Пришествие Зверя. Том 3 — страница 4 из 5

ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕГАЙ ХЕЙЛИ

ГЛАВА 1

Смерть Зверю!

Улицы заполнились миллионными толпами жителей Терры. Люди со слезами на глазах пели осанну Императору и до хрипоты ревели от восторга. После месяцев ужаса к ним пришла победа.

Любимейшие сыны Тронного мира вернулись домой, и Терра вновь обрела дар речи.

Героев Империума возглавлял Максимус Тейн, стоявший навытяжку в башенном люке «Лэндрейдера» под названием «Кулак Дорна». Его космодесантники четко печатали шаг, поблескивая доспехами в тусклом от смога утреннем свете. Заново собранные Имперские Кулаки лишь недавно стали братьями, и на Улланоре погибла половина воинов, облачившихся для битвы в желто-черную броню, но сейчас бывшие Сдиратели, Палачи, Железные Рыцари, Испивающие Души, Багровые Кулаки, Черные Храмовники и Кулаки Образцовые маршировали в ногу. Отринув прежнюю принадлежность, они объединились в более сокровенном братстве отпрысков Дорна. Старые узы распались при возрождении грандиозного прошлого. Достоянием этих воителей станет преемственность, и никто, кроме Адептус Астартес, никогда не узнает о гибели былых Имперских Кулаков.

За шеренгами воссозданного ордена ступали бойцы дюжины других капитулов Первого, Второго и Третьего оснований. Каждый из них здесь представляли небольшие отряды, которые в отдельных случаях состояли из всех выживших братьев. Триумф над Зверем дорого обошелся человечеству.

Вслед за пешими космодесантниками змеилась десятикилометровая колонна бронетехники, ярко раскрашенной в почтенные геральдические цвета избранных воинов Императора. Еще дальше земля дрожала под тяжестью тысяч гвардейцев Астра Милитарум, макроклад скитариев Марса и могучих грузных машин Легио Кибернетика. Всевозможные солдаты и боевые конструкции проходили через Тортестрианские ворота, Врата Баллад и Притвор Бастиона. Над ними проносились звенья истребителей из флотской Аэронавтики и орденские «Громовые ястребы». Еще выше, в коричневом небе, с невозмутимостью айсбергов плыли мутные пятна — звездолеты на низком якоре.

Громкославители на парящих платформах извергали молитвы Императору. Воздух кишел бесчисленными роями сервочерепов и бионических механизмов. Обитатели Терры зычными криками выражали свою благодарность из любого проулка и окна, с балконов и подвесных мостиков в сотнях метрах над поверхностью, из подземных залов и переходов внутри металлической оболочки планеты.

Свернув на Дорогу Одоления, процессия двинулась на восток. Вдоль ее маршрута выстроились десятки миллионов бледных писцов, моргавших в непривычном для них дневном свете. Магистраль километровой ширины, запруженная многотысячными толпами, сжалась до узкой полоски скалобетона. Там же распевали псалмы священники, собравшиеся в огромном количестве, а над головами у них верещали серафимы-вестники, выпущенные из гнезд в исполинских соборах. Взмывая на потоках теплого воздуха, создания нараспев твердили имена победоносных воинов.

Сияние восходящего солнца, пронзив вуаль промышленной скверны над ликом Терры, озарило сынов Дорна. Желтизна их лат переродилась в золото, и рев народных масс усилился — стал оглушительным, даже подавляющим. Мир во все глаза воззрился на Максимуса.

«Тейн! Тейн! Тейн!»

Зрители скандировали его имя в ритме сердцебиения планеты, вернувшейся к жизни.

«Им следует восхвалять Курланда, а не меня, — подумал магистр ордена. — Он заслужил такую честь».

Максимус огорчался, что имя его друга не произносят сегодня, но и радовался тому, насколько коротка человеческая память. Скоро они забудут и самого Тейна, отыскав себе другого идола. Интересно, как Курланд справлялся со всем этим? Удавалось ли подобное хоть кому-нибудь из людей?

Акустические системы шлема и ухо Лимана[2] едва удерживали внешний шум на переносимом уровне. Магистр ордена не сомневался, что в толчее найдутся смертные, оглохшие от сегодняшней какофонии. Годы спустя они будут с гордостью рассказывать внукам, что последним звуком, услышанным ими, стал триумфальный клич.

Меж тем шествие ползло дальше. Несколько часов шума позади, еще много впереди.

Дорога Одоления выходила па Поля Крылатой Победы — громадный плац, сооруженный когда-то для обращений Императора к армиям Великого крестового похода. Площадь окружали гигантские пикт-экраны, с которых на восхищенных обитателей Дворца смотрел сам Тейн. Как только «Кулак Дорна» въехал на Поля, к нему повернулись лица, сливающиеся в бескрайнее человеческое море. Все взгляды сошлись на точке входа процессии — триумфальной арке, что возносилась к небесам.

Почетный коридор для героев Империума образовывали два ряда из двадцати титанов. Изначально колоссы стояли, склонив голову, но по мере продвижения шеренг к центру площади поочередно выпрямлялись и приветствовали воинов сигналами боевых рогов. Вскоре плац завибрировал в такт гулкому басу-профундо самого громогласного хора Галактики.

Тейну оставалось только подняться на трехъярусную трибуну, воздвигнутую специально ради его выступления. «Лэндрейдер» покатил вверх по пандусу, опоясывавшему возвышение. Почетный караул у краев рампы составляли Адептус Кустодес, которые все же прервали охрану палат внутреннего Дворца. На каждом углу подъема «Кулак Дорна» резко поворачивал корпус, и после заключительного рывка перед танком возникла мраморная вершина постройки.

Там Максимуса ждала небольшая кафедра на платформе. Под рев толпы «Лэндрейдер» откинул штурмовую аппарель, и она с треском расколола недавно уложенные, сверкающие плитки покрытия. Когда Тейн вышел наружу, его почетные свитки и клятвенные ленты затрепетали: над Полями хватало свободного места, поэтому здесь в плотной, обычно неподвижной атмосфере Терры играл легкий ветерок.

Как только воин взобрался на площадку, его встретили оглушительным ликованием. Казалось, оно длилось целую эпоху.

Перед кафедрой находился каменный одр с рельефными изображениями космодесантников в победных позах. На нем лежал труп громадного орка — внушительной особи вдвое выше Максимуса, облаченной в броню варварского вида. Каждый раз, когда на пикт-экранах возникала увеличенная морда твари, раздавался надрывный оскорбительный свист. Шикали целые сектора Дворца — словно где-то шуршали по скалобетону бесконечные барханы песка.

Но зеленокожий не был Зверем. Существо, лежащее перед Тейном, скрупулезно выбрали адепты с навыками управления массовым сознанием. Ранее генерал-фабрикатор Кубик предложил поручить задачу лучшим магосам-генеторам, однако Максимус предпочел им логистариев и агентов храма Ванус, подчиненных великому магистру Вангоричу.

Дракан утверждал, что нельзя показывать публике чересчур большого «Зверя», иначе ее страх не развеется, а усилится. Не годился и слишком маленький чужак: тогда в сердца людей проникло бы презрение к владыкам Терры, потерпевшим ряд поражений от такого слабого врага. Уставший от интриг Максимус предпочел бы, чтобы выжил настоящий вожак, но головы исполина и его чудовищных соратников взорвались под натиском псионической отдачи, а тела лежали под развалинами Горкогрода.

Сверкающий доспех Тейна отбрасывал блики на все вокруг, и красные смотровые линзы шлема казались оранжевыми. В цвете брони воплощался обман: Максимуса не создавали как Имперского Кулака. Впервые приняв символику прежнего легиона, воин предполагал, что со временем откажется от нее, однако ложь превратилась в истину, и он уже не звался Кулаком Образцовым.

Имперские Кулаки погибли, но требовалось, чтобы их считали бессмертными. «Защитники Терры» не имели права пасть.

Лишь несколько месяцев назад Тейн возмущался тому, что Удин Махт Удо повелел хранить в тайне разгром Имперских Кулаков на Ардамантуа. Потом состоялось то преждевременное празднество, на котором роль павших товарищей Курланда играли бойцы других капитулов, и тогда Максимус про себя усомнился в верности решения собрата. Только теперь магистр ордена понял, что некоторые стены нужно отстраивать ночью, а форма важнее содержания.

Еще он научился ненавидеть политиков. Вдали от трибуны, на другой стороне Полей, располагалось еще одно возвышение с дюжиной каменных тронов. Скомандовав сенсориуму доспеха дать приближение, воин рассмотрел, что Верховные Двенадцать пока не заняли свои места, однако на ступенях толпятся тысячи менее важных дам и господ. От такого зрелища у Тейна свело челюсти.

Ожидая, магистр ордена изучал Поля — аномалию в тесноте перенаселенных ульев Терры, идеальный квадрат площадью во многие сотни гектаров. На них с шумом входили и въезжали тысячи мужчин, женщин и бронемашин, которые занимали положенные им места, образуя безупречные каре. Ряды людей и техники дрожали в мареве горячих выхлопных газов.

Даже восхищаясь этой демонстрацией силы, Тейн уже не впервые беспокоился из-за того, насколько скромной она выглядит в сравнении с мощью былых времен. Плац мог вместить еще сотни тысяч — нет, миллионы солдат.

Куртины Дворца, высившиеся в нескольких километрах отсюда, словно бы охраняли кричащих от радости граждан. Там, где от колебаний силы тяжести осыпалась декоративная отделка, поблескивали участки некрашеного адамантия, но сами стены держались прочно. Оглядывая городской ландшафт, Максимус тоже замечал следы разрушений, но уже не поверхностных. Он видел руины ульев, груды обломков и искореженного металла: зияющие бреши в непрерывной застройке, оставленные ударами гравитационных орудий штурмовой луны. Гладкое, искусно уложенное покрытие Полей кое-где вздыбилось, а в других местах его поспешно и неумело залатали. Вот и новые признаки распада былого величия, очередной шаг от грез Императора к кошмару бесконечной войны.

Тейн еще час стоял навытяжку, пока над исполинскими шпилями Терры поднималось солнце, а внизу поочередно выстраивались шеренги воинов и бронетехники. Толпы непрерывно пели и вопили. В небе стремительно пролетали атмосферные суда и пустотные истребители, выпускавшие фейерверки или искристые веера направленных энерголучей.

Наконец последний из героев замкнул построение. Армия внизу охватила трибуну Максимуса. Запели десять тысяч труб, но даже звуки фанфар утонули в едином реве боевых рогов титанов. Следом появились недостающие лорды из Верховных Двенадцати, однако народ встретил их без особого энтузиазма.

— Жители Терры! — вскричал Тейн.

Вокс-устройства его брони уже подключили к гигантским динамикам системы оповещения, поэтому голос воина прогремел над Полями с поистине апокалиптической мощью. В ответ люди заорали еще громче.

— Молчать! — приказал Максимус.

Команда умчалась вдаль, и эхо из бессчетных источников повторило ее над поверхностью мира. Еще до того, как умолк последний отзвук, воцарилась диковинная тишина — сотня миллиардов зрителей затаили дыхание. Ветерок, трепавший пергаментные ленты и табард Тейна, вдруг задул сильнее, но тут же стих. Подняв руку, магистр ордена отсоединил шлем от гибкого герметичного ворота, обнажил голову и вдохнул нефильтрованный воздух Священной Терры.

Тот оказался затхлым от чрезмерного использования.

— Сегодня я пришел к вам, чтобы сообщить о великом триумфе! — продолжил Максимус. — Орки с Улланора сокрушены. Их вожаков больше нет. Их штурмовые флоты уже беспорядочно атакуют друг друга. Империум спасен!

Народные массы исторгли нечто среднее между воем и восторженным ревом. Воздушная волна их выдоха опять накатила на космодесантника. Тейн поднял руку — гигантские двойники на неисчислимых пикт-экранах повторили его жест — и не опускал, пока толпа не умолкла вновь.

— Вся наша раса подошла к краю пропасти. Угроза висела над само́й Священной Террой. Мог погибнуть Император!

Магистр ордена обвинительно указал рукой в направлении Дворца, умышленно охватив жестом далекий купол Великого Зала заседаний Сенаторума Империалис. Пусть же Верховные лорды думают, что Максимус обвиняет их, поскольку так оно и есть.

— Владыка всех людей, который вывел человечество из тьмы Долгой Ночи; построил Империум, где проживает каждый из нас; пожертвовал всем, чтобы уберечь свой народ, и по сей день восседает в мучении бесконечном, защищая нас... Он находился в опасности и под ударом, ибо мы подвели Его! Этого не повторится, говорю я. Больше мы не допустим подобного!

Тейн уже кричал:

— Второй раз за год я участвую в таком параде! В первый раз, девять месяцев назад, все мы поспешили. Даже на пике угрозы нас не покидало благодушие. Но сейчас мы отмечаем истинную победу!

И снова раздался вой целой планеты, нации из миллиардов людей, освобожденных от страха и пришедших в экстаз. Спустившись к одру, Максимус с лязгом вытащил из ножен Клинок Дорна, Меч-с-Севастуса. Дневной свет, потускневший в слое выбросов, словно бы очистился, блеснув на кромке оружия. Преломившись в призматическом затыльнике, грязно-серые лучи вспыхнули радугой.

Тейн опустил силовой клинок в треске разрядов, усиленном динамиками до божественной мощи. Раздробив грубый горжет доспеха, меч рассек бычью шею орка. Быстрыми показными движениями Максимус прокрутил оружие, стер с него кровь и вернул в ножны, после чего обеими руками поднял отрубленную башку чужака. Над прижженной раной заструился дымок. Воздев трофей над головой, воин ощутил резкий холод испаряющегося металона, который предохранял тушу от разложения.

— Зверь лежит мертвым, Империум живет. Ave Imperator! Восславьте же господство Человека!

Максимус Тейн, магистр ордена Имперских Кулаков, швырнул башку фальшивого вожака с верха трибуны. Брошенная могучим космодесантником, она перелетела через край возвышения и вдребезги разбилась о брусчатку Полей Крылатой Победы в нескольких десятках метров внизу.

— С правлением Зверя покончено! 

ГЛАВА 2

Наследие Малкадора

Пробраться в Уголок Сигиллита через Императорский Дворец было непросто. Древнее убежище скрывали здания, возведенные в последующие века. Однако Виенанд с наслаждением проделала извилистый маршрут до потайного сада, поупражняв и голову, и мышцы. После третьего штурма Улланора инквизитор постоянно нервничала, поэтому обрадовалась возможности отвлечься.

Нырнув под арку, покрывшуюся паутиной трещинок от тяжести верхних построек, Виенанд вошла в Уголок. Тот выглядел так же, как и в день ее прошлого визита; впрочем, как рассудила гостья, здесь уже сотни лет ничего не менялось. Все тот же унылый, сиротливый закуток, до которого она проследила Вангорича несколько месяцев назад. Очень уединенный и весьма тихий дворик обладал многими достоинствами в качестве помещения для медитаций и секретных встреч, но инквизитору хватало ума сообразить, что магистра ассасинов тянуло сюда и по другим причинам. Хотя Виенанд не представляла, заглядывал ли в это угрюмое местечко сам Малкадор, громкое имя Регента привлекало сюда людей, жаждущих власти.

Ей нельзя забывать о честолюбии Вангорича.

Тот пришел раньше и, не прячась, читал на расколотых бревнах в центре сада.

— Если над башней Филона курится красный дымок, Дракан Вангорич желает со мной повидаться, — беззаботно произнесла инквизитор.

Скрипя подошвами по запыленному гравию, она подошла к скамейке. Терранские биомы находились в таком плачевном состоянии, что за тысячу лет обрубки древесных стволов даже не подгнили, а только сморщились и деформировались. Прекрасная наглядная метафора нынешнего состояния Империума.

Вангорич закрыл книгу, встал и поклонился. Он снова облачился в монашескую рясу, которую носил до нападения на Терру. Глядя на одежду ассасина, женщина удивленно наморщила лоб.

— Виенанд! — воскликнул он с явным удовольствием. — Рад, что ты пришла.

— Не знаю, как отнестись к твоему новому образу, Дракан. Зачем тебе такой смехотворный наряд?

Магистр убийц оглядел себя:

— Этот? Он создает атмосферу религиозности, общинной жизни. Разве нет?

— Думаю, под ним можно спрятать больше оружия. Ты не святой старец.

— Понятия не имею, о чем ты, моя дорогая Виенанд. Я стремлюсь к праведности. Слишком многие люди считают меня легкомысленным, так что пора мне стать серьезнее.

Инквизитор нахмурилась:

— Давай без «моих дорогих», Дракан. Сколько бы ты ни изображал привязанность, все равно убьешь меня без раздумий, если сочтешь, что так надо. У ассасинов не бывает друзей.

— Ты мой друг, Виенанд.

— Да уж, хотелось бы верить.

На долю секунды он перестал улыбаться:

— Значит, моя ряса тебе не нравится?

— Костюм тебе больше идет. Все, пора к делу. Чего ты хотел, Вангорич?

Дракан указал на скамейку, и оба уселись.

— Война окончена, однако борьба еще продолжается, — начал великий магистр. — Орков оттеснили, и человеческие миры вправе восхвалять освободителей, но мы с тобой знаем, что главная угроза Империуму — не зеленокожие, а...

— Верховные лорды, — устало сказала Виенанд.

— Верховные лорды. Запутанная проблема. Я бы предпочел разбираться с орками.

— Шутливый ты человек, — заметила инквизитор.

— Спасибо. Так вот, с кризисом удалось бы покончить гораздо раньше, если бы не раздробленность имперского правительства. У нас под ружьем миллиарды людей, сотни тысяч космодесантников, легионы титанов, боевые флоты. И что с ними случилось? Рассредоточенные и лишенные командования, они незаконно служили чьим-то личным интересам и замыслам. Как только началась катастрофа, их атаковали и истребили поодиночке. Будь у нас более эффективное руководство, пришествия Зверя вообще бы не произошло. Сколько раз мы повторяли одни и те же ошибки? Три лобовых наступления на Улланор... Я не стратег, но скажи: неужели мы поступали разумно?

Подняв глаза, инквизитор посмотрела на пластальное небо в полукилометре над ними. Дворик плотно обступали башни без окон, и внутрь проникали только тусклые лучики света, едва рассеивающие сумрак.

— Уголок тебе замечательно подходит, — заявила Виенанд. — Теней много.

— Я тоже так полагаю, — отозвался Дракан, оглядев поблекший закуток. — Точнее, полагал. С тех пор как ты обнаружила мой приют, меня больше не тянет сюда. Не знаю почему. Наверное, из-за мыслей о том, что в моем особом местечке меня встретит кто-нибудь... нежданный, — здесь Вангорич вкрадчиво улыбнулся, — оно уже кажется не таким приятным. Жаль, ведь я мало где могу побыть самим собой.

Гостья рассмеялась:

— Ты не бываешь собой, просто надеваешь нужную маску.

— Оскорбительно слышать.

— Похоже, мы вернулись к тому, с чего начинали. Обмениваемся скрытыми угрозами и обвинениями, пока создатели настоящих проблем ведут дурацкие схватки за престиж.

— Нам необязательно так поступать, — произнес Дракан.

— Тогда прекрати! — резко бросила Виенанд и впервые с момента прихода внимательно посмотрела ассасину в глаза. Выражение ее лица смягчилось. — Пожалуйста. Мы доказали, что можем надежно поддерживать друг друга. Не надо все ломать. Мы же лучше их.

Вангорич облегченно кивнул:

— Я надеялся, что ты так скажешь, но не мог обойтись без проверки. Извини.

— Меня не нужно провоцировать.

— Провокации — часть моего обаяния и моих замыслов.

— Тех, что завершаются убийствами людей! — огрызнулась инквизитор. — Я так понимаю, обезглавливание орка — твоя идея?

— Разумеется.

— Удивительно, как магистр ордена на такое согласился.

Великий магистр разгладил рясу и неопределенно хмыкнул в знак примирения:

— Бедняга Тейн уже усвоил, что сражаться можно не только болтером и клинком, и не каждая война ведется открыто.

— Осторожнее, Дракан. Если ты и дальше будешь так умело обучать Максимуса, он станет опасным.

— Возможно, — отозвался Вангорич. — Они особенное племя, эти Адептус Астартес: в одних аспектах крайне смертоносны, в других — похожи на детей. Тейн благоразумнее, чем погибший Курланд... менее наивен, если угодно. Все же у него больше опыта. Интересно, как бы повернулись события, если бы последним Имперским Кулаком оказался он, а не Резня? Продлился бы кризис столь же долго?

— Курланд легче уступал влиянию. Чем податливее человек, тем проще вылепить из него героя. Он идеально подходил для этой роли.

— Император идеально выбрал его, — сказал ассасин.

— Я же знаю, что ты в подобное не веришь, — буркнула Виенанд. — Повторяю, будь осторожен с Тейном. Ты не сумеешь контролировать его. Максимуса нужно обуздать.

— О, слушай, тут не все так просто. Я ведь попросил тебя прийти, чтобы обсудить вопрос о назначении Тейна лордом-жиллиманом.

— Что?!

— Ты права, он опасен. Особенно сейчас, после окончания войны. Враг побежден, но космодесантникам нужны противники — иначе пропадет смысл их существования. Скоро Максимус примется искать новых неприятелей.

— И ты решил посадить его в комнату, где нет никого, кроме нас?

— Мне кажется, нам ничто не грозит, — добродушно произнес Дракан. — Тейн мне не доверяет, но слушает меня. И уважает тебя, моя дорогая Виенанд. Ты билась рядом с ним. Ты показала, чего стоишь. Кстати, твои новые шрамы выглядят очень соблазнительно...

Вангорич многозначительно уставился на нее.

— Ты намекаешь, что его кандидатуру должна выдвинуть Инквизиция? Нет! — отрезала женщина.

— Вообще я думаю, что предложение нужно внести именно тебе. Но, да, от лица Инквизиции, правой руки Самого Императора. Кто сможет возразить?

— Не смейся надо мной, Дракан.

— Я тебя поддразниваю. Причем любя.

— Отметь в моем досье, сразу после запрета на обращение «моя дорогая», что дразнить меня не стоит. — Виенанд стиснула край ссохшегося бревна, твердостью не уступавшего камню.

Глядя под ноги, она какое-то время размышляла, после чего сказала:

— Веритус не согласится, но я обязана признать, что твой план заманчив. Если Тейн возглавит Сенаторум, распри там прекратятся — хотя бы временно. Максимус ведь не только космодесантник и отпрыск Императора, а победитель Зверя и спаситель Империума.

— Он — символ, — заключил Вангорич. — Примархи у нас кончились, так что удовлетворимся им.

Представив реакцию других Верховных лордов, инквизитор не удержалась от улыбки:

— Никто не сможет выступить против него. Тейна поддержат все мужчины, женщины и дети в Империуме.

— Вижу, задумка начинает тебе нравиться, — отозвался Дракан.

— Но я не уверена. Если мы дадим столько полномочий одному человеку, да еще на пике его популярности...

— Выйдет как с Хорусом?

— Именно так скажет Веритус.

— Вот только я не в силах представить, что воин вроде Тейна впадет в ересь. А ты? Отвечай честно.

— Власть развращает, — произнесла Виенанд. — Кроме того, Повелитель Человечества не просто так создал Сенаторум Империалис: даже Он не мог руководить государством в одиночку.

— И, как еще очень многие Его проекты со времен Великого крестового похода, Сенаторум работал просто чудесно, — съязвил Вангорич. — Император не отличался непогрешимостью. И учти, Тейн — не примарх. Он не будет править вечно, а Империуму сейчас требуется твердая рука. Нам нужны реформы, и Максимус сумеет их протолкнуть.

— А реформы разработаешь ты?

