Игорь ПрососовЕще один чудесный день
Начинался еще один чудесный день.
Майское солнышко взошло над домами и улицами. Ленивые зайчики – медлительные, жирные – проникли в комнату, обшарили столы, диван и кресло. Тихонько посмеиваясь, плеснули светом сквозь прикрытые веки.
Василий сквозь сон потянулся и перевернулся с боку на бок. Проснулся. Спрыгнул с дивана, зевнул сладко.
Поднял трубой рыжий, ярче зайчиков-разбойников, хвост, хлопнул толстой лапой по полу и ворчливо уркнул – ужо вам, злыдни! Заиграетесь – будет вам. Это я просто сейчас ленивый, а так… Всех переловлю, поганцев.
Прошел в коридор, с интересом взглянув на человечьи тапки. Нет, вроде вчера особо не безобразили, наказывать не за что, но иногда так приятно…
Ладно, помилованы. Больно день приятный.
На кухне выпил водички, закусил колбаской из красной миски, рыбкой из белой и залакировал все молочком. Сообразили оставить!
Все-таки хорошо он их выдрессировал. И мысли нет о том, чтобы новых заводить.
Напевая приятную послеобеденную песню, Василий проследовал на балкон – принимать воздушные ванны.
Погода была под стать настроению. Тепло, свежая зелень на ветках, черемухой пахнет – одурительно. Птички летают – цветастые, жирные, кажется, лапу протяни – закуска сама прилетит.
Василий даже не выдержал – улыбнулся.
Взглянул наверх и влево. Так и есть, соседка сверху тут. Симпатичная, стройная кошечка по имени Семирамида – всё при ней. Сидит, греется.
– Здравствуй, малышка, – коротко бросил он, усаживаясь на перила. – Мне, конечно, наплевать, но если тебе это приятно – можешь спуститься ко мне, я не очень сильно разозлюсь.
– Ха! – коротко отвечала соседка.
Василий почувствовал себя так, будто его окунули с головой в холодную воду. А воды он, как всякий уважающий себя кот, терпеть не мог.
– Я понимаю, пламенная страсть лишила тебя дара речи. Милая, с этим надо бороться! Мы все же не настолько близки. Пока что, – вкрадчиво пропел он на одном дыхании.
– Да ты даже ко мне подняться не сможешь, тоже мне, герой-любовник… Сарделька ходячая! – Вздорная барышня издевательски хихикнула.
– Я, между прочим… – задохнулся Василий.
– Я ошибаюсь? Иди же тогда ко мне, мой милый!
Он грустно посмотрел наверх. Вот стерва. Вверх по гладильной доске, с нее на стену, еще немного вверх, потом – через пролет, зацепиться за низ балкона, а перемахнуть через перила уже дело техники.
Маршрут был легок и приятен… Лет этак пять и десять кило тому назад.
Но нравились ему стервы, такой уж характер. Кроме того, была задета мужская гордость.
Тяжело отдуваясь и поминутно оскальзываясь, полез вверх. Сердце вырывалось из груди.
В глазах потемнело, будто тяжелое свинцовое облако наползло на солнце.
«Кончаюсь?.. Смертельная страсть», – успел трагически подумать Василий.
Услышал задушенный мяв соседки, оглянулся, чудом не упав, – и ужаснулся.
Над городом висели, заходя на посадку, огромные, блестящие металлом овальные тарелки плавных форм.
Василий и сам не помнил, как взлетел наверх. Панический ужас гнал его вперед. Влетел в чужую квартиру, плечом поторопив хозяйку. Понесся с ней бок о бок, не разбирая дороги.
В мозгу билась одна мысль: «Бессмысленно. Все бессмысленно. Не уйти».
Он был прав.
Вовка Померанцев сидел на кухне и грустно смотрел на жалкие остатки растворимого кофе на дне банки. На чашку, и то навряд ли. Может, вообще плюнуть? Одной явно не хватит, а денег нет.
Это с одной стороны.
С другой – спать хотелось до ужаса. И уж точно без кофе было никак не высидеть пару у Злоботрясова – на редкость въедливого препода, возомнившего, что экономистам кровь из носу нужна аналитическая геометрия.
В самый разгар тяжелых раздумий за окном потемнело. В небе зависли свинцовые оладушки.
«Досиделся по ночам в Интернете, – понял Вовка. – Скоро еще и черти явятся, а потом санитары в пыльных шлемах склонятся грустно надо мной. Или там были не санитары?»
Он подошел к окну, достал смартфон, щелкнул пару снимков. К сожалению, на фото летающие блинчики никуда не исчезли.
Кухню залил яркий малиновый свет.
Вовка мигнул – тарелок больше не было в небе. Зато их покатые спины горбами вздымались из-за домов. Чужие приземлились. Вот так взяли и приземлились.
Низкий гул, от которого задрожали оконные стекла, прокатился по городу. Заболела голова. И голос, странный механический голос произнес будто бы беззвучно, из самых глубин черепа:
«Спасайтесь/сохраняйте покойники/спокойствие. Они/оно/мы являться/врываться/захватывать грязь/земля/мир/с миром».
– Крындец, – отметил Вовка. – Это что, они нам говорят? С миром прилетели или мир захватили? Хрен поймешь. Или меня вообще глючит?
