— В последнем сообщении не упоминалось о какой-либо реакции, — заметил Тейн.
— Ее отсутствие и есть реакция. — Фаэтон вернул планшет на место.
Ветер ужаса заледенил душу Курланда. Он начинал понимать, какой вывод последует из рассуждений магоса.
— И у тебя есть гипотеза, — произнес Резня.
— Своим бездействием чужаки провоцируют дестабилизацию. Чем дольше они будут уклоняться от канонического орочьего поведения, тем больший настанет разброд.
— Ты утверждаешь, что ксеносы ведут психологическую войну.
— Да, я рассматриваю данную теорию.
Воцарилось безмолвие.
— Трон… — пробормотал Максимус.
— Как? — выговорил Курланд.
Идея техножреца предполагала невообразимый скачок в стратегическом мышлении зеленокожих.
Лаврентий показал на свой лабораториум:
— Решению этого вопроса посвящен мой нынешний проект. Изумительное занятие, магистр ордена. Прежде мне не выпадали подобные возможности. Но, боюсь, у меня еще нет достаточно убедительного ответа.
— Об утешительном, как я подозреваю, и речи нет.
— Верно.
Поблагодарив магоса, Курланд вместе с Тейном направился на мостик.
— Думаешь, он прав? — спросил Кулак Образцовый.
— Ты готов действовать, исходя из того, что он ошибается?
— Нет.
— Я тоже.
Оставшийся путь они проделали в молчании.
Главный окулюс заполняли картины сбора орденов возле Фолла. Уже прибыли боевая баржа Багровых Кулаков «Долг в крови» и корабль Сдирателей «Несгибаемость». Квезадра и Иссахар присоединились к своим воинам, чтобы руководить распределением увеличивающихся сил. Кулаки Образцовые не обладали внушительной пустотной мощью, однако на орбите присутствовали их ударные крейсера «Непоколебимый» и «Заря основания». На зов также ответило несколько крестоносных флотов Черных Храмовников. Самые удаленные армады еще не прибыли, но стальной кулак, образующийся вокруг «Ненависти», мог сокрушить целые звездные системы.
Курланд едва взглянул на это зрелище.
Боэмунд, стоявший у своего командного трона, беседовал с кастеляном Клермонтом. Увидев Резню и Максимуса, он подозвал их жестом.
— Тебе нужно услышать кое-что, — сказал Имперский Кулак.
— Как и тебе, — отозвался маршал. — Один из крестовых походов не может немедленно прервать текущую боевую операцию. Но наши братья там установили, что атаке орков кроме нас подверглись…
— Эльдары? — предположил Курланд.
— Нет. Данный поход действует на окраинах Мальстрима.
— Трон… — вновь прошептал Тейн.
Глава 10
«Отец Человечества тысячи лет был вашим щитом и мечом. Отблагодарите ли вы Его? Встанете ли на защиту Святой Терры? Ответите ли на зов Бога-Императора?»
Голос экклезиарха Месринга гремел из настенных вокс-динамиков. Его слова разносились по всему Дворцу. Они уже несколько дней преследовали Галатею Хаас. Клич записываться в рекруты звучал даже в дормитории — спальном бараке арбитраторов. Женщина и так почти не спала с начала кризиса, а теперь ей с трудом удавалось подремать хотя бы часок.
После окончания смены, когда отряд вернулся на командный пункт по участку собора Императора Спасителя, Оттмар Корд спросил ее:
— Ты идешь?
— Куда?
Галатея сидела на своей койке; она только что убрала снаряжение в личный сундучок. Два других арбитратора не снимали форму.
— На призывное поле. Мы идем. — Оттмар показал на Баскалина и себя.
— Вы оба?
— Думаю, большая часть участка пойдет.
Да, Хаас слышала разговоры.
— Так вы серьезно собрались туда?
Корд как будто растерялся:
— Ясное дело. С чего ты взяла, что мы не запишемся?
— Мы вообще-то поклялись служить Адептус Арбитрес, а не Астра Милитарум.
— Ты это серьезно?
Пришел черед Галатеи удивляться:
— А что?
— То есть ты не ответишь на зов?
— Он не для нас.
— Разве? Тогда почему мы слышим его?
— Оттмар, его крутят по всей Терре. Никаких исключений не делают.
— Вот именно.
Хаас покачала головой:
— Мы нужны здесь.
«Как ты не понимаешь?»
Корд выглядел разочарованным.
— Никогда бы не подумал, что именно тебе не хватит веры.
Галатея поднялась и вплотную подступила к нему. Арбитраторы были одного роста — лицо Хаас оказалось в сантиметрах от глаз Оттмара.
— Я не позволю тебе ставить под сомнение мою преданность Императору.
— Тогда в чем?.. — начал Корд.
— Мой долг здесь. Твой тоже. Ты оставишь Терру беззащитной?
— Ты оговорилась: наш долг — защищать Имперский Закон, а не Терру.
— Я хотела сказать…
Баскалин перебил ее:
— Думаю, эти слова шли от сердца.
Она не нашлась с ответом.
— Если Терра падет, закон рухнет следом, — сказал Оттмар.
И все же Галатея молчала, не понимая, чего хочет: отговорить Корда или дать уговорить себя.
— Хотя бы сходи с нами и посмотри, — настаивал он. — Там и решишь.
«Вреда ведь от этого не будет?» — подумала Хаас.
