тые стволы восьмимиллиметровых «Тиссонов», мысленно поздравил себя с правильной догадкой. Нормальное вооружение Аланский своему детищу все же дал, только вот зачем добавил еще этих мелкашек? Или же он действовал по принципу: «мало пушек не бывает, пусть даже и плохоньких» – скорей всего. Только вот это лишний вес, а значит, падение маневренности и если их убрать, то машина от этого только выиграет.
– Ну и что скажете, уважаемый Эйтан?
Сергей скосил глаза на подошедшего Аланского, которому явно не терпелось услышать его мнение и, отряхнув руки, пожал плечами.
– Как я и говорил, машина неплоха. Судя по тому, что я увидел, вы явно учли боевой опыт и несколько облегчили ее, к тому же увеличили площадь верхнего крыла, чем повысили горизонтальную маневренность, однако из-за этого потеряли на вертикалях и в скорости…
– Потери не такие уж и большие, зато машина стала куда послушнее и легче в управлении. Мало того, по всем показателям она практически не уступает лучшим образцам геранских крыланов, переменяемых карнотовцами, – в голосе Аланского слышались нескрываемые нотки гордости, – а если учесть, что новый двигатель….
– Не спорю, – перебил его Ратный. – Однако в этом и заключается основная проблема.
Аэроконструктор удивленно вскинул брови.
– Не соизволите пояснить.
– А что тут пояснять, вы же сами сказали: «практически не уступает». Как вы думаете, господин Аланский, геранцы действительно такие дураки, что стали бы поставлять карнотовцам последние модели своих бипланов?
– Вы считаете, что…, – Аланский явно хотел возразить, но остановился на полуслове, а в его глазах мелькнули огоньки понимания. Он нахмурился и, бросив взгляд на стоявших неподалеку членов комиссии, судорожно расстегнул воротник белоснежной рубашки, затем процедил сквозь зубы:
–Если подумать, то ваша новая машина тоже далеко не идеал.
– Пятнашка-то? – Сергей криво усмехнулся. – Господин Аланский, эта машина пройденный этап, а новая…, – он на мгновение замолчал, прислушиваясь к басовитому гулу двигателя раздавшегося из-за небольшой рощицы, растущей вдоль дальней кромки взлетного поля, – …новую вы сейчас увидите.
Солнце уже скатилось к краю горизонта, и жизнь на аэродроме потихоньку стала затихать. Смолк разномастный шум двигателей и над взлетным полем воцарилась тишина, прерываемая лишь людскими голосами, да робкими трелями птиц. Высокопоставленные гости, прибывшие после показа для того чтобы вблизи увидеть новые истребители Эйтана уже разъехались по своим делам, так что можно было позволить себе расслабиться и немного отдохнуть.
Ладислав кинул под крыло на траву куртку и улегся на нее, сунув в рот сорванную травинку. Мандраж и напряжение прошедшего дня потихоньку отпускали, зато сразу же потянуло в сон. Чаклин закрыл глаза, старательно удерживаясь от желания подремать. До наступления темноты осталось не так уж и много времени, а еще оставалась пара незаконченных дел. Во-первых, необходимо было осмотреть шестнашку, которая сегодня потрудилась на славу, показав все, на что только была способна, а во-вторых, следовало хоть немного проинструктировать местных механиков по поводу некоторых тонкостей в обслуживании новых для них машин.
– Не пилоты, а дерьмо какое-то, зажравшиеся снобы, – раздраженный голос Кротвина, заставил Лада вздрогнуть. – Даже летать толком не умеют, зато носы задирают. На фронт бы их, быстро спесь бы слетела.
– Что поделаешь, столица, – лениво буркнул в ответ Чаклин, приоткрывая глаза и смотря на стоявшего у капота «эста» товарища. – Ты вообще, чего так завелся?
– А, – Никол отмахнулся. – Просто хотел поговорить с ними, расспросить о местной жизни, что тут да как, а они нос воротят и сквозь зубы отвечают. Вот веришь, Лад, кулаки так и чесались в эти лощенные морды заехать, еле сдержался.
– Верю, – Чаклин с хрустом потянулся и, выплюнув травинку, добавил: – А чему ты, собственно говоря, удивляешься, ты ж одного из них сегодня полным неоперышем выставил. Даже механики и те обсуждают как ты новый «алак» по всему небу гонял.
– Да было бы чего там гонять, – хмыкнул в ответ Кротвин. – Ты эти новые «алаки» видел? Смех один – длинноносики какие-то. Хотя признаюсь, по сравнению со старыми, они пошустрее стали. Думаю, сиди в кабине пилот поопытнее, мне бы туговато пришлось, однако до «эстов» им все равно далеко.
–До «эстов» здесь всем далеко?
– Это точно.
