Положив документы в сейф, Машеров вернулся к окну. Сейчас бы накатить граммов сто! Он не был пьющим человеком, но остро хотелось немного забыться. Кстати, и пожевать что-нибудь не помешало. Он поднес часы к глазам — половина двенадцатого ночи! В гостинице интересно работает ресторан или буфет. Хотя чего он гадает? Пётр Миронович подошел к двери и открыл её, тут же от стены отделилась неясная тень. Мановением руки первый секретарь подозвал прикрепленного телохранителя.
— Скажите, пожалуйста, в гостинице можно сейчас где-нибудь поужинать?
Человек с упрямым подбородком и внимательными глазами понятливо кивнул и четко ответил:
— Сейчас организуем, Пётр Миронович. Вы пока собирайтесь.
Вскоре они вчетвером уже шли по коридорам гостиницы «Москва». Впереди двигались два высоких охранника, расположившись чуть по бокам прохода. Немного позади Машерова шел тот, что стоял в коридоре, самый старший из них по виду. В другое время Пётр Миронович здорово остался бы недоволен такой излишней опекой, но сейчас искренне так не считал. После сегодняшнего дня в душе белорусского коммуниста что-то здорово стронулось. Внезапно он оказался наедине с самой Вечностью, и все чисто личное, наносное стало совершенно неважным.
Задумавшись, глава республики почти не обратил внимания на вышедшую из бокового перехода горничную, тут же остановленную правым охранником. Девушка кинула мимолетный взгляд на высокого мужчину. Даже для их гостиницы было очень необычным делом такая охрана. Затем она дисциплинированно опустила глаза вниз, излишне любопытных здесь не держат. Вскоре небольшая процессия прошла в буфет. Видимо, он уже должен быть закрыт, но для Машерова сделали исключение. Молчаливая официантка поставила перед секретарем тарелку с подогретыми котлетами, картофельным пюре и зеленым горошком.
— Извините, у нас почти ничего не осталось. Поздно уже.
— Да ничего. Это вы меня извините, заработался, — мягко улыбнулся Машеров, только он умел улыбаться незнакомому человеку как старому другу. — Можно еще коньячку, если вас не затруднит.
— Сейчас организуем.
Вскоре на столе образовался графинчик со ста граммами янтарного напитка, рядом кувшинчик сока. Машеров оглянулся. Одному за столом было как-то неуютно.
— Ребята, может, кто присядет рядом? Хоть чаю выпьет. Неудобно как-то…
Старший понятливо кивнул, махнул рукой другим и сел напротив первого секретаря.
— Вы не волнуйтесь, Пётр Миронович, все нормально. Счас еще чайку организуют.
Напиток огнем прокатился по пищеводу, оставляя легкое фруктовое послевкусие.
— Хороший, — кивнул в сторону графина Машеров. — Неплохо снабжают нас, самодуров.
Старший охраны бросил внимательный взгляд в его сторону и отчеканил.
— Вы другой, Пётр Миронович. Я обо всем знаю, да и ребята тоже, нас предупредили. Не сомневайтесь — мы вас прикроем.
Это был ответ серьезного ответственного человека другому серьезному человеку. На душе у Машерова сразу стало теплее, вспомнилась уже далекая нынче партизанская молодость. Как смело он себя чувствовал с верными соратниками, как нашел в отряде свою любовь и будущую жену. Прорвемся, не впервой!
Глава 8. Новогодние сказки. Ярославский ЦПВП. 29 декабря 1974 год
— Как здорово!
Кто бы мог подумать, что пятидесятилетняя женщина окажется эдакой шаловливой девчонкой! Надежда засандалила снежком прямо Степану в лицо. Тот сделал такое смешное выражение, стараясь выплюнуть снег изо рта, что девушка не удержалась и звонко засмеялась, согнувшись пополам.
— Надяяя!
— Извини, но не надо было так подставляться! Смотри, сколько за ночь снега нападало.
— Это я уже без сопливых знаю. Весь употел с утра, пока дорожки разгребал.
— Мужчина должен зарабатывать! Ты же сам сказал.
Надежда игриво сложила «домиком» густые светлые брови. Степан не мог на неё долго сердиться и сам засмеялся.
— Надо же тебе на свадебное платье деньги заработать.
— Какой ты все-таки дурачок! Да не нужно мне это платье клятое, у меня же две свадьбы в них было. Вернее, нужно, но не такое. Я сама его пошью! Света обещала подходящую ткань достать. Она на Новый год в Москву собирается.
— С ума сойти, мы встречаем Новый год где-то у черта на куличках, в другой реальности и потерянном времени. Прямо новогодняя сказка!
— Мрачное фэнтези с орками!
— Думаешь, шампанское на столах будет? Этой стипенсии ни на что не хватает.
— Не знаю, Надя. Это и у нашего начальства первый новогодний праздник с нами, тунеядцами из будущего.
— Ну, допустим, ты у нас оформлен совершенно официально дворником. И неужели не сможешь через своего дружка чекиста что-то устроить?
Степан недовольно обернулся.
— Сколько раз просил не называть нас друзьями. Просто деловые отношения. Не забывай, что он нам здорово помог.
— С виду и не скажешь. Не разлей вода.
— Хватит, народ и так черти что говорит.
