– Хорошо. А сейчас поехали к гутчам. Близится сожжение.
Сотни гутчей плотно обступили срезанную пирамиду из поленьев. На ней лежало легкое, как пух, тело Ма-ка-Уаки. Оно высохло настолько, что несшим его не пришлось прилагать никаких усилий. Повсюду горели факелы. Один держал и я. Щупальца деревьев шевелились причудливыми тенями.
У каждого гутчи в руке было по сухой веточке. Подобно обычаю землян бросать комья земли в могилу с умершим, гутчи должны были бросить веточку в огонь. А я, подобно священнику некоторых местных религий, должен был сказать прощальное слово.
Я подошел к пирамиде, взошел по ступеням и возвысился над сооружением.
– Как ни крути, мы во многом схожи с людьми. Землянин Саша рассказал мне, что некоторые нации на Земле тоже сжигают своих мертвых. Очень жаль, что людям не хватает эмоциональной устойчивости. Как сделать, чтобы они научились уважать друг друга, верить ближнему, поддерживать во всем? Как помочь им отринуть ложь, осознав всю ее низость? Неужели сложно понять, что как аукнется, так и откликнется? Не год, не десять – долгие столетия нам жить вместе. Уверен, что вы так же, как и люди, хотите, чтобы исчезли эти барьеры вокруг городов. А то, что случилось с нашим братом Ма-ка-Уакой, считалось бы глупым недоразумением. Последним недоразумением, возникшим между ними и нами. – Свободной рукой я развязал тесьму притороченного к поясу мешка и сунул руку внутрь. – Надеюсь, урок справедливости будет выучен как следует. Вы знаете, что жрецы Океана Вечности – превосходные учителя. Люди также должны это знать!
Я воздел руку вверх, и собрание взревело одобрительным возгласом. Мертвые глаза отрубленной головы отразили огонь десятков факелов. Этот преступник-землянин с последней встречи был особо несговорчив и груб. Мой сувенир присоединился к Ма-ка-Уаке.
– Пожелаем же нашему брату попутного ветра в Океане Вечности!
Я сошел на землю и поднес факел к пирамиде. Она мгновенно вспыхнула ненасытным пламенем. На моей поднятой вверх раскрытой ладони засиял анкх – сигнал к тому, что можно подходить и провожать покойного.
Вереница гутчей потянулась к пирамиде. Веточки полетели в гигантский костер. Одну бросил Саша. На его лице отображалась неподдельная скорбь.
На церемонию собралась вся община без исключений. Кто из гутчей, кто ушел с рабочего поста, после сожжения сразу вернутся назад. Никто из людей не препятствовал им проводить соплеменника в последний путь. Они тоже ни слова не высказали против того, что на священное действо явился чужак. Хорошо.
Когда от пирамиды с телом Ма-ка-Уаки остались лишь тлеющие угли, гутчи стали расходиться.
Я подошел к уставшему и удрученному Саше.
– Отправляйся домой. Хорошенько отоспись и заезжай за мной вечером. Надеюсь, эти ублюдки клюнут на нашу удочку.
В пустом заброшенном цеху, куда под видом новых дилеров пришли мы с Сашей, было душно. Эхо от каждого движения блуждало от стены к стене, цеплялось за колонны, билось о площадки второго яруса и убегало на волю через оконные проемы.
На ящике посредине помещения сидел мужчина в белой майке, черных штанах и мокасинах на босу ногу. Подтянутый, но напряженный. Нехорошо.
Я приготовился к худшему.
Мужчина встал и сложил руки на груди.
– О-хо-хо! Чудеса да и только! Когда я услышал, что к нашему делу хочет примкнуть анубис, я ушам своим не поверил. Чё-то ты налегке. Где твой горб? Да и одет ты не так, как другие ваши. Не жарко?
– Умеренно, – ответил я.
Саша, как я ему и сказал, держался на шаг позади меня.
Энтузиазм говорившего землянина как рукой сняло.
