Там на далекой, затерянной среди звезд родине, создание новых летательных аппаратов давно поручено бездушным машинам. Человек лишь задает направление, выдает техническое задание, а дальше его электронные помощники бесстрастно все обсчитают, построят математические модели, уберут все лишнее, отсекут все ненужное. На выходе получится нечто идеальное, обтекаемое, бездушное, выверенное до тысячной цифры после запятой в многочисленных поведенческих тестах и до скуки функциональное. Но даже в этих бездушных средствах передвижения порой нет-нет, да проскользнет тень мечты того человека, что когда-то взял в руки мод-графический планшет и провел первую линию, рисующую облик новой машины. Даже в том вечно спешащем мире умной электроники и бешеных скоростей, до сих пор осталось место для мечты.
Мысли начали сбиваться, путаться, погружаясь в вату перемежающейся череды воспоминаний.
– Красивая машина, правда, – рука профессора Бранберга почти ласково похлопывает по серебристому корпусу тупоносой машины с откинутыми назад плоскостям тонких крыльев, после чего поворачивается к Сергею и нахмурив свой лоб, переспрашивает, словно позабыв, о чем они только что говорили: – Так что же вас смущает, Сергей Владимирович. Насколько мне известно, это не первая ваша экспедиция.
– Не первая, но это не значит, что подобное мне нравится. Очередной богатей который возомнил себя великим археологом, а по сути обычный охотник за диковинными артефактами, которые так прикольно будут смотреться в его новой гостиной очередной виллы.
Профессор покосился на скорчившего презрительную гримасу Ратного, понимающе усмехнулся, а в слух сказал:
– Сергей Владимирович, вы конечно правы, но господин Фархель известный меценат, промышленник и большой поклонник реконструктивной археологии. Он не раз помогал нам в наших делах и спонсировал ни одну экспедицию, так что тут несколько другое. К тому же деньги институту сейчас нужны, да и сам проект довольно интересен. Не находите?
– Согласен, – помедлив, и уже более спокойным тоном ответил Сергей. – Агласы – довольно развитая цивилизация, достигнувшая уровня примерно нашего 20-ого века и скатившаяся к примитиву после падения астероида. Об их истории только глухой не слышал, крутили пару лет назад по всем каналам, интересно будет поработать с таким материалом.
– Вот, вот, Сергей Владимирович, – профессор наставил на него свой дрожащий указательный палец с аккуратно обстриженным ногтем, – слышу слова настоящего ученого. Интересно, именно интересно и не просо поработать, а одним из первых. И тут нужно пользоваться любой возможностью порой наплевав на все свои принципы. К тому же, поверьте, господин Фархель неплохой человек, и он не только профинансирует все ваши работы над интересующим его проектом, но и оплатит еще полгода раскопок, а там все, что найдем, уже наше. Так что вперед, коллега…
Рука профессора ложиться Сергею на плечо и вдруг начинает дергать его и трясти.
– Тер Эйтан, тер Эйтан, проснитесь.
Ратный открыл глаза и непонимающе уставился на склонившегося над ним молодого военного с погонами штат-лейтенанта на плечах.
– Тер Эйтан, сообщение из штаба округа. Нашли стратостат.
Остатки сна слетели мгновенно. Сергей вскочил на ноги.
– Где?
– В сорока террах западнее у села Аргапал. Фермеры в поле случайно наткнулись на его остатки и связались с властями, так как думали, что это ястанский шар.
– Экипаж?
– Вроде все живы. Успели выпрыгнуть с парашютами.
– Это хорошо, лейтенант, – Сергей провел ладонью по лицу, сгоняя остатки сна и чувствуя страшенное облегчение. – Даже не представляешь насколько хорошо! На машине?
– Так точно.
– Замечательно, подбросите меня до штаба.
Он быстрым шагом вернулся к развернутому ими с самого утра пункту управления, где его уже дожидался нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу Петрав, явно желающий узнать привезенные новости, и, хлопнув его по плечу, бросил:
– Наши живы. Сворачивай тут все, я с лейтенантом в штаб округа, узнаю все точнее.
Ант расплылся в улыбке, молча кивнул и поспешил к скучающим у грузовика солдатам.
Кутесов заложил руки за спину и, молча пройдясь вдоль ряда окон своего кабинета, занавешенных тяжелыми темно-зелеными шорами, вновь бросил свой хмурый взгляд в сторону стоявших у дверей Нарошлова с Росовским. Министр как всегда нервничал, переминался с ноги на ногу, изредка промакивая свою лысину платком, а вот главком авиации был наоборот нарочито спокоен, хотя видимо прекрасно понимал причины столь срочного вызова «на ковер» и осознавал возможные последствия, в случае если заготовленные объяснения не будут признаны весомыми.
Если честно, то Кутесову самому не хотелось начинать разговор, ибо в этих людях он был уверен, как в самом себе, однако на последнем заседании Совета буча по этому вопросу поднялась не шуточная, и чтобы заткнуть рты злопыхателям следовало самому и более подробно разобраться в данном вопросе. Да и излишнюю инициативу не мешало бы ограничить, ибо, если верить предоставленным министром финансов документам, расходы за последние полгода переросли все мыслимые пределы.