— Да плевать на народ! Все равно всегда будут друзья и будут остальные. Последняя партия попавших, вообще, какая-то неприятная попалась, — тут же сменила тему разговора Ягужинская. — Столько скандальных бабок.
— Ну, по внешности так там немало красавиц прибыло.
— Все равно они в душе остались змеями и жабами. Хорошо хоть Валя пока здесь, а то и поговорить не с кем будет. Правда, она в последнее время все больше в науке, из библиотеки своей не вылезает. К ней на днях несколько таких серьезных мужичков приезжали. Один с бородкой на Валюшу конкретно запал. Все вздыхал и вздыхал. Бедняга!
— Ох и сплетницы вы, женщины!
— Как будто вы другие! — саркастично усмехнулась Надежда. — Мне служба безопасности моей фирмы в свое время такие записи озвучивала… Никогда бы не подумала, что высший менеджмент может хуже базарных бабок быть.
— Не уходи от темы. Затащила наша гимнасточка физика в постель?
— Ого, какой пристальный интерес к чужой интимной жизни. Сударь, да вы знатный изврат!
— Ну, пока не распишемся и у нашей будут проблемы.
— И не говори. Как будто малолетки по углам шаримся. Ты еще постоянно озабоченный. Подожди-ка, поэтому тебе тетки из последнего заезда такими красивыми кажутся?
— Ревнуешь?
— Ну а ты как думал? — Надежда неожиданно сделала ему грамотную подсечку, и они оба свалились в сугроб. Немного повозившись, Степан оказался, как и положено мужику, сверху и поцеловал девушку в губы. — Не начинай, пожалуйста, у меня еще занятия, увидимся после ужина. Потрать все накопившиеся силы на уборку снега, к кухонному блоку на кривой кобыле не подъехать.
— Ого, мы еще не расписаны, а ты уже командуешь?
Мимо по дорожке кто-то проходил и им пришлось встать, помогая друг другу отряхнуться. Одежда была из натурального меха и ткани, снег к ней лип безбожно. Правда, в перешитой самой Надеждой шубке было совершенно не узнать выданное ей казенное имущество. Ягужинская внезапно вспомнила свое былое хобби. Не зря же она держала сеть модных бутиков и частенько наведывалась в пошивочные цеха Милана.
— Заявление написала?
— Написала.
— Тогда чего так вздыхаешь?
— Просто ты не был комсомольцем, та еще нудятина. Разгонять надо всю эту контору. Ни одного приличного человека потом из его актива в жизни не видела.
— Что поделаешь, дресс-код!
Девушка не удержалась и захохотала.
— Ты откуда такого нахватался? Стёп, ты у меня временами чистый ребенок!
— У тебя же и набрался! — мужчина резко развернулся, они уже подошли к клубу, где проводились занятия. — Ты точно во мне уверена, Надь?
— Конечно, милый. Я не устану повторять, — Надежда провела ладонью по его щеке. — Ой, какой сегодня небритый! Хочешь, как Илья завести бородку?
— Нет, — Степан снова довольно улыбался. — Просто не успел. Вечером обязательно!
— Еще бы, иначе не будешь допущен до паночкиного тела!
Степан помог ей раздеться, и держа шубу в руках, смотрел, как Ягужинская поднимается по лестнице, слегка покачивая бедрами.
— Глянь, какая баба! Я бы ей заплентелюхнул от души!
— За базаром следи!
— А то что? — к Степану повернулся мрачноватый громила в растянутом свитере, скорей всего из новичков.
— Здесь так не принято — это, во-первых. Во-вторых, она моя.
— Была твоя — стала ничья.
Здоровяк басисто засмеялся, ему вторил какой-то хмырь, худющий паренек в яркой рубашке с жиденькой прической на узкой голове.
— Повтори, юродивый!
— Чего?
Степан не дал громиле замахнуться, тычок двумя пальцами в область солнечного сплетения заставил того буквально задохнуться. Все-таки физический труд и ежедневные занятия с начальником охраны и по совместительству бывшим офицером ГРУ сказались на эффективности простого на вид приема. Шнырю хватило и пинка под задницу. На возню возле раздевалки уже оборачивались входящие. Кто-то с любопытством, кто-то с осуждением. Не стоит забывать, что основная масса попаданцев уже была вполне пенсионного возраста.
— Что тут происходит, молодые люди?
Около раздевалки из ниоткуда нарисовался Сан Саныч, он читал лекции в секции математиков и физиков. Несмотря на старомодную «профессорскую» бородку и лицо записного интеллигента, в такие острые моменты он мог удивить совершенно иными навыками. В отличие от многих Холмогорцев уже знал, что в войну профессор служил во фронтовой разведке и не раз ходил в тыл противника. Степан отлично представлял себе, какие отчаянные там служили парни, так что не рискнул бы выйти с профессором один на один.
— Да так, пришлось некоторым наглядно объяснить, как стоит относиться к дамам.
— Вот оно что? — Сан Саныч с нехорошим прищуром взирал на встающего с колен громилу. — Новенький? Вам, уважаемый, — наверное, только в русском языке можно такое вежливое слово произнести как ругательство, — разве не рассказали о правилах местного общежития?
— Не по пацански бьешь, сученок! — здоровяк злобно зыркнул в сторону Степана. — И ты, козел старый, отвали…