Джилл переодевалась, когда к ней в кабину заглянула другая сестра.
— Джилл, тебя зовут к видеофону.
Джилл ответила, не включая изображение.
— Это Флоренс Найтингейл? — спросил баритон.
— Угадал. Это ты, Бен?
— Ну да! Верный поборник свободы слова собственной персоной. Ты не занята, малышка?
— А что тебе нужно?
— Угостить тебя бифштексом, напоить мартини и задать одни вопрос.
— Я отвечу «нет».
— Не этот вопрос.
— О, ты умеешь задавать другие вопросы? Ну-ка!
— Потом, когда ты подобреешь.
— А бифштекс будет натуральный? Не синтет?
— Обещаю. Ткнешь в него вилкой, и он замычит.
— Бен, у тебя, наверное, долг в банке.
— Это постыдно, но значения не имеет. Ну, что?
— Уговорил.
— Через десять минут на крыше медицинского центра.
Джилл сняла костюм, повесила его в шкафчик и оделась в платье, которое держала специально для таких случаев. Платье было простого покроя, почти прозрачное и, скорее, подчеркивало то, что должно было скрывать. Джилл с удовлетворением оглядела себя и поехала на крышу.
Она отыскивала взглядом Бена Кэкстона, когда к ней подошел дежуривший на крыше санитар.
— Вас ждет машина, мисс Бордмэн. Вон тот «Тальбот».
— Спасибо, Джек.
Джилл направилась к машине с открытой дверцей. Она села в такси и уже собиралась сказать Бену двусмысленный комплимент, но увидела, что в машине никого нет. Робот-пилот закрыл дверцу, машина взлетела, сделала круг над медицинским центром и направилась на другую сторону Потомака. Такси остановилось на площадке над Александрией. Вошел Бен, и такси тронулось.
— Фу-ты, ну-ты! — фыркнула Джилл. — С каких пор ты присылаешь роботов за своими подругами?
— Есть причины, малышка, — Бен погладил ее колено. — Нельзя, чтобы нас видели вместе.
— Кто из нас прокаженный?
— Мы оба. Я газетчик, Джилл.
— А я начала подозревать тебя в другом.
— А ты работаешь в больнице, где лежит марсианин.
— Поэтому мне нельзя здороваться с твоей мамой?
— Объясняю популярно. В округе более тысячи репортеров, литературных агентов и просто жуликов плюс толпа, которая собралась, когда прилетел «Чемпион». Все они хотят поговорить с Человеком с Марса, но никому еще это не удалось. Поэтому мы с тобой поступили бы не слишком мудро, если бы вышли из больницы вместе.
— Ну и что, что вместе? Я ведь не Человек с Марса.
— Конечно, нет. — Бен посмотрел Джилл в глаза, — но ты поможешь мне с ним встретиться. Именно поэтому я за тобой не заехал.
— Бен, ты, наверное, на солнце перегрелся. Там вооруженная охрана.
— Мы это обдумаем.
— О чем тут думать?
— Ладно, давай сначала поедим.
— Наконец-то ты заговорил разумно. А ты не разоришься? У тебя и без того долг.
Кэкстон нахмурился.
— Джилл, я рискну войти в ресторан разве что в Луисвилле. На этой колымаге мы доберемся туда не раньше, чем через два часа. Поэтому давай пообедаем у меня.
— …сказал паук мухе. Бен, я устала и не могу бороться.
— Тебя никто об этот не просит. Честное-благородное!
— Тогда нам и вовсе не о чем говорить. А впрочем, поехали, честный-благородный!
Кэкстон принялся нажимать кнопки: такси, кружившее до этого на месте, подпрыгнуло и полетело к отелю, где жил Бен.
— Сколько времени тебе потребуется, чтобы пропитаться мартини? — спросил Бен, набирая номер телефона. — Я закажу бифштекс.
Джилл подумала.
— В твоем хлеву, по-моему, есть собственная кухня.
— Есть. Ты хочешь, чтобы я сам жарил бифштекс?
— Я пожарю. Дай-ка трубку.
Джилл стала заказывать, оглядываясь на Бена и проверяя, согласен ли он. Такси высадило их на крыше, и они спустились в номер Кэкстона. Номер был обставлен старомодно, на газоне посреди гостиной зеленела живая трава. Джилл сняла туфли и принялась прохаживаться по газону.
— Здорово-то как! — вздохнула она. — Ноги устали.
— Можешь сесть.
— Нет, я хочу еще по траве походить, завтра будет о чем вспомнить.
— Как хочешь. — Бен вышел в буфетную и стал готовить коктейль.
Немного погодя и Джиллиан принялась за работу. Забрала из подошедшего лифта бифштекс-полуфабрикат с картофелем и салатом. Отправила салат в холодильник, а мясо понесла в кухню.
— Бен, здесь, кажется, нет дистанционного управления!
Бен крикнул из буфетной:
— Тебе придется готовить на открытом огне. Не боишься?
— Ничего особенного. Я в скаутах была. Не боишься?
Она вернулась в гостиную. Джилл села у ног Бена, и они принялись за мартини. У стены стоял аппарат стереовидения, замаскированный под аквариум. Бен включил аппарат, гуппи и меченосцы исчезли, возникло лицо известного обозревателя Огастеса Гривса.
— …можно с уверенностью утверждать, — говорило лицо, — что Человеку с Марса постоянно вводят наркотики, чтобы он не мог предать огласке эти факты. Разглашение их являлось бы для правительства…
Кэкстон выключил стереовизор.