«Император смотрит вам в душу, — провозглашал Мес-ринг из динамика в дормитории. — Ему известна мера вашей преданности, а вам? Испытайте себя! Знайте, что вы достойны места среди святых. Призван каждый из нас, будь то лорд или слуга. Есть лишь один долг. Есть лишь один ответ».
— Ладно, — согласилась Галатея.
— Возьми броню и оружие, — посоветовал Оттмар.
— Зачем? Впереди какие-то проблемы?
— Нет. — Его глаза блеснули. — Победа.
Библиотека Кланиум выглядела почти так же, как перед битвой за Порт-Санктус. Карты, хронометрические дисплеи и псевдообъемные проекторы не исчезли с полок. Весь реквизит выступлений Лансунга остался на местах. Но экраны не работали, помещение выглядело заброшенным — его заволокла пелена поражения, осязаемая, как слой пыли, и холодная, как воск. Она окутала даже мужчину, склонившегося над выключенным гололитовым столом. В руке тот держал бутылку амасека. Еще две — пустые — валялись на полу.
Вангорич подошел к лорду-адмиралу.
— Чего тебе надо? — спросил Лансунг, не поднимая головы.
Флотоводец говорил не слишком разборчиво, но, похоже, надраться до беспамятства ему пока не удалось.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал великий магистр.
Фыркнув, лорд-адмирал отпил из бутылки и со стуком поставил ее на край стола.
Значит, тебе еще паршивее, чем мне. Мои соболезнования.
Дракан оставил его самобичевание без комментариев.
— Нам обоим известно, как мы относимся друг к другу.
Лансунг поднял бутылку, словно хотел произнести тост, и отхлебнул еще амасека.
— Да, верно.
— Тогда ты знаешь: я не сомневаюсь в твоем полководческом таланте.
— Льстец.
— Так почему ты ведешь себя по-идиотски?
Флотоводец наконец поднял взгляд.
— Что ты думаешь о крестовом походе Тулл? — поинтересовался Вангорич.
— Он обречен.
— Зачем тогда возглавлять его? Ты вроде бы не склонен к самоубийству.
— Выбора нет, — буркнул Лансунг. — Если не поведу Флот, покажу себя трусом.
— И?..
— И?!
— Если операция обречена, ты погибнешь, даже если сохранишь лицо.
— К чему ты клонишь?
Тебе нельзя атаковать, — заявил Дракан. — Если план Юскины провалится, кто-то должен будет сдерживать орков до прибытия подмоги.
— Ты слишком сильно надеешься на единственный флагман и его эскорт.
— И его командира.
Лорд-адмирал явно задумался. Он больше не пил.
— А если Народный крестовый поход провалится из-за того, что «Автокефалий извечный» бросит гражданские суда, и чужаки перестреляют их?
— Учитывая, сколько кораблей вовлечено в операцию, что изменит участие или неучастие флагмана?
— Что-нибудь, — пожал плечами флотоводец и нахмурился — Вангорич видел, что лорд-адмирал просчитывает в уме грядущее пустотное сражение. — В конечном счете вероятность прорыва армады не зависит от поддержки Космофлота, — решил Лансунг.
— Тогда останься в тылу. Проживи чуть дольше.
Поглядев на него усталыми от неудач глазами, адмирал спросил:
— И ты, великий магистр, позволишь потом упомянуть тебя как человека, воззвавшего к моей трусости?
— Ты хотел сказать, к — здравому смыслу.
Поля Крылатой Победы уже пятнадцать веков не были настоящими полями. Во время Осады на них выгорели последние клочки травы, а в ходе восстановления пустошь закатали в рокрит. Название оправдывалось лишь тем, что во Дворце сохранилось не много таких обширных площадок под открытым небом. На плацу, занимавшем более тысячи гектаров, обычно проводились масштабные смотры и учения терранских полков Астра Милитарум. Покрытие, хотя и выполненное из строго утилитарного материала, было разукрашено громадными полковыми эмблемами. Их поддерживала в хорошем состоянии целая рота сервов-ремесленников.
Располагались Поля ниже соседних участков Дворца. Шагая с товарищами вниз по проспекту Воинственного Свидетеля, Хаас видела общую картину активности. Приготовления к Народному крестовому походу, обещавшему стать легендарным событием, поражали сами по себе. По дорогам, ведущим к южной трети плаца, стекались тысячи добровольцев. Стоявшие вдоль периметра чиновники Администратума распределяли вновь прибывших между сотнями вербовочных пунктов, которые занимали центральную треть площадки. Далее рекрутов направляли в северную часть, где их сажали на челноки и перевозили в космопорты. После этого новобранцев ждал перелет к транспортам на орбите.
Галатея замерла на вершине спуска. Объятая благоговейным трепетом, она не могла ни заговорить, ни сдвинуться с места. С высоты Хаас видела, как поток людского смятения преобразуется в геометрически точные линии. На ее глазах создавалась великая армия. Из уличных толп одна за другой возникали когорты по тысяче бойцов. Арбитратор понимала, что большинство людей внизу никогда не держали в руках оружия — если только не выросли в подульях, куда также проник голос Месринга. Они были гражданскими, не солдатами. Им предстояло отправиться в битву необученными. Времени на тренировки не имелось. Но при виде челноков, по-военному четко уносивших фаланги к цели, казалось, что из отдельных штатских уже собрана безупречная машина уничтожения. Каждый человек в ней был не просто шестеренкой: его включение в единый механизм совершалось более глубинно, базисно. Шестерни оставались отдельными деталями; здесь же личности полностью исчезали, вплетаясь в огромное общее целое. Сливались на молекулярном уровне.