Глава Ассасинорума пожал плечами:

— Или ты. Если назовешь план бессмысленным, я забуду о нем. Но ты явно соглашаешься, и мне известно, что ты можешь сладить с Веритусом.

Инквизитор помолчала, исполнившись подозрений.

— Ты что-то скрываешь, — заявила она. — Какую игру ты ведешь, Дракан?

Он посерьезнел:

— Игру, ставка в которой — стабильность, так необходимая нам в данный момент. Зверь почти прикончил нас, Виенанд. Мы оба сознаем, что возвращение к прежнему положению дел недопустимо. Ты понимаешь, что речь идет не о моем личном могуществе. Никогда не шла. Не такой у меня характер. В ином случае меня никогда бы не завербовали в ассасины и не повысили до великого магистра.

— Методы пси-отсева небезупречны.

— Но ты же знаешь меня.

— Боюсь, что да. И слишком хорошо.

Они впились друг в друга взглядами. Никто не желал отводить глаза. Наконец гостья нарушила молчание:

— Верро и Ланьсан отвергнут идею.

Вангорич улыбнулся.

Инквизитор скрипнула зубами: если у нее не осталось аргументов, кроме указаний на отдельные преграды, которые можно убирать по очереди, то она проиграла спор.

— Я их уговорю, — пообещал Дракан. — Они поддержат твое предложение, как и я. Зек, кстати, тоже — он разбирается в ситуации. Достаточно убедить еще одного члена совета, и мы получим большинство.

— Почему ты уверен в успехе с Верро и Ланьсаном? По-моему, они станут главными оппонентами твоего плана. Им больше всех терять.

— Не сомневаюсь, они примут твою сторону, — убежденно ответил Вангорич.

— Мне надо знать причину?

— Гм, вряд ли.

Виенанд закусила нижнюю губу. Возможно, имелись и другие варианты, однако с ними все было неясно.

— Я подумаю, но за мое содействие придется заплатить.

— И какой же будет цена, Представитель Инквизиции?

Гостья посуровела лицом:

— Никакого вероломства, Дракан.

Поднимаясь по лестнице в Монитус, великий магистр миновал трех служителей в рясах с надвинутыми капюшонами. Пройдя в высокие мраморные ворота, Вангорич с удовольствием отметил, что его приказы исполнены. После падения Зверя в зал, где еще несколько дней назад собиралась только пыль, стекался растущий поток паломников. Сегодня вечером их всех вывели.

Дракана ждало лишь одно живое существо. Среди каменных статуй Астартес, выполненных в три натуральные величины, их потомок Максимус Тейн смотрелся совершенно уместно. Силуэт воина, стоявшего в центре полукруглого балкона, выделялся на фоне грязного и теплого неба Терры. Казалось, один из рыцарей прошлого сошел с пьедестала, чтобы печально воззриться на нынешние времена.

Магистр ассасинов жалел его. Такова судьба всех героев: они быстро умирают, их души заточают в изваяниях, а их подвигами тычут в лицо людям из последующих поколений. И каждый из них огорчился бы, увидев, что стало с мечтой, за которую они сражались.

— Верховный лорд Вангорич. — Максимус склонил голову, приветствуя его.

— Господин Тейн. — Дракан ответил таким же вежливым жестом, после чего вытащил из-под рясы увесистую коробку.

— Что это?

— Акустический подавитель. — Вангорич помахал устройством. — Ничего зловещего.

— Нет, отключите поле глушения! — потребовал Максимус. — Или мы побеседуем открыто, или разговора не будет. Мне опостылели уловки.

— Как угодно.

Еще днем великий магистр распорядился проверить Монитус на предмет «жучков», поэтому точно знал, что их никто не подслушает. Правда, оппонентам все равно бы уже ничего не помогло. Дракан неизменно следовал принципу: «Делай ход, только если уверен, что противник не успеет тебе помешать».

Тейн оглядел ряды героев. Скульптуры размещались попарно, спина к спине, причем один из воинов стоял, опустив очи долу, а другой сурово взирал на купол Великого Зала. Проследив за взглядами изваяний, Максимус тоже впился глазами в здание Сенаторума и наполовину развернулся, чтобы ассасин мог посмотреть туда же.

— Зачем я вам понадобился, лорд Вангорич? — поинтересовался магистр ордена. — Вы призвали меня в палату, где за последние месяцы произошло столько важных событий. Нас окружают бойцы славных легионов. Очевидно, вы надеетесь, что я пойму какой-то намек.

Выйдя на балкон, Дракан окинул взором панораму Дворца. Опершись о мраморные перила, разъеденные смогом, он побарабанил пальцами по ограде. Купол вдали показался ассасину хрупким, как лысая голова, которую легко проломить. Только по воле судьбы полусфера не раскололась под ударами штурмовой луны чужаков.

— Само провидение сохранило Великий Зал, не правда ли? — заметил Вангорич. — Уверен, Император присмотрел за ним.

— Ваша набожность явно наигранна.

— Я ежедневно молюсь, господин.

— Да, в Общей часовне — Курланд мне рассказывал. Не сомневаюсь, простые люди искренне умиляются вашему напускному смирению. Я — нет. Мне понятно, что вы не верите в Кредо.

— Занимательное наблюдение.

Тейн издал гортанный пренебрежительный звук.

— Мои собратья лично знали Императора, когда Он ходил среди нас. Вы и сами не так далеко отстоите от людей, основавших Официо Ассасинорум. Сколько там великих магистров возглавляли ваш орден с момента его создания, двадцать?

— Одиннадцать, — поправил Дракан. — Мы, ассасины, отлично умеем выживать.

— Вангорич, вы слишком рациональны, чтобы верить по-настоящему. Я не Курланд, и я не стану участвовать в ваших играх. Война окончена, а Терра уже утомила меня.

— Да, вы не Курланд, — согласился Верховный лорд.

— Тогда объясните, зачем я пришел сюда. Поговорите со мной прямо, как с Максимусом Тейном, а не с вашей марионеткой. Курланд был великим героем, но чересчур внимательно прислушивался к вам. Я устал. Имперские Кулаки, мой орден, — воин излишне резко подчеркнул эти два слова, — серьезно ослаблены. Да, мы братья по крови, но товарищами еще только становимся. У меня много дел и мало времени!

Космодесантник прошагал к Дракану, скрипя сабатонами по порфировым плиткам, и навис над ним.

Вангорич расслабленно опирался на каменный поручень. Он весил во много раз меньше Тейна, облаченного в доспехи, по непринужденно вел себя в присутствии магистра ордена. Собеседники напоминали льва и ядовитого паука, который таится в тени огромного кота, не уступая ему в смертоносности.

— Хорошо, тогда я перейду к самой сути. Может, вам и надоела Терра, однако ей не надоели вы. Виенанд намерена предложить вам пост лорда-жиллимана. Вы должны согласиться.

Максимус удивительно шумно выдохнул.

— Политика... Я отказываюсь.

— Да, я предполагал, что вы так скажете. Поэтому и пригласил вас сюда.

— Но я не государственный деятель. Обратитесь к Ультрамаринам. Мое место на стене, обращенной к нашим врагам, а не в запертой башне с гадюками.

— Ультрамарины скорбят по их павшему повелителю. И им нужно заботиться о собственных владениях.

— Мы тоже скорбим по нашему повелителю. Я отказываюсь, Вангорич.

— Понимаю. Очень жаль, но не беда.

— Рад, что вы не настаиваете.

Посмотрев на перила, Дракан провел кончиком пальца по диковинному миниатюрному ландшафту из выветренного мрамора.

— Спросите себя: что произойдет, когда Предатели снова вырвутся из Ока Ужаса или эльдары обретут прежнюю силу?

— А, так вы все же настаиваете, — заметил Тейн.

Вангорич повысил голос:

— Что произойдет, если, Император упаси, орки отыщут себе нового Зверя? Или придут другие враждебные ксеносы? Мы стали небрежными. Улланор давным-давно следовало выжечь дотла, а еще лучше — уничтожить. Как мы умудрились забыть, где находится место величайшей победы нашего предполагаемого бога? Как наши лидеры позволили себе пренебречь обороной границ, гоняясь за богатствами или блестящими медальками? Вы же понимаете, что это безумие. Сенаторум Империалис развалился. Пока его не перестроят так, чтобы он хоть немного соответствовал замыслу Владыки Людей, нам понадобится нечто иное.

— Я не стану играть в медике и лечить болячки на Терре, когда меня ждут труды за пределами Солнечной системы. Император не желал, чтобы Адептус Астартес правили обычными людьми. Нам поручено защищать нашу расу и приумножать славу Его.

— Вы собираетесь улететь, — подытожил Дракан.

На массивном постчеловеческом лице Максимуса возникло выражение, близкое к презрению.

— Как вы так быстро догадались? Под орочьим игом еще сотни миров. У чужаков еще тысячи армад и дюжины штурмовых лун. Со всем этим нужно разбираться. Зверь мертв, но, если возвысится другой военачальник зеленокожих, они опять начнут завоевательный поход. Тогда ослабленный Империум рассыплется. Меж тем по Галактике разбросано множество наших флотов и армий — надо провести перегруппировку, вернуть им боевой дух. Кампания по зачистке звезд от чужаков займет десятилетия, и начинать ее необходимо сейчас.

— Видите, мы боимся одного и того же! — воскликнул магистр ассасинов. — Вы гораздо лучше справитесь с проблемами, если станете Верховным лордом. Из вас получится превосходный лорд-жиллиман!

— Я не вправе медлить.

— Что изменит пара недель? Затем отправитесь, куда пожелаете.

Тейн удивленно взглянул на Вангорича:

— Вы предлагаете мне занять должность, а потом отбыть?

— Угрозы вашего возвращения хватит, чтобы держать совет в узде.

— Поспешив на пару недель, мы не получили сообщение Магнерика. Если бы о его открытии узнали раньше, нам хватило бы одной атаки на Улланор. Курланд остался бы в живых. Многие мои братья по-прежнему несли бы службу. Пара недель решает все, великий магистр. Вы, мастер безупречно рассчитанных ударов, отлично понимаете это.

— Задержитесь на несколько дней, — успокаивающе сказал Дракан. — Наведите порядок в доме, потом отправляйтесь туда, где требуются ваши умения. На Терре найдутся люди, способные править от вашего имени, и...

— Люди или человек? — Максимус соединил латные перчатки. Лязг разнесся по залу, отражаясь от статуй. — Кого вы имеете в виду, Вангорич? Себя?

— Нет, нет! — Ассасин затряс головой. — Ни в коем разе. Мое место в тенях. Я думал о... Веритусе? Предложил бы Виенанд, но она не согласится. Инквизитор похожа на вас: жаждет скорее вернуться к своей работе, раз уж кризис закончился.

— Вы назвали Веритуса, потому что он возразил бы против моего назначения.

— А вы набрались опыта, — ухмыльнулся Дракан.

— Если космодесантник не может изучить поле битвы и приспособиться к нему, он недостоин носить броню. Сенаторум так же опасен, как любая зона военных действий.

— Разумеется, Виенанд можно задобрить. Подозреваю, что она сама желает сыграть роль наместника и разгневается, если вы предпочтете Веритуса: еще не так давно Представители пытались убить друг друга. Можно дать вам совет? Первым же эдиктом в качестве лорда-жиллимана навечно вручите Инквизиции контроль над Караулом Смерти.

— Я собирался распустить его вместе с Последней Стеной, — сказал Тейн.

— А, отлично, я и эту тему хотел обсудить. Да, Стена больше не нужна, однако Караул доказал свою полезность. Совместные сражения очень помогли наладить связи между вашими братствами. Вы все несколько... гм... обособились после Второго основания, а Третье еще ухудшило положение.

— Я не...

— Магистр ордена, позвольте мне продолжить. Если в арсенале Инквизиции появится соединение Адептус Астартес в размере капитула, это значительно усилит ее влияние и дополнительно побудит Верховных лордов думать в первую очередь о делах государственных, а не о собственном имуществе.

Воин с сомнением посмотрел на Вангорича. Тому подумалось, что из-за грубых черт лица космодесантников слишком легко счесть глупцами.

— Ну же, вы прекрасно разбираетесь в правилах, — не умолкал Дракан. — То, как вы воссоздали Имперских Кулаков, устроили представление для Верховных лордов на плазе Декамерата... Блестяще сработано. Они уже отступают пред вами. Наденьте мантию лорда-жиллимана, и Совет обратится в бегство. Империум нуждается в вас, Максимус Тейн: сейчас не время для правления смертных людей.

— И в чем же здесь ваша выгода, магистр ассасинов?

— Ни в чем. Я ничего не выиграю помимо того, что мне не придется никого устранять. Моя неизменная главная цель — сохранение мира, магистр ордена. Будьте уверены. — Вангорич похлопал Тейна по кирасе. — Угроза теряет силу, как только ее приводят в исполнение. Я — угроза. Поэтому, как я уже говорил, мое место в тени.

Терра вновь задышала. Великий Зал наполнился толпами мелких лордов. Там стало даже теснее обычного, поскольку прибыли планетарные делегации с осажденных миров.

«Буря прошла, и паразиты быстро вылезли из норок», — рассудил Дракан.

Еще недавно он сожалел, что на заседаниях отсутствуют нижестоящие функционеры и прочие чиновники. Теперь же Вангорич считал их очередными источниками проволочек. Когда-то раздольная демократия работала, но то были другие времена.

Впрочем, сегодня бюрократы понадобятся.

В здании шел лихорадочный ремонт. Груды обломков уже расчистили, а обвалившиеся ряды кресел отгородили канатами и наполовину разобрали. Через проломы в куполе на внутренние стены падал дневной свет, впервые за тысячу лет. К вершине поднимались строительные леса, и огромное пространство под сводом пересекали узкие мостики. Вдоль трещин тянулись бледные полосы свежей замазки.

На время заседания Сенаторума распустили всех мастеровых, кроме художников, так как фрески следовало рисовать по сырой штукатурке, а она успела бы высохнуть. Декораторы злобно поглядывали на собирающихся внизу лордов, словно это они вторглись в рабочее пространство живописцев, а не наоборот. Конечно, логичнее было бы провести закрытое совещание Верховных Двенадцати — тогда они разместились бы в библиотеке Кланиум или Церебриуме, — но сегодня требовался полный состав Сенаторума. Последние несколько дней Дракан трудился не покладая рук, чтобы обеспечить кворум.

Во всех прочих отношениях зал выглядел так же, как и до кризиса. Бионические существа парили под исполинским куполом, центральное возвышение по-прежнему вращалось с неторопливостью ледника, статуя Дорна неизменно пристально взирала на кресла Верховных лордов.

Вангорич рассматривал лицо примарха, пока остальные советники возились с полчищами своих ассистентов и подчиненных. Представив, как вокруг него толпились бы магистры храмов Ассасинорума, Дракан подавил улыбку. Но, естественно, окружающим только казалось, что он один. В палате находились еще полтора десятка агентов Официо, причем несколько — в свитах Верховных лордов. Великого магистра бесконечно радовало, что сотрудники справляются без него. Он не любил компанию.

Все и вся зависело от следующей пары часов. Повелитель убийц надеялся, что под грозным взглядом Дорна его генетический отпрыск решится поступить правильно.

Ожидание начала слушаний всегда было самой утомительной частью процедур. По уцелевшим трибунам рассаживались тысячи менее значимых лордов и адептов. Когорты префектов, сотни консулариев... Вангорич погрузился в медитативный транс, продолжая прислушиваться к беседам в зале. Экхарт говорил взволнованно, как и полагалось человеку, которого обязали точно подсчитать материальный ущерб, нанесенный Терре и ее владениям. В тоне Ланьсана звучала непокорность, но фальшивая. Забитый Верро молчал, угрюмо размышляя над своими неудачами. Аутентическое лицо Зека ничего не выражало. Кубик, вернувшийся с Марса, сидел неподвижно.

Прочие вели себя вполне ожидаемо. Непроницаемые черты лица Юскины Тулл терялись на фоне возмутительно пышного наряда. У психологически сломленного спикера слегка подергивался левый глаз. Теперь, после уничтожения Зверя, ей предстояло ответить за провал Народного крестового похода, и Дракан полагал, что вывернуться она не сможет. Судя по докладам инфоцитов храма Ванус, соратники Юскины считали так же: между капитанами-хартистами уже нарастала борьба за верховенство. Вангорич сомневался, что в случае низвержения Тулл ее организация сохранит кресло в совете Верховных Двенадцати.

Разногласия среди торговцев, вакуум власти за высоким столом. Новые проблемы. Да еще сближение Анвара, Сарка и Гибрана — два псайкера затягивали эмиссара Патерновы в свой круг. Неудивительно, ведь все они имели дело с варпом.

Правда, маленький триумвират лишь слегка беспокоил ассасина. Если Гибран обладал настоящим влиянием, то двое других, функционеры по сути своей, просто рьяно защищали интересы своих структур, которым к тому же ничто не грозило: Империум не мог бы существовать без Астра Телепатики и Астрономикона. Так или иначе, Анвар и Сарк не представляли опасности.

— Вангорич. — В поверхностный транс Дракана проник клокочущий голос престарелого инквизитора.

— О Веритус, как вы?

В кремово-белой силовой броне Ластан Веритус нависал над ассасином, поэтому тот встал. Агент Трона вызывающе смотрел на Вангорича из защитного кокона, в котором его морщинистое лицо выглядело очень маленьким.

— Эта ваша идея непозволительна, — заявил Веритус. — У вас на руках опасный расклад.

— Виенанд поговорила с вами, верно?

— Она намеревается идти до конца, вопреки моим рекомендациям.

— Жаль, что вы против, — отозвался Дракан. — Не сомневаюсь, если вы повторно все обдумаете, то сочтете решение разумным.

— Ни один космодесантник не должен заседать в Совете. История с воссозданием прежнего легиона наглядно объясняет почему.

— Первым лордом-жиллиманом стал... гм... лорд Жиллиман, — напомнил Вангорич. — Прецедент имеется.

— Он был примархом, и, возможно, единственным из них, кто подходил на такую роль. Если ищете примеры из прошлого, лучше обратитесь к измене Хоруса. Не наделяйте Адептус Астартес подобной властью над смертными!

Инквизитор почти кричал в лицо ассасину, перекрывая отупляющий гул голосов в чертоге.

— Увы, не могу согласиться. Слушайте, кое-кто уже обращает внимание на нашу беседу. Давайте обсудим тему подобающим образом, когда начнется сессия? Поставим вопрос на голосование.

Ластан воззрился на Дракана:

— Вы не сможете им управлять.

— Веритус, зачем бы мне им управлять?!

— Я вижу в вас опасность, — сказал старик.

Под гудение брони он прошел по окружности возвышения и уселся рядом с Виенанд. С тех пор как погиб Курланд, одно из кресел пустовало.

— Экхарт, когда мы уже приступим? — громко спросил Зек.

— Мы приступим... — начал магистр Администратума, но его перебил стук керамитовых сабатонов по камню.

— Сейчас? — беззаботно предложил Вангорич.

К площадке шагал Максимус Тейн, и толпа расступалась перед ним. Его сопровождало полное отделение ветеранов Первой роты Имперских Кулаков в доспехах, увешанных боевыми наградами. Наплечники воинов охватывали цепи с закрепленными на них литыми символами капитула. Желтые пластины брони почти скрывались под эмблемами, почетными знаками и позолотой.

— Магистр ордена! Хорошо, что вы решили поучаствовать, — обратился к нему Дракан.

— Чем мы можем вам помочь, господин Тейн? — поинтересовался Экхарт.

В отсутствие лорда-жиллимана он провозгласил главенство своей организации и временно занял место руководителя Совета. После этого Тобрис Экхарт, обычно жалкий, нервозный человечек, раздулся от важности наподобие жабы.

Максимус остановился возле крутящейся платформы.

— Я буду говорить с Верховными лордами, — сказал он.

— Невозможно, — заявил Экхарт. — Сейчас начнется заседание Сенаторума Империалис в полном составе. У вас нет места за этим столом. Нам нужно рассмотреть прошения из сотен миров, поэтому вы должны подождать своей очереди.

— Не стану. У меня неотложное дело.

— Вам придется уйти, Тейн, — произнес Тобрис, багровея лицом.

«Так он расхрабрился, — подумал Вангорич. — Могут возникнуть затруднения».

— О, у меня ходатайство, — произнес Дракан вслух. — Прошу сдвинуть «прочие вопросы» из конца повестки дня в начало.

— Мы еще не приступили! — сердито возразил Ланьсан.

Магистр ассасинов предупреждающе взглянул на него. Лорд-адмирал замолчал, негодуя.

— Поддерживаю, — вмешалась Виенанд.

Сквозь трещины в маске самомнения, надетой Экхартом, проступила гримаса гнева.

— Вы грубо нарушаете нормы.

Фоновый шум уменьшился: делегаты с других планет и мелкие чиновники приумолкли, заметив, что в центре зала разгорается противоборство.

— Объявите голосование! — потребовал Вангорич. — Мы — Верховные лорды, и я полагал, что нам можно вести дела так, как мы считаем нужным. Давайте поскорее закроем эту тему.

— Хорошо! — рявкнул Тобрис.

Вместе с храбростью он где-то раздобыл черный гранитный шар, которым сейчас ударил по дну чаши из того же материала. Треск импровизированного молотка прокатился по залу, как грохот пушечного выстрела. Кружащие в зале сервочерепа немедленно развернулись к возвышению, Верховные лорды разогнали еще стоявших рядом с ними слуг и подчиненных. Разговоры в палате постепенно сменились напряженным молчанием.

— Призываю собрание Сенаторума к порядку! Голосуем за перенос «прочих вопросов» в начало повестки дня.

Вслед за Драканом подняли руку Виенанд, Анвар, Зек и Верро. Ланьсан присоединился к ним, когда увидел, что ассасин смотрит на него, вскинув бровь.

— Принято! — сердито объявил Экхарт. — Что вы желаете обсудить, Вангорич?

— Не я, — произнес великий магистр, указывая на Представителя Инквизиции.

Виенанд замешкалась под невероятно пристальным взглядом Веритуса. На виске старика пульсировали голубые жилки.

— Я предлагаю назначить Максимуса Тейна главой Сенаторума в должности лорда-жиллимана, — проговорила инквизитор.

Меньшие лорды встретили ее слова оглушительной овацией, и «Поддерживаю!» Дракана, даже усиленное вокс-динамиками, почти утонуло в радостных криках.

Тобрис полиловел.

«Он и правда ничего не подозревал», — решил Вангорич.

— Тогда голосуем! — Экхарт раздраженно стукнул шаром по чаше. — За!

Дракан, Виенанд, Зек, Верро, Ланьсан и Анвар снова подняли руки. Гибран и Сарк поддержали их, перебросившись парой фраз. Кубрик безмолвно вскинул механическую конечность и вернулся к раздумьям о том, что действительно интересовало его.

— Против! — Тобрис быстро дернул ладонь вверх, так же резко опустил и уставился в стол, признавая поражение.

— Добро пожаловать в Сенаторум Империалис... — сказал Вангорич магистру ордена. Тот склонил голову. — Мой лорд-жиллиман.

Зал содрогнулся от аплодисментов толпы мелких чиновников, и Максимус Тейн занял место во главе Совета. 

ГЛАВА 3

Образцовые воины Империума

Церберин с разбега врезался в орка, перегородившего своим телом мостик к машинариуму, и столкнул зеленокожего за поручень, на вращающиеся внизу устройства. Следующему противнику капитан выстрелил в морду. Пока убитая тварь падала с раздробленным затылком, космодесантник перескочил через нее и погрузил цепной меч в голову третьего неприятеля. По лестнице к переходу поднимались еще трое более крупных чужаков, но их срезала очередь из тяжелого болтера.

— Есть! — воксировал сержант Соломон Торр. — Вижу ксеноса-механика.

