— Мистер Смит еще не вполне акклиматизировался на нашей планете. Я сопровождаю его в качестве врача и привык работать в паре с сестрой. Можем узнать мнение мистера Смита на этот счет. Майк, тебе нужна Джилл?
— Нужна.
— О’кей, мистер Смит.
Бун снова вынул изо рта сигару, сунул в рот два пальца и засвистел. Прибежал мальчик-подросток, одетый херувимом: лосины, детские сандалии, длинная широкая рубаха, на спине крылышки, как у голубка. У него были золотистые кудри и лучезарная улыбка. «Сфотографировать бы его для рекламы ячменного пива», — подумала Джилл.
Бун приказал:
— Лети в офис и скажи дежурному, что мне нужен еще один значок пилигрима. Пароль — «Марс».
— Марс, — повторил мальчик и взлетел над толпой.
Джилл поняла, почему у него такая широкая рубаха: под ней спрятано устройство для передвижения прыжками.
— Приходится держать значки на строгом учете, — посетовал Бун. — Вы не представляете себе, сколько грешников хотят вкусить Божью Благодать, не искупив своих грехов. Мы тут покрутимся да поглазеем, пока принесут третий значок.
Они протолкались сквозь толпу и вошли в молельню — высокий просторный зал. Бун остановился.
— Заметьте, — сказал он, — торговля присутствует везде, даже в деяниях Господа. Всякий гость, посетил он службу для новообращенных или нет, приходит сюда. Что же он видит? — Бун показал на игровые автоматы. Счастливый шанс. Бар и закусочная находятся в дальнем конце. Редкий грешник дойдет туда, не попытав счастья. Но нельзя сказать, что мы берем у него деньги и ничего не даем взамен. Смотрите.
Бун протолкался к автомату, потеснил игравшую женщину.
— Дочь моя, позволь…
Она оглянулась, досада на ее лице тут же уступила место радости.
— Прошу вас, Епископ…
— Благослови тебя Господь. Видите, — Бун бросил в прорезь четверть доллара, — даже если грешник ничего не выиграет, он получает в награду благословение и небольшой священный текст на память.
Автомат заурчал. Когда он остановился, в окошке высветилось: БОГ ВИДИТ ТЕБЯ.
— А вот и сувенир, — Бун оторвал полоску бумаги, высунувшуюся из автомата. — Сохраните его, милая леди, и почаще думайте над ним.
Джилл сунула бумажку в кошелек, но сначала пробежала ее глазами. «Но брюхо грешника набито грязью. H. O. XXII 17», — значилось там.
— Обратите внимание, — продолжал Бун, — что выигрыш выдается не в виде денег, а в виде жетонов. За баром находится казна, туда и можно делать пожертвования. Обычно грешники сдают туда выигранные жетоны в обмен на благословения и новые поучительные тексты. Очень многие наши прихожане вступили на путь веры именно в казне.
— Я не сомневаюсь, — сказал Джубал.
— Особенно здорово бывает, когда срывают банк. За это полагается не просто благословение, а три Всевидящих Ока. Когда грешник видит три глаза, глядящие прямо в душу, он начинает думать. Некоторые падают в обморок.
Бун положил Майку на ладонь жетон.
— Попробуйте!
Майк колебался. Джубал отобрал у него жетон (не стоит подпускать парня к однорукому грабителю) и сунул его в автомат.
Майк растянул чувство времени и попытался вникнуть, что происходит внутри автомата. Он еще не решался играть.
Тут закрутились цилиндры и Майк увидел глаза, нарисованные на них. Интересно, что такое «сорвать банк»? Майк синхронизировал движение цилиндров, так чтобы к концу игры в окошке оказались три глаза.
Зазвенели колокола, хор запел осанну, автомат замигал огоньками и принялся выплевывать жетоны. Бун рассыпался в поздравлениях.
Майку стало любопытно, отчего это все происходит, и он опять подогнал глаза на одну линию. Все повторилось, с той лишь разницей, что высыпалась не куча жетонов, а один.
— Черт меня возьми! Этого не может быть, — испугался Бун и бросил в автомат жетон, чтобы автомат не стоял пустой.
Майк так и не понял, что такое «сорвать банк», и еще раз выстроил глаза в ряд. У Буна отвисла челюсть. Джилл сжала руку Майка и шепотом приказала:
— Перестань!
— Джилл, я хотел посмотреть…
— Без разговоров! Прекрати! Дома все объясню.
— Я бы не спешил называть это чудом, — протянул Бун. — Мне кажется, здесь обычная авария. Херувим! Попробуем еще раз, — и бросил жетон.
Без вмешательства Майка автомат выдал: ФОСТЕР ЛЮБИТ ТЕБЯ.
Прибежал херувим.
— Добрый день. Что случилось?
— Три банка подряд, — сказал Бун.
— Три?!
— А ты глухой? Музыки не слышал? Мы будем в баре, принесешь туда деньги. И проследишь, чтобы отремонтировали автомат.
— Есть, Епископ.
— Пойдемте-ка от греха подальше, — заторопил всех Бун. — Неровен час, вы нас разорите. Вам всегда так везет, док?
— Всегда, — важно заявил Харшоу.
Он уже понял, что без Майка тут не обошлось, и молил (Бога?), чтобы это был последний на сегодня фокус.
Бун подвел гостей к стойке с табличкой «Занято» и спросил:
— Расположимся здесь или маленькая леди предпочитает сидеть за столиком?
— О, спасибо, не стоит беспокоиться. («Еще раз назовешь маленькой леди — натравлю Майка!»)