Голос тем временем на удивление складно продолжил:
«Система определила, что вы используете нелицензионную копию Космолингв 1.2.1. Внимание, данное действие карается в соответствии с соответствующими статьями Галакодекса и лицензионного соглашения. Немедленно удалите программу и обратитесь к системному администратору».
– Наверное, вот это он всё же им, – заметил Вовка вслух и нервно захихикал.
Кое-как совладал с собой, справился с мобильным и отбил сообщение в группу:
«Все видели? На аллее. Через час».
После чего заржал уже в полный голос.
Сквозь глубокий обморок Василий чувствовал, будто его обвевает пробирающий до костей ледяной ветер. Затем были вода и жар, способный испепелить мир.
Василий заорал бы от ужаса, будь он в сознании.
Но на долю его оставались лишь кошмары – и страх.
На аллее было приятно. Дул прохладный ветерок, ласковое солнце пригревало. Пахло свежей листвой.
– Нет! Нет! И еще раз нет, Ирочка, – заявил Вовка, наставительно направив палец в небеса. – Мы не пойдем на пару к Злоботрясову! Не время! Мир, Земля, возможно, вся Галактика в опасности! Нас захватили!
В общем-то, на пару идти никто и не предлагал, но Вовку несло. Вокруг происходили исторические события – и события эти требовали высокого штиля. Печенкой чуял – требовали.
Сёма, сидевший на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье, серьезно заметил:
– Вова, ты перегрелся? Галактика к нам заявилась, с ней как раз все в порядке. Но на пару забить можно и даже нужно. Не каждый день такое случается. Может, на смотровую площадку какую махнем? Мне сверху видно всё, все дела? Где у нас ближайшая?
Ира, хрупкая брюнетка, прилежная отличница, посмотрела на него неодобрительно сквозь стеклышки очков.
– Убери копыта свои! Тут, между прочим, люди сидят!..
– Ну да, – согласился Сёма. – Я, например. И ты хочешь, чтобы я сел чистыми штанами, куда кто-то, возможно, садился ногами? Не дождешься, радость моя. Но с моей тезой ты согласна, нет?
– Я, наверное, обратно домой, – решила Маша, поглаживая платиновый «конский хвост». – Вовчик, поможешь? У меня куда-то Васька делся, испугался, наверное. Найти надо.
– Найдется, – утешила Ирка. – Моя Дуська вообще спокойно отреагировала. Прижалась, смотрели вместе, потом жрать потребовала, маленькая.
Вовка выругался матерно. Медленно, по слогам, сказал:
– Ребята! Нас захватили. Все сдались, у всех дела какие-то. Вы в метро по сторонам глядели? Все на работу едут, в планшеты уткнувшись, будто и не было ничего! Это же коллаборационизм. С чего все взяли, что это мирные гости? У них даже проги нелицензионные!
Последний аргумент отчего-то не впечатлил собравшихся.
По аллее протопал староста группы Заглоба – стукач и любимец преподавателей, один вид жирной рожи которого почему-то вызывал стойкое желание разбить ему пятачок.
– А вы чего на лекцию не идете?
– Сам не понимаешь? – нахмурился Сёма.
– Ха! Мы люди маленькие, нас это не касается. А вот сессия скоро, – менторским тоном сообщил Заглоба и пошлепал дальше.
– Видите? – взвился Вовка. – Им плевать, у них, понимаешь, сессия, работа, дела! Зарылись носом в повседневность, от страха-то.
– Видим, – кивнул Сёма. – И что ты предлагаешь?
– Разобраться, что происходит, для начала. В худшем случае, возможно, организовать Сопротивление или просто свалить из города. Правительства – курвы, они нас сдадут!
С последним согласились все.
– Но что делать-то нужно? – беспомощно развела руками Ира.
– А что мы знаем? – хладнокровно ответствовал Вовка.
– Ничего, – хмыкнул Сема. – К ближайшей тарелке смотаться предлагаешь? Так нас туда и пустят. Оцепили наверняка.
– Всё информация, – пожал плечами Вовка.
– Так, ни к какой тарелке мы не поедем, пока не найдем Ваську, – зарычала Маша.
– Тогда так, – мгновенно переориентировался Вовка. – Вы, ребят, едете к месту посадки. И просто слухи на улице и в Сети собираете. Мы едем искать Васю. Не мог же он из квартиры сдернуть? Через полтора часа встречаемся снова тут.
Василий пришел в себя… где-то. Металлические переборки и полное отсутствие дверей настроения не улучшали. Рядом лежала, все еще в отключке, соседка.
Кроме них, в камере никого не было.
Он потыкал девушку носом, удивившись, до чего же приятно та пахла. Она открыла глаза, улыбнулась:
– Ты пришел спасти меня?
– Конечно, детка, – веско сообщил Василий.
– И как же мы сбежим?
– Пока не знаю.
– Я верю в тебя, милый, – сказала она и заурчала.
Василия будто мягкой тряпочкой по сердцу погладили.
Одна беда. Он не знал не только как выбираться, но и где он оказался. Хотя подозрения у него имелись. И препоганейшие.
– Что случилось? – спросил Сёма, наморщив высокий лоб.
Был он до отвратительности бодр, в шуйце сжимал запотевшую от холода бутылку минералки. Ира еле поспевала за своим кавалером, шагавшим весьма споро, пусть и в задумчивости.