На забрале перед глазами Церберина вспыхнули новые руны. Красная точка-сигнум замерцала поверх миниатюрной карты — плана внутренних помещений космолета. Вожак орков находился в просторном отсеке, подвешенном над грохочущими двигателями корабля.

— Отделение Торра, ко мне! — приказал капитан.

Зеленокожие карлики-рабы с визгом разбегались перед Церберином. Воин давил их сабатонами, чтобы не тратить боеприпасы. За углом ему перекрыла дорогу массивная взрывозащитная дверь, опустившаяся со скрежетом. Кулак Образцовый потянулся к поясу, но вспомнил, что израсходовал последнюю термическую бомбу три переборки назад.

— Мелту! — потребовал он.

Астартес с лязгом сбегали по ступеням позади командира и занимали огневые позиции вдоль расшатанного ограждения. Бойцы водили оружием по сторонам, рассекая темноту лучами лазерных прицелов.

— Мелту! — снова крикнул Церберин, потеряв терпение.

Брат Роздэн торопливо протолкнулся вниз по лестнице, гулко ударяясь о спины товарищей:

— Здесь, первый капитан!

Некрашеную, лишенную обозначений броню космодесантника покрывала темная кровь чужаков. Там, где от доспеха отскочили вражеские пули, блестели яркие борозды.

— Прожги нам вход, — велел Церберин. — Отделение Торра, стрелковые шеренги!

Как только командир отступил на шаг, Роздэн настроил фокусировку мелты и направил снабженный прорезями ствол на дверь. Остальные воины перестроились и подняли болтеры. Зловонный воздух орочьего звездолета задрожал перед дулом термального оружия, раздался свистящий рев, и преграду охватило пламя. Из бреши поползли густые комки горящей стали. Плавясь, они падали смертоносными каплями сквозь решетчатое покрытие мостков. Ослепительное пятно нагретого металла расширялось, пока вся бронеплита не раскалилась добела. Внезапно она растеклась целиком, рассыпая пучки огоньков и жгучие тяжелые брызги.

— Пли! — гаркнул офицер.

Его воины дали залп, и шквал болтов унесся в глубь отсека еще до того, как рассеялось облако дыма на месте разрушенной двери. Церберин прыгнул через порог.

— За первым капитаном! — воскликнул сержант Торр.

Внутри на космодесантников обрушился град пуль. Заряды с визгом отлетали от доспеха Церберина, высекая искры. Из копоти и мрака на него бросались чужаки, и Кулак Образцовый повергал их. Дальше виднелся громадный, приземистый орк-инженер с закрепленным на спине устройством, кажущимся пародией на сервосбрую Астартес.

Вокруг офицера рявкали болтеры и валились ксеносы, сраженные выстрелами. Капитан ринулся в атаку на монстра, создавшего странные корабли и вычурные орудия для целого флота зеленокожих. Чудовище управляло этой армадой; если избавиться от него, хрупкое единство чужаков рухнет. Они утратили организованность, которую проявляли еще пару недель назад.

Церберин понимал, что ему нет смысла лично убивать вожака. Астартес вынудили орка покинуть командную рубку и загнали в угол. Можно просто заложить взрывчатку и убираться отсюда. Но капитан хотел прикончить ксеноса, даже нуждался в этом.

Тварь вскинула увесистый пистолет и нажала на спуск. Снаряд величиной с человеческий кулак попал в кирасу Кулака Образцового. На броне появилась новая вмятина, а офицера сбило с ног. Тут же над ним встал высокий чужак с рычащим цепным топором, занесенным над головой. Не успел враг опустить оружие, как ему выстрелили в спину, и он упал замертво с развороченной грудью. Придя в себя, Церберин поднялся, паля из болт-пистолета.

Его снаряды ударили в энергетическое поле, окружающее орка-механика, и детонировали без вреда для цели. Глядя на капитана, монстр оскалил огромные желтые клыки. Он вновь навел оружие, но Кулак Образцовый успел метнуться вбок, и массивный снаряд попал ему в наголенник. Пластина смялась от мощного удара, на забрале моргнула тревожная руна. Следом появилась крошечная схема доспеха, где нижняя часть левой ноги окрасилась в янтарный цвет.

Зеленокожий инженер взревел. Последний из его телохранителей издох, разорванный на куски сразу семью болтами. Воины из отделения Торра немедленно прицелились в вожака и двинулись к нему, стреляя на ходу. Силовой щит великана сверкал от взрывов, пока не отключился с громким хлопком. Церберин устремился на орка, замахиваясь мечом. Зарычав, враг попытался пронзить его жужжащими насадками на манипуляторах сервосбруи. Первый капитан отбил одну из них плоскостью клинка и отсек другую. Из разрубленных гидравлических приводов хлынула черная маслянистая жидкость.

Ксенос попробовал направить на противника пистолет. Как и многие его исполинские сородичи, вожак расплачивался за силу неповоротливостью, поэтому Церберин успел провести резкий удар сверху вниз. Лапа зеленокожего отделилась от тела. Завывая от ярости, орк кинулся на капитана, и враги вместе повалились на палубу. Болт-пистолет выпал из хватки космодесантника. Цепной меч, бесполезный в такой борьбе, он выпустил сам и вцепился в чудовище обеими руками. Все поле обзора смотровых линз закрыла слюнявая пасть монстра, пытавшегося откусить неприятелю лицо.

Пальцы Церберина скользили по зеленой восковой коже. Тварь меж тем сжала ему горло, и воин почувствовал, как колоссальное давление сминает шею под гибким герметичным воротом. Нашарив боевой нож, Кулак Образцовый вытащил клинок. Пока он заносил оружие, чужак махнул обрубком лапы и оттолкнул руку капитана, после чего сомкнул на его предплечье желтовато-серые клыки.

Напрягая мышцы до точки разрыва, Церберин выгнулся дугой, немного сдвинул вожака и сумел вонзить острие ножа ему в зрачок. Рев орка-механика не умолкал еще секунду. Космодесантник успел увидеть в его морде лик собственной смерти, но затем второй глаз врага потускнел, и гигант обмяк.

Кулаки Образцовые стащили тушу с командира. Сержант Торр протянул ему руку:

— Ну как, брат-капитан, выпустил злость?

— Следи за тоном, брат, — посоветовал Церберин, однако не отказался от помощи.

— Похоже, ты еще не насытился битвой, — заметил Торр. — Но мы здесь закончили, пора уходить.

— Спасибо, что дали мне сразить зверя в одиночку, — сказал офицер.

— Да, достойный противник, — отозвался Соломон. — Что прикажешь, первый капитан?

— Разрушить двигатель. Бронебойками, мелтой — всем, что осталось.

Открыв телеметрию других отделений роты на борту звездолета, Церберин пролистал строчки с рунами пяти подразделений. Большинство светилось зеленым, пара отливала янтарем. Потери невелики.

— Капитан корабля убит. Всем отделениям отходить к точке эвакуации, — распорядился он. — Сообщите командиру Маркариану, что мы возвращаемся на «Данталион».

Церберин вбежал в ангар орочьего космолета — обширную металлическую пещеру с полом из кое-как сваренных вместе стальных листов. От пустоты его закрывало гудящее поле целостности желтого цвета. Возле «Громовых ястребов» под названиями «Эгида Альказара» и «Гордость Ориакса» расположились два отделения космодесантников. Воины точно и уверенно выпускали очереди в коридоры, ведущие к отсеку. Штурмкатера стояли кормой к вольным просторам космоса, опустив передние и задние аппарели. Установленные на бортах у носа тяжелые болтеры подергивались, выискивая чужаков, которые отважились бы атаковать в зоне обстрела.

Ксеносы нерегулярно палили с галереи, окружающей ангар, но их было немного, а те, кто высовывался, быстро гибли от взрывов гранат и ракет. Двери отсека также загромождали груды зеленых трупов.

Когда в помещение ворвался Церберин, сопровождаемый отделениями Торра и Нубия, воины на мгновение прицелились в командира, после чего отвели оружие и начали искать другие мишени.

— Одразар, мы стартуем, как только вернутся остальные. Немедленно готовься к отбытию! — велел капитан своему пилоту.

Стоило ему отдать приказ, как «Громовые ястребы» ожили и заурчали турбинами в предвкушении полета. Палуба завибрировала в ритме пробудившихся двигателей.

В нашлемном воксе Церберина затрещали рапорты подчиненных. Отделение Эскобана доложило об уничтожении генераторов щита, бойцы Родриана — о том, что в реакторе запущена цепная реакция. Ожидая товарищей, офицер и сопровождавшие его воины примкнули к арьергарду диверсионной группы и тоже открыли огонь по неприятелям.

Первыми появились воины Эскобана: двое братьев тащили под руки раненого сержанта, четверо их соратников попарно прикрывали отход. Они стреляли, отступали, занимали укрытие, стреляли, отступали, занимали следующее укрытие и снова стреляли. Выделив руну их отделения на дисплее забрала, Церберин увидел, что цвет символа смещается от зеленого к янтарному. Значок расширился, вытеснив информацию о других подразделениях абордажного отряда, и на экране возникли данные о каждом из боевых братьев в отдельности. Выжили семеро из девятерых.

Последним прибыло отделение Родриана. Его руна горела красным: из восьмерых воинов уцелели только четверо, и все они получили ранения.

— В транспорты! — рявкнул капитан.

Девятнадцать бойцов, уже находящихся рядом с ним, вскинули оружие. Братья из вновь прибывших отделений пробежали мимо них. Сержант Эскобан неуклюже взобрался по аппарели, оставляя за собой след из быстро сворачивающейся крови.

Следом пришли орки. Уже десятки, а не сотни: ряды врага поредели, однако он не стал менее опасным. Многие ксеносы, не такие крупные, как вожак, принадлежали к тому же подвиду техников, другие же твари носили каркасные разгрузки, увешанные множеством немыслимых пушек. Зеленокожие потоком хлынули на палубу, размахивая диковинным энергетическим оружием, которое немедленно пустили в ход. Блеснула рубиновая вспышка, и жгучий луч света почти рассек брата Иркена напополам. Очередная смерть; только в этой битве рота лишилась двенадцати воинов.

— Убить их всех! — взревел Церберин.

Он мог бы не напрягать легкие — Кулаки Образцовые уже отвечали неприятелю, всаживая в орочий экипаж разрывные болты. Противопехотные турели «Громовых ястребов» также открыли огонь, и ангар расчертило столько трассирующих снарядов, что капитан, стоявший у подножия передней аппарели «Эгиды Альказара», едва видел «Гордость Ориакса». Очереди поразили такое множество ксеносов, что над полом повисла дымка из микроскопических ошметков их плоти, а стены приобрели темнокрасный цвет.

— Отделение Торра, на борт! — скомандовал Церберин.

Соломон повел своих бойцов внутрь «Гордости Ориакса». Пока двое из них прикрывали собратьев, остальные, грохоча сабатонами, обогнули штурмкатер и поднялись по носовой рампе. Рядом с закрывающимся люком в корпус машины врезались плохо сфокусированные лучи лазеров и маленькие шипящие ракеты. Одна детонировала внутри. Последовал всполох, засвистела струя огнетушащего состава. Затем дверь-аппарель захлопнулась, работающие в режиме отрыва турбины извергли потоки бело-голубого пламени и подняли «Громовой ястреб» над палубой. Перемещаясь тупой кормой вперед, десантный корабль с электрическим треском прошел сквозь примитивное поле целостности в пустоту, где развернулся, запустил все двигатели и ринулся прочь от флагмана зеленокожих.

Орки немного отступили — теперь они метко палили по космодесантникам из дверных проходов и с галереи. Энергоразряд лазпушки впился в крышу «Эгиды Альказара», и оттуда хлынул дождь расплавленного керамита, а из самого транспорта донесся вой тревожной сирены. Еще один из Кулаков Образцовых рухнул с глубокой дымящейся дырой в лице. Остальные, стоически выдерживая ураган пуль и микроракет, спокойно вели ответный огонь.

— Уходим! — распорядился первый капитан.

Его бойцы, разбив строй, затопали вверх по передней рампе. Последним на борт взошел сам Церберин — он продолжал стрелять по чужакам, пока аппарель не перекрыла ему обзор. Воины расселись по местам и закрепили фиксаторы. Протиснувшись мимо них, офицер прошел в кормовой отсек, откуда поднялся в кабину. Одразар и второй пилот сидели в перемежающемся блеске дульных вспышек: за остеклением по-прежнему громыхали тяжелые болтеры, которые разносили на куски орков, дерзнувших сунуться в ангар.

— Капитан, — поприветствовал его Одразар.

— Брат, — отозвался Церберин. — Пора улетать.

«Эгида Альказара» словно бы встала на дыбы. Рев ее турбин заглушил треск и грохот странного оружия зеленокожих. «Громовой ястреб», все так же обращенный носом в отсек, преодолел поле целостности. Снаружи он развернулся, двигаясь вдоль корпуса вражеского звездолета. Многочисленные турели сразу же открыли огонь по штурмкатеру, так что Одразару пришлось уклоняться от потоков энергии и снарядов.

Все происходило в тишине: вакуум поглощал любые шумы. Орочий корабль изрыгал свою ярость безгласно. В кабине звучали только рокот моторов и перешептывание работающих устройств.

Заложив разворот с креном, пилот вывел двигатели на полную мощность. Вскоре космолет ксеносов остался позади, и перед Церберином возник Мир Буррока с мраморными облаками и морями, затянутыми грязно-черным дымом глобального пожара. Еще одна захолустная планета, осажденная зеленокожими. Небесное тело почти не имело стратегической ценности для обеих рас, но первый капитан охотно сражался с орками, где бы они ни находились. Помимо битвы, рота получила возможность пополнить запасы, однако Кулак Образцовый думал об этом лишь во вторую очередь. Он хотел только убивать чужаков.

— Всплеск энергии на орочьем флагмане, капитан, — доложил помощник Одразара.

Церберин прошел к пульту управления штурмкатера. Хотя там имелось свободное кресло, воин не мог сесть в него с подключенным ранцем доспеха. Продолжая стоять, он вывел на экран изображение с кормовых авгуров «Громового ястреба».

Огромный и грубый звездолет ксеносов состоял из тупого носа, похожего на челюсть зеленокожего, и приваренного к нему длинного неустойчивого корпуса. В целом корабль напоминал хищную океанскую тварь. До атаки Кулаков Образцовых флагман выглядел могучим и гордым. Его прикрывало силовое поле, непробиваемое для вражеских орудий. Теперь же проекционные антенны поникли, создаваемый ими заслон исчез, и космолет содрогался под обстрелом флотилии космодесантников.

Флагман постепенно снижался к Миру Буррока. На глазах Церберина из вентиляционных и выхлопных отверстий, беспорядочно разбросанных вокруг блока сопел, вырвались языки пламени, похожие на протуберанцы. Капитан улыбнулся, глядя на звездолет, который наполовину повернулся к нему низом фюзеляжа. Артиллерийские палубы и отсеки для истребителей расцвели взрывами, в огне которых исчезли небольшие машины чужаков, пытавшихся спастись с корабля. Как всегда бывало с орками, они бешено палили из пушек до самой последней секунды, но уже в никуда. Так раненый зверь бездумно щелкает пастью.

Миг спустя пустота озарилась белизной. Флагман-развалюха зеленокожего адмирала-механика разлетелся вихрем вертящихся обломков, терзаемых разрядами изумрудных молний. «Громовой ястреб» слегка качнула слабая ударная волна из выброшенных газов. Корпус забренчал от десятков попаданий микрочастиц, вонзающихся в обшивку. Когда обзорный экран очистился от помех, на месте космолета висела лишь туча искрящихся огоньков, которые потухали один за другим. Пылающие фрагменты корабля или уносились в вакуум, или прожигали яркие следы в верхних слоях атмосферы. Несколько секунд спустя уже ничто не напоминало о том, что здесь находился вражеский звездолет.

Церберин не уходил из кабины штурмкатера, пока тот пересекал пустоту, направляясь к «Данталиону». Неприятельская армада на орбите уже по большей части превратилась в поле обломков, а после смерти адмирала уцелевшие корабли удирали во все стороны. С ними расправлялись по очереди, и всякий раз в космосе вспыхивали неистовые молнии. Блоки орочьих двигателей детонировали, исчезая в бурлящих клубах нечистого огня.

Победа, но снова высокой ценой. «Жиллиман» медленно полз в пустоте, половина его сопел бездействовала. В изувеченном корпусе погибшего «Эксцельсиора» мелькали всполохи быстро гаснущих пожаров и стартовых выхлопов спасательных капсул. Обратившись к ноосфере тактической группы, капитан вывел на дисплей забрала сведения о потерях. Двадцать девять павших братьев, тысячи сервов... Церберин не стал убирать прокручивающийся список, однако смотрел уже сквозь него, на разваливающиеся корабли чужаков.

Размышления офицера прервал писк сигнала.

— Первый капитан, входящее сообщение с поверхности, — сказал Одразар.

— Выжившие?

— Да, мой господин.

Церберин расправил плечи.

— Чудесная новость! Разворачивай машину. Опасности для нас нет, так что можно спуститься на поверхность. Посмотрим на людей, ради спасения которых мы проливали кровь.

«Громовые ястребы» Железных Воинов и Кулаков Образцовых вместе приземлились на разбитых посадочных полях космопорта Турос. Выйдя наружу, Церберин, Гонориус, Реох и еще пятеро Астартес увидели перед собой картину полнейшего разорения. Звездная гавань лежала в руинах, на месте основательных зданий терминала и ангарных помещений возвышались бесформенные груды мусора. За пределами скалобетонных площадок тянулась равнина, засыпанная пеплом сожженных растений. Небо, застланное черными тучами, покоилось на столбах дыма. Солнечные лучи не проникали сквозь облака, и сияние пылающих городов окрашивало горизонт в красно-оранжевые тона.

Но, как ни удивительно, обитатели мира пережили нашествие ксеносов. Космодесантников, спускавшихся по штурмовой аппарели, ждала делегация в составе десятка потрепанных, немытых бойцов. Их кожу и рваную форму покрывали полосы сажи и засохшей крови. Несколько человек были не солдатами, а гражданскими — партизанами, подобравшими оснащение убитых. Ярче всего свет непокорности горел в их командире, носившем ожерелье из крупных орочьих зубов.

— Мой господин. — Он преклонил колени, исполненный боязливого почтения. — Это вы уничтожили флот зеленокожих?

— Да. Прямо сейчас мои братья гонят остатки армады прочь из системы.

В паре сотен метров от них стояла небольшая толпа. Местные нервно наблюдали за гостями из тени наполовину сгоревшего склада.

— Не стой на коленях. Поднимись. — Церберин оглядел развалины. — Ты — генерал вашей армии?

— Лейтенант, мой господин. Все генералы мертвы.

— Погляди на меня. Как тебя зовут?

— Кадрайг, мой господин. — Мужчина поднял голову и бестрепетно посмотрел Кулаку Образцовому в линзы шлема, но не выпрямился. За его храбростью скрывался испуг; Церберин почти чувствовал запах страха. — Я служил офицером в ополчении. Вы... спасли нас.

— Вы спаслись сами, — возразил космодесантник. — Как вам удалось взять верх?

— Мы не брали верх. Нас почти одолели. Орки прилетели три месяца назад, и с тех пор мы постоянно сражались. Они... забрали большинство из нас. У меня осталось не так много людей, но все, кто уцелел, дали обет не складывать оружие, пока не погибнет последний боец. Мы поклялись, что не позволим увести ни одного человека. Все благодаря Пендерину — он ободрил нас, когда враги сломили нашу волю. Призвал нас дать отпор чужакам, когда они разгромили полки планетарной обороны. По его приказам мы наносили удары из тайных убежищ. Нападали на линии снабжения чужаков. Делали все, что могли. Этого не хватало.

Лейтенант повесил голову.

— Вы совершили больше, чем многие другие, — произнес космодесантник. — Где же сам Пендерин? Я хотел бы поговорить с ним.

— Он погиб, мой господин.

— Жаль. Но вы неплохо справились и теперь свободны. Поставьте вашему лидеру памятник и будьте благодарны ему.

Оглянувшись на транспортник Калькатора, первый капитан понял, что кузнец войны по-прежнему внутри. У Церберина возникло нехорошее предчувствие.

— Мой господин, могу я осмелиться задать вам вопрос? — проговорил Кадрайг.

— Да, разумеется. Ты заслужил мое внимание.

— Почему нам пришлось драться в одиночку? Сколько бы мы ни отправляли просьбы о помощи, ответа так и не получили. Мы утратили веру в Императора. Еще вчера нам казалось, что Он оставил нас.

— Галактика горит, — сказал воин. — Нападениям подверглась еще тысяча миров.

Церберин не собирался умолкать: он сочувствовал этому мужчине, попавшему в беду. Впервые за несколько месяцев капитан встретил человека, который не утратил разум, не перешел на сторону орков, не позволил превратить себя в скотину, а отважно бился и почти победил.

Но тут с шипением сжатых газов опустилась аппарель «Громового ястреба» Калькатора. Лейтенант перевел взгляд на кузнеца войны, грузно спускающегося по рампе. Пройдя по изрытой воронками посадочной площадке, сын Пертурабо встал рядом с Кулаком Образцовым.

— Ваши молитвы не пропали впустую, — заявил Железный Воин. — На зов пришли мы, но свобода обойдется вам недешево.

— Мой господин? — неуверенно пробормотал Кадрайг, посматривая то на Калькатора, то на Церберина. В его взгляде все отчетливее читалась боязнь.

Капитана вдруг пробрало холодом. Он осознал, что смертный взирает на него и предателя с одинаковыми эмоциями: страхом и благоговением. Никакой разницы.

Да и откуда ей взяться? Металлическое облачение Астартес перепачкано в крови и копоти, знаки различия не видны. Мужчине они кажутся братьями-близнецами.

— За помощь, которую оказываем мы, требуется оплата. Наши флоты пострадали, припасы на исходе, — пояснил кузнец войны.

— Да, конечно, мой господин. Приглашаем вас отдохнуть здесь. Мы снабдим вас, чем сможем.

— Вы снабдите нас всем, что у вас есть, — грозно произнес Калькатор. — Пищей, водой, боеприпасами. Всем.

Кадрайг поднялся на ноги, пошатываясь. Люди позади него неуверенно поглядывали на космодесантников.

— У нас мало что осталось. Начнется голод.

— Если не отдадите то, что нам потребуется, мы заберем сами, — предупредил Железный Воин. — Кто-то из ваших детей уцелел?

— Мой господин! — тревожно вскрикнул лейтенант. — Мы поклялись, что не позволим забрать никого из наших сограждан.

Кто-то из бойцов Кадрайга положил палец на спусковую гашетку. Уловив почти незаметное движение смертного, Калькатор повернулся к нему:

— Я бы не советовал сопротивляться. Так вот, мы возьмем сотню ваших самых крепких мальчиков. Слушайте, это великая честь для вас. Мы не орки, поэтому не сожрем их, а возвысим над хрупким стандартным человечеством. Ваши сыновья станут Легионес Астартес.

— «Легионес»? — повторил лейтенант. По его лицу проскользнула тень понимания. Другие солдаты подняли оружие. — Кто вы такие? — подозрительно спросил Кадрайг.

— Мы — космические десантники из ордена Кулаков Образцовых, — сказал Церберин. Он шагнул вперед. Верные слуги Терры.

— Вы — да, но не я. — Калькатор выхватил пистолет, висевший у него на поясе.

Бойцы лейтенанта немедленно прицелились в изменника, и тот направил оружие на Кадрайга. Под кабиной «Громового ястреба» Железных Воинов взвыли сервомоторы, и тяжелые болтеры в спонсонах развернулись в сторону местных жителей.

— Сотня пареньков, — произнес кузнец войны. — Вся еда, какую сможете собрать. Если к завтрашнему утру вы не доставите сюда то и другое, мы обрушим на вашу планету такое море огня, что битвы с орками покажутся вам развлечением. Пошли вон!