Он вернулся к своему креслу, стоявшему во главе «Т-образного» стола, неторопливо достал из ящика коробку с аромами и папку с нужными документами, затем жестом руки указал на ближайшие к нему стулья. Дождавшись пока министр с главкомом усядутся, он толкнул в их сторону папку, извлек из коробки арому, нарочито медленно размял ее и, прикурив, посмотрел на «гостей» выжидающим взглядом.
– И так, господа, или как там по последнему веянью, – тернары10. Что мне скажете по этим цифрам?
– Господин председатель, – Нарошлов судорожно вытер лоб платком, затем поправил очки. – Цифры в этих отчетах полностью верны, но, поверьте, каждый рут11 пошел на нужное для страны дело….
– Для страны или для господина Эйтана, – резко прервал министра Кутесов и тут же более спокойным голосом продолжил. – Господа, я все понимаю и сам уважаю вклад Эйтана в развитие авиапромышленности страны, но края-то нужно видеть. Что это за цифры! Нет, вы мне объясните! Там нулей больше чем дырок в дуршлаге и это в то время как страна считает каждый терсний. Мне же министр финансов всю плешь уже проел, а крику на Совете было столько, что люстры дрожали.
– Простите, но тому же господину Аланскому…, – Нарошлов сбился и как-то странно скукожился, когда в него уперся взгляд холодных серых глаз председателя, но все же почти шепотом продолжил: – …господину Аланскому по решению Совета было выделено в три раз больше средств.
– Я в курсе этого, тернар Нарошлов, но хочу напомнить, что господин Аланский является основным поставщиком новых крыланов для нашей армии. Вам ли этого не знать.
– Да гавно эти его новые самолеты, – буркнул Росовский не обращая внимания на то как недовольно нахмурился Кутесов. – Летчики их не любят. Да у меня в кабинете уже места не хватает от бумажек с просьбами прислать на их замену новые «эсты».
Он поднялся с грохотом отодвинув стул и, поправив китель, посмотрел на продолжавшего хмуриться Кутесова.
– Господин председатель Верховного Совета, я как главнокомандующий военно-воздушными силами Республики ответственно заявляю, что самолеты «алак-27» и «алак-29» не соответствуют предъявляемым к ним требованиям, а принятие их на вооружение считаю открытым саботажем против наших вооруженных сил.
Брови Кутесова удивленно взлетели вверх, он растерянно пожевал кончик погасшей аромы, затем смотря куда-то в сторону, тихим голосом спросил:
– А не перегибаете ли вы палку, тернар Росовский? Вы понимаете, что вы сейчас практически обвинили все правительство нашей страны в предательстве.
Нарошлов совсем сник, стараясь еще больше вдавиться в спинку стула и с недоумением косясь на продолжавшего стоят навытяжку невозмутимого главкома.
– Что ж, – Кутесов аккуратно положил арому в бронзовую пепельницу, выполненную в форме рыбы, и нажал указательным пальцем спрятанную под краем столешницы кнопку.
Дверь в кабинет тут же распахнулась, пропуская подтянутого экзац-лейтенанта в новенькой темно-голубой форме КВБ.
– Господин Нарошлов, вы можете быть свободны. Проводите его.
– Слушаюсь, – лейтенант вскинул раскрытую ладонь к виску и шагнул в сторону, пропуская понурого и несколько растерянного министра, после чего вышел следом, зарыв аккуратно за собой дверь.
Кутесов выдержал паузу, пока раскуривал новую арому, затем поднялся со своего места, прошелся по кабинету и лишь потом повернулся к все еще продолжавшему стоять Росовскому.
– Никол, ты вообще понимаешь, что несешь? – в голосе председателя слышалось плохо сдерживаемое раздражение.
– Прекрасно понимаю, – ответил Роханцев, опускаясь обратно на свой стул. – И от своих слов не отказываюсь. Наил, ты, сколько лет меня знаешь?
– Иногда кажется, что очень много. Тридцать, или около того.
– Тогда ты должен помнить, что я всегда стараюсь говорить правду, невзирая на славы и ранги. Это я делал, глядя в лицо императору, это же я делаю, смотря в лицо тебе. Если не нравится, могу хоть сейчас сложить с себя все полномочия, а там хоть в отставку, хоть в дальний гарнизон командовать малым аэроотрядом.
–И не боишься, что я приму твою отставку? – спросил Кутесов, подходя к окну и приотодвигая штору.
– Не боюсь.
Наил растерянно кивнул и, затянувшись, задумчиво посмотрел в окно. Ночь по другую сторону стекла еще полностью не вошла в свои права, но уже достаточно стемнело и фонари на площади перед домом правительства уже зажигали свои огни.
– Что ж, – сказал он после нескольких минут напряженного «звенящего» молчания. – Возможно, ты в чем-то и прав, но это не отменяет факта излишней растраты денег. Я понимаю, что это не просто так, но может объяснишь, что вы там с Эйтаном задумали на этот раз.
Росовский молча развязал завязки принесённой с собой темно-коричневой папки, достал оттуда все еще пахнущую типографской краской свежий номер завтрашней утренней газеты «Крылья Республики», поднялся со стула и протянул ее Кутесову. Тот взял ее, развернул, быстро пробежал глазами по первой странице, где под заголовком, напечатанным большими красными буквами, красовалась фотография двух улыбающихся парней в летных шлемах.