[44]. Будьте уверены, Джин, вашей безопасностью будет заниматься даже Секретная Служба. На сегодняшний день вас охраняют лучше, чем Президента.
У вас есть вопросы? Хорошо. Тогда переходим к шестому суб-комитету по внешним связям, чьё название говорит само за себя. Его задачей будет координировать действия с главами других стран и информировать их о наших планах. Он тоже действует за пределами Вашингтона и мы не заметим его работы, пока не возникнут трудности. Конечно, долг этих сотрудников — убедить мир, что Уолтер — тот, за кого себя выдаёт. Если это удастся, дальше будет легче.
Седьмая группа займётся сбором медиаданных из различных источников и контролем за содержанием публикаций в СМИ. Её возглавит пресс-секретарь Президента (Вице-президент улыбнулся и указал на него рукой — очевидно, они были в хороших отношениях). Он будет отчитываться передо мной и Президентом, но мы уверены в нём как в профессионале высокого класса». Пресс-секретарь коротко кивнул в знак благодарности. «Его кабинет находится в конце коридора. Как только ситуация будет под контролем, он вернётся в Вашингтон. Должен добавить, что содержание нашего сегодняшнего разговора не должно выйти за пределы этого помещения. Мы будем держать прессу и население в курсе того, что касается нас и доктора Брюэра, через взаимодействие с седьмой группой. В противном случае мы получим массу кривотолков и слухов в Америке и во всём мире».
«В коммуникациях всегда есть кривотолки и недопонимание» — вмешался госсекретарь.
Вице-президент хмыкнул — очевидно, их с госсекретарём тоже связывала длительная история отношений, — но ничего не сказал.
«Два других суб-комитета будут тесно сотрудничать. Пока мы не можем точно сказать, чего от нас хотят пришельцы, но исходя из слов доктора Брюэра, они в основном обеспокоены нашим жестоким поведением по отношению друг к другу. Верно, Джин?»
Полусонный, я всё ниже скатывался в своём кресле, рассчитывая, что Вице-президент продолжит говорить, не отвлекаясь на меня. Я резко выпрямился и ответил: «Да, сэр, они очень огорчены тем, что мы убиваем друг друга. Кажется, остальное в нашем поведении их не очень волнует. Смерть любого живого существа причиняет им страдания. Подобно муравью, который чувствует, что кого-то в муравейнике убивают или калечат, они могут чувствовать каждую отдельную смерть на нашей и других планетах. На самом деле Уолтер сам сравнил Баллоков с колонией пчёл или муравьёв. Он — или они — утверждает, что все жизни во Вселенной каким-то образом связаны друг с другом. Баллоки хотят остановить любые убийства — и это всё, что пока мне известно».
«Хорошо. Два следующих суб-комитета будут отвечать за взаимодействие с Баллоками и обеспечивать выполнение их требований. Первый мы назовём переговорным, его задачей будет общение с Уолтером и донесение до нас воли инопланетян в максимально понятной форме. Как только мы поймём, чего конкретно они хотят, мы сможем прийти к соглашению. Эта группа будет в основном состоять из правительственных дипломатов, а возглавит её Посол Объединённых Наций. Детали мы пока не проработали».
«Девятая группа — комитет соблюдения требований. Он ответит за организацию перемирий в военных конфликтах по всему миру. А пока мы можем отвести свои войска из разных уголков планеты. Группа уже работает над соответствующими вопросами и предоставит отчёт в ближайшие несколько дней».
«Итак, мы обозначили девять групп. Десятая займётся надзором за деятельностью всех команд. Её возглавит Президент и другие главы правительства, часть из которых уже выехала в Вашингтон».
«Здесь, буквально во дворе дома Брюэров» — добавил он со своей фирменной улыбкой — «Майк Джонс и я будем работать над координацией всей операции. В общем, на этом всё. У кого-нибудь есть предложения по работе суб-комитетов или комментарии к тому, что было сказано?»
Женщина, чьё имя я, конечно, уже забыл, но чей голос напоминал голос Кэтрин Хепбёрн[45], язвительно спросила: «Можем ли мы напрямую поговорить с Уолтером? Или нам следует дождаться, пока он сам выйдет на связь с доктором Брюэром?» — она смотрела на меня почти с таким же презрением, как и Баллоки.
Все взгляды обратились на меня.
«Я не могу ответить на этот вопрос. До этого момента они разговаривали только со мной. Поскольку они ещё не передали нам чётких инструкций, я думаю, что они снова пойдут на контакт».
«Каким образом они общаются с вами?» — настаивала она.
Я рассказал собравшимся о том, как встретил тело Уолтера, а затем белку, и что сейчас я могу разговаривать с инопланетянами телепатически. Я напомнил ей о том, что Баллоки могут незаметно присутствовать в помещении и следить за нашей дискуссией. Послышались удивлённые вздохи, несколько человек начали нервно оглядываться. Лица остальных выражали сомнения.
Надоедливая женщина настаивала: «Не могли бы вы спросить у них, с нами они или нет?»
Я сосредоточился на немом вопросе, а затем спросил вслух: «Уолтер, ты здесь?».
Я почувствовал себя древним медиумом, который общается с духами мёртвых. Если они и были рядом, то не ответили. Я покачал головой.