Последнюю фразу Калькатор усилил до громкости божественного гласа. Смертные вздрогнули, развернулись и бросились бежать. Толпа у руин терминала обеспокоенно следила за происходящим.

Реох сухо усмехнулся.

— Брат... — без всякой иронии обратился кузнец войны к Церберину.

— Зачем? Почему нам нужно забирать все? Они и так достойно снабдили бы нас без единой жалобы.

— Ты знаешь почему. — Железный Воин убрал пистолет в кобуру. — От моей великой роты осталась пятая часть. Я утратил все владения. Когда-то мне подчинялись три планеты, теперь — одна. Единственная неудача, и я превращусь в бродячего попрошайку. Я потерял больше половины флота, множество боевых машин. У нас нехватка провизии и снаряжения. Мне нужны новобранцы и еда, чтобы прокормить их, иначе мое братство погибнет.

— Не надо их заставлять. Они помогли бы тебе добровольно.

— Но так я получу все, что у них есть.

— Ты отнимаешь у них детей! Все равно что убиваешь их!

— Я никого не убиваю. Если бы стрелял в них, другое дело. А тебе-то что, Церберин? — Калькатор повернулся и внимательно посмотрел на Образцового. — На твоем лице так глубоко отпечаталось презрение к обычным людям, что сервы ордена уже боятся глядеть на тебя. Сколько раз мы видели загоны для человеческого скота? Или планеты, население которых одичало под влиянием Зеленого Рева? Что, одного очага сопротивления хватило, чтобы ослабить твою решимость?

— Если люди стараются изо всех сил, то ставят нас на место, — сказал капитан. — Меня создали защищать их. Обороняя тех, кто по-настоящему этого заслуживает, я вспоминаю, кто я на самом деле. И местные жители достойны нашего уважения.

— Я уважаю их, но человечество нечасто старается изо всех сил. Слишком редко. Со временем ты поймешь это, если еще не осознал. Посмотри, как люди ползают у ног того, кто запрещал считать себя богом, а потом допустил, чтобы ему поклонялись как высшему существу. Мы избавляем смертных от пагубной веры в ложь Трона. Чтобы выжить, наша раса должна помогать себе сама. Хотя Император глух к мольбам паствы, иные божества отвечают своим почитателям. Ничтожные создания вымрут, но человечество уцелеет в обличье Астартес. Обитатели Буррока проявили себя как хорошие воины, и мы окажем им немалую честь, если примем их в наши легионы, брат.

— Я не легионер! — огрызнулся Церберин.

— Уверен? — лукаво уточнил Калькатор.

— Ты планировал очистить системы вокруг Иммитиса. Почему мы забрались так далеко в имперский космос?

— А ты больше не желаешь охотиться на орков? — В густом голосе кузнеца войны прозвучали саркастичные нотки, и капитан напрягся. — Отчего ты так разгневан, брат? Думаешь, твои сородичи-лоялисты лучше обращаются со своими подопечными? Если бы не твое смягчающее влияние, мы бы забрали детей и перебили всех остальных. Ты напомнил мне, что иногда капелька милосердия приносит пользу. Пусть какая-то доля местного отребья выживет. Для смертных они неплохо сражались с орками. Тяжкий труд и лишения еще больше укрепят людей, как и их потомство. Мы не прогадаем, если вновь посетим планету лет через пятьдесят. В общем, результат хорош — у нас появился неплохой рекрутский мир. Спасибо тебе, Церберин, за мудрые советы!

Хохоча, Калькатор зашагал обратно к своему штурмкатеру. Кулак Образцовый повернулся к толпе оборванцев на краю взлетного поля. Несколько человек из группы Кадрайга кричали и жестикулировали. Офицер поразмыслил над тем, чтобы пойти к ним, связаться по дороге со своими звездолетами и приказать, чтобы «Палимод» разнесли в клочья. Четыре его корабля быстро покончат с одним предательским.

Первый капитан стремительно обдумывал различные варианты. Он понимал, что победа обеспечена, а вот дальнейшее выживание — нет. Церберин мог пойти против Калькатора только после того, как сгинет Зверь и люди оттеснят зеленокожих. До тех пор он будет нуждаться в Железных Воинах. Все просто: они — меньшее зло.

Стиснув зубы, офицер развернулся на пятках и поднялся по аппарели «Громового ястреба».

Он кипел от ярости, но понимал, что кузнец войны прав. Кулаки Образцовые тоже нуждались в припасах и новобранцах. Ранее Церберин согласился действовать по плану изменника — оценил его, испытал на практике и счел правильным. Орки находились повсюду, а о Последней Стене капитан ничего не слышал с тех пор, как получил ту отчаянную реляцию Евклидиса из Испивающих Душу. Приходилось работать с тем, что есть, и в обозримом будущем это означало сотрудничество с Калькатором.

Кулаки Образцовые никогда не ошибались. 

ГЛАВА 4

Железный крестовый поход

Ни одно слово не подходило для описания «Фаланги». «Корабль» создавал образ чего-то намного меньшего, чем база Имперских Кулаков. «Цитадель» не указывала на ее изящество и пригодность к путешествиям в пустоте. Она соответствовала различным определениям — крепость-монастырь, храм, реликвия, крупнейший человеческий космолет с варп-приводом, символ имперской мощи, боевой бастион, — но ни единый термин не отображал реальность в полной мере. Людской речи не хватало размаха.

Громадная «Фаланга» затмевала далекие звезды. Ее шпили и башни на солнечной стороне омывало ярчайшее сияние. Из бойниц выступали стволы тысяч орудий. Между исполинскими статуями героев ордена виднелись широкие прямоугольники — двери ангаров и летных палуб. На другом, неосвещенном борту, властвовали непроглядные тени, а обшивку покрывала вакуумная изморозь.

Никто не знал происхождения «Фаланги». Согласно легендам, сам Дорн или построил цитадель как идеальное воплощение своего таланта, или обнаружил ее дрейфующей в космосе, затерянной со времен Темной эпохи технологий. Но, кто бы ни сотворил летающую крепость примарх или древние инженеры, — она принадлежала Рогалу, и повсюду на ней встречались следы его зодческого мастерства. Хотя форт получил урон в ходе решающей атаки на Улланор, мало кто сумел бы с первого взгляда заметить повреждения на бескрайнем корпусе. «Фаланга» оставалась одним из самых поразительных зрелищ во всем человеческом государстве. Своим существованием она бросала вызов ледяным кошмарам пустоты и Имматериума.

Верховные лорды и сопровождающие их лица почти не разговаривали во время перелета к звездному бастиону на борту «Потус Террэ». Все они сидели в личных покоях, угрюмо обдумывая полученные распоряжения. Эра интриг закончилась, и чиновники переходили к выжидательной тактике.

До второй половины последнего дня рейса «Фаланга» неторопливо росла в иллюминаторах, после чего внезапно расширилась и обернулась стеной поперек космоса.

Несколько лордов направили Вангоричу предложения о встрече, но он проигнорировал всех. Лишь за несколько часов до прибытия в крепость-монастырь Имперских Кулаков ассасин пригласил Представителей Инквизиции слегка перекусить вместе с ним на обзорной палубе.

Виенанд и Веритус явились раньше Дракана. Когда он вошел, адепты Трона смотрели на гигантские верхние палубы «Фаланги», загораживающие половину неба. Вокруг них с жужжанием носились киберконструкции, оснащенные авгурами-нюхачами. Из пощелкивающих устройств то и дело высовывались язычки сочлененных зондов, способных уловить присутствие в атмосфере корабля ядовитых веществ с концентрацией в одну стомиллионную. Штурмовики в черной униформе Инквизиции стояли у всех дверей и, через каждые тридцать шагов, вдоль всей длинной галереи из камня и пластали. Вангорич отметил, что среди бойцов нет его агентов.

На Ластане, как всегда, была силовая броня. Виенанд прекрасно выглядела в обтягивающем камзоле и бриджах, а ее короткие пепельные волосы поблескивали серебром в жестком свете звезд.

— Я-то рассчитывал, что мы втроем насладимся тишиной перед тем, как опять начнется грызня, — сказал Дракан. — Но, вижу, вы предпочитаете большие компании.

Престарелый инквизитор резко обернулся. Его доспех загудел, из-под герметичного кольца вокруг шеи с шипением вырвалась струйка продлевающего жизнь газа.

— Наш девиз: «Осторожность», — произнес он.

— А может, «недоверчивость»? — уточнил Вангорич.

— Не провоцируй Веритуса, — вмешалась Виенанд. — Охрана здесь на всякий случай.

Великий магистр принял поднос с тремя бокалами у слуги, глаза, рот и уши которого скрывались под тугими железными полосами. Вернее, его органы зрения, речи и слуха полностью заменили примитивными аугментациями, дающими настолько неточную картину окружающего мира, что слуга никак не смог бы описать, что именно он увидел или услышал — даже если бы ему не вырезали язык. Гостей обслуживали еще несколько официантов, искалеченных таким же способом. Никаких сервиторов, ведь их программы слишком легко взломать. Если поразмыслить над этим (порой Дракан так и поступал), то умышленное уродование людей стоило признать безвкусным. Но необходимым.

Вангорич подошел к другому слуге, и тот наполнил бокалы темным вином. Присоединившись к инквизиторам, ассасин поставил поднос на вычурный столик и протянул один из сосудов Веритусу.

Старик скривил губы:

— Я что, похож на идиота?

— Вовсе нет, Ластан, и я бы никогда бы не счел вас таковым, поэтому вино безопасно. Не сомневаюсь, парящие здесь конструкции предупредили бы о любой моей попытке отравить вас.

— Я не буду пить с вами, Дракан! — отрезал Веритус. — Есть яды, неуловимые для любых устройств.

— Тоже правильно. Виенанд? Ты ведь по-прежнему доверяешь мне, так?

— Разве я когда-то доверяла тебе, Вангорич? — сухо поинтересовалась она.

— Видимо, нет, иначе здесь не собралось бы столько народу. Ну же, ты меня обижаешь! Вино просто чудесное. Венерианское, большая редкость.

— Я выпью, но вот отсюда, — заявила женщина, взяв один из пустых бокалов со столика.

Она подозвала одного из сервов, и тот наполнил сосуд.

— Спасибо, теперь я чуть меньше оскорблен. — Дракан поднял бокал, который ранее предлагал Веритусу, и чокнулся с Виенанд.

Ластан Нимагиун фыркнул.

— Зачем вы позвали нас? — спросил он. — Пытаетесь набрать политический вес перед общим визитом к лорду-жиллиману? Я ожидал бы такого поведения от Экхарта или Ланьсана, но не от вас.

— А они и вам посылали сообщения? Мне вот прислали, а я не стал отвечать, — сказал Вангорич.

— Они — да. Мы ничего не отправляли, — произнесла Виенанд.

— Я предполагал, что ты так скажешь. Однако на мое приглашение вы отозвались, а значит, у нас имеется некая общность взглядов.

— Возможно, — допустил Веритус. — Но вы становитесь все более беспринципным, великий магистр. Ваш план по возведению Тейна на престол лорда-жиллимана получился слишком явным и неуклюжим. Мы поддержали его только потому, что...

— Согласились со мной? — перебил Дракан. — Опять же, общность взглядов.

Инквизитор-ветеран тихо застонал и словно бы ушел в глубь брони.

— Чего тебе надо? — прямо спросила Виенанд.

— Внушительная штука, правда? Я про «Фалангу».

— Ты меняешь тему.

— Да, но так я обычно подхожу к делу.

— А именно? — уточнил Ластан.

— Порадуйте меня. Ну, конечно, не в буквальном смысле. Я прошу вас взглянуть на «Фалангу». Исполинская, величественная, пугающая... Она, как часто бывает с творениями Империума, таит горькие истины под внешней оболочкой. Сейчас мы уже не сможем построить ничего подобного. Цитадель огромна, но все же меньше самой маленькой из орочьих штурмовых лун. Как и многие другие наши вооружения, якобы всемогущие, «Фаланга» провела большую часть войны вдали от фронта, в глубоком космосе между Землей и Венерой. Знаете, почему она не участвовала в битве над Террой? Гравитационные хлысты зеленокожих обратили бы массу крепости в ее злейшего врага. Курланд не рискнул вести ее на противника, но Тейн все же применил «Фалангу» в Третьей битве за Улланор, и посмотрите, какой ущерб она понесла. Чтобы понять, насколько бесполезными оказались громадные корабли или станции в сражениях с чужаками, достаточно вспомнить, что случилось с орбитальной обороной Тронного мира. И это еще не всё.

Подступив к Виенанд, великий магистр показал рукой с бокалом на «Фалангу»:

— У нее сотни стыковочных причалов. Там хватило бы места для линейных армад многих десятков орденов. Но дюжина флотилий, принадлежащих Имперским Кулакам, теряется среди гигантских башен цитадели. Внутри нас ждут такие же пустующие залы. На пике развития легионов в каждый из них входили десятки тысяч космодесантников, поэтому в крепости свободно разместилась бы стократно более крупная армия, чем нынешние пятьсот воинов капитула. В давние времена встречалось такое выражение: «бумажный тигр». Кстати, «тигром» называли...

— Вангорич, я помню, что означало это слово! — рявкнул Веритус.

— Чудесно. Итак, наше колоссальное оружие не представляло опасности для орков. Как вы полагаете, что сейчас думают о нас другие неприятели? Мы видим в «Фаланге», наших армиях и орденах Адептус Астартес память о славном прошлом. Вот только живем мы не в минувшем, а в настоящем. Наши враги — ксеносы, почитатели тьмы, древние боги — смотрят на нас и видят слабость. — Дракан топнул по палубе. — Там, внизу, причина этой слабости. Нельзя позволить, чтобы катастрофа повторилась.

— Вы балансируете на грани измены, — предупредил Ластан. — Мы не станем участвовать в истреблении Верховных лордов Терры. Если вы попробуете устранить их, Инквизиции придется выступить против вас.

— Ну вот! Вы сразу же угрожаете мне. Я не предлагаю убивать кого-либо, лорд-инквизитор. Я выполняю отведенную мне функцию балансира. Мне нужно только одно: чтобы мы трое вместе следили за тем, верно ли Сенаторум выполняет любые поручения Тейна. Споры из-за мелочей недопустимы. Полюбуйтесь на нас! Мы не способны создать новую «Фалангу». Мы больше не разбираемся в собственных познаниях. Мы даже запутались в том, чего хотел от нас Владыка Людей. Имперская Истина или Имперское Кредо? Что же правильно?

Здесь Веритус поджал губы.

— Если бы наши предки вышли из далеких Темных эпох, — продолжал Дракан, — преодолели завесы Долгой Ночи и шагнули в наши дни, то посмеялись бы над нами. А наши враги уже хохочут. Скоро они умолкнут и начнут пировать. Помогите мне, иначе Империум не выживет.

Инквизиторы переглянулись. Виенанд подняла бровь.

— Хорошо, — неохотно произнес Ластан. — Не будем разрывать союз. Однако у нас всего два голоса на троих.

— Больше и не надо, — заверил Вангорич.

Тут же лихорадочно запищал сигнал тревоги.

— Внимание, падает атмосферное давление. Покиньте обзорную палубу. Покиньте обзорную палубу, — пробубнил монотонный голос.

— Вот, новое доказательство моих слов, — заметил ассасин. — Даже мы летим на старом и ветхом корабле.

Техническая дверка в стене с лязгом поползла вверх, выпустив облако газа. Вышедший оттуда сервитор на паучьих ногах полез по стене галереи к месту утечки. Органические части его тела жутко тряслись в такт движениям механических лап.

— Давление стабилизируется, — сообщил тот же голос.

Старик с подозрением посмотрел на Вангорича.

— Зонд девяносто три дробь четыре «А», проверить воздух на введенные токсины.

Сервочереп промчался над ними, следуя из одного конца длинной палубы в другой.

— Ничего не обнаружено, — доложило устройство синтезированной речью.

— Видите? — отозвался Дракан.

— Что ж, ладно, — буркнул Веритус. — Наш альянс пока остается в силе.

Инквизиторы отбыли. Следом за ними, печатая шаг, вышли их бойцы. Великого магистра повеселили четверо замыкающих агентов, которые до самой двери шли спиной вперед, не сводя с него глаз. Вангорич отсалютовал им бокалом.

Оставшись наедине с глухими, немыми и слепыми слугами, он потягивал вино, пока звездолет вплывал на колоссальную верхнюю палубу «Фаланги». Совсем не маленький «Потус Террэ» соответствовал по размерам легкому крейсеру, но в доке умещались причалы для еще десятка таких же кораблей. Все они пустовали.

Через несколько минут, проведенных в глубоких раздумьях, Дракан принял противоядие и поспешно ушел готовиться к встрече.

Верховных лордов сопровождало множество священников, ученых-савантов, служителей и дворцовых стражников. Чиновники со спутниками толпились в пышном атриуме «Потус Терра» возле главного стыковочного выхода. Вычурные панели корпуса давно уже раздвинулись, и к борту космолета присоединили великолепно отделанный тоннель для высадки пассажиров. Задержка возникла из-за того, что функционеры спорили об иерархии — о том, в каком порядке им покидать корабль и кто должен возглавлять шествие к лорду-жиллиману. После часового обмена неоспоримыми доводами победа досталась Экхарту, который засиял от самодовольства. Вместе со свитой, прикрытой с боков Черными Люциферами, он прошагал по соединительному рукаву в главный вестибюль крепости.

Вангорича, естественно, задвинули в хвост процессии, что вполне отвечало его целям. Впрочем, ассасин укрепился во мнении, что Верховные лорды не заслуживают даже его презрения. Помощников у него не было, поэтому Дракан в одиночку вышел из коридора последним. Собравшиеся снаружи чиновники глупо моргали, разглядывая зал.

Великий магистр только что покинул пышно украшенный «Потус Террэ», а на протяжении карьеры ему доводилось посещать самые богатые чертоги Терры и многих других миров. Иными словами, Вангорич привык к роскоши. но даже он замер, увидев внутреннюю обстановку «Фаланги».

Над ним возвышался купол высотой более ста метров, разделенный на панели с безупречно выписанными фресками, где в мельчайших подробностях изображались триумфы ордена Имперских Кулаков и легиона-прародителя. Перегородки между картинами блистали золотом и драгоценными камнями со всей Галактики, а свод венчала ослепительно-яркая лампа диаметром тридцать метров, выточенная из цельного куска гигантского алмаза. Твердые, геометрически правильные грани лампы преломляли солнечный свет, разбивая его на десятки пересекающихся радуг. Зрелище, создаваемое их многоцветным сиянием, одновременно очаровывало и сбивало с толку.

Помимо тоннеля, по которому прошли Верховные лорды, в зал выходило еще четыре стыковочных коридора. Стены между ними покрывали барельефы из мрамора, взятого с чужих планет, — резные образы героических потомков Дорна на полях битв. В центре неописуемо чудесного пола, среди переплетающихся мозаичных завитков, красовалась огромная «VII» из самоцветов.

Вокруг нее стоял открытым кольцом почетный караул из ветеранов капитула, дожидавшихся Верховных лордов. Их безупречные доспехи сверкали от полировки, оружие блестело, а знаки отличия и печати чистоты выглядели идеально. Шлемы воинов пересекали красные полосы, на кирасах выступали аквилы того же цвета.

Представление Тейна на плазе Декамерата впечатлило Дракана, но лишь теперь он с особенной четкостью осознал, что Имперские Кулаки — не просто братья в желтых латах. Орден состоял из брони, геральдических символов, снаряжения и реликвий. Неважно, кто именно носил доспехи: главное, что все воины принадлежали к роду Дорна.

Имперские Кулаки возродились. Пока не погибла «Фаланга» или оставался в живых хотя бы один Астартес, несущий в себе генетическое наследие Рогала Дорна, они не могли сгинуть. Капитул воплощал собой не стену, о которую разбивались враги человечества, но идею такой стены — преграды, что никогда не рухнет и не развалится под ударами. И у нее всегда будет гарнизон.

Ведь идеи не умирают.

Капитан ветеранов шагнул вперед и снял шлем, обнажив израненное лицо под сеткой шрамов. На лбу он носил татуировку в форме готического креста. Черный Храмовник, ставший Имперским Кулаком.

— Мои господа, я — первый капитан Беренгард. Приветствую вас на борту «Фаланги» от имени Максимуса Тейна, лорда-жиллимана и магистра ордена Имперских Кулаков!

— Мы готовы к встрече с ним, — напыщенно провозгласил Ланьсан. — Где он?

— Ожидает вас, мои господа. Прошу за нами.

Космодесантники с идеальной синхронностью повернулись кругом. Незамкнутое кольцо их строя, изогнувшись, переплелось и превратилось в каре. Воины двинулись за капитаном, печатая шаг. Черные Люциферы, флотские ополченцы с «Королевского барка», марсианские скитарии и другие солдаты, служащие Верховным лордам, с похвальной слаженностью последовали за Адептус Астартес.

Прочие спутники чиновников повели себя куда менее согласованно. Свита Экхарта, недостойно торопясь опередить своих визави, налетела на эскорт Юскины Тулл — спикера в основном сопровождали звездоплаватели обоих полов, и ранее они немного разбрелись по залу, любуясь самым громадным из кораблей. У всех под ногами путались служители Экклезиархии, которые не знали, за кем идти, поскольку церковь лишили представителя в Совете. Пока устанавливался порядок, воины Империума успели дойти до выхода из вестибюля — монументальной арки со множеством изображений суровых космодесантников и сраженных врагов человечества.

Оттуда поднималась лестница, более широкая, чем любое шоссе, и освещенная только причудливыми люменосферами на золотых подставках. Из полумрака наверху доносились крики летающих созданий, что гнездились среди плохо различимых статуй. Голоса отражались от мастерски вытесанных ступеней и перил, совершенно чистых, несмотря на присутствие живности.

Вангорич, сложив руки за спиной, неспешным шагом догнал маленькую делегацию от Инквизиции — полдюжины мужчин и женщин, помогающих двум адептам Трона. Все агенты подчинялись Виенанд. Веритус неизменно обходился без свиты, если не считать того краткого периода, когда он руководил группой, собранной исключительно для устранения Представителя.

Дракан кивнул Ренденштайн и Разнику, телохранителям Виенанд. Более молодой инквизитор покраснел, вспомнив, как легко попался команде великого магистра на Марсе.

— Интересно, вся цитадель так разукрашена? — спросил Вангорич, чтобы завести разговор. — Больше напоминает дворец, чем замок.

— Седьмой примарх обладал талантами во многих областях. Чего вы ожидали? — отозвался Ластан Нимагиун.

— О, даже не знаю. Чего-то более неуютного.

Лестница привела их в зал, длина которого измерялась километрами. Вдоль стен с аркадами располагались витрины, где хранились оружие, броня и останки вымерших чужаков или людей с покоренных планет. Над каждым стендом висела потемневшая бронзовая пластинка с датой поступления экспоната. Образцы, находившиеся ближе всего к ступеням, относились ко временам до Вознесения Императора. На их табличках имелись стандартные обозначения миров, приведенных к Согласию в Великом крестовом походе.

Имперские Кулаки провели гостей больше чем на километр в глубь чертога, мимо словно бы нескончаемой череды напоминаний о прошлом. Какие-то модели, куски металла, захваченные машины, чучела инопланетных зверей... Даже у великого магистра голова начинала идти кругом. Выставка трофеев тянулась на такое расстояние, что противоположный конец зала терялся вдали.

