— Последние пятьдесят миль от нас не отставал сверкающий хромом «плимут» с хвостовыми плавниками, как у акулы, и крупногабаритным ублюдком за рулем. В черной шляпе и с баками. В городе он прокатился мимо нас в джипе, правда, водитель был другой. Сейчас «плимут» исчез, но на хвост нам сел джип. Могу поручиться, в ближайшее время джип пропадет из вида, и появится кто-нибудь третий. Может, для разнообразия это будет пикап, а его, в свою очередь, снова сменит джентльмен в черной шляпе за рулем «плимута». — Протянув руку, я нежно похлопал Тину по голой лодыжке, которая, будучи весьма стройной, вполне заслужила небольшой ласки. — Веди себя спокойно, детка, даже небрежно. Причешись, подкрась губы так, чтобы они могли это видеть, а потом присоединяйся ко мне.
— Но, Эрик…
— Одевайся, дорогая, поговорим позднее. Если они наблюдают за нами, у них не должно создаться впечатления, что мы держим военный совет. В городе я чуть не сунулся под колеса их машины, и, возможно, сейчас они ломают голову, было это случайно или они чем-то себя выдали.
Я протянул руку, чтобы опустить брезентовую дверцу. Тина сказала:
— Не закрывай. Когда машина стоит, внутри можно задохнуться.
Я достал из кабины револьвер и двинулся вверх по ручью. Вскоре я нашел обрывистый участок берега, здесь пуля не сможет рикошетом угодить в пасущихся неподалеку быков. В то же время берег был недостаточно высок, и наблюдатели, устроившиеся на окружающих холмах, могли видеть, чем я занимаюсь. Я поставил у подножия обрыва металлическую канистру, отошел ярдов на двадцать и, достав свой кольт, расстрелял всю обойму. Из девяти выстрелов семь оказались точными. Десятая пуля из этой обоймы застряла в теле Барбары Херреры. Я снова зарядил пистолет. На этот раз из десяти выстрелов лишь один был промахом. Когда я в очередной раз заряжал пистолет, подошла Тина со свертком в руке.
Я глянул на нее. Она не была создана для голубых джинсов. Ее ягодицы не угрожали разорвать ткань, что, по стандартам старшеклассниц, делало ее безнадежно отсталой, чтобы не сказать замшелой.
— Все подошло? — спросил я.
— Рубашка великовата. А что делать с этим? — Она кивнула на узелок со своей разорванной одеждой.
— Брось в кусты, — посоветовал я, — пусть они поломают голову, что все это значит. — Потом я протянул ей револьвер: — Возьми. Стреляй с интервалами и старайся не смотреть на меня.
Сев на валун, я стал наблюдать за ней. Она внимательно осмотрела пистолет, сняла его с предохранителя и выстрелила.
— Бери двумя дюймами выше. Этой пушкой надо целиться по центру… Понимаю, тебе требуется передать информацию, что мы удостоились эскорта, но часом раньше или позже это будет сделано, роли не играет. Если мы бросимся к телефону-автомату, они сразу сообразят, что их вычислили. Лучше притвориться беззаботными. Пусть думают, что они могут не спешить с осуществлением своих планов — здесь или в Санта-Фе.
Она выстрелила снова и на этот раз попала в канистру.
— Ты не думаешь, что это полиция?
— Не похоже, — сказал я. — С чего бы им наблюдать за нами: фараоны быстренько препроводили бы нас в тюрьму. Наверное, это люди из шайки Херреры. Дамочка договорилась с кем-нибудь о встрече. Когда она не явилась на свидание, они начали действовать.
— Возможно, ты прав. Но как они напали на наш след?
Подождав, когда она сделает следующий выстрел, я ответил:
— Узнали от меня. — Она бросила на меня удивленный взгляд. Я продолжал: — Я сказал Херрере, что утром отправляюсь в долину реки Пекос. Наверное, она успела передать эту информацию своим сообщникам до того, как появилась в моем кабинете. Не встретив ее, они решили перехватить нас, полагая, что я буду придерживаться первоначального плана. Они сумели опередить нас, потому что мы потеряли много времени, занимаясь транспортировкой трупа в шахту. Кроме того, пикап — не гоночная машина. Достаточно было организовать наблюдение за дорогой и при нашем появлении пристроиться к нам в хвост. Теперь им известно, что ты жива. Поэтому, даже не найдя Херреру, они уверены, что ее нет в живых. Теперь к Амосу Дарреллу они вышлют другого агента.
— И тем не менее ты считаешь, что мы должны вести себя так, будто ничего не произошло? — сказала Тина.
— Да. Они ведь не знают, что нам уже известно о слежке. Мы беззаботны, полагая, что оставили их в дураках, думают они. Ты следишь за моей мыслью? Мы, по их мнению, уверены, что Амос на время в полной безопасности. А значит, они не станут принимать скоропалительных решений и дадут возможность агенту как следует подготовиться к заданию. Это дает шанс Маку — или кто сейчас там на его месте — вычислить его и вывести из игры. Вот почему этим подонкам полезно понаблюдать за нашим безмятежным поведением — стрельбой по канистре и любовными играми.
Тина сделала очередной выстрел. Промах. Она глянула на меня:
— Думаешь, они наблюдали за нами, когда мы…
— Вполне вероятно.
Она разразилась смехом, но ее лицо слегка порозовело.
