ятые отцы, – обратился я уже ко всем святошам, затем, развернувшись, поскакал догонять своих.
Теперь дорогу нам никто не загораживал, так что двигаться мы стали намного быстрее. Когда я догнал своих, Кронд уже сидел в седле, а рядом с ним ехала эльфийка, я же пристроился с другой стороны Ушастой. Кронд один-единственный раз бросил на меня мимолетный взгляд, но, увидев на моем лице до жути меланхоличное выражение (а мне все по фигу, я сделан из мяса), так больше и не повернулся в мою сторону. Я же просто наслаждался лесом, в который мы въехали метров через триста от города. После того гигантского, молчаливого (казавшегося мертвым) и вечно темного, этот выглядел просто как хорошо ухоженный парк. Деревья радовали своим нормальными размерами и обилием птиц и зверья. Я, наверное, пребывал в эйфории часа два, не меньше. Практически дремал в седле с легкой улыбкой на губах (выглядевшей на моей роже скорее сумасшедшей, чем умиротворенной). Так что для меня стало полной неожиданностью, когда у «шестого чувства зазвенел колокольчик опасности». Хотя, если говорить по-русски, то моя задница очень заволновалась, предугадывая, что ей может сильно достаться. Причем опасность она почуяла как раз тогда, когда мы выехали на небольшую поляну. Пока я соображал, что, наверное, стоит на всякий случай предупредить Варда, Кронд уже целенаправленно двигался к нему. Видимо, его задница чувствовала опасность не хуже моей.Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, а за мной тут же пристроилась эльфийка. Быстро нагнав Кронда, мы уже все втроем поскакали почти галопом. Так как мы ехали, слегка отстав от всех, то до купца нам было приличное расстояние. Хотя, увидев, что мы втроем стремительно нагоняем и явно не просто так, караван замедлил ход, а к тому моменту, когда мы его достигли, уже вообще просто встал.
– Что случилось? – спокойно осведомился Вард, когда мы осадили коней возле его повозки.
– Здесь что-то не так. Здесь опасно, – немного нервно ответил Кронд.
– Разведчики же прошли спокойно? Или ты думаешь, им специально дали пройти?
– Велите всем собраться и быть готовыми к нападению или еще чему-то в любой момент, – вместо ответа произнес Кронд.
Один из ближайших воинов, услышав это, поднял вверх руку с растопыренными пальцами, а затем резко сжал их в кулак (воина я не знал, но кажется это и был новый командир, хотя, по мне, лучше бы им сделали Кронда). Этот же жест повторили дальние, для тех, кто не видел, а спустя еще несколько секунд все солдаты начали стягиваться ближе к центру. Разведчики же, уже почти пересекшие поле, галопом понеслись обратно, но достигли готового к обороне каравана без каких-либо последствий. Минут через пять весь караван сжался, а телеги завернули кольцом, на случай немедленного нападения. Все слуги поспешили выбраться наружу, вооружившись короткими мечами, надев легкие кожаные доспехи. Воины же слезли с коней, согнав их в центр, и рассредоточились по кругу. Когда все это было с успехом проделано, Вард, до этого внимательно следивший за своими людьми, опять повернулся к нам, требуя конкретных разъяснений. Вот только этих самых разъяснений ни у кого из нас не было. Пришлось принимать удар на себя:
– Задница почуяла беду. Этого хватит? – хмуро проговорил я.
Купец сначала озадаченно на меня посмотрел, но потом, видимо, смысл сказанного дошел до него:
– Думаю, хватит, – к моему безграничному удивлению, совершенно спокойно ответил Гротен. – Тем более что Кронд еще ни разу нас не подводил, а вы господин (ударить его, что ли?) Хисп уже доказали свою компетентность (вау, он даже знает такое слово, а я думал, здесь его еще нет). Только что теперь делать дальше? Опасность опасностью, но не стоять же нам теперь здесь всю жизнь в ожидании неизвестно чего?
– А что? Вполне милая поляна, можно и пожить, – съязвил я, прежде чем успел себя заткнуть.
Взгляды, которыми меня одарили, были, мягко говоря, далеки от дружелюбных. Хотя нет, вру: эльфийка просто терпеливо смотрела, ожидая от меня каких-либо действий. И почему сразу я? Вон Кронд, тоже опасность почувствовал, пусть что-нибудь и делает! Ушастая продолжала все так же смотреть, только добавила еще милую, ехидную улыбочку. Это молчаливое противоборство (в котором я проиграл с разгромным счетом) не осталось незамеченным. Так что все немного удивленно переводили взгляды с Солины на меня и обратно.
– Ушастая, ну ты и Ушастая, – вяло огрызнулся я, чем очень озадачил стоящих рядом людей.
Развернувшись в сторону видневшегося впереди леса, я прикинул расстояние. До него было метров восемьсот не больше, десять минут неторопливой ходьбы. Эх... прогулка, так прогулка, гулять не привыкать, а Снежка лучше поберечь.
– Я свято верил в истину одну, – спрыгнул с коня.
– Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену, – снял с себя плащ, оставшись в одной рубахе.
– Я убивал, чтоб жить и снова бить, – перекинул плащ через седло и отцепил от луки ножны с мечом.
– Игры мужчин с войною трудно запретить, – достал из седельного мешка свернутые перевязи с метательными ножами.