Космодесантники неожиданно свернули налево, под одну из арок. За коротким проходом начиналась еще одна лестница, не такая громадная, но настолько же восхитительно декорированная. Верховные лорды с заметным напряжением взбирались по ее резко поворачивающим пролетам. Многие из них давно пережили срок, отведенный человеку природой, и существовали на антигеронтических[3] препаратах и аугментациях. Ланьсану, хоть и флотскому офицеру, мешал лишний вес. Вангорич и Виенанд не испытывали затруднений. Ряса Кубика странно скользила по камню, словно он летел над ступенями; Дракану подумалось, что, возможно, так дело и обстоит. Тулл шагала широко, но неуверенно, рискуя оступиться в любую секунду. Сарк, Анвар и Экхарт быстро утомились. Зек шел скованно, как будто удерживая себя от того, чтобы перейти на бег. Мрачный Верро прилагал все усилия, чтобы скрыть хромоту.

Престарелому Веритусу приходилось тяжелее всех. Хотя инквизитор равномерно поднимал и опускал закованные в броню ноги, его лицо побледнело, а под носом выступил пот.

Гости еще полтора часа поднимались по лестницам и преодолевали коридоры, пока не утратили всякое представление о том, где именно находятся. С начала перехода им не встретилась ни одна живая душа, если не считать провожатых. Крепость обслуживали тысячи сервиторов, чернорабочих и сервов ордена, но Тейп убрал их всех с глаз долой. Он хотел, чтобы «Фаланга» выглядела как корабль-призрак или мавзолей, где под наведенным лоском распадается прошлое, атом за атомом.

Войдя в галерею с прозрачной крышей, делегация впервые увидела повреждения. Ставни, опускаемые во время боя, закрывали секции, где разбилось бронестекло. В одном месте мраморная отделка осыпалась, а менее благородный камень под ней растрескался и оплавился. Пол пересекала широкая трещина, накрытая мостиком из пластального листа.

Шествие остановилось перед очередными громадными дверями. Впрочем, они уступали в величине нескольким воротам из тех, через которые гости прошли ранее.

— Лорд-жиллиман Тейн находится там, — сказал первый капитан Беренгард. Двое ветеранов взялись за ручки на створках и толкнули их внутрь. — Для вашей свиты мы подготовили зал с угощением.

— Мои люди пойдут со мной! — возразил магистр Администратума, но его протест, обращенный к офицеру с бессчетными шрамами и наградами, показался вздорным.

— Они подождут и отдохнут снаружи, — настаивал Беренгард.

— Отступитесь, Экхарт, — вмешался Вангорич. — Если космодесантники решат покончить с нами, никакие солдаты нам не помогут. Впрочем, я убежден, что лорд Тейн не планирует убивать нас. Позвольте вашим бойцам освежиться — они отлично маршировали и заслуживают, чтобы их освободили от присутствия на утомительных дебатах.

Верховные лорды разделились во мнениях: одни стали насмехаться над Тобрисом, другие — возмущаться неподобающим поведением Дракана.

— Великий магистр, если вам наскучили государственные дела, возможно, стоило менее активно заниматься ими! — выпалил Экхарт.

— Я не скучаю на заседаниях — например, все ваши фразы меня просто очаровывают. Мне только жаль тех, кто вынужден слушать, но не участвовать.

— Мои господа, вы на «Фаланге». Нет места безопаснее, — заявил Беренгард. — И лорд-жиллиман желает обсуждать наиболее деликатные вопросы без посторонних.

— Не сомневаюсь, что вам разрешено войти, — бросил Гибран. — Адептус Астартес наверняка не относятся к «посторонним»!

— Вовсе нет, мой господин. Заверяю вас, Верховные лорды, магистр ордена Тейп находится там один. Теперь... — Офицер указал рукой в открытые врата. — Прошу вас, входите. Лорд-жиллиман ждет.

В тот момент Вангорич впервые увидел смертных, которые помогали космодесантникам на «Фаланге». Из незаметных дверей для прислуги вышли десятки людей в желтой униформе, бритых наголо и помеченных татуировкой в виде кулака на левой щеке. Пятнадцать из них были вооружены и носили темно-желтую панцирную броню. Боевые сервы.

— Пожалуйста, вон туда, — произнес их начальник, обращаясь к свите чиновников.

Из большой двери, открывшейся дальше по коридору, потянулись дразнящие ароматы.

Верховные лорды по-прежнему не двигались с места и неуверенно поглядывали друг на друга.

— Терра святая, мы что, весь день тут будем стоять? — прорычал Зек.

— Я отпускаю моих бойцов, — наконец проговорил Верро. — Мне незачем бояться хранителей терранских стен.

— Мне тоже, — поддержал Ланьсан.

При этом командующий-милитант и верховный лорд-адмирал умышленно не смотрели на Вангорича.

— Что ж, прекрасно! — визгливо выкрикнул Тобрис. — Я дозволяю моим слугам уйти.

Несколько встревоженные, спутники Верховных лордов покидали своих господ с неохотой. Виенанд коротко кивнула своим помощникам, и те ушли. Разник то и дело оглядывался через плечо, Ренденштайн не обернулась ни разу. Гвардейцы и флотские ополченцы просто отсалютовали и четко развернулись.

«Если бы только Верховные лорды вели себя так же послушно», — подумал Дракан.

Чиновники продолжали приглушенно спорить и обмениваться резкими взглядами.

— Мягко говоря, славой мы себя не покрываем, — шепнула Виенанд на ухо Вангоричу.

— Да здравствуют могучие Верховные лорды Терры, — пробормотал он в ответ.

В итоге бюрократы построились в порядке, удовлетворяющем всех, и направились внутрь. Дракан шел позади, как волк, поставленный охранять стадо овец. Проходя мимо Беренгарда, ассасин широко улыбнулся ему. Первый капитан нахмурился, распознав в Вангориче потенциальную угрозу.

Двери захлопнулись. Началось заседание Сенаторума Империалис.

Тейн принял их в круглом зале, стены которого почти целиком состояли из широких прозрачных пластин. Единственным средником служило изваяние космодесантника, державшего руки на эфесе меча. Тот, кто сумел разместить настолько громадные листы стеклостали таким образом, что они успешно выдерживали давление воздуха, не говоря уже о нагрузке в ходе пустотных битв, обладал поистине несравненным талантом. Дракан понял, что элегантно простое решение разработал сам Рогал Дорн.

Помещение находилось на краю рукотворного утеса — по обеим сторонам от него уходили вдаль бескрайние надстройки, сложенные из камня и различных металлов, а впереди теснились шпили и орудийные батареи.

В отличие от многих чертогов, виденных делегатами на «Фаланге», зал оказался небольшим и аскетическим.

Отдельные части стен, пол и потолок состояли из мелкозернистой породы черного цвета. Половину внутреннего пространства занимал массивный круглый стол из того же материала. Его отшлифованная поверхность отражала свет угловатых люменов, вделанных в стены и центр потолка. Стол окружали двенадцать кресел из черного дерева, рассчитанных на стандартного человека. Тринадцатое, предназначенное для Адептус Астартес, занимал Максимус Тейн в полном доспехе. Перед космодесантником лежали его шлем и болтер.

Нагляднейшее выражение превосходства.

— Господа, добро пожаловать на «Фалангу». Прошу садиться. — Он показал гостям на кресла.

Верховные лорды заняли места, руководствуясь теми же принципами, что и на Терре. Командующий-милитант, поколебавшись, выбрал сиденье возле лорда-жиллимана, после чего рядом с Верро устроился Ланьсан. К их альянсу вынужденно примкнул Зек — всех троих связывали не какие-то личные интересы, а принадлежность их организаций к силовому блоку. Экхарт притулился около арбитра, надеясь, что так его слова будут звучать более весомо. Тулл выбрала в пару Гибрана, который тоже имел дело с космосом. Вангорич всегда садился, где хотел, если Совет собирался вне Великого Зала. На сей раз он встревожил Сарка и Анвара, вклинившись между ними и Зеком. В кресло с другой стороны от астропата опустилась Виенанд. От Тейна ее отделяло пустое сиденье, которое занял Ластан; даже в силовой броне инквизитор показался маленьким по сравнению с постчеловеком.

— Надеюсь, вы простите меня за решение поставить дополнительное кресло, — сказал Максимус. — Я счел, что невежливо будет снова заставлять Веритуса стоять.

Никто не ответил ему.

— Мы встречаемся здесь, чтобы вы сразу избавились от иллюзий. Все мои постановления будут иметь силу закона.

— Мой господин... — начал Анвар.

— Лорд-астропат, сейчас говорю я. Раньше мне казалось, что Курланд поступил необдуманно, вмешавшись в высокую политику Терры. Меня убедили в ином. Скажу прямо: недавняя катастрофа произошла вследствие вашей корыстности.

— Что вы себе позволяете, магистр ордена?! — не выдержал командующий-милитант. — И что вам известно об управлении государством? Вы же воин.

— Теперь я Верховный лорд. Верро, вы сможете объяснить мне, новичку во власти, почему армии Империума не защитили наши миры от разорения орками?

— По вине Хета! — заявил повелитель Гвардии.

— По вашей тоже. Вы, преемник Хета, усугубили его оплошности. Он хотя бы пал смертью храбрых... О вас, Ланьсан, такого не скажешь. Да, вы отважно сражались, но виновны в случившемся больше, чем другие Верховные лорды. Ваши флоты не разведали, что чужаки собирают силы, и действовали несогласованно, пока вы годами плели интриги, пытаясь занять место Удина Махта Удо. Позор у Порт-Санктуса — лишь самая незначительная из ваших провинностей. Вы, мой господин, гнались за славой во вред нашей расе.

— Как вы смеете оскорблять мою честь? — воскликнул лорд-адмирал.

— А как вы смеете считать, что она у вас есть? — рявкнул Тейн. Все чиновники притихли. — Вы только однажды поступили разумно: сохранили флагман, отказавшись от участия в той провальной вылазке, Народном крестовом походе. Ланьсан, вы достойный флотский тактик и хороший стратег, однако разом утрачивали все навыки, когда думали только о себе. Вы — разносторонний человек, но скверный политик.

С каким бы удовольствием Вангорич ни наблюдал за терзаниями лорда-адмирала в прошлые месяцы, сейчас зрелище не слишком его обрадовало. Ланьсан исхудал, его кирпично-красное лицо посерело, прежняя воинственность исчезла вслед за слоями жира. Измученный, побежденный человек. Несомненно, Тейн понимал, что флотоводец давно утратил веру в себя и ему нужно найти замену. Нельзя, чтобы такая личность командовала армадами Империума. Ланьсан будет вести себя неуверенно там, где требуется решимость, и порывисто — там, где необходима осторожность. Даже успехи в отдельных крупных баталиях рано или поздно приведут к полному разгрому.

Следом Максимус повернулся к Тулл:

— Тот крестовый поход... Благородный замысел. Вы желали сражаться даже при ничтожной вероятности успеха. Вот только шансы стали бы намного выше, если бы кому-нибудь из вас хватило ума сплотить центральные миры Империума и стянуть к Терре достаточно войск для ее защиты. За считаные дни в Солнечную систему прибыл бы миллиард вооруженных людей. Но вы поступили иначе. Кого вы собрали? Писцов, бюрократов, слуг. Вы отправили армию невинных на бойню. Ваша поразительная некомпетентность не поддается логическому объяснению.

— Луна висела над Дворцом и могла атаковать в любой момент. У нас не оставалось выбора, — тихо, без единой эмоции возразила Юскина.

— Да, потому что Ланьсан растратил половину боевых флотов Империума в бесцельных контрударах. Из-за вас орки могли поработить всю нашу расу. Курланд поступил правильно, установив блокаду луны. Он действовал осмысленно, вы — бездумно. «Будьте непогрешимы в мирное время так же, как и в военное» — так сказал об Адептус Астартес примарх Робаут Жиллиман, первый из тех, кто занимал мою нынешнюю должность. Большую часть жизни я не соглашался с ним. Полагал, что мира не существует и есть только война. Думал, что космодесантникам не следует вмешиваться в руководство Империумом. Я ошибался. Если оставить власть в руках людей вроде вас, гибель ждет нас всех.

Верховные лорды сидели, объятые ужасом.

Ланьсан сглотнул комок.

— Что же вы планируете? — спросил он. — Переворот?

— Вы — второй Хорус! — заявил Зек.

— Он не намерен истреблять нас, — сказал Сарк. — Я бы почувствовал.

Анвар растянул губы в улыбке, жуткой на его безглазом, истощенном лице.

— Истребление? Я не помышляю ни о чем подобном, — с отвращением произнес Тейн. — Наш государственный строй установлен Самим Императором. Я не настолько высокомерен, чтобы разрушать его. Если система правления и подвела нас, то лишь потому, что вы не соблюдали ее нормы. Сенаторум Империалис слишком долго проводил тайные заседания. И вот первый из моих указов: отныне и впредь встречаться только в Великом Зале. Больше никаких закрытых собраний. Лишь влияние других Верховных лордов и менее важных функционеров сможет сдержать честолюбие Двенадцати. Сейчас магистры скромных ордосов, адепта и официо тратят слишком много сил на то, чтобы добиться вашего покровительства. Без надзора со стороны административного аппарата Верховные Двенадцать безнаказанно преступают свой долг перед Империумом ради интересов собственных организаций или, хуже того, личной славы.

— Мой господин, закрытые совещания ввели для того, чтобы ускорить процесс принятия решений. Толчком послужил первый из Черных крестовых походов, — боязливо произнес Экхарт.

— С тех пор прошло более шестисот лет. Временные меры имеют обыкновение становиться постоянными, — заметил Максимус. — Выполняя мой эдикт, вы будете точнее следовать замыслу Императора.

— Вы говорили об «указах», лорд-жиллиман, — напомнил Кубик. — Изложите их для нашего сведения.

Техножрец выбрал для просьбы человеческий голос и умиротворяющий тон, чем удивил Дракана. Ранее великий магистр слышал только резкую машинную речь генерал-фабрикатора.

— Если вы подробно расскажете о повестке нашей встречи, высочайший из лордов, — продолжал он, — мы лучше подготовимся к тому, чтобы воплотить ваши пожелания в жизнь.

Тейн внимательно посмотрел на механикуса, интриги которого входили в число событий, едва не погубивших Империум.

— У меня всего три эдикта. После принятия они станут обязательными к исполнению. Далее мы перейдем к вопросам восстановления. Необходимо заложить новые флоты, сформировать новые армии, воссоздать укрепления Терры. Тысячи планет лежат в руинах — их тоже нужно отстроить. Вот что станет для вас работой всей вашей жизни. Служа Императору и Империуму, вы искупите свое преступное тщеславие. Все ясно?

Чиновники бессловесно взирали на Максимуса.

— Тогда слушайте мои остальные указы. Второй из них — распоряжение о Четвертом основании орденов Космодесанта. Нас не хватает для эффективной защиты государства людей. За полторы тысячи лет после Ереси наша численность сократилась в разы. Желая успокоить ваши подозрения, я даю слово, что не намерен возвращаться к легионам. Последнюю Стену вскоре распустят: думаю, каждый из нас согласен, что подобную мощь нельзя вверять одному человеку. Вместо нее мы создадим столько капитулов, сколько позволят запасы геносемени в гигантских хранилищах на Терре. Действовать нужно без промедления. Я, как лорд-жиллиман и магистр ордена Имперских Кулаков, выпущу воззвание ко всем братствам, где попрошу от них предоставить группы ветеранов. Они станут костяком нового основания, величайшего со времен Первого. Чтобы восполнить резервы геносемени, на следующий век мы удвоим подать с капитулов. В итоге уже не десятки, но сотни орденов окружат Империум кольцом из керамита и адамантии.

— Достижима ли подобная цель? — поинтересовался Экхарт.

— Да, если хватит генетического материала, — ответил Кубик и угодливо добавил: — Я прошу позволить нам, Адептус Механикус, в доказательство нашей неизменной верности Терре снабдить вновь созданные капитулы всем необходимым снаряжением и боевыми флотами.

— Благодарю вас за предложение, — отозвался Тейн. — Рад, что мне не пришлось требовать.

— Оборона Терры неотделима от обороны Марса, лорд-жиллиман, — сказал генерал-фабрикатор.

— Все поддерживают эдикт? — уточнил Верро.

— Нам нельзя спешить, — возразил Веритус. — Мы должны... Должны...

Он с усилием втянул воздух, содрогаясь всем телом.

— Вам нехорошо? — спросила Виенанд.

Ластан отмахнулся и затряс головой:

— Отстаньте от меня!

— Разве у нас есть выбор, лорд-инквизитор? — вмешался Гибран. — Что с того, согласны мы или нет? Так постановил лорд-жиллиман!

— А почему мы не должны соглашаться? Все просто и очевидно, — произнес Зек. — Больше космодесантников — безопаснее жизнь.

— Но вот кому они будут подчиняться... — прохрипел Веритус.

— Еще возражения имеются? — уточнил Экхарт. Оказалось, что нет. — Значит, решено. Господин Тейн?

— Вот мой третий и последний эдикт: я стану странствующим лордом. Имперские Кулаки больше не будут стоять на стене, глядя оттуда на наших недругов и призывая их попытать счастья в осаде. Орден превратится в мобильную крепость, вечно движущуюся вперед и давящую тех, кто перечит воле Императора, — как известных нам, так и неведомых противников. Нельзя ждать, пока опасности придут к нам. Их следует выискивать и искоренять еще до того, как угроза разрастется. Мы клянемся, что никогда больше не дадим неприятелям Империума выйти на орбиту Священной Терры! Ведь какой прок от цитадели, если все земли вокруг нее разорены и захвачены ненавистным врагом? Мы больше не будем прикованы к одной планете. Мы откажемся от стенных имен, но станем стеной для всех владений человечества. «Фаланга» отбудет еще до конца недели, и я заберу с собой всех Имперских Кулаков.

Заявление Максимуса вызвало переполох.

— Вы — защитники Терры! Она — родной мир вашего ордена! — воскликнул Анвар. Он мотал головой, словно пытаясь найти Тейна взглядом пустых глазниц.

— Вы нарушаете установленный порядок и волю Императора, — добавил Экхарт. — Имперские Кулаки стоят на стенах Дворца со времен Ереси!

— Да, и пора прекращать, — сказал Тейн, кладя ладони на стол. Услышав весьма тихий стук керамита о камень, Верховные лорды мгновенно умолкли, словно Максимус выстрелил из болт-пистолета. — Прислушайтесь ко мне, господа.

— Даже если забыть о традициях и обязанностях вашего ордена, вы — лорд-жиллиман, — жестко произнес Верро. — Вы не можете просто так пренебречь исполнением долга.

— Но вам же удалось — верно, господа? — парировал Тейн. — Впрочем, я понимаю, что Сенаторум нуждается в руководстве. Слабый лорд-жиллиман — более серьезная угроза, чем самый эгоистичный член Совета, и нет политика слабее, чем тот, кто отсутствует на своем месте. Но я также обязан применить мои силы и полномочия для помощи осажденным планетам Империума: освободить их от тирании чужаков, ускорить их восстановление. Следовательно, мне нужно назначить одного из вас моим представителем — возвысить его над прочими и наделить всей полнотой власти, чтобы он правил от моего имени. Если же Терра окажется в опасности, Имперские Кулаки вернутся. Однако я полагаю, что мои труды будут долгими. Возможно, я больше никогда не увижу Тронный мир.

Вангорич решил, что ему придется опять уйти в тень. Максимус продолжал:

— Моим голосом и рукой станет Дракан Вангорич, великий магистр Официо Ассасинорум. Сим я передаю ему бразды правления. Внемлите и повинуйтесь ему, как мне самому.

«Ага», — подумал Дракан.

— Если кто-то из вас исполнился сомнений, не бойтесь. — Тейн сурово посмотрел на Вангорича. Виенанд опалила ассасина гораздо более злобным взором. — Угрозы моего возвращения хватит, чтобы держать его в узде.

Жаркие дискуссии продолжались еще пять суток. Верховным лордам отвели покои рядом с маленьким залом для совещаний. Их лишили почти всех помощников и вынудили жить по строгому расписанию Адептус Астартес. Изолированные, отрезанные от своих свит и совершенно беспомощные перед Максимусом Тейном, чиновники быстро сдали все позиции на переговорах. До того как уйти с заключительного собрания, изможденные и растерянные бюрократы решили множество вопросов. Они подробно и всесторонне обсудили восстановление Терры и создание новых полков; глобальную инспекцию, призванную выяснить, что уцелело в Империуме по итогам нашествия орков; прошение от Инквизиции о самостоятельной реорганизации; наконец, не в последнюю очередь — начало Четвертого основания. Прежде на разбор такой повестки ушли бы месяцы, и кое-что безнадежно застопорилось бы. Теперь сенаторы справились менее чем за неделю.

На следующий день состоялся пир, и недавно воссозданные Имперские Кулаки доказали, что умеют праздновать настолько же основательно, как и вести дела. Они распахнули бездонные кладовые «Фаланги», подали к столу кушанья изо всех уголков Галактики и провели гладиаторские бои, в ходе которых не только укрепили братские узы внутри ордена, но и развлекли повелителей Терры изумительным воинским мастерством.

После дебатов и банкета началась подготовка к отправлению «Фаланги». До отбытия крепости ее посетили владыки других капитулов, составлявших Последнюю Стену. Целые флоты висели в пустоте возле исполинского звездного форта, пока их командиры общались с Тейном. Впрочем, армады космодесантников значительно уменьшились. У некоторых братств сохранилась лишь горстка кораблей, но все они горделиво стремились в бой.

В течение следующей пары дней Максимус несколько раз отрывался от занятий, связанных с экспедицией его ордена, чтобы побеседовать наедине с каждым из Верховных лордов. Первым стал Кубик, и после встречи техножрец в одиночестве улетел на скоростной пентере механикусов.

Зек настаивал, чтобы его пригласили следующим, поскольку в нем уже нуждались на Терре. Лорд-жиллиман удовлетворил просьбу, и вскоре провост-маршал также покинул «Фалангу», как и оба инквизитора. Ланьсан, устроив перед цитаделью парад линейного флота сегментума Солар, присоединился к восстанавливаемой группировке на борту своего флагмана «Автокефалий извечный».

К тому моменту в крепости остались лишь немногие Верховные лорды. Экхарт и Гибран непрерывно старались задобрить Вангорича сладкими речами, прочие избегали его.

Наконец Максимус вызвал Дракана к себе. Магистр ордена уже переговорил со всеми чиновниками, кроме него, и с предыдущей встречи прошло столько времени, что обычный человек успел бы занервничать. Вангорич сохранял полное спокойствие.

Приглашение выглядело так: Дракан изучал редкие тексты в колоссальной библиотеке, когда к нему подошли три Имперских Кулака. Сказав только: «Сейчас вас примет Тейн», воины повели ассасина вверх по лестнице из сотни ступеней.

— Теперь я знаю, как чувствуют себя приговоренные к смерти, — сообщил Вангорич, тоскливо оглядываясь на книги.

Космодесантники промолчали.

Лорд-жиллиман ждал Дракана в личном стратегиуме на вершине одной из центральных башен «Фаланги». Из помещения открывался превосходный обзор, что напомнило великому магистру о Церебриуме на Терре. Снаружи, за бессчетными стволами орудий и стыковочными причалами, маневрировали многочисленные корабли. Увиденное почти убедило Вангорича в том, что у Империума еще сохранились силы.

Ассасин кашлянул, извещая о своем прибытии. Разумеется, Тейн слышал, как он вошел, но с нарочитой внимательностью изучал кипу бумаг на рабочем столе и гололит-изображение множества звездных систем, висевшее на уровне его глаз.

— Вы желали видеть меня, лорд-жиллиман? — спросил Дракан.

Магистр ордена поднял взгляд, и Вангорич понял, что ошибся: Максимус на самом деле ушел в работу с головой.

— А, вы пришли. Хорошо. Я не задержу вас надолго, лорд-защитник. Простите, что вам пришлось ждать столько времени: перед обсуждением тактических ходов следует подготовить почву.