«Мне следовало попытаться выйти с ними на связь раньше» — извинился я — «но я пока не разобрался до конца, как это работает».
Вице-президент высказался в мою защиту: «Никто вас и не обвиняет, Джин». Он оглядел комнату. «Никто из нас не знает, каково быть на вашем месте: столкнуться с могущественным инопланетным разумом, о котором ничего не известно. Каждый из нас счёл бы это невыносимым, и к тому же мы ни разу не видели прота и флед. Вы более опытны в общении с инопланетянами, поэтому справляетесь намного лучше. И всё же сомневающихся можно понять. Группа переговорщиков хотела бы знать, сможем ли мы или вы лично выйти на контакт с Баллоками и когда именно. С этого следовало начать». Несколько человек кивнули.
Я тоже кивнул, добавив, что обычно Уолтер навещает меня на заднем дворе. Я уже успел проникнуться глубоким уважением к профессионализму Президента и Вице-президента, которые старались учесть интересы всех сторон. Последний хоть и был излишне многословен, но оказался хорош в проведении подобных собраний: он был всегда в курсе дел по любому аспекту происходящих событий.
«Мы ничего не упустили? Можем приступать к работе?» — спросил он присутствующих.
Госсекретарь предположил, что прямо в этот момент Баллоки оккупировали мой разум, как в случае с Уолтером. Все повернулись в мою сторону.
«Это возможно. Но я не ощущаю никаких изменений в своём сознании».
«Но вы не можете знать наверняка. Вы вполне можете не замечать их присутствия в собственной голове».
Я мог только кивнуть плечами и ответить: «Этого тоже нельзя исключать. Хотя ранее мне говорили обратное».
Человек, внешне напоминавший моего бывшего пациента Хауи[46], спросил у председателя: «А как быть с доктором Брюэром? Сможем ли мы связаться с ним, если возникнет такая необходимость?»
«Хороший вопрос» — сказал Вице-президент. «Круглосуточный доступ к доктору Брюэру пока будут иметь только Президент, я и главы целевых групп, которые мы обозначили выше». Он повернулся ко мне. «Джин, вы одобряете такое решение?»
«У меня есть выбор?» — спросил я, понимая, что повторяюсь и это выглядит глупо.
На миг он показался встревоженным, но спустя мгновение его лицо озарила сияющая улыбка будто в ответ на мою неудачную шутку. «В текущей ситуации все мы лишены выбора» — пробормотал он. Я кивнул, хотя его комментарий предназначался для всех присутствующих.
«Окей. Если это всё, тогда я закрываю заседание. Всем, кто остаётся, предлагаю через — хм — пятнадцать минут собраться в конференц-залах, соответствующих их целевой группе. Тех, кто улетает в Вашингтон, прошу выйти наружу к вертолётным площадкам».
Когда все вышли, я спросил у Вице-президента: «Разве поблизости есть вертолётные площадки?»
«Мы нашли подходящее поле в четверти мили вниз по дороге. По-быстрому убрали растительность и залили быстротвердеющим бетоном — и вот у нас уже две отличные вертолётные площадки».
«Да уж. Может, это и хорошая идея, учитывая обстоятельства». Он молча собрал бумаги. «А я вхожу в какую-то из целевых групп?».
Не глядя в списки, Вице-президент ответил: «Пока вы будете в восьмой группе — той, что занимается переговорами с Баллоками. Затем вас возьмут во вторую группу, где будут готовить к выступлению в ООН. К концу недели вы будете работать с первой группой, репетируя и шлифуя свою речь. Пару раз вам предстоит встретиться с репортёрами в составе седьмой группы. Постараемся свести такие встречи к минимуму. Вас это устроит?»
«Если честно, сэр, ничто в этой ситуации меня не устраивает. Я этого не просил и у меня нет желания выступать с речью».
На этот раз улыбки не последовало — только хмурая складка между бровями, которая становилась всё глубже и подчёркивала морщины на лбу. Он опустил руку на моё плечо.
«Мы все хотели бы избежать этой ситуации, Джин, но не можем. Вы как никто понимаете важность происходящего для всего мира и ответственность, которая лежит на человечестве. Вы хорошо держитесь. Продолжайте и всё будет хорошо. Знаете, почему?»
«Нет. Почему?»
«Потому что так и должно быть».
«Мне бы вашу веру».
«Вера здесь не при чём. Суть в том, чтобы сделать всё, что должно быть сделано. Речь об ответственности. Я хорошо разбираюсь в людях и знаю, что вы примите свою ответственность». Затем он твёрдо пожал мою руку. «Удачи, мой друг. Когда всё это закончится, мы устроим вечеринку в Белом Доме. И на этот раз ваша жена будет с вами. Моя-то точно будет». Он повернулся и пошёл к двери. Вице-президенту тоже было около семидесяти, как и мне, но в нём кипела энергия сорокалетнего человека.
Комнату покинули все, кроме меня, Майка и ещё двух человек. Теперь я стреляный воробей и понимаю, что эти двое — сотрудники вездесущей Секретной Службы. Безымянные, как и всегда, они претворялись, что всё внимание уделяли входной двери. Я впервые отметил, что в помещении нет окон. Возможно, их нет и во всём Мозговом Центре.