– Солнце в глаза, мы в марше на восход, – перекинул перевязь через правое плечо и закрепил.
– Воздух плюется кровью, сушит черный рот, – вторую перевязь перекинул через левое плечо, тоже закрепил.
– Кровь это мой наркотик, долг – мой флаг, – пристроил ножны за спиной так, чтобы рукоять меча торчала за левым плечом.
– Я как заложник долга расстрелял свой страх, – козырнув удивленному Варду, развернулся и зашагал мимо всех воинов в направлении леса.
Выбравшись за периметр тележного кольца, я заорал песню уже в полную глотку. Надеясь, что враги (если здесь таковые вообще есть) вылезут сами, подумав, что их раскрыли. Только этого, к сожалению (или к счастью?), не случилось, зато погорланил вдоволь.
Бой продолжается…
Мой бой продолжается…
Мой бой!
Я стал свободным от чужих команд.
Война осталась в прошлом, сгинула в туман.
Здесь от холеных лиц меня тошнит.
Я вспоминаю мертвых, и душа кричит.
Солнце в глаза, как там, среди камней.
Я никому не нужен – тень среди людей.
Молча беру винтовку, каждый – враг.
Я не терял рассудка, ненависть – мой флаг.
Далее последовала еще парочка песен, но пелись они уже просто для себя, а не во все горло и для всех, хотя пелись все же достаточно громко. Неспешно идя в сторону леса, я буквально кожей ощущал устремленные на меня взгляды, как своих, так и чьи-то еще. Пройдя метров триста до леса, я понял, что угроза стала исходить откуда-то сбоку, постепенно смещаясь мне за спину. Поэтому тут же скосил глаза и начал посматривать по сторонам. Но ничего опасного так и не заметил. Преодолев оставшееся до леса расстояние, я уже точно знал, что угрозы там нет. Чисто для того, чтобы не вызвать подозрений у чужих наблюдателей (а такие были, и я в этом уже был уверен), зашел в лес, скрываясь от глаз, как своих людей, так и чужих. Пройдя немного вглубь, остановился и, прислонившись к дереву, выждал минут пять, а потом только после этого двинулся обратно, всем своим видом показывая, что здесь совершенно безопасно.
Когда я опять дошел до трехсотметровой отметки, специально замедлил шаг, чтобы иметь больше времени для осмотра. Все-таки именно на поляне было что-то не так, хотя на первый взгляд ничего необычного не было... почти не было. Только сейчас я заметил кое-где немного завядшую траву. Да не кое-где, а чуть ли не везде! С ужасом в душе я вновь оглядел поле внимательным взглядом. Господи, что же, или кто, скрывается под ней?! Дженус! Я тебя точно грохну! Я тебе ноги повыдергиваю, гаду такому! Все ребра переломаю! Все зубы выбью! Я тебя, я тебя... уррррр... убью я тебя!!! Я что, так похож на смертника? Если глаза мои не нагло врут, что мало вероятно, то я не знаю, что теперь делать. И после этого мне еще будут говорить, что господь милостив? Убью, кто так скажет!
Стараясь не выдать внутреннего ужаса, я, кажется, переиграл. Люди купца, увидев мою расхлябанную походку (а у меня ноги стали ватными, и по-другому идти я просто не мог) и мечтательную улыбку (это единственное, во что я смог превратить жалкую ухмылочку), расслабились, вложили мечи в ножны (алебарды, пики и копья закинули в одну из телег) и уже пошли разбирать своих лошадей, а повозки начали опять разворачивать на дорогу. Чтобы не случилось катастрофы, мне пришлось прибавить шагу, но только так, чтобы со стороны это не казалось паническим бегом. И при этом еще отмечать для себя все новые пятна пожухлой травы.
Успел я практически вовремя, воины в большинстве еще не взобрались на лошадей. Впрочем, все действия моментально прекратились, когда на моей физиономии отобразились истинные чувства. Все с нескрываемым интересом уставились на меня, почти бегущего и все же изредка замирающего, чтобы что-то внимательно рассмотреть. Я же напрягал на ходу все свои извилины, чтобы найти выход из ловушки. Хотя главное уже было в том, что про ловушку мы узнали вовремя. Теперь еще надо постараться обойтись без потерь или хотя бы свести их к минимуму. К сожалению, просто развернуться и уйти обратно в лес мы не успеем, впрочем, даже если бы и развернулись, то все равно бы не успели. Даже если бросили бы обоз и слуг, что делать лично я был не намерен. Именно поэтому, отойдя от границы вражеской засады шагов на сто, я остановился и, не обращая внимания на нетерпеливые взгляды купца и его людей, искал выход из этой ой какой непростой ситуации. И очень надеялся, что найду его. Взгляд мой попеременно останавливался на большом и высоком дереве, на эльфийке, воинах, обозе, последним я довольно долго разглядывал поле, точнее, прикидывал расстояние и время. Через некоторое время я, действительно, вроде бы, придумал более-менее нормальный план, имеющий наибольший шанс на успех, и повернулся к купцу, который уже с трудом себя сдерживал, чтобы не броситься на меня и не вытрясти объяснение моему поведению. Впрочем, так смотрел каждый, даже Солина и та буквально сверлила меня взглядом. Что же, раз так хочется что-то услышать от меня, то слушай.