— Я — ваш тактический ход? — беззлобно уточнил ассасин.

— Вы сами все осознаёте. На Терре найдутся игроки и помимо вас, великий магистр. Пора показать, чего вы стоите.

— Мне нравятся трудности, — отозвался Дракан.

Он осмотрелся в поисках кресла, но вся мебель в комнате предназначалась для Адептус Астартес.

— Пристально следите за Кубиком, — прямо сказал Тейн.

— Я и так собирался. События в его «империи внутри империи» указывают на тревожные сепаратистские тенденции. Но Кубик — самый могущественный из Верховных лордов, а неприятнее всего то, что мы нуждаемся в нем больше, чем он в нас.

Максимус одобрительно хмыкнул.

— Вот поэтому вы не разнесли его прилюдно, как других, — добавил Вангорич. — Вы все лучше справляетесь.

— Мне приходится ускоренно изучать искусство дипломатии. Адептус Механикус не полностью подчиняются Империуму, хотя мы обращаемся с ними так, словно дело обстоит иначе. Да, в итоге Кубик не стал разрывать древний союз Марса и Терры, но вполне мог пойти на это.

— Он принял решение лишь после того, как его планы раскрыли. А если бы мы не узнали?..

— Вы понимаете мои тревоги.

— О, я разделяю их, лорд Тейн! — воскликнул Дракан. — Однако же жрецы Марса собрали обширные сведения о ксеносах. Возможно, они удовлетворились тем, что успели узнать.

— Или передумали, когда сообразили, что не выживут в одиночку. На данный момент наши государства остаются взаимозависимыми, но я не доверяю генерал-фабрикатору. Нельзя, чтобы механикусы скрывали полученные данные от Империума, — они и без того слишком многое сгребли под себя. Впрочем, Кубик согласился применить технологии чужаков для разрушения Улланора.

— Вы попросили его уничтожить планету?

— Она расположена слишком далеко от наших нынешних границ, и мы не сумеем надежно сторожить ее, — пояснил Максимус. — Я не позволю, чтобы о ней снова забыли. Если зеленокожие однажды возвратились туда, смогут вернуться и в будущем. Улланор нужно стереть с лица Галактики.

— Я удивлен, что вам удалось убедить Кубика, — произнес Вангорич. — По правде говоря, даже впечатлен. В том мире находятся горы ксенотеха, которым ему очень бы хотелось завладеть.

— Нельзя, чтобы техножрецы заполучили еще больше орочьих устройств, Речь даже не о том, что их мощь нужно держать в рамках. Механикусы рискуют осквернить себя, ведь каждая машина чужаков несет их пси-отметину. На Улланоре вожак ксеносов проник в разумы наших воинов и сокрушил их рассудок. Мои библиарии опасаются, что все артефакты зеленокожих навеки запятнаны остаточной энергией ярости Зверя. Такие объекты просто не должны попасть в руки адептов Марса. Вероятно, генерал-фабрикатор понимает, почему Галактику необходимо избавить от Улланора, но, какой бы позиции ни придерживался Кубик, разрушение планеты станет подтверждением его лояльности. Ему придется использовать новые устройства у всех на виду.

— Не сомневаюсь, Кубик делает только то, что хочет. Или то, что приносит ему выгоду.

Тейн посмотрел на Дракана:

— Проследите, чтобы он подчинился. В случае каких-либо отклонений от плана по уничтожению Улланора немедленно сообщите мне. Тогда я вернусь, и генерал-фабрикатор будет иметь дело со мной.

— Значит, война с Марсом по-прежнему возможна, — сказал Вангорич. — Полагаю, мне не обязательно напоминать, что мы не можем позволить себе такой конфликт.

— Надеюсь, Император не допустит подобного, и Кубик выполнит соглашение. Я недвусмысленно дал понять генерал-фабрикатору, что его верность Владыке Людей находится под вопросом. Если бы Кубика не пугали риски, связанные с прямым противоборством Марса и Терры, оно бы уже началось. Техножрецы взвесили варианты, рассчитали последствия и сочли, что нет ничего лучше статус-кво. И все же бдительно наблюдайте за тем, какие интриги плетет генерал-фабрикатор.

— Как пожелаете, лорд-жиллиман.

— Завтра вы от моего имени обретете власть, которой не желали мы оба, — напомнил Максимус.

— Мой господин, вы обладали схожим могуществом как командир Последней Стены. Должность лорда-жиллимана, по сути, то же самое.

— Нет, ничего подобного, — возразил Тейн. — Но я всячески стараюсь избавиться от тех и других полномочий. Я уже отправил сынов Дориа зачищать Галактику. Многие вернутся в родные миры, чтобы начать с самого необходимого. Если не брать в расчет новые капитулы, все соединения Адептус Астартес понесли потери. Им требуется пополнить ряды и перевооружиться, причем к нам это тоже относится. Прямо сейчас с Терры сюда везут три тысячи потенциальных неофитов. Подобный метод массового отбора необычен, но вполне приемлем. На «Фаланге» хватает комплексов для испытаний, поэтому кандидатов будут проверять уже в ходе странствия. Нам многое нужно сделать. Другие магистры орденов, приступая к восстановлению и отвоеванию, в первую очередь возьмут под начало всех солдат во вверенных им системах.

— Полагаю, Верро сжевал собственные усы, когда вы сказали ему об этом.

— Будь прокляты он и его предшественник, — мрачно буркнул Максимус. — Хватит с нас разобщенности, приведшей к полному разгрому. Если Верро начнет протестовать, то лишится поста.

— Меня уже известили о планах Багровых Кулаков, Сдирателей, уцелевших Железных Рыцарей и других братств, но куда отправитесь вы, мой господин?

Тейн укоризненно улыбнулся Дракану:

— Вы не глупец, Вангорич. Подозреваю, что вы уже догадались. Хотя я больше не Кулак Образцовый, честь обязывает меня сделать все, чтобы мой прежний орден выжил. Мы в последний раз вернемся на Эйдолику. Какая разница, откуда начинать мой крестовый поход?

— Мой господин, вы уверены, что это самый удачный выбор? Есть системы с большей стратегической важностью, которые расположены ближе и пострадали сильнее.

— Сыны Дорна не бросают родичей и не пренебрегают своим прошлым. Меня связывают обязательства. Впрочем, я не жду, что вы поймете...

Спрятав кисти в длинных рукавах рясы, Дракан переплел пальцы. Он вступал на тонкий лед.

— Если мне позволено спросить, мой господин, получали ли вы сообщения от ваших братьев из Кулаков Образцовых?

Максимус сжал кулаки, явно нервничая.

— Ни одного. В последний раз их видели в системе Вандис. Как я предполагаю, лорд-защитник, вы считаете их погибшими, но я лично наблюдал за переходом их кораблей к точке Мандевиля. Поэтому я поверю, что соединение первого капитана Церберина потеряно, только если мне предоставят надежные доказательства. Теперь его воины и есть орден Кулаков Образцовых, хотя сами еще не знают об этом. Что, если по мрачной шутке судьбы я обрек мой прежний капитул на вымирание, когда возродил Имперских Кулаков? Подобный исход тоже нужно держать в уме. Тогда Эйдолика станет домом для нового братства: раз уж мы воскресили один орден, вернем к жизни и другие.

— Понимаю вас. Если бы больше людей выказывали такую солидарность, мы могли бы избежать катастрофы. — Вангорич встал чуть прямее, и в его облике проявились черты, обычно скрытые за тщательно выверенными позами и жестами. Максимус Тейн всегда знал, что Дракан опасен, но в ту секунду отчетливо осознал, что имеет дело с умным и осторожным человеком, худшим из убийц. — Я буду контролировать восстановление Терры. Я обеспечу исполнение ваших пожеланий, мой господин.

Имперский Кулак посмотрел на шпили и башни «Фаланги» за окном из бронестекла.

— Я верю, что у вас получится, Вангорич. Вы много раз намекали, что один человек станет лучшим руководителем, чем двенадцать чиновников. Честно говоря, я не представляю, действительно ли вам хотелось отдать этот пост Веритусу. Неважно: теперь у вас есть шанс доказать вашу теорию. Мудро правьте Советом и помните, что я могу вернуться на Терру ради того, чтобы сместить не только Кубика, но и любого из Верховных лордов. 

ГЛАВА 5

Судьба Улланора

Марьязет Изольде весьма убедительно перевоплотилась в неуклюжего жреца-служку Машинного бога. Пока она ковыляла по палубам, залитым красным светом и тесным от корабельных сервиторов, ее поддельный имплантат транслировал фальшивые коды идентификации Адептус Механикус. За такую маскировку следовало благодарить Клементину Йендль: если бы не инфоцит храма Ванус, всю их ячейку уже давно раскрыли бы. Каллидусу не хватало эксперта по технологиям, и после гибели Клементины работа агентов на Марсе сильно усложнилась.

Изольде сомневалась, что останется незамеченной, но удастся ли ей выжить, не имело значения, в отличие от ее задания. Оперативнику поручили проследить за уничтожением Улланора с борта звездолета механикусов.

Экипаж «Ковчега величия», исполинской перевернутой пирамиды, составляли сотни тысяч техножрецов и лоботомированных рабов. Никто из них не замечал Марьязет. Пробираясь па командную палубу, она шагала размеренно, не желая, чтобы на нее обратили внимание как на слишком нерадивого или, напротив, торопливого адепта. Неизменно бдительная Изольде сейчас вела себя особенно предусмотрительно.

Мимо нее грузно топали лязгающие люди-машины, хрипло выдыхающие асептические газы. Хоры адептов низших чинов пели гимны, умиротворяя духов многочисленных механизмов «Ковчега величия», а высокопоставленные техножрецы проводили какие-то непостижимые обряды.

Марьязет шла дальше.

По дороге наверх она выбирала наименее людные маршруты — переходные трубы, которыми в основном пользовались сервиторы. Киборги с бездумными глазами мельком оглядывали агента, интересуясь ею не больше, чем пустой топливной канистрой. Согласно идент-кодам, Изольде входила в личную свиту Кубика, что давало ей доступ в большинство помещений корабля, за исключением капитанского мостика. Попасть туда будет непросто.

Само вещество звездолета гудело в ритме титанически могучих энергий, пока Адептус Механикус готовились к завершению Великого Эксперимента. Вот только вместо реализации тайного плана по переносу Марса из Солнечной системы они собирались разрушить столицу зеленокожих. Достойная проверка для нового и грозного метода перемещения материи, похищенного у орков.

Из вентиляционных отверстий и шахт, возле которых проходила Марьязет, доносились странные рыки и уханье. Вибрации космолета регулярно меняли частоту и силу, отзываясь тестовым запускам и отключениям громадных модулей телепортации на корпусе.

Оперативник подобралась к центру «Ковчега величия», где располагалась командная палуба. Техножрецы предпочитали скрывать отсеки управления в недрах кораблей для повышения живучести. Иллюминаторы на звездолете встречались редко: милостью Омниссии все изображения снаружи передавались на внутренние экраны.

Изольде замедлила шаг, войдя в тоннель, который с заметным уклоном спускался к опорной раме капитанского мостика. Дальше маскировка уже не могла ей помочь.

По коридору в обоих направлениях ходили толпы механикусов. Покидая боковые помещения и машинные залы, они вливались в бесконечный поток аугментированного человечества. Сервиторы здесь попадались все реже, адепты Марса — все чаще. Около громадных взрывозащитных дверей командной палубы техножрецы уже втрое превосходили численностью безмозглых киборгов. Почти все конструкции, замеченные Марьязет, топали мимо нее в больших группах под присмотром генеторов-прим. Лишь в нескольких стратегически важных точках занимали позиции боевые дроны, которые состояли из человеческих голов и туловищ, подсоединенных к гусеничному шасси. Руки им заменяло мощное вооружение.

Изольде тщательно рассматривала толчею, пока не отыскала подходящего субъекта. Магос металликус среднего ранга, трансмеханик, с органическим лицом. Агенту требовалась именно такая цель, поскольку она не сумела бы воспроизвести хорошо заметные имплантаты. На космолетах металликусы в основном занимались ремонтом. Во время сражений им хватало работы, но сегодня услуги магоса вряд ли понадобятся.

Трансмеханик целеустремленно направлялся куда-то по узкому переходу. Марьязет погналась за ним, ступая так уверенно, будто уже давно наметила этот путь.

Металликус вышел в просторный многоярусный зал. На каждом уровне его стены усеивали пары массивных медных рукоятей. Пока Изольде следовала за магосом, в помещение промаршировал отряд электрожрецов, распевавших молитву Энергетическому Заряду и Движущей Силе. Построившись шеренгой, адепты крепко сжали рукояти в ладонях. Кое-где затрещали случайные разряды, резко запахло озоном.

Субъект прошагал дальше, в еще более громадный отсек. Его почти целиком, кроме полуметрового прохода вдоль стен, занимала гигантская машина, в глубинах которой светилось множество огоньков. Вокруг нее крайне осторожно перемещались техножрецы, вносившие сверхточные поправки механодендритами и вытягивающимися дополнительными руками. Некоторые даже ползали на коленях.

Следом магос металликус завернул в тамбур, втиснутый между осевым коридором и третьим по счету залом. Через ведущий туда проход Марьязет разглядела высокие плазменные катушки, опутанные потрескивающими завитками зеленой энергии, и решила, что перед ней устройство на основе орочьих изобретений.

Меж тем трансмеханик скрылся за маленькой дверью в стене тамбура. Скользнув за ним, ассасин-каллидус попала в небольшую подсобку, увешанную опрятно свернутыми пучками кабелей с аккуратной маркировкой на лингве-технис. Изольде передвигалась так тихо, что магос поначалу не заметил агента. Когда металликус выбрал нужный провод, развернулся и увидел Марьязет, ее лицо уже немного напоминало его собственное. Ассасин откинула капюшон, чтобы субъект посмотрел, как расползаются ее черты. Техножрец, пораженный таким зрелищем, издал неразборчивый электронный шум из вокс-динамика в шее.

Изольде мысленно выругала себя за то, что не обнаружила аугментацию раньше. Большинство адептов Марса имели такие имплантаты для общения на машинном языке, но их не всегда выставляли напоказ.

Каллидус устранила субъекта одним ударом: ее необычный меч, выскочив из кожуха на предплечье, пронзил глаз механикуса. Лицо агента все еще перестраивалось, но Марьязет, игнорируя неприятные ощущения вроде мурашек, поменялась с мертвецом верхней одеждой. Опустившись на колени, она достала острый нож и начала резать. Мыслеблок оказался на видном месте внутри черепа. Хотя бы здесь Изольде повезло: при киберпротезировании техножрецы не следовали какому-то единому шаблону, и модуль вполне могли разместить не в голове, а в ноге.

Ассасин вытерла кровь с руки, убрала клинок в ножны и задумалась. Убитый трансмеханик по-прежнему сжимал тот самый кабель. Очевидно, магос приходил сюда именно за ним, поэтому агент потратила несколько ценных секунд на размышления о том, стоит ли брать провод с собой. В итоге Марьязет отказалась от этой идеи.

Убедившись, что теперь ее имплантат передает идент-коды жертвы, Изольде покинула подсобку. Как только дверь задвинулась за ней, каллидус перегрузила запирающее устройство и отправилась на командную палубу.

Генерал-фабрикатор Кубик осматривал капитанский мостик «Ковчега величия». Главу техножрецов радовало то, как эффективно работает миниатюрное воплощение его царства. Показатели продуктивности людей, машин и полумеханических гибридов не опускались ниже девяноста пяти процентов от идеального уровня.

— Установить ориентиры. Синхронизировать время между целевой системой и Улланором! — распорядился он.

— Есть, прим из примов, — нараспев произнесла толпа адептов.

Они выполняли процедуры, которыми в обычных условиях занимались сервиторы с программированием. Жрецы Марса не доверили настолько важную операцию однозадачным киборгам.

Латунные стрелки громадного хрона с тиканьем сходились к нулю.

— Мастер-траекторэ ван Аукен, обеспечить планетарную телепортацию! — приказал Кубик. — Близится момент переноса.

Аргус ван Аукен был крупным мужчиной еще до многочисленных аугментаций, а с имплантатами он напоминал телосложением механического медведя.

— Корпускарии[4] готовы, генерал-фабрикатор! По сигналу они высвободят свою жизненную силу ради услужения Омниссии, — с наигранным смирением доложил он.

Кубик удостоил его кивком. Именно ван Аукен ранее набрел на идею с использованием электрожрецов. Умения этих культистов, безотчетно понимающих законы Движущей Силы, помогли стабилизировать соединение имперских и орочьих технологий. Одним ударом механикусы разрушили все преграды на пути к успеху. Недавние испытания дали отличные результаты, и Великий Эксперимент вышел из стадии опытов.

Теперь адепты Марса могли переместить любую планету. Каждое движение стрелок хрона приближало их к мгновению триумфа.

На гололит-экране командной палубы теснились корабли огромной флотилии. В многочисленные мыслеблоки Кубика втекала бесконечная река данных, утолявшая его жажду знаний. По большей части сведения оказывались преходящими и никчемными, не обогащающими бездонное хранилище информации Адептус Механикус. Например, генерал-фабрикатор легко мог рассчитать по известным формулам колебания гравитационного поля на звездолетах, вызванные их взаимным сближением. То же самое относилось к суммарной выработке энергии всеми реакторами в армаде, ожидаемым последствиям переброски Улланора для других астрономических тел в его системе и миллиону других факторов. Но даже такие бесполезные данные не будут забыты.

Некоторое время Кубик наслаждался водопадом информации, как человек с более обычным телом нежится под струями горячей воды.

— Группировка Космофлота отойдет на безопасное расстояние через шестьсот гектосекунд, прим из примов, — доложил мастер-связист «Ковчега величия».

Одну половину всего, что говорилось на борту, произносили стремительным чириканьем двоичной речи, другую — фразами на лингве-технис.

— Луч планетарной телепортации набирает мощность, — сообщил ван Аукен.

— Перекрыть вокс-обмен с имперскими кораблями! — велел Кубик. — Мастер-связист, вы отвечаете за наше общение с остальной флотилией, так проследите, чтобы ни единое слово или событие не отвлекло нас от трудов во славу Омниссии!

Адепт исполнил распоряжение, но уровень шума на капитанском мостике почти не снизился.

— До оптимального взаиморасположения Косина и Улланора двести гектосекунд!

— До отхода флота на допустимую дистанцию сто гектосекунд!

— Подготовить к запуску плазменные установки типа «Зелень»! — приказал Аргус. — Электрожрецам бригад ручного регулирования ждать команды.

— Флот на безопасном расстоянии, прим из примов! — отрапортовал мастер-связист. — Лорд-защитник Вангорич произносит речь.

При упоминании ассасина Кубик сгорбился и затряс механическими манипуляторами:

— Не желаю слушать. Его выступление лишено смысла. Символические действия неверующих меня не интересуют. Записать. Заархивировать. Добавить к совокупности всех знаний. Наша работа не ждет. Выдвинуть проектор луча-коллапсара материи.

«Ковчег величия» содрогнулся. Откуда-то донесся грохочущий лязг. По экранам стремительно побежали красные и зеленые строчки инфокода.

По космолету раскатился финальный глухой звон.

— Проектор луча выдвинут, — доложили генерал-фабрикатору.

Кубик напрягся, и его грав-кресло немедленно поднялось на пару сантиметров над палубой. Успех зависел от согласованности по времени: перенос Улланора следовало осуществить в строго определенный момент, чтобы сместить в пространстве четвертый мир целевой системы, Косин. Все данные, которыми владел генерал-фабрикатор, указывали, что планета перейдет на неустойчивую орбиту, но впоследствии она стабилизируется, а бывшую траекторию Косина займет переброшенная туда столица орков.

Вычисления, необходимые для реализации невообразимо сложной задачи, ранее провели тысячи магосов-логис. Звучали предложения полностью уничтожить Косин и тем самым упростить операцию, но их отвергли, поскольку тогда на пути Улланора вокруг его новой звезды возникло бы астероидное поле гигантского разрушительного потенциала.

Здесь требовалась точность в каждой переменной. Телепортация не повлияет на относительную скорость Улланора, поэтому, если адепты не допустят ошибки по времени, мир займет необходимую орбиту и пройдет рядом с Косином так близко, что отбросит его без прямого соударения. Если же в хотя бы один из расчетов вкралась погрешность, то на Терре узнают, что техножрецы сохранили планету зеленокожих. Вероятно, это приведет к гражданской войне.

Данный риск сочли приемлемым. Кубик желал обладать Улланором со всеми залежами нетронутых технологий чужаков. Обретение знания имело приоритет над всеми прочими соображениями.

— Огонь по команде! — изрек генерал-фабрикатор.

— Имперские силы сообщают о готовности, — доложил мастер-связист.

— Запустить все реакторы! — распорядился ван Аукен. — Передать управление священным током электрожрецам.

Громадный хрон завершил обратный отсчет. Три увесистые стрелки сошлись воедино и остановились, издав последний металлический щелчок.

— Пусть имперская флотилия увидит, как мы обрушим на Улланор мощь Армагеддона! — повелел Кубик.

Корабль загудел, отзываясь хвалебным песнопениям многотысячного экипажа. Гололит-изображение вспыхнуло изумрудным сиянием. Дрожащий энергетический луч малахитового цвета рассек пустоту и вонзился в тлеющую почву Улланора на экваторе. Распространяясь оттуда, ярко-зеленое пламя охватило всю планету.

— Поле атомарного разъединения выравнивается, — прокомментировал мастер-траекторэ. — До подпространственной транспортировки сорок гектосекунд.

Бормотание когитаторов обретало синхронность по мере того, как техножрецы вводили результаты вычислений магосов логис, непонятные посторонним. Со стороны установок телепортации доносился все более громкий вой. Размещенные по галереям электрожрецы напевали мелодичные строчки на своем жаргоне, усиливая благодатную Движущую Силу. Звездолет вибрировал от нарастающей внутри него мощи.

— Достигнуто квантовое расщепление. Активность вещества нулевая. Включаем системы подпространственной переброски, — отрапортовал кто-то из адептов.

Десятки рук и искусственных конечностей одновременно опустили рычаги. Интенсивнее зазвучали алгебраические гимны, где в басовитые фразы лингвы-технис вплетались пронзительные импульсы двоичной речи. Мелкая дрожь корабля сменилась яростными сотрясениями. К шуму, издаваемому машинами и техножрецами, добавилось низкое металлическое гудение: корпус космолета вошел в гармонический резонанс с молитвами его команды и рокотом перегруженных устройств.

— Перенос! — приказал ван Аукен на готике, лингве-технис и двоичной речи одновременно.

Механодендриты, прянув с его широкой спины, вонзились в десяток портов вокруг мастера-траекторэ и над ним.

«Ковчег величия» задрожал, но не только от извергаемой им мощи. Сама реальность тряслась, расширяя проход не в варп, но в подпространство — странное, бесплотное измерение между вселенными материи и энергии. Один из пультов управления перегорел, выбросив фонтан искр. Несколько гололитов моргнуло и погасло. Где-то лопнули люмены. Из пробитых кабелей вылетели дуговые разряды, и электрические удары Движущей Силы сразили насмерть десяток адептов. По всей палубе разносился грохот ломающихся машин. Взвыли сирены, но их тревожные голоса утонули в реве, рожденном невероятными процессами Великого Эксперимента.

Каждое создание на борту ощутило жестокую монотонную вибрацию в своих костях и многослойных эндо-скелетных имплантатах. Она прекратилась внезапно — волна колебаний прошла через корабль и над ним, как океанский вал, накативший на коралловый риф. Стоны механизмов умолкли. Содрогания корпуса постепенно слабели, но звездолет то и дело потряхивало от непредсказуемых повторных толчков.