— Бедняга, — посочувствовал он, — ничего-то ты не знаешь. Хотя, насчет наркотиков, пожалуй, прав.
— Неправ, — заявила Джилл неожиданно для самой себя.
— Вот как? Откуда ты знаешь, малышка?
— Знаю, — Джилл сказала больше, чем хотела, и пыталась загладить промах. — За ним постоянно наблюдает врач, но назначений на седативные средства я не видела.
— Это не значит, что их ему не дают. Тебе, случайно, не поручили уход за марсианином?
— Нет, и даже наоборот. Туда вообще не пускают женщин — у двери в палату стоит вооруженная охрана.
— Это мне известно. Значит, ты не знаешь, колют ли его наркотиками?
Джилл закусила губу. Придется выдать себя, чтобы Бен не думал, что она попусту болтает языком.
— Бен, ты меня не выдашь?
— Каким образом?
— Никаким.
— Это понятие растяжимое, но я постараюсь.
— Ну, ладно. Налей мне еще. — Он налил и Джилл продолжала. — Я знаю, что Человека с Марса не колют наркотиками. Я с ним говорила.
Кэкстон присвистнул.
— Так и знал! Проснулся утром и подумал: «Надо позвонить Джилл. Не может быть, чтобы она ничего не знала». Выпей еще, солнышко, мне для тебя ничего не жалко. Можешь прямо из графина.
— Перестань!
— Хочешь, я тебе ножки потру? Мадам, позвольте взять у вас интервью. Как…
— Бен! Ты обещал! Ты сошлешься на меня, и меня уволят.
— Я скажу «из надежных источников».
— Я боюсь.
— Я сейчас умру от неудовлетворенного любопытства, и тебе придется доедать за меня бифштекс.
— Ладно, я расскажу, но с условием, что ты не станешь использовать мои слова.
Бен молчал. Джилл рассказала, как обманула охрану.
— Ты можешь пройти туда еще раз?
— Пожалуй, могу, но не хочу: это рискованно.
— Слушай, помоги мне туда пробраться… Я оденусь электриком: комбинезон, профсоюзный значок, ящик с инструментами. Ты мне дашь ключ…
— Нет.
— Почему? Будь умницей, девочка. Это будет величайшая сенсация со времен Колумба и Изабеллы. Единственное, чего я боюсь, — это встретить в палате более расторопного электрика.
— А я боюсь за себя, — перебила Джилл. — Для тебя это сенсация, а для меня — карьера. Меня дисквалифицируют, уволят и вышлют из города.
— Мадам, позвольте предложить вам взятку.
— Сколько? Я соглашусь, если ее хватит на то, чтобы провести остаток жизни в Рио-де-Жанейро.
— Я не могу перещеголять Ассошиэйтед Пресс или Рейтер. Сотни хватит?
— За кого ты меня принимаешь?
— Сто пятьдесят!
— Как связаться с Ассошиэйтед Пресс?
— Капитолий, 10–9000. Джилл, я на тебе женюсь. Это предел моих возможностей.
— Что ты сказал? — Джилл вздрогнула.
— Выходи за меня замуж. Когда тебя выгонят из города, я тебя встречу и привезу сюда. Ты пройдешься по моей траве — по нашей траве — и забудешь свой позор. Но сначала ты проводишь меня в ту комнату.
— Ты серьезно, Бен? Повторишь при Беспристрастном Свидетеле?
— Повторю, — вздохнул Бен. — Зови Свидетеля.
— Я не приму от тебя такой жертвы, — мягко сказала Джилл, вставая и целуя его в щеку. — И, пожалуйста, не шути так со старыми девами.
— Я не шучу.
— Не уверена. Вытри помаду, а потом я расскажу тебе все, что знаю и мы подумаем, как тебе извлечь из этого пользу, не ставя меня под удар.
— Идет.
— Я уверена, что Человек с Марса не находится под действием наркотиков, и готова поручиться, что он в здравом уме, хотя он говорил в крайне странной манере и задавал идиотские вопросы.
— Было бы странно, если бы он не говорил в странной манере…
— Не поняла?
— Мы мало знаем о Марсе, но нам точно известно, что марсиане — не люди. Представь, что ты попала в племя, так далеко затерянное в джунглях, что они никогда не видели ботинок. Сможешь ли ты разобраться в тонкостях чужой культуры?
— Я понимаю, — кивнула Джилл. — Именно поэтому пропустила его глупости мимо ушей. Я не безнадежная тупица.
— Что ты! Ты просто умница, хотя и женщина.
— Тебе нравится, когда тебя поливают мартини?
— Извини. Женщины умнее мужчин, история это не раз подтвердила. Подставляй бокал.
Джилл, смягчившись, продолжала:
— Просто глупо, что к нему не пускают женщин. Он вовсе не сексуальный маньяк.
— Несомненно, его оберегают от излишних потрясений.
— Он не был потрясен, когда увидел меня — ему было просто любопытно. Я не чувствовала, что на меня смотрит мужчина.
— Если бы ты согласилась раздеться, он повел бы себя как мужчина.
— Не думаю. Мне кажется, он уже слышал, что люди делятся на мужчин и женщин, и хотел посмотреть, в чем между ними разница!
— Vive la difference![1] — провозгласил Кэкстон.
— Не говори сальностей!
— Я никогда не был так серьезен.
— Тогда успокойся. Человек с Марса не обидел бы меня. Ты не видел, какое у него лицо… А я видела.
— Ну и какое же у него лицо?
Джилл задумалась.
— Бен, ты когда-нибудь видел ангела?