– Где твое дружелюбие, собачка? Так у нас дело не пойдет. Для начала улыбнись! Правда, хрен тебя поймешь, когда ты улыбаешься, а когда нет. – Он вновь опустил руки и слегка наклонился вперед. – Так чё, решил присадить анубисов на мет? До меня дошел слух, что один из ваших уже причащается. И ты, типа, состояние решил поднять на этом? Для тебя это будет недешево.
– Называй цену.
Человек опешил.
– Прямо так сразу?
– А чего тянуть?
– А того, шакал ты долбаный! – вдруг вспылил он. – Говорят, ты посек вчера много наших. А теперь заявился делать бизнес? Не борзо ли?!
– Никто не заслуживает Вечности так, как ее распространители, – повторил я свои слова.
– Чё? – вытаращился болтун. – Чё ты несешь? Сам, что ли, под метом? Ну, сука, короче, готовься. Отсюда вы с корешем не уйдете. Я твои сопливые хобота узлом завяжу, понял?
От колонн на обоих ярусах отделились тени. Я быстро сосчитал: пятнадцать человек. И у каждого огнестрельное оружие. Полное попирание межрасовой договоренности о разоружении. Третий слой человечества в действии.
Я отступил на полшага ближе к Саше, слыша, как он сглотнул ком в горле.
– Дрищешь, псина? – Трепач восторжествовал. – Мы люди серьезные. Хрена ли ты пришел сюда качать права? Наша земля – наши законы.
– У меня есть имя.
– Да насрать.
– Насрете. – Выдернув из-под костюма та-линту, я подбросил ее высоко над собой. Пока громоздкий цилиндр, замерев, с визгом набирал вращательную скорость, люди в оцепенении рассматривали незнакомый предмет. А я загнал рукоятку посоха в трещину в полу и высоко подпрыгнул. Одной рукой оперся на оружие, второй – оттолкнулся от Сашиного плеча, добавляя себе еще высоты. От неожиданности он присел под моим весом, а мне того и нужно было. Я сразу убрал ту руку и распростерся над ним птицей. Все это заняло секунду времени. Шаровары и подрукавники раскрылись парусом, и в этот миг та-линта, достигнувшая пика скорости вращения, распаковалась. После громкого хлопка раздался дробный звон, я ощутил три толчка в корпус и укус в тыльную часть ладони, которой опирался на посох. Падая на ноги, я вновь полез под костюм и спросил Сашу:
– Цел?
– Да! Что это было?! – спросил он в полном изумлении.
– Та-линта.
Теперь наступила очередь та-кхъяты. Достав ее, я оценивал результаты взрыва. Отовсюду неслись вопли, стоны и ругань. Колонны, стены и пол были утыканы острыми клиньями. Жала из та-линты сразили почти всех преступников на обоих ярусах. В тех, кто еще держался на ногах, я произвел по меткому выстрелу. Раздалось четыре тихих щелчка, и из дула вылетели тонкие стержни, въедаясь в человеческую плоть. Спустя мгновение четыре тела поочередно разорвало на куски и разметало по всему помещению. Остро запахло смертью.
Мой невежливый собеседник с жалом в бедре, хромая, бежал к выходу. Саше следовало бы добить выживших, но я сомневался в том, что он в состоянии справиться.
– Спрячься, – приказал я напарнику и бросился в погоню. По пути убрал та-кхъяту и выдернул жало из кисти.
Самоуверенный недоумок давно выскочил наружу, но я учел скорость его бега, срезал угол и помчался к окну. Выпрыгнув из проема, я принял горизонтальное положение и завертелся волчком. Ублюдок вильнул в сторону, но это его не спасло. Замедлившись, я подмахнул его посохом. С подрезанными сухожилиями далеко не убежишь.
Мы одновременно грохнулись наземь. Я тотчас поднялся. По ушам бил дикий крик. Ощущая спиной мой взгляд, человек перевернулся, чтобы видеть меня.
– Что ж ты творишь, падла?! Совсем оборзели, шакалы!