Изображение космоса на последнем уцелевшем гололите вспыхивало медленно тускнеющим зеленым светом. Когда он угас, Улланора не оказалось на прежнем месте.

— Просто и элегантно, — подытожил ван Аукен. — Успех достигнут.

Сервиторы, топая по палубе, убирали трупы техножрецов, отдавших жизнь на службе Богу-Машине.

Генерал-фабрикатор отдал новый приказ:

— Свяжитесь с Вангоричем! Передайте ему, что искомый мир заброшен в центр ближайшей гиперзвезды — голубого сверхгиганта. Улланора больше нет. Подготовьте мою персональную пентеру: лорд-защитник захочет поздравить меня на личной встрече. Ван Аукен, вы будете сопровождать меня как организатор нашего великого предприятия.

— Пусть наши астропаты, — продолжил Кубик, — сообщат командам эксплораторов, что с Улланора нужно вывезти всю полезную для нас аппаратуру. К работе приступить немедленно! Полностью устранить любые следы пребывания орков! Разобрать тяговые машины, которые перемещали кору планеты! Если мир впоследствии будут изучать или заселять, никто не должен определить, что там жили зеленокожие. Такова моя воля.

— Будет исполнено, прим из примов, — нараспев протянули адепты.

— Восславьте же Омниссию, ибо Он одаряет нас знанием, дабы творили мы чудеса во имя Его! — заключил генерал-фабрикатор.

Увеличив мощность грав-кресла, Кубик взмыл над полом и покинул мостик через отверстие в потолке. Экипаж «Ковчега величия» не праздновал триумф — техножрецы молча вернулись к работе. Успех сам по себе стал для них наградой.

В дальнем конце зала пробиралась к двери Марьязет Изольде.

Ассасин при первой возможности избавилась от маскировки под магоса металликус. Снова приняв обличье адепта из свиты генерал-фабрикатора, она направилась в сторону палуб, на которые не заходили мыслящие создания. Там, в тускло-красном свете люменов, повсюду встречались многочисленные сервиторы, но каллидус спокойно миновала их, пряча лицо и тело под рясой с капюшоном.

Системы жизнеобеспечения работали здесь на минимальной мощности, достаточной, чтобы уберечь от гибели органические компоненты полулюдей. Марьязет уже тряслась от холода, когда отыскала инфожелоб, подходящий по диаметру для человека, и заползла внутрь. Распутав окоченевшими пальцами клубок медных проводов и блестящих оптоволоконных кабелей, она нашла незащищенную линию связи. Инфошип агента довольно легко подключился к каналу. Проверив, нет ли в техническом проходе ремонтных кибергрызунов, Изольде вызвала великого магистра.

На ее инфопланшете размером с ладонь возникла заставка — ярко-белый герб Официо Ассасинорум на черном фоне.

— Красный Приют, Марьязет Изольде, храм Каллидус, — сказала оперативник. — Подтвердить.

— Личность подтверждена. Канал связи проверен. Линия безопасна, — ответило устройство.

Секундой позже на экране появилась зернистая картинка в серых тонах — лицо Вангорича.

— Рад тебя видеть, Изольде. Ну, говори, могу я верить тому, что мне показали?

— К сожалению, нет, великий магистр. Они солгали. Планету не уничтожили, а переместили, чтобы потом разграбить.

Дракан отвел глаза:

— Глупо.

Когда он вновь повернулся к Марьязет, его взгляд посуровел:

— Где теперь Улланор?

— Точно не знаю. У меня есть название и астрономический код. Судя по нему, точка где-то на краю сегментума Солар. Все, чему присвоен идентификатор, есть на какой-нибудь карте. Улланор перенесли к желтой звезде, похожей на Солнце, с девятью мирами в главной последовательности. Согласно коду — необитаемая система, помеченная для колонизации. Жрецов сильно беспокоило, удастся ли им перебросить Улланор в идеально точный момент, чтобы безопасно сдвинуть четвертую из имевшихся там планет, Косин. Не представляю, обладает ли она какой-либо важностью. Я могу передать вам лишь то, что сумела подслушать. Инфоядро корабля закрыто очень надежными шифрами. Любому аколиту-ванус потребуется неделя, чтобы взломать их. Выгрузка данных невозможна, только устный отчет.

— Сообщи код и название.

— Есть, великий магистр! — отозвалась каллидус. — ПЛ-СС-ноль-четыре-два-ноль-ноль-два-дефис-девять-ноль-ноль-один. Условно основной мир — Пелюцидар. Вероятно, система обозначается точно так же.

— Пелюцидар? — повторил Вангорич. — Никогда о нем не слышал. Что ж, отличная работа, Изольде. Разрываю связь.

Экран погас. Убрав инфопланшет, Марьязет осторожно выглянула наружу и вылезла из желоба. 

ГЛАВА 6

Священные ордосы

Подо льдами и скалами Антарктиды цвели сады. Точно воссозданные образцы природы тысячи миров украшали собой глубочайшие катакомбы в крепости Инквизиции. Большинство таких биомов были невелики: там или исследовали опасную флору и фауну, или пытались создать новые лекарства, изучая перспективных особей. Однако встречались и леса, предназначенные для спокойных раздумий, ведь слуги Трона хорошо понимали, как важны безмятежность и ясность мысли.

К таким местам относился и Дубовый сквер — сорок гектаров пышной зелени, втиснутых под низкое небо из черного антарктического камня.

Веритус ждал Виенанд под шишковатыми ветвями старого дерева, никогда не видевшего солнца. Его листья шелестели на ровном ветерке из вентиляционных отверстий, но остальной парк молчал: тут не водились ни птицы, ни звери. В густой тишине особенно резко звучали как треск лесной подстилки под ногами гостьи, так и жужжание и шипение систем жизнеобеспечения Ластана.

— Виенанд, — произнес он.

Инквизитор выглядел изможденным, его кожа обвисла и побледнела сильнее обычного. Его коллега списала такую перемену на завершение войны против Зверя.

С Виенанд по окончании заданий происходило то же самое: после месяцев бешеной активности и выбросов адреналина на нее разом сваливалась накопившаяся усталость.

— Что, нам пора возобновлять схватку за место Представителя Инквизиции? — поинтересовалась она.

— Надеюсь, нет. — Кажется, Веритусу не понравилось, что гостья затронула такую тему. Он оперся рукой в латной перчатке о ствол дерева. — У нас есть более важные дела.

— Тогда давайте сразу разберемся с этим вопросом. Я приняла решение уступить кресло вам. Угроза со стороны чужаков, с которой я боролась, устранена. Теперь ваш черед.

Застигнутый врасплох, Ластан все же удержался от гримасы изумления и взял себя в руки.

— Благодарю вас.

— Взаимно, — отозвалась Виенанд. — Я слишком долго заседала в Сенаторуме, теперь мне надо подумать о будущем. Настала пора готовить себе преемника.

Веритус поразмыслил над ее словами.

— Я никогда таким не занимался. Мне вечно не хватало времени, чтобы строить схожие планы... и все же мы здесь именно ради будущего. Вы знаете, что Терра когда-то считалась океаническим миром, что ее населяли сотни миллиардов различных видов?

— Я не в силах вообразить подобное. Терра ведь настолько... мертвая, — сказала гостья. — Да, я видела океаны на других планетах, но не могу представить их здесь.

— То было давным-давно. Хотя я очень стар. Виенанд, даже в годы моей юности Терра находилась почти в том же состоянии, что и сейчас. Однако в прошлом она полнилась жизнью. Увы, наши предки, при всем их могуществе, не позаботились о будущем.

— Похожие нотации мне часто читали эльдары, — заметила женщина.

— Типичное лицемерие, их самая раздражающая черта, — произнес Ластан. — Падение их империи погубило жизнь в бессчетных мирах. Вы слишком безоглядно им доверяете.

— А вы слишком подозрительны. Они непоколебимо враждебны Хаосу и много раз помогали мне.

— Эльдары горделивы, самодовольны и почти слепы к собственным недостаткам. — Ветеран устало улыбнулся. — Только послушайте нас... Вы отстаиваете важность обороны от чужаков, но сотрудничаете с ними против угрозы из варпа. Я превыше всего страшусь Хаоса, однако поучаю вас об опасности ксеносов. Возможно, мы оба в чем-то правы. А эльдары не ошибаются в том, что мы должны думать о будущем. Инквизиции необходимо измениться.

— Как вы и обещали Тейну, — осторожно проговорила Виенанд. — Но вправе ли вы принимать такое решение в одиночку? Кто предскажет, согласятся ли остальные?

— Они согласятся, а вы? Вот в чем мой вопрос.

— Если вы так уверены, что сможете провести реформы, зачем вам знать мое мнение? — поинтересовалась гостья.

— Затем, что мы с вами по-прежнему делим пост Представителя Инквизиции. Раньше мы соперничали, теперь работаем вместе. Наше общее суждение будет гораздо более весомым, чем мое личное.

— Значит, вы сомневаетесь в успехе.

— Без вашей поддержки — да. — Веритус уже хрипел. — Я на редкость устал... Пойдемте, тут недалеко скамейка.

Он повел Виенанд по узкой тропке, выложенной кусочками коры. Сквозь нее и опавшую листву женщина замечала участки заполненного почвой каркаса, выгнувшегося под натиском древесных корней. Чем внимательнее она смотрела, тем менее естественным казался лес.

— В обмен на мое доверие вы ничего не будете от меня скрывать! — потребовала гостья.

— Не возражаю.

Хотя инквизиторы шли отнюдь не быстро, старик тяжело дышал.

— Тогда расскажите мне про размещенных на Титане космодесантников, о которых, похоже, известно только вам.

На ходу Веритус брался за ветви, но лишь слегка, словно искал у них одобрения. Они с Виенанд вышли на опушку, в центре которой стояла деревянная скамья из разрубленного вдоль бревна. У края прогалины виднелись водопроводные трубы и мигающая огоньками установка контроля среды, что окончательно разрушало иллюзию дикой природы.

— Они сыграют важную роль в реорганизации и помогут убедить других инквизиторов принять наш план.

— Веритус, это ваш план, и я до сих пор не знаю, в чем он состоит.

Старику никак не удавалось согнуть ноги. Чтобы сесть, он облокотился на Виенанд, и женщина сгорбилась под тяжестью тела в броне. Когда Ластан выпустил гостью, ей показалось, что с плеч у нее сняли целый мир.

Виенанд пристроилась рядом с коллегой.

— Их называют Серыми Рыцарями, — заговорил Веритус. — Орден несравненных воинов, созданных больше тысячи лет назад из геносемени Самого Императора. Последний, прощальный дар нашего бога, врученный перед тем, как Его отняли у нас и Он взошел на Золотой Трон.

— Получается, они — Адептус Кустодес?

Инквизитор потерла бревно ладонью. В отличие от сухой и гладкой поверхности скамьи в Уголке Сигиллита, дерево оказалось шероховатым на ощупь, а его волокна — разбухшими от влаги. Пусть мертвое, оно еще пахло свежестью, и в аромате по-прежнему чувствовалась жизнь.

— Нечто большее, чем Адептус Кустодес, — ответил Ластан. — Каждый из них — могучий псайкер, и силу они черпают в братской поддержке. Перед концом Владыка Людей предвидел необходимость в бойцах, способных выстоять против Хаоса, могучих и несовратимых. Тогда Он создал их — величайших воителей из всех, когда-либо сотворенных Им, не считая примархов. Даже демоны им не страшны. По моему мнению, Император надеялся, что со временем человечество полностью овладеет своими пси-умениями, избежит катастрофы, постигшей эльдаров, и навсегда покончит с Хаосом. Само существование Серых Рыцарей дает мне надежду на такое будущее. Они — вершина нашей эволюции.

— Эльдары — псионики по своей природе. Судя по их намекам, эти навыки ускорили гибель их цивилизации. Они говорили мне, что люди уже пали, и даже в Темную эпоху технологий, в наш золотой век, мы не могли сравниться по силе с древней империей чужаков. Если история эльдаров насчитывала миллионы лет, то наша — какие-то тысячелетия, а теперь мы медленно угасаем, — говоря, Виенанд думала об Уголке Сигиллита.

— Однажды мы поднялись из пепла, сможем возвыситься и в третий раз. Отыгранная карта — эльдары, а не человечество, — возразил Веритус. — Надо верить в это, иначе мы обречены. Когда вы увидите Серых Рыцарей, то поймете, что надежда есть...

Старик дрожал, его дыхание стало поверхностным, а лоб покрылся испариной. Гостья обеспокоенно посмотрела на него:

— Веритус, вам нехорошо?

— Бывало и лучше. Отдохну потом, сперва выслушайте меня. Изначально об этом ордене знали четверо, но уже долгие годы секрет храню только я. Подобную тайну не раскрывают просто так. — Ластан помрачнел. — Заказные убийства, казни... так я оберегал правду о Титане. Негласность настолько важна, что в трех случаях мне пришлось провести Экстерминатус, только бы истина не вышла на свет. Я не имел права призвать Серых Рыцарей на битву с орками. Возможно, нам пригодились бы их пси-способности, но даже такие герои могли погибнуть, и тогда мы утратили бы ценное оружие для борьбы с Хаосом.

— Мы нуждались во всех доступных нам войсках, — произнесла Виенанд.

— Серые Рыцари не изменили бы баланс сил. Победим мы или проиграем, не зависело от их участия. Любое оружие нужно применять против соответствующей угрозы. — Держа руки на коленях, ветеран сжал кулаки и повернулся к коллеге. — И мы с вами согласны, что угроз две.

— Чужаки и Хаос.

— Иные расы Галактики опасны для нас. Даже если бы раньше я думал иначе, то война со Зверем переубедила бы меня. Но обитателей варпа тоже нельзя игнорировать, а при нынешней структуре Инквизиции мы не сумеем противостоять тем и другим. Я считаю, что наши задачи слишком расплывчаты. Разграничение полномочий позволит нам сосредоточить усилия в конкретных областях. Поэтому я предлагаю перейти к двуединой организации: Ордо Ксенос займется противодействием чужакам, а Ордо Маллеус будет искоренять Хаос, где бы тот ни проявил себя. Серые Рыцари станут военной палатой демоноборцев. Караулу Смерти достанется такая же роль под началом охотников на ксеносов. Так мы получим ордосы, равные по могуществу, и Инквизиция сможет увереннее давать отпор как мирским, так и сверхъестественным врагам.

— А как же наши коллеги, которые не желают сужать круг интересов? — уточнила Виенанд.

— Да, есть и такие, но большинство наших знакомых специализируются на том или ином занятии. В любом случае, Империум сталкивается и с другими опасностями: эти две просто самые крупные. Я не требую полного разделения, ведь природа угроз человечеству такова, что иногда они переплетаются. Пусть инквизиторы по своему желанию борются то с чужаками, то с Хаосом или вообще выбирают третье поприще.

— Что, если ваша идея понравится другим агентам, и они предложат создать еще больше ордосов?

— Тогда их будут формировать по необходимости и сообразно оной. Как мне кажется, при наличии пары готовых моделей особых трудностей не возникнет. Но на ближайшее время хватит двух. Виенанд, я рассуждаю о том, как обустроить систему поддержки инквизиторов — обеспечить их доступом к уникальному снаряжению, оперативникам и целой армии, если в ней возникнет нужда. Речь не идет о введении в Инквизиции строгой иерархии.

— Однако же она неизбежно появится, такова природа вещей. С подчиненностью придет надзор, а наши товарищи не любят работать, когда им заглядывают через плечо, — заявила гостья.

— Никто не защищен от разложения, поэтому без надзора нельзя. Инквизитор-отступник может нанести огромный вред.

Виенанд скривила губы:

— Ваши изменения — нечто большее, чем специализация. Вы хотите организовать вертикаль власти с нуля. Инквизиция обойдется без правящего комитета.

— Я не предлагаю назначать начальство. Главное наше преимущество — возможность поступать так, как мы считаем нужным. Просто настало время официально оформить отношения внутри организации. Нельзя, чтобы наша судьба решалась на спонтанных собраниях. Нам нужен совет из самых высокопоставленных лордов-инквизиторов.

— После работы в Сенаторуме Империалис я терпеть не могу советы, — тихо усмехнулась Виенанд.

— Наш комитет будет меньше и с нечетным числом участников, чтобы не возникали патовые ситуации. Далее, до сих пор я лично распоряжался, куда направлять Серых Рыцарей. Но я не вечен, поэтому необходимо разработать новый порядок их развертывания. Вы готовы вручить такую власть одному человеку?

Гостья многозначительно взглянула на Ластана:

— Очевидно, себе вы доверяете.

— Когда-то нас было четверо, — напомнил ветеран.

«Как и основателей Инквизиции», — подумала Виенанд, но сочла, что Веритус никак не мог принадлежать к их числу. Вероятно, он унаследовал должность от кого-то из них, но система правления из четырех лордов давно уже не действовала.

— Вы старше, чем я думала.

— Намного старше. Я... — Ластан заморгал. — Мне... Виенанд?..

— Веритус, что с вами?

Старик недоуменно посмотрел на нее и, закатив глаза, рухнул со скамейки на тонкий слой искусственной почвы.

Виенанд опустилась на колени рядом с ним. Лорд-инквизитор лежал лицом вниз, плотно прижавшись ртом и носом к земле. Женщина потянула его за броню, но не сумела приподнять, как ни пыталась. Тогда она начала раскачивать старика, улучила момент и повернула его голову набок.

Как только Ластан снова задышал, гостья торопливо произнесла:

— Включить вокс-бусину!

С ее запястья донесся писк.

— Говорит Виенанд. Я в Ботаникуме, в Дубовом сквере. Срочно нужна медпомощь: у Веритуса обморок! 

ГЛАВА 7

Прояснение варпа

В недрах крепости Железных Воинов находился Астропатикум. Его название не имело никакого отношения к похожему слову, известному Церберину. Имперские станции межзвездной связи выглядели совершенно иначе.

Единственный телепат изменников висела в вертикально стоящем контейнере, закрепленная там множеством проводов, что тянулись от ее головы, словно густая копна волос. Вокруг нее работали сервы обоих братств, которые настраивали поступление энергии по кабелям и контролировали жизненные показатели. Женщина была не настоящим астропатом, а ведьмой по рождению, выбранной среди рабов Железных Воинов, — природным псиоником, лишенным благословения и защиты Императора. Даже обнаженная, истощенная и грязная, она несла в себе опасность. Телепата окружали блоки потрескивающих устройств, призванных сдерживать ее мощь.

— Зеленый, зеленый, но уже удаленный, — прохныкала она. — Рев все звучит, то громко, то тихо. Два брата утомились, пока перестали драться. А вместо глаз у них алые звезды, каждому по паре!

Ведьма захихикала.

Все астропаты Церберина погибли, и приходилось довольствоваться ею. Не то чтобы телепат сильно помогала: за все время, проведенное на спутнике Иммитиса, она не сказала ничего внятного.

Капитан продолжал слушать болтовню ведьмы.

Ее слова всегда звучали бессмысленно, но бастион, где находилась женщина, преображался вокруг нее. Свежие заплаты из железобетона скрыли повреждения, нанесенные базе цикличным воздействием приливных сил газового гиганта Иммитис VII; Церберин и сам ощущал притяжение колоссальной планеты при каждом ее восходе, четыре раза в сутки. Новые машины и корабли, добытые в разоренных мирах, удалось совместить с древними системами комплекса. В залах негромко шумели механизмы, в том числе установки рециркуляции. Воздух стал чище, и произошла еще сотня небольших изменений, благодаря которым полуразрушенный форт превратился в нечто похожее на цитадель ордена.

Хотя капитана окружали Предатели, он начинал чувствовать себя как дома. Теперь он считал отступников не презренными врагами, а умелыми воинами и строителями. Церберин и подумать не мог о том, чтобы пользоваться методами IV легиона, но постепенно признавал их практичность, что беспокоило его.

Кто-то вошел в помещение, и мысли капитана разметало, как тучи в ураган.

Комнату заполнила пси-аура эпистолярия Гонориуса: безумные, нестабильные потоки энергии ведьмы бессильно бились в нее, как ветерок в крепостную стену. Физическая мощь библиария едва ли уступала псионической, поскольку он никогда не снимал терминаторскую броню. Разумная предосторожность, рассудил Церберин. Неизвестно, когда Железным Воинам наскучит их союз.

— Первый капитан, ты вызывал меня?

Слуги библиариума преклонили колени перед своим повелителем, после чего вернулись к работе. Телепат всхлипывала, но надзиратель в металлической маске безжалостно щелкнул переключателем, и она закричала от шокового разряда.

— Брат-эпистолярий, давай поговорим без свидетелей.

Гонориус безразлично оглядел сервов черными глазами. Его белое как снег лицо казалось неподвластным старению.

— Всем выйти! — велел псайкер.

Работники немедленно принялись отключать оборудование. Закончив, они откланялись и ушли. Задержался только надзиратель, один из прислужников Калькатора.

— Ты тоже, — произнес Библиарий гробовым голосом. Уголки его рта были опущены, как и всегда. — Прочь.

— Мой господин приказал мне никого не оставлять наедине с ведьмой.

— Вон! — с неодолимой силой скомандовал Гонориус.

Раб помешкал, но покинул комнату, ежась под недовольным взором эпистолярия.

— Мы точно одни? — уточнил капитан.

Псайкер закрыл глаза. Даже среди светлокожих уроженцев Эйдолики он выделялся бледностью. Если бы не губы — неяркий мазок розоватого оттенка, — Гонориус показался бы мраморной статуей на могиле.

— Нас никто не слышит, — меланхолично произнес он.

Церберин указал на телепата, которая стонала в оковах и мотала головой.

— Зеленый Рев слабеет. По крайней мере, так я понял из чепухи, которую несет ведьма. Я не ошибся?

Псионик чуть склонил голову:

— Нет, первый капитан.

— На войне с орками произошло что-то важное. Очевидно, победа близка. Есть известия от Последней Стены?

— Ничего разборчивого, первый капитан, но мы ощущаем некий сдвиг в варпе. Хотя мои Библиарии — не астропаты, они начали принимать фрагменты посланий. Связь улучшается с каждым часом.

— Мы и сами вскоре сможем отправлять сообщения?

— Да, брат-капитан. Если все адепты библиариума будут трудиться вместе, мы добьемся успеха через день или два, не позже.

Обернувшись, Церберин взглянул на ведьму и прищурился.

— Можно устроить так, чтобы послания не перехватили?

— Ты решил предать Железных Воинов? — уточнил Гонориус.

— Я решил соблюдать осторожность, брат-библиарий. Ты не одобряешь?

— Ты — первый капитан, и я исполню любой твой приказ, — ответил псайкер. — Наши сообщения не перехватят.

Он поклонился и уже собирался уходить, но командир остановил его:

— Гонориус, ты ведь знал Ориакса Данталиона.

— Да.

— Как он отнесся бы к нашим союзникам?

— Данталион был человеком негибким и свирепым, — сказал эпистолярий. — Он ненавидел бы Железных Воинов как врагов нашего легиона и губителей мечты Императора.

— А как относишься к ним ты, брат?

Библиарий покосился на Церберина:

— Мой господин, я считаю, что Железные Воины полезны для нас.

— Поддерживаю, — кивнул первый капитан. — Возможно, их удастся спасти, снова наставить на путь истинный. Составь послание и отправь его, как только сможешь. Укажи воинам Последней Стены наше местоположение и передай, чтобы они пришли с миром, обозначив себя как переговорщиков. Пора нам готовиться к возвращению домой. 

ГЛАВА 8

Решение Вангорича

Чтобы устроить последнюю встречу в Уголке Сигиллита, инквизитор Виенанд не воспользовалась цветным дымом, а напрямую связалась с Драканом. И захватила оружие.