Он нагнулся и, бросив свою куртку на траву, устроился рядом с Ладисловым. Несколько минут молчали, думая о своем, затем Никол вновь стал поносить столичных пилотов, а Чаклин, слушая его в пол-уха, перебирал в голове события прошедшего дня. По идее показ прошел как нельзя лучше. Новые истребители Эйтана произвели настоящий фурор, и в течение всего дня вокруг них постоянно толпился народ. На некоторое время пришлось даже выставлять оцепление, отсекая излишне любопытных. Вообще этот показ был несколько не тем, чего Лад ожидал увидеть. Вся его организация больше походила на какой-то парад аэротехники или скорее даже ярмарку – никакой особой секретности, зато куча зевак и мамаш с детишками. Лишь в самом начале, во время демонстрационных полетов, публике был запрещен вход на аэродром, но сразу же после их прекращения все взлетное поле превратилось практически в выставку на открытом воздухе, разрешенную к посещению всем желающим. Судя по виду Эйтана, тот был озадачен происходящим не меньше их с Николом, а присутствие такого количества праздношатающегося народа ему явно было не по душе. Наверное именно поэтому, несмотря на явный успех, Эйтан практически весь день проходил с угрюмым видом, пока за ним не прибыл какой-то офицер и не увез его с собой. Распоряжений он никаких не оставил и теперь что им делать дальше не знала даже капитанша «Надежды», поэтому оставалось только ждать.
–… помнится, мы в отряде порядком с ними намучались, после «эстов» никто на них садиться не хотел.
– Ты это о чем? – не понял Лад, который давно уже упустил нить рассуждений своего товарища.
– Да об «алаках». Маневренности у них как у коровы. На что уж ястанске «кайт-ришки» 7полное дерьмо, но даже они в бою частенько их перекручивали. Единственный плюс – это огневая мощь, из шести пулеметов как вжаришь, тут даже майсеру плохеет.
– А по мне так неплохие машины, особенно против мягкобрюхих, просто привыкнуть надо….
Никол приподнял голову и уставился на Чаклина обескураженным взглядом, словно сомневаясь в его благоразумии.
– Лад, ты это так пошутил, да? Неплохие машины, – он криво усмехнулся. – Да они же горят как спички, сколько ребят на них ясты пожгли, а ты неплохая. Их у нас даже «зажигалками» прозвали.
– Вот как, – Лад скосил глаза на друга и поинтересовался: – У вас какие «алаки» в отряде были?
–Двойки….
– То-то и оно, а у нас «тройки», вот и разница. «Алак» машина конечно не фонтан, но некоторым нравилась, хотя по мне так эйтанская четверка куда лучше и надежнее, – он снова потянулся и резко сев, добавил: – Слушь, что-то мы с тобой совсем расслабились, а ведь скоро темнеть начнет. Давай-ка лучше закончим с нашими птичками и на боковую, а то что-то я устал.
– Разрешите войти? – Сергей приоткрыл полированную дверь и, дождавшись разрешения хозяина кабинета, шагнул внутрь.
Просторное помещение с огромными окнами, украшенными тяжелыми бархатными шторами. Длинный Т-образный стол, вдоль которого стоят массивные стулья с высокими резными спинками. Несмотря на то, что на улице еще светло, большинство штор задернуто и в кабинете царит полумрак, разгоняемый стоящими на столе лампами с приплюснутыми стеклянными абажурами. Сидевший во главе стола человек поднял голову и уставился на Ратного пристальным взглядом своих серых глаз. Несколько долгих минут он разглядывал стоявшего в дверях Сергея, словно пытаясь вспомнить, кто он такой, затем улыбнулся и, отодвинув стул, поднялся.
– Господин Эйтан, неужели вы?
– Так точно, господин гене…председатель Верховного Совета. Аэр-полковник Серг Эйтан явился по вашему приказу.
– Ну, ну, зачем же так официально, – улыбнулся уголками губ Кутесов, подходя ближе и протягивая Сергею руку. – Рад, действительно рад вас видеть, господин Эйтан. Как добрались?
– Нормально, господин Кутесов, – ответил Ратный, пожимая руку, – спасибо за паромобиль, довезли можно сказать прямо до дверей. Только вот… –он на мгновение замялся. – Только вот перед генералом Росовским неудобно, я ему обещал вечером встретиться и подробно рассказать про новую машину.
– Ничего страшного, господин Эйтан, эта старая лиса подождет. Сейчас я лично ему перезвоню и скажу, что сегодня мы с вами решили посидеть за чашкой лайкоса, повспоминать о прошлом. Думаю, он не обидится.
Кутесов вернулся к своему месту и, подняв трубку телефона, нажал пару кнопок, затем жестом руки указал все еще стоявшему навытяжку Сергею на один из стульев. Ратный послушно уселся на указанное место, исподволь рассматривая хозяина кабинета. Кутесов постарел: сеть мелких морщинок избороздила лицо бывшего главы военной разведки, а густая копна черно-каштановых волос поредела и обильно припорошилась белизной. За прошедшие годы он изрядно похудел, осунулся и несколько сгорбился, словно постоянно таскал на себе невидимый для постороннего взгляда груз, однако его взгляд по-прежнему светился лукавством, острой проницательностью и не дюжим умом. Одет Кутесов был в знакомый Сергею темно-синий китель УВРа, на плечах которого красовались новенькие погоны Республики: золотистый генеральский трилистник с двумя серебристыми палочками по бокам.
Дверь отворилась, заставив Ратного отвлечься от разглядывания своего собеседника и повернуть голову. В дверях появилась высокая миловидная женщина с подносом в руках, на котором стоял небольшой металлический лайкосник и пара фарфоровых бокалов. Повинуясь молчаливому жесту Кутесова, она поставила его на стол и, бросив заинтересованный взгляд на Сергея, вышла из кабинета.
–… вот завтра все и обсудите, ничего с ним не случится, – генерал положил трубку и, с улыбкой посмотрев на Ратного, пояснил: – Волнуется старый пройдоха, словно я вас тут съесть собрался.