По характерным потертостям на кистях Ма-ка-Уаки я понял, что он работал инженером. Скорее всего, обслуживал защитную стену. Нехорошо. Ведь этой смертью могут воспользоваться те, у кого на уме раскачать перемирие между гутчами и людьми. Если то, что сказал мэр о лгавшем гутче, – правда, тогда убийца может быть как из одной расы, так и из другой.
Закончив осмотр, я обратился к гутчам:
– Вы знаете, где он жил?
– Да, почтенный.
Все верно. Кварталы гутчей в городах землян не так густо заселены, и многие знают друг друга. Эти двое определенно не врут. Хорошо.
– Берите тело и несите к своей та-урите. Повезем к нему домой.
– Откуда вы догадались, что мы тоже на колеснице, почтенный? – полюбопытствовал один из гутчей.
– На твоих ногтях свежие вмятины от рулевого блокиратора. На их исчезновение нужно от сорока до шестидесяти земных минут. Следовательно, где-то поблизости стоит та-урита, на которой ты прибыл.
Гутча посмотрел на две канавки, проходящие по ногтям, и дробно пролаял, сотрясая хоботками, – одобрил мою наблюдательность. Потом они с товарищем осторожно взяли тело и понесли, а я обернулся к патрульным-землянам.
– Мы уносим тело Ма-ка-Уаки, чтобы предать ритуальному сожжению для полного воссоединения с Океаном Вечности. Надеюсь, у вас нет к этому никаких претензий? Ваш представитель будет присутствовать при этом, – я указал на Сашу.
Они замотали головами. Один ответил:
– Нам-то что? Можете хоть в гробницу замуровать свою мумию, хоть сожрать…
Пропуская мимо ушей грубость, я вновь поклонился и взмахом головы позвал напарника за собой. Когда мы достаточно удалились от патрульных-землян, чтобы они нас не слышали, а до патрульных-гутчей, несших тело, тоже оставалось немало, я шепотом обратился к напарнику:
– Постойте, Саша, не торопитесь.
– Что такое? – удивленно притормозил он.
– Всего пара слов. Я настоятельно прошу вас не обсуждать наше расследование при посторонних до тех пор, пока не выяснится истина. Таким образом мы можем избежать многих проблем, если ситуация настолько серьезна, насколько я предполагаю.
– Как скажете, уважаемый Па-та-Уака, – быстро согласился Саша, – можете на меня положиться. Я полностью доверяю вам в этом вопросе, так как не очень хорошо знаком с культурой гутчей. – Он замялся и договорил: – И вообще, должен признаться, что слегка удивлен выбором господина мэра. У нас достаточно много куда более опытных специалистов, чем новичок, проработавший всего полгода.
Этот человек начинал мне нравиться. Сговорчивый, сдержанный, вежливый. Хорошо. Но новичок?.. Нехорошо.
Жилище Ма-ка-Уаки – квадратный однокомнатный домик с пирамидальной крышей – было скромным, как и любая обитель гутчей. Эргономичность и практичность. Хорошо.
А вот некоторые детали интерьера находились не на своих местах. Необычно для жилья гутчи. Этот легкий беспорядок намекал, что у хозяина были проблемы психологического характера.
Когда я сказал об этом Саше, человек поджал губы и ответил:
– А вы не допускаете, что он в спешке покинул дом и просто не успел вернуть вещи на места?
Вместо ответа я провел пальцами по мебели в разных уголках помещения и показал их Саше.
– Пыль. Везде одинаковый слой. Речь о днях, а не о часах. Эти вещи передвинуты не сегодня и не вчера. Психологическая стабильность Ма-ка-Уаки нарушилась несколько дней назад. Дня три. Может, четыре… Ага, вот здесь разные слои пыли. И здесь. Он постоянно перекладывал вещи, но так и не навел порядок. Странно… Сегодня будет нелегкий вечер: после сожжения тела нам предстоит опросить всех гутчей. Они должны были заметить, если Ма-ка-Уака вел себя не так, как обычно.
– Ну, может, не обязательно всех? Только самых близких?
Оторвавшись от осмотра вещей в столе, я посмотрел на Сашу и отчеканил:
– Все гутчи близки.
– Скажите, Па-та-Уака… – начал землянин и осекся. Но потом все же решился: – Поскольку теперь нас никто не слышит, можем мы говорить начистоту?
– Можем, – кивнул я.
– Как все-таки вы узнали о гибели соплеменника?
– Буду откровенным, Саша. То, что ты подал мне руку, – добрый знак. Это значит, что даже при сложившихся отношениях между нашими расами ты уважаешь гутчей. Но где-то в душе ты еще не до конца определился, кто мы такие – гости или оккупанты. Ты молод и можешь не совсем четко помнить пору… разногласий между вами и гутчами. Ты судишь об этом только по рассказам старших людей и, возможно, по обрывочной информации от самих гутчей. Но ты хочешь знать больше. Кто знает больше – тот ближе к правде. Хорошо. Это верный путь. И я готов помочь тебе в этом. Как видишь, я самовольно перешел на близкую форму обращения. Надеюсь, ты простишь меня за это и отомстишь мне тем же. – Я улыбнулся. – Ведь я доверяю тебе.
Сказав это, я крепко сжал плечо напарника. Наверно, чересчур крепко – когда я убрал руку, он стал его растирать.
– Да, конечно, как скажете… то есть – как скажешь. Тебе больше известно о твоей расе – тебе и карты в руки.