Подошел бармен.
— Добрый день! Вам как всегда, Епископ?
— Двойную порцию. Доктор, мистер Смит, что будете пить? Не стесняйтесь, вы гости Верховного Епископа!
— Спасибо. Бренди, воду отдельно.
— Спасибо. Бренди, воды не нужно.
Во-первых, церемония возможна и без воды, а во-вторых, Майку просто не хотелось пить здесь воду.
— О-о-о! Мы серьезные люди! Что будет пить маленькая леди? Кока-колу? Молоко?
— Сенатор, — Джилл изо всех сил сдерживалась, — вашего гостеприимства хватит на мартини?
— Ну, разумеется. У нас лучший в мире мартини! Вместо вермута мы льем благословения. Двойной мартини для маленькой леди. Поторопись, сын мой, Господь тебя благослови! У нас мало времени. Засвидетельствуем почтение Архангелу Фостеру — и в Святилище, слушать Верховного Епископа Дигби.
Принесли напитки и деньги в обмен на жетоны. Бун произнес тост-благословение и вручил Джубалу триста долларов. Джубал оставил деньги в сосуде для пожертвований.
Бун одобрительно кивнул.
— Это благородный жест, доктор! Мы помолимся о спасении вашей души. Выпьем еще?
Джилл надеялась, что кто-нибудь из мужчин скажет да; мартини был слабый, и ей захотелось еще. Но все молчали, и Бун повел гостей прочь из бара. Они поднялись по лестнице и остановились перед дверью. Бун объявил:
— Епископ Бун и три пилигрима — гости Епископа Дигби.
Дверь открылась. Коридор привел их в большую, роскошно обставленную комнату, вроде приемной серьезного бизнесмена. Звучала рождественская музыка, смешанная с африканскими ритмами. Джилл захотелось танцевать.
Одна стена была прозрачная, потом оказалось, что ее просто нет. Бун сказал:
— Мы на месте — в Присутствии. На колени становиться не обязательно, но если хотите, можете стать. Почти все пилигримы становятся. А вот и Он — такой же, каким был, когда Его призвали на небеса.
Бун указал куда-то сигарой.
— Правда, естественно выглядит? Он святой, и тело не поддалось тлению. В этом кресле он сидел, когда писал свои послания. Прямо оттуда его забрали на небо. Мы не сдвигали его с места — построили молельню вместо старой маленькой церкви, в которой он сидел.
В глубине комнаты, в кресле, похожем на трон, сидел старик. Он был как живой и напоминал Джилл старого козла, которого она в детстве видела на ферме у бабушки. Ей стало не по себе, по коже побежали мурашки.
Майк спросил по-марсиански:
— Брат мой, это Старший Брат?
— Не знаю, Майк, говорят, да.
— Я не чувствую в нем Старшего Брата.
— Я же сказала, не знаю.
— От него исходит зло.
— Майк! Ты обещал.
— Не буду, Джилл.
— Маленькая леди, — заинтересовался Бун, — о чем вы говорите? Мистер Смит, о чем вы спросили?
— Это мы о своем, — поспешно ответила Джилл. — Сенатор, можно мне выйти? Мне дурно…
Она вновь взглянула на тело. Над ним клубились тучи. Луч солнца пробился сквозь них и упал на лицо Архангела, глаза которого при этом заблестели, как живые.
Бун успокоительно сказал:
— Понимаю, это впечатляет. Но вы еще не были внизу, в галерее для новообращенных. Они смотрят на Архангела снизу и под другую музыку — тяжелый рок с инфразвуком. Это помогает вспомнить о грехах. Мы же находимся в Комнате Счастливых Дум; она предназначена для заслуженных деятелей церкви. Когда у меня плохое настроение, я прихожу сюда развеяться.
— Сенатор, я вас прошу!
— Да, конечно. Подождите за дверью, дорогая. Мистер Смит, вы можете оставаться здесь, сколько хотите.
— Сенатор, не лучше ли нам всем отправиться на службу, — предложил Джубал.
Все повернули к выходу. Джилл на самом деле было нехорошо: она боялась, что Майк сделает что-нибудь с этим мерзким чучелом и их линчуют.
У входа в Святилище двое часовых, перекрестив копья, преградили им путь. Бун с упреком сказал:
— Вот новости! Эти пилигримы — гости Верховного Епископа. Где их значки?
Появились значки и входные номера.
— Сюда, Епископ, — сказал привратник и повел их в бельэтаж.
Бун продемонстрировал хорошие манеры:
— Только после вас, маленькая леди.
Вежливость сенатора объяснялась тем, что он хотел сесть рядом с Майком, но Джубал вынудил Буна оставаться вежливым до конца и поместил Майка между собой и Джилл.
Обстановка в бельэтаже была роскошная: откидные сиденья, пепельницы, столики для закусок. Они сидели над толпой прихожан, футах в восьмидесяти от престола. Молодой пастор подогревал толпу, притопывая под музыку и подергивая мускулистыми руками. Его густой бас заглушал хор.
— Оторвите свои задницы от скамеек! Шевелитесь, не давайте дьяволу усыпить вас!
Толпа, как огромная змея, переползла мимо алтаря из правого нефа в центральный. Люди пританцовывали под музыку. Бум-бум, мя-яу! Бум-бум, мя-яу! Джилл почувствовала, что ее захватывает этот ритм и ей хочется влиться в танцующую толпу, как вливались все новые и новые люди, повинуясь голосу молодого пастора.