— Нахалы! — Через некоторое время она добавила: — Но мне в любом случае надо передать информацию. Я должна переговорить с Маком.
— Именно этого они от тебя и ждут, — сказал я. — Скоро мы остановимся, чтобы перекусить, и тогда пусть они видят, что ты звонишь по телефону. В этом нет ничего страшного, только надо вести себя спокойно и не выказывать подозрительности.
Она кивнула и, прицелившись, сделала один за другим несколько выстрелов по канистре. Две или три пули попали в цель, остальные пролетели мимо. Как и мне, ей было далеко до Вильгельма Телля. Ни она, ни я не заслужили бы лавров, вышибая пулей сигареты изо рта смельчаков на расстоянии десяти шагов. Погасить выстрелом горящую свечу с того же расстояния нам тоже не удалось бы. Я взял пистолет из рук Тины, перезарядил его, потом, повернув за плечи, прижал женщину к себе и поцеловал.
— Пусть наблюдатель окончательно убедится, что мы в отличном расположении духа, — сказал я.
— Он грязный старый козел, — согласилась она, — но давай немного развлечем его.
Она сделала резкое движение, и я неожиданно приземлился на задницу с такой силой, что испугался за сохранность тазовых костей.
— Какого дьявола…
— Это тебе за вчерашнее, супермен! — смеясь, воскликнула она. — Помнишь, как ты набросился на меня, слабую женщину, застиг врасплох, когда я была в вечернем платье и не могла оказать сопротивления? Или ты забыл, как двинул меня коленом сзади, так что у меня затрещало в ушах?
Она взмахнула ногой. Я попытался перехватить ее, но Тина ловко ушла в сторону и, когда я приподнялся на четвереньки, намереваясь встать, она толкнула меня сзади, и я вновь растянулся плашмя на животе.
Заливаясь смехом, она побежала вверх по высохшему руслу. Я устремился за ней. Она уже успела оторваться на значительное расстояние, но ноги у меня длиннее, и я привык к высокогорью. Расстояние между нами быстро сокращалось. Она, как заяц, петляла из стороны в сторону, но берега ручья были крутыми, и, когда она попыталась вскарабкаться наверх, я сумел ухватить ее за лодыжку и стянул вниз под шумный аккомпанемент скатывающейся гальки.
Ей удалось вырваться из моих рук, и в следующее мгновение она попыталась нанести мне предательский рубящий удар по шее, который мог бы на короткое время парализовать меня, не вспомни я способ защиты. Тина приплясывала на месте вне досягаемости моих рук.
— Быстрее! — тяжело дыша, повторяла она. — Ты ведешь себя как дряхлый старик. Могу поспорить, ты позабыл половину борцовских приемов.
Потом мы схватились врукопашную, наполовину играючи, наполовину всерьез, стараясь не нанести сопернику увечий. Она была быстра и сильна и продемонстрировала несколько незнакомых мне ранее приемов. Под конец она ухитрилась ребром ладони нанести мне сильный удар по переносице так, что из глаз у меня брызнули слезы, но отскочить в сторону не успела. Я поймал ее, бросил на землю и прижал коленом. В разреженном воздухе пустыни мы оба дышали, как выброшенные на берег рыбы. Я не отпускал ее, пока она не перестала дергаться. Потом я ее поцеловал. Когда я от нее оторвался, она засмеялась:
— А как же наш наблюдатель? Где убедительные доказательства нашей беззаботности и хорошего настроения?
— Иди к дьяволу, ненасытная нимфа! — ухмыльнулся я.
— Старик! — насмешливо сказала она, продолжая лежать. — Ожиревший, неповоротливый старик! Где твои животные инстинкты? Хорошо, помоги мне подняться!
Я подал ей руку и слегка отклонился назад, упершись ногами в землю, потому что она попыталась стянуть меня вниз. Мне удалось рывком поднять ее.
— Веди себя пристойно, воплощение похоти! — Я с силой шлепнул ее по мягкому месту в запылившихся джинсах.
Приведя в порядок одежду, мы спустились вниз по ручью. Я испытывал странное чувство — радость, к которой примешивалось ощущение вины, как у прогулявшего урок школьника. Я был пай-мальчиком многие годы, гордился отличными оценками, примерным поведением, но сейчас разом перечеркнул свое прошлое. И сделал это без малейшего сожаления. Я сбросил личину образцового гражданина и вновь стал самим собой.
XVII
Я поставил наш грузовичок перед входом в ресторан, рядом с маленьким синим автомобильчиком, который узнал по надписи, приклеенной к заднему стеклу. Именно его мы обогнали на дороге. Это был «моррис». Я где-то читал, что изготовители этих каракатиц увеличили мощность двигателя с двадцати семи лошадиных сил аж до сумасшедших тридцати восьми. Но даже такого количества лошадей было недостаточно, чтобы «моррис» стал любимцем гонщиков.
— Это «моррис», — сказал я Тине, открывая для нее дверцу пикапа. — Помнишь, точно такую же штуковину мы сперли в Лондоне? Машина не заводилась, и мне пришлось своим бойскаутским ножом разобрать бензонасос, который они позаимствовали, наверное, из детского конструктора.
— Помню, — сказала она. — Твои технические способности произвели на меня неизгладимое впечатление.
— Так и было задумано. — Показав рукой на телефонную будку, стоявшую на углу, я сказал: — А теперь иди и сделай так, чтобы тебя заметили. Я буду ждать в ресторане. Десять центов у тебя найдется?