь и не догонять, а встречать машины с «качками». Интересно только, каким образом они вычислили место? Впрочем, имея такие средства осведомления и наведения справок, какие имеет Басаргин, этим можно пользоваться с успехом. Тем более что номера машин известны. Стараются ребята...
Басаргин не только справки наводить умеет, хотя и этим не пренебрегает, он ещё успевает быстро проинсталлировать новую программу... Успевает зарегистрироваться как пользователь в картотеке ФСБ, на сервере Министерства связи и на всех узлах сотовой связи, открыв спутнику Интерпола выход на легитимный контакт с самыми необходимыми сетями... Он в дополнение успевает на ходу и саму программу освоить. Правда, жалея при этом, что не поехал на операцию сам, а отпустил Доктора, который с компьютером на более короткой ноге, несмотря на то что никак не может сдружиться ни с одной клавиатурой. Его пальцы упорно желают нажимать сразу по несколько клавиш – издержки комплекции. Кроме того, Доктор гораздо лучше владеет французским, а программа без русификатора. И Басаргину приходится буквально на бегу переводить с помощью Александры незнакомые команды. Но – все это удается, хотя и с немалым потом...
Басаргин без проблем подключает спутник Интерпола к сотовой трубке Пулатова и отслеживает при этом через компьютер всё передвижение машин по столице. Одновременно Александр получает сведения от ФСБ о самих машинах и досье на владельцев. Доктор и Ангел постоянно держатся на связи, и все сведения поступают к ним. Таким образом, как только машины миновали центр города, Басаргин уже понимает, куда они направляются, даёт спутнику второе задание и получает точный интерактивный план будущего места действия. К сожалению, он не может передать этот план по телефону Доктору с Ангелом. Но посылает туда же с разных концов города ещё трёх свободных волонтёров. Но эти получают задание не вмешиваться в ситуацию самостоятельно, только помогать Доктору и Ангелу по мере необходимости, если таковая возникнет. Этих волонтёров Доктор сам недавно передал под командование Басаргина, а раньше они работали с ним, хотя, по распоряжению того же Доктора, в первых же операциях нового подбюро помогали Басаргину. Все – бывшие спецназовцы ГРУ, но не офицеры, а солдаты-срочники.