Вернувшись к обследованию содержимого стола, я объяснял:
– Физиология гутчи очень схожа с вашей, но есть ряд отличий. Одно из них – накопитель в мозге. Он аккумулирует энергию. Значительную роль в этом играет ка-нифера, симбионт. В общем, не вдаваясь в подробности, перед встречей с Океаном Вечности каждый гутча непроизвольно выстреливает этим импульсом. Получатель импульса – жрец Океана Вечности. Таким образом, мне известно, кто и в каком состоянии умер.
Глаза Саши заблестели.
– И что же ты получил от Ма-ка-Уаки?
– Страх. Даже ужас. Еще панику и непонимание того, что происходит. Если гутча уходит своей смертью – хорошо. Я не вмешиваюсь и передаю о его уходе, куда следует. Умершего сжигают общиной, после чего он воссоединяется с Океаном. Когда же гутча гибнет так, как Ма-ка-Уака, моя обязанность – выяснить, что случилось, и наказать виновного.
– И часто такое случается?
– За последние триста лет – ни разу.
Дальше я поделился с Сашей своими результатами осмотра тела погибшего. А под конец рассказа наткнулся в одной из коробок стола на миниатюрный полиэтиленовый пакет с герметичным зажимом. Гутчи никогда не пользовались такими. Содержимое пакетика – маленькие кристаллы, слишком прозрачные для каменной соли и слишком мелкие для слюды, – искрились в солнечном свете, проникавшем в окно.
– Что это? – спросил я Сашу. – Это вещь землян.
Он поднес пакет к глазам, расстегнул и отсыпал часть крупинок на ладонь. И тут снаружи донеслись заунывные причитания на языке гутчи. Мы ринулись на улицу.
У тела Ма-ка-Уаки, оставленного на лавочке под домом, стояла коленопреклоненная гутча. Положив руки на грудь покойного, она плакала навзрыд и причитала. В такой позе симбионт особо бросался в глаза, выпирая из спины крутым холмом. И из слов гутчи я кое-что понял.
– Похоже, вечерний опрос может отмениться, – шепнул я Саше. Он вопросительно поднял брови.
– Эта гутча находилась в тесных отношениях с Ма-ка-Уакой.
Я подошел к плачущей и коснулся ее плеча.
– Здравствуй.
Она вскинула на меня темные влажные глаза. Красавица. Ее хоботки поочередно сокращались от горя.
– Мне очень жаль, что Ма-ка-Уака почил в Океане Вечности раньше времени. Его уже не вернуть. Но ты знаешь, что я, Па-та-Уака, накажу виновных, кем бы они ни были, гутчами или землянами.
– Меня зовут Туа-ка-Туака, – назвалась убитая горем гутча и, тотчас вскочив с коленей, страстно заговорила: – И я знаю, что гутчи не могли сотворить такое! Это дело рук землян! – махнула она в сторону Саши. – Ма-ка-Уака часто общался с ними в последнее время, был сам не свой. Он страдал от ностальгии, места себе не находил. А в эти два дня он изменился. Стал раздражительным, грубым. Стал чужим! Не гутча, а комок нервов. А однажды… он сказал мне неправду. Совсем как человек! – Она снова сверкнула глазом на Сашу. – Это он перенял у них. Я уверена, что в порыве гнева он оскорбил кого-нибудь из них, и они… убили его. Даже симбионта отобрали – препарировать. Звери, дикари! В крови землян течет коварство.
Я вскинул анкх, прерывая поток слов Туа-ка-Туаки. Если поблизости есть хоть один представитель человечества, гутчи никогда не заговорят родной речью. Весь разговор происходил на местном языке землян, и Саша вынужден был слушать яростный выплеск эмоций. Нехорошо.
– Туа-ка-Туака, твоими устами говорит страсть, – сказал я. – Нужно быть справедливым. Не все люди коварны. У тех, кто перешел жить в города гутчей, открытые сердца и чистые помыслы. Саша, – указал я на расстроенного землянина, – пришел, чтобы помочь. Ему не хотелось бы слышать таких слов в адрес своей расы. Мы должны послужить примером для землян. Одумайся, Туа-ка-Туака.
Гутча потупила взор. Затем тихо произнесла, утирая слезы и подбирая хоботки:
– Простите, почтенный Па-та-Уака. И вы простите. – Она подняла темные глаза к землянину.
– Не извиняйтесь, – подавленно ответил Саша. – Я все понимаю. – Он посмотрел на свою раскрытую ладонь. – И, кажется, понимаю, почему Ма-ка-Уака так себя вел. – После этого он глянул на меня, стряхивая с нее кристаллы.
Я поднял руку, видя, как загорелись глаза гутчи.
– Во все века, – упредил я массу вопросов, – жрецы Океана Вечности устанавливали истину и вершили правосудие. И оттого, что в последние десятилетия мне не было кого наказывать вообще ни за какие проступки, я не потерял навыка. Уверяю тебя: справедливость восторжествует.
Гутча кротко кивнула, поклонившись. И тут заговорил Саша, обращаясь к Туа-ка-Туаке:
– Я прошу прощения за возможную бестактность, но не могли бы вы позволить мне увидеть вашего симбионта?
Мы с гутчей удивленно переглянулись. Она замешалась, а я спросил:
– Зачем тебе это нужно? Пробуждение ка-ниферы, можно сказать, интимный процесс.
– У меня есть кое-какая догадка. Для ее подтверждения мне нужно увидеть симбионта и хотя бы в общих чертах узнать его роль в физиологическом обмене веществ гутчи. Второе я смогу узнать от тебя, Па-та-Уака, а вот с первым…