– Что я творю? Что творите вы?! Я не позволю изводить гутчей поганой отравой! У нас с вами разные понятия о чести и правосудии. – Острием посоха я пригвоздил его руку к земле, вызывая новый крик боли.
Из здания послышались выстрелы. Если атаковали Сашу, я не мог прийти на помощь – вдруг этого молодчика утащит кто-нибудь из уцелевших? А только ему известно, кто стоит за распространением метамфетамина в городе. Упустить его сейчас – остаться ни с чем.
Я провернул острие в ране. Землянин зарычал, его тело свело судорогой.
– А, сука! Он тебя накажет! Считай, что ты покойник! Всей вашей стае звездец! Он найдет на вас управу!
– Кто – он? – Новый поворот лезвия – и из человеческой глотки вырвался нечеловеческий вой.
– Что ты как маленький? Да в городе пернуть нельзя без этого человека! Это же он приказал нам замочить вас!
– Имя?
После очередной прокрутки я услышал ответ. Так вот почему мне дали новичка!
Вынув посох из раны, я навис над плачущим землянином. Свистнуло лезвие. Перерезанное горло плюнуло кровью.
В здании еще стреляли.
Вернувшись туда, я увидел, как Саша с каменным лицом методично добивает раненых из их же оружия. Хорошо.
Я подошел к нему.
– Завтра тебе лучше не ходить со мной на доклад.
– Почему?
– Так надо. – Окинув взглядом убитых, я кивнул: – Ты замечательный человек, Саша, а таким быть сложно. Продолжай в том же духе, но будь осторожен. Тебя не ценят, а ты все-таки не жрец Океана Вечности, чтобы хорошенько постоять за себя. Удачи тебе.
– Значит, все?
Вместо ответа я протянул ему раскрытую ладонь. Он переложил пистолет, и мы попрощались крепким рукопожатием.
Мэр подскочил в кресле.
– Почему вы так нагло врываетесь ко мне?! По какому праву?!
Я неумолимо шел к нему по прелестному узорчатому ковру, для устрашения помахивая посохом. Вид смертоносного маятника заставил мэра побледнеть.
– Где охрана? – уже менее уверенно заговорил он. – Я буду кричать. Я позову полицию!
Он бросился к окну позади кресла, но моя тяжелая рука не позволила ему двинуться ни на шаг. Мэр вскрикнул от боли в плече. Кажется, там что-то хрустнуло.
Легким непринужденным движением я толкнул скулящего толстяка обратно в кресло и отшвырнул прочь массивный дубовый стол.
– Полиция не поможет, ты же знаешь. – Я положил раскрытую ладонь с укрепленным в ней анкхом ему на лицо и сжал достаточно сильно, чтобы он не смог произнести ни слова. – Как не помогли и твои головорезы. Ты ведь понимаешь: если я здесь, это означает, что они уже дрейфуют по Океану Вечности. – Из-под ладони заструился дым, из глаз землянина покатились слезы, он нечленораздельно замычал. – Что же вы за твари, люди? Ваше счастье, что жрецов Океана Вечности не допустили до войны. Гутчи предпочли справиться своими силами, без нас. Знаешь, почему? Потому что они искупали свою вину за нанесенный Земле вред. Дай они волю жрецам – и война превратилась бы в обычный геноцид. Полный геноцид землян! Безо всякой мотивации вы культивировали настрой против оккупантов! Оккупантов, которых не было. Молитесь вашим богам и помните, что ходите по берегу Океана, где каждую минуту вас может захлестнуть волна Вечности. – Лицо мэра побагровело, под моей ладонью шипело, человек трясся, но не смел даже поднять руку, чтобы остановить меня. – Стоило сразу догадаться, почему мне втюхали в напарники зеленого паренька. Чтоб дело продвигалось как можно медленнее, а? Тут вы просчитались. В связи с причинами смерти Ма-ка-Уаки, я буду подавать в Майорат прошение на прекращение всякого сотрудничества с землянами. На выведение гутчей из ваших городов, а землян – из наших. В конце концов, на обесточивание стен. Почувствуйте свою немощь. Это первый вариант.