Хотя гостья воксировала о своем появлении, когда до забытого садика ей оставалось пройти всего пару сотен метров, шанса внезапно атаковать Вангорича она не получила. Войдя во дворик, Виенанд увидела, что ассасин сидит на скамейке. Он грустно улыбнулся, закрыл книгу — ту же, которую читал в прошлый раз, — и положил томик рядом с собой.

— Больше мы не сможем приходить сюда, — сказал Дракан, не обращая внимания на то, что инквизитор целится ему в голову из лазпистолета. — Полагаю, ты знала об этом, когда вызывала меня по открытому вокс-каналу. Теперь все узнают про Уголок. Очень жаль, я ведь искал его несколько лет. Он — частица истории, которую я делил только с тобой. Впрочем, неважно. Пора мне сделать шажок из тени. Я всегда думал, что из Церебриума выйдет неплохой личный кабинет. Чудесная комната. Заберу ее себе, если никто не возражает, разумеется.

Показалось, что лишь после этого лорд-защитник сосредоточился на гостье.

— Судя по твоим действиям и пистолету, я тебя чем-то расстроил, — произнес он.

— Что ты сделал с Веритусом?

Великий магистр изобразил непонимание, чем привел Виенанд в ярость. Ее палец дернулся на спусковом крючке, и она едва удержалась от того, чтобы немедленно выстрелить Вангоричу в лицо.

— О чем ты?

— Прекрати, Дракан! — рявкнула инквизитор и зашагала по кругу, выискивая ловушки и ассасинов. Она сожалела, что не обдумала ситуацию более спокойно и не захватила с собой истребительную команду, а бросилась в космопорт при крепости Инквизиции и помчалась во дворец на первом попавшемся транспортнике. Теперь Виенанд раскаивалась в своей поспешности. — Он умирает.

— Весьма печальная новость, — как будто искренне отозвался Вангорич. — Ластан немного чопорен, но в глубине души он неоспоримо хороший человек. Неудивительно, что вы так сблизились, хоть это и занятно: Веритус же пытался убить тебя. А сейчас уже ты угрожаешь убить меня за то, что я предположительно убил его. Честно говоря, противоречивость нашей жизни не перестает меня веселить.

— Не прикидывайся, Дракан!

Лорд-защитник покачал головой.

— Я не прикидываюсь, — почти огорченно проговорил он. — Таков настоящий я.

— Дай мне противоядие! — потребовала Виенанд и рискнула шагнуть к Вангоричу.

Тот с невинным видом сидел посреди безжизненного сада в окосневшем сердце Империума. Женщине вспомнился рукотворный парк в цитадели Инквизиции — бледная копия чащоб прошлого, но все же живой лес. Здесь, в Уголке Сигиллита, правила смерть.

— Боюсь, его не существует, — сказал ассасин. — Если Веритус уже потерял сознание, то неминуемо умрет. Прости.

— Значит, ты сознаешься.

— Похоже, что да. — Вангорич слегка пожал плечами.

— Зачем тебе это? Кризис миновал. С орками покончено. Надо переходить к восстановлению.

— И мы займемся им. Именно поэтому мне пришлось так поступить. Видишь ли, Веритус никогда бы не поддержал мой замысел. Я хотел воспользоваться ядом как страховкой, по той же схеме, что с Месрингом. Помнишь, ты тогда разрушила мои планы? Впрочем, на сей раз ты можешь согласиться, — задумчиво произнес Дракан.

Виенанд похолодела, у нее подогнулись ноги. Верховные лорды... Где сейчас другие члены Сенаторума?

— Что ты имеешь в виду, Вангорич?

— Официо Ассасинорум — средство от безрассудств империи. Я понимаю, на что оно способно, и то, насколько злоупотреблю властью, если использую мою организацию так, как это задумывал Владыка Людей. Вот почему я не принимал меры... до сих пор. Я надеялся, что смогу контролировать Веритуса, — конечно же, по-другому, чем Месринга, которого никогда не уважал. Мне просто нужен был весомый аргумент, чтобы убедить Ластана в нашей правоте.

— Ты — лорд-защитник. Зачем тебе послушный Веритус?

— Я не желал становиться лордом-защитником. Мне правда хотелось, чтобы пост занял Ластан. Я полагал, что он справится с работой гораздо лучше меня, разумеется, с условием, что я получу рычаг влияния на него. Потом Тейн вытолкнул меня на свет, и мне пришлось действовать.

— Ты собирался давать Веритусу противоядие, но в малых дозах.

— Да. Однако не стал, поскольку в этом уже нет нужды. Все зашло слишком далеко. — Дракан состроил извиняющуюся гримасу, как ребенок из схолы, пойманный за воровством сладостей. — Неужели ты думаешь, что грызущийся сброд в Сенаторуме сумеет улучшить положение, если прошлую тысячу лет ненасытные лорды только и делали, что давились богатствами Империума? Я не хотел, чтобы так вышло, Виенанд, но у меня не оставалось выбора.

— Ох, Вангорич, что же ты сотворил! — воскликнула она в отчаянии.

— Лишь то, что требовалось. Мне кажется, Тейн тоже понял истину. При определенных допущениях можно даже сказать, что он дал мне безмолвное согласие. Разве ты не видишь? Империум окаменел, как это бревно. — Дракан беззвучно похлопал по скамье. — Чтобы оно снова покрылось листвой, надо убрать старую древесину, иначе молодая не даст побеги. Пойми, у нас появился шанс ввести человечество в новую эру!

— Ты не Император. Ты не Сигиллит.

— Один из них сейчас ничего не может сделать, а другой умер так давно, что его таланты и мудрость наверняка многократно преувеличены рассказчиками. Тебе же известно, как время и легенды приукрашивают репутацию людей. Мы не способны дотянуться до планки прошлого, так как сами установили ее слишком высоко, а в действительности оно, пожалуй, было не лучше и не хуже нынешней эпохи.

— Я должна остановить тебя, — сказала инквизитор.

— Убьешь меня? И кто тогда окажется ассасином? — сострил Дракан с ноткой печали в голосе. — Лучше оставь такие занятия мне. Это ведь моя профессия как-никак. Виенанд, я стараюсь, в отличие от глупцов из Верховных Двенадцати. Я мечтаю достичь величия минувших веков, а они просто благоговеют перед ним. Вулкан, сын самого Императора, осудил Совет. Курланд прикончил Месринга. Тейн назначил меня лордом-защитником. Все логично. Чиновники должны умереть. Мне казалось, уж ты-то поймешь...

Когда гостья услышала, как Вангорич излагает свои кровожадные намерения, в ней пробудилось что-то неистовое. Нажав на спуск, Виенанд всадила лазерный разряд ему в лоб.

Дракан замерцал и сочувственно подмигнул ей. Инквизитор продолжала стрелять, посылая энергетические лучи в каждую часть тела великого магистра, но они безвредно проходили насквозь. Над деревянной скамьей заструился дым. Гостья огляделась в поисках контуров и проекторов гололит-модуля, однако ничего не заметила. Никогда еще Виенанд не видела такой превосходной, полностью убедительной иллюзии. Обычно гололит-изображения были прозрачными, как привидения.

— Жаль, — вздохнул фантом Вангорича. — Я предполагал, что ты отреагируешь именно так, но все же надеялся на иной исход. Нам правда нужно работать вместе. Вижу, теперь мне надо потрудиться, чтобы убедить тебя. Впрочем, ты все равно прозреешь.

Инквизитор поднесла вокс-бусину к губам.

— Слишком поздно, Виенанд, ты их уже не спасешь, — заявил Дракан. — Приказ отдан. Верховные лорды умрут сегодня. 

ГЛАВА 9

Обезглавливание

Задолго до рассвета Абдулиас Анвар поднялся с кровати в своей темной келье. Хотя в Безмолвных Обителях имелись более пышные покои, магистр телепатов пренебрегал ими. Тяжелые потери Империума в войне со Зверем пробудили в нем смирение.

Все астропаты были слепыми, но лишь очень немногие — незрячими. Одни складывали картину окружающей обстановки из кусочков предвиденных событий, полагаясь на предчувствие. Более могучие телепаты смотрели на мир глазами других людей. Кто-то видел реальность как ландшафт, залитый ослепительным сиянием душ. На конец, некоторые псайкеры воспринимали отголоски прошлого, вплетавшиеся в физическую материю бытия. Таким астропатам выпала печальная судьба: перед ними постоянно разворачивались сцены волнующих происшествий, в том числе неописуемо ужасных.

Абдулиас Анвар, как и полагалось главе Адептус Астра Телепатыка, обладал исключительными пси-способностями. Любой человеческий ум, не имеющий надежной защиты, был для него открытой книгой. Мир Абдулиаса обрисовывали фантомные силуэты: восприятие астропата создавало из душ живых существ нечто вроде энергетической карты. Анвар так поразительно долго прожил на свете, что уже забыл, когда в последний раз видел чье-либо лицо. Телесная привлекательность не имела для него значения, в отличие от духовной красоты, отчетливо заметной в сверкающих аурах. Каждая личность представлялась телепату сетью жилок, пульсирующих мыслями. Души хороших людей казались ему белыми, менее благородных — красными. Синий цвет указывал на великую скорбь, тускло-желтый — на бремя долга, и так со всяким из миллиона тонов. Никто из мужчин и женщин, за исключением горстки редких персон, не светился единственным оттенком. Большинство переливались изящными, то и дело меняющимися смешениями красок.

В отраженном свете человеческих душ Абдулиас различал образы физической реальности, пусть и смутно, как пятна ложных пси-цветов синего и черного тонов. На заднем плане при этом неизменно кружились вихри варпа. Не каждый телепат постоянно видел перед собой жуткую истину о Вселенной, но Анвару все же повезло больше, чем некоторым: со временем он научился не обращать внимания на эфир.

Превыше всего блистал Астрономикон, вечный маяк, лучи которого пронизывали кору Терры, словно завесу дыма. Пламя этого духовного костра связывало Империум в единое целое. Раньше неугасимый огонь мешал молодому Абдулиасу спать, и он страшился того, что олицетворяло сияние. Когда Анвар постарел, оно превратилось в его главное утешение.

Сейчас дорогу для астропата озаряла только его душа, проливавшая свет на обстановку в комнате. Слуги больше не заботились о нем по утрам: Абдулиас распустил их, наложив на себя еще одну епитимью. Наполовину ощупью Анвар пробрался к умывальнику и погрузил лицо в ледяную воду. Влага залилась в пустые глазницы, холодя череп. Полезная процедура, хоть и неприятная. Пошарив вокруг, телепат отыскал полотенце и вытер кожу. Затем он, слегка вскрикивая от холода, ополоснул тело и отправился на молитву.

Повсюду вокруг него мерцали таинственные узоры гексаграмматических оберегов, складывающиеся в очертания коридоров Безмолвных Обителей. Твердые стены под символами Абдулиас воспринимал как мутную пелену, сквозь которую виднелся далекий блеск душ. Псионики выглядели для Анвара как пылающие путеводные огни, но и обычные люди светились по-своему ярко и прекрасно. Ближе всего к нему находились тусклые, едва заметные искорки — сервиторы, дремлющие в своих нишах. Кое-кто заявлял, что вычищение разума лучше смертной казни. Астропат знал, что это не так: духовная суть киборгов томилась в телах из косной плоти и металла. Их уделу не позавидовали бы даже настоящие мертвецы, которых ждал Океан Душ.

Стуча по полу длинным посохом, Абдулиас дошел до Магистерской часовни, самого обширного помещения в Обителях. Его заполняли произведения искусства, выполненные из немыслимо дорогих пси-активных материалов, видимых только слепцам. Подойдя к грандиозной статуе Императора Блистательного, телепат опустился на колени.

Анвар, по природе своей, веровал искренне. В юные годы он повидал немало чудес, когда ему открылся мир, незримый для окружающих. Попав на Черный корабль, Абдулиас утратил то бытие, но впоследствии обрел новое, заплатив зрением за прикосновение бога. Он не сомневался, что Император — высшее существо. Телепат сам видел Его в образе пламенеющей души, затмевавшей своим сиянием все прочие. Изваяния, которые Анвар рассматривал в детстве, не отображали и толики Его истинного могущества. Того единственного взгляда хватило, чтобы Абдулиас ощутил себя поистине благословленным.

Астропат был доволен всем, что совершил. Служа по мере способностей, он вознесся так высоко, как только возможно для человека его призвания. Анвар обрел хорошего друга в лице Волкана Сарка, более сильного псайкера, у которого даже уцелели глаза. До того как занять высокий пост, Волкан вел полноценную жизнь, но Абдулиас, хотя и склонный к монашескому самоотречению, не презирал товарища.

Магистр телепатов давно уже избавился от зависти любого рода. Он удовлетворялся ролью, выбранной для него Императором, и усердно выполнял свои задачи, работая в безумии Великого Зала. Слушая, как Верховные лорды ведут смехотворную борьбу за власть, Анвар испытывал нечто вроде отрешенного изумления. В союз с Сарком и Гибраном он вступил только ради того, чтобы сохранить рассудок. Заниматься политикой Абдулиас всегда предоставлял другим, а сам гордился тем, что содержит свою организацию в порядке, и не желал ничего большего.

Вознося хвалу за дары свыше, он снова и снова шептал ритуальные слова благодарности.

Но Анвар понимал, что сделал не все возможное. Он был недостаточно внимателен.

Помимо прочего, астропат годами почивал на лаврах. В последнее время его умиротворенность сменилась гнетущей тоской, и по ночам Абдулиас спрашивал себя, мог ли он предвидеть нападение Зверя. Тот самый Зеленый Рев нарастал медленно и вначале ничем не отличался от обычных волнений имматериума, какие во множестве возникали в прошлом. Подобные штормы длились одну ночь или тысячу лет, но были вполне терпимыми. Однако эта буря оказалась иной.

Анвару следовало бы приложить усилия для того, чтобы определить ее источник. Истинная природа аномалии стала очевидна только после вторжения орков, когда чудовищный вой погубил великое множество адептов Телематики, и система связи Империума развалилась. Сейчас варп снова успокаивался. Правда, рев зеленокожих не умолк, а ослабел и отдалился, как раскаты грома уходящей грозы. Но порой бури возвращались, и Абдулиас боялся нового пришествия Зверя.

— Я должен был предугадать, Господь мой, — прошептал астропат. — Клянусь, в следующий раз так и будет. Я проявлю большую бдительность.

Он снял капюшон и расшнуровал верх рясы. Некоторое время назад Анвар отказался от пышного облачения высшего чиновника, вернувшись к простой зеленой униформе телепатов. Выпростав тощие руки из рукавов, Абдулиас стянул одеяние до пояса. Затем он взял тонкий прут из редкой березы, которую вырастили в освященном дендрарии. Бесценный предмет, единственное ублажение астропата и первая часть его покаяния.

— Я не исполнил свой долг и молю Тебя о прощении, — тихо промолвил Анвар.

От стен часовни отразился хлесткий звук удара розги о кожу. Абдулиас подавил крик боли.

— Я не исполнил свой долг и молю Тебя о прощении. — Поменяв сторону, псайкер стегнул прутом по левому плечу.

Каждый день Анвар бичевал себя так, что горела спина, после чего с трудом добирался до астротелепатикума в Императорском Дворце. Там он проводил часы в приемных ложах, обрабатывая послания со всего Империума. Сообщения почти всегда искажались в беспокойном эфире. То и дело встречались хронологические парадоксы.

Но Абдулиас был талантлив и с годами почти не утратил навыков. Он расшифровывал больше реляций, чем самые молодые и одаренные телепаты. Анвар заставлял себя разбирать одну за другой истории ужасов, погибели и варварства. Такая работа составляла вторую часть его покаяния. Астропат молился, чтобы труд помог ему заслужить снисхождение Императора, однако в глубине души понимал: надежды нет.

— Я не исполнил свой долг и молю Тебя о прощении! — уже громче произнес Анвар, добавив силы в тонкий голос, и яростнее хлестнул себя. — Я не исполнил свой долг...

Абдулиас осекся, уловив тишайший шорох ноги по пыльному камню. Хотя слепцы слышат не лучше зрячих, они уделяют больше внимания информации, поступающей через уши.

— Кто здесь? — спросил псайкер, оборачиваясь. Ближайший огонек души сиял за много комнат от него. В помещении никого не было, но что-то заставило Анвара закричать: — Это часовня магистра Адептус Астра Телепатика! Кто здесь?

Молчание. Наверняка тут никого нет, астропат точно бы заметил нарушителя. Но почему же тогда жуть стискивает ему сердце железной рукой?

Схватив посох, Абдулиас встал на ноги. Он не стал поправлять рясу, свисавшую с пояса, и обвел комнату пустыми глазницами. Его псионический взгляд, гораздо более зоркий, чем обычный, ничего не отыскал. На стенах светились гексаграммы и пси-портреты, с неодобрительным выражением смотревшие на Анвара.

Внезапно он замер. Вот она, помеха для иного взора, искривление серебристого варп-сплетения. Объятый ужасом, астропат втянул воздух. Аномалия двинулась к Абдулиасу; приблизившись, она превратилась в участок черной пустоты, который затянул в себя весь свет и бесследно поглотил его.

— Изменник, — раздался еле слышный шепот, расплетающий пряди души Анвара.

— Нет, подожди. Я не изменник, а верный слуга Императора! — Неловко попятившись, телепат болезненно ударился спиной о край алтаря.

— Мы — правосудие Императора. Мы — приговор Императора.

Раздалось скрипучее жужжание механизмов, как при открытии металлической диафрагмы. От пронзительного гудения оружия, набирающего максимальный заряд энергии, у Абдулиаса заныли зубы.

Он безошибочно понял, кто перед ним. Ассасин-кулексус, создание, похожее на Сестер Безмолвия: рожденное без души, увезенное из дома, обученное и преображенное в убийцу псайкеров. Подобное отродье могло погасить сияние духа так же легко, как задуть свечу.

— Я знаю, что ты такое! Почему Вангорич не бросил вас всех против орков? Почему ты показалось только сейчас? Ты обвиняешь в предательстве меня, а как насчет великого магистра?!

На уровне головы Анвара возникла точка темного света, идеально черное пятно, где не было ничего — ни пространства, ни времени, ни души. Телепат почувствовал, как туда засасывает саму его сущность. Вслед за мучительной болью в дряхлое сердце Абдулиаса хлынул чистейший ужас.

— Прошу, не надо! Прошу... — захныкал он. — Я знаю. Знаю, что... мог сделать больше. И сделаю! Я выучил урок. Недостаточно просто исполнять пожелания Императора, нужно стремиться к чему-то лучшему. Теперь я понимаю.

Анвар сполз вдоль алтаря на холодный пол и встал на колени.

— Передай великому магистру, что я признаю свои упущения. Мне жаль. Мне стыдно!

Но его глаза не могли плакать, и слезы не потекли из них.

— Ты виновен, — произнесла пария.

Луч черноты рассек поле духовного зрения Абдулиаса и вонзился ему в лоб. Впервые в жизни астропат ослеп по-настоящему. Затем исчезли все приятные ощущения, осталось только страдание: душа Анвара, которую медленно вытаскивали из тела, звенела подобно оголенному растянутому нерву.

Телепат закричал как вслух, так и мысленно. Его последний пси-вопль, вырвавшись из часовни, ошеломил всех людей в радиусе пятисот метров.

Дух Верховного лорда рассеялся без остатка, и его палач закрыла анимус-спекулум. Тело астропата упало наземь живым, но самого Абдулиаса Анвара постигла судьба намного хуже смерти.

Ассасин-кулексус покинула часовню задолго до того, как туда вбежали помощники и охранники телепата. Сегодня вечером ей предстояло навестить еще одного псайкера.

Квартал Навигаторов словно бы располагался не на Терре, а в другом мире. Даже окруженный ульями стандартных людей, он находился в полной изоляции. Мутанты неизменно держались в стороне, как на звездолетах, так и на поверхности планет. За стенами Квартала таились великолепнейшие дворцы в человеческой части Галактики, но ни один смертный не мог посетить эти позолоченные тюрьмы Навис Нобилите.

Сидя в личном транспортнике, Гилад Гибран хмуро смотрел сверху вниз на исполинские шпили поместий. Каждый дом навигаторов старался превзойти соседей по высоте и роскоши своей резиденции. Под пышно украшенными куполами, что удерживали снаружи загрязненный воздух Терры, виднелись сверкающие остроконечные башенки и сады, разделенные широкими каналами или озерами. Возле центра Квартала возвышалось самое величественное строение, Чертоги Патерновы.

В настоящее время они пребывали во владении семейства Гибранов. Чудесное здание, но непомерно огромное и слишком замкнутое.

Пилот направил лихтер вниз, к основному посадочному залу Чертогов. Возмутительно богато отделанные шпили взмыли над челноком, окутывая Гилада тенями, и тот поежился. Ему не нравилось дома.

После приземления Гибран скомкал ритуальную церемонию встречи, устроенную для него слугами семейства. Торопливо усевшись в мехаландо[5], Гилад повелел простому машинному духу повозки без промедления доставить его в личные апартаменты.

— Как пожелаете, навигатор, — пробормотал неприятный голос.

Рывком поднявшись на шесть ног, мехаландо легким галопом помчалось по запутанным коридорам дворца. Эмиссар Патерновы проносился мимо младших членов семейства, занятых собственными делами. Стоял поздний час, и ему лишь однажды встретилось другое транспортное средство. Поравнявшись с ним, Гилад ответил на приветствие лорда-навис Орто Гибрана, отклонил приглашение побеседовать за бокалом вина и устремился дальше.

Повозка остановилась перед вестибюлем покоев эмиссара — высоким портиком и ступенями в проеме громадного окна, выходящего на рукотворные джунгли. По стеклу через выверенные промежутки времени барабанил дождь, извергаемый оросителями в искусственном небе. Столь натуральный звук казался неуместным в подземелье из стали и камня.

Как только Гилад переступил порог, к нему подошел мажордом Эрдациан.

— Вы долго отсутствовали, мой господин, — сказал он.

Третий глаз дворецкого — в Квартале жили только навигаторы — прикрывала повязка с символом дома Гибранов.

— К сожалению, Эрдациан, я не странствовал среди звезд. Добрался только до венерианской точки Лагранжа.

— Мой господин, следует ли мне позаботиться об ужине? — спросил мажордом, склонив голову.

Меж тем другие слуги безмолвно сняли с Гилада верхнюю одежду, омыли его руки и ноги, побрызгали духами. Гибран принимал их хлопоты с явным нетерпением.

— Да. И еще, пригласи моих товарищей. Я желаю хоть недолго поболтать о чем-нибудь кроме политики.

— В опусариуме вас ждет множество документов.

Эмиссар недовольно вздохнул:

— Я быстро просмотрю, что там. Ужин через час. Такова моя воля.

— Как пожелаете, мой господин.

Разогнав последних прислужников, Гилад направился к широкой лестнице, обвивающей пластальный атриум. Дворецкий последовал за ним до первой ступени.

— Что насчет моей госпожи Моссы Велизарий-Гибран?

— Прикажи, чтобы утром нам накрыли завтрак. Там и встретимся, но не раньше.

— Мой господин, она настоятельно требовала, чтобы вы побеседовали с ней сразу после прибытия.

— Завтра, Эрдациан! — крикнул Гилад уже с верхней площадки. — Я хочу немного полюбоваться садом. И сообщи о моем возвращении магистру-регулятору Патерновы. Если он пожелает увидеть меня в обед, я смиренно поступлю в его распоряжение.

— Да, мой господин.

Войдя в опусариум, Гибран затворил за собой дверь, прислонился к гладкой деревянной панели, закрыл глаза и протяжно, устало выдохнул. Он мог бы сладить с Верховными лордами, даже с самим Патерновой, но на вечерний разговор с женой его точно не хватило бы.

Гилад выпрямился. Люмены не горели, и в большое окно-розу просачивался мягкий зеленоватый свет, отраженный джунглями. В дальней стене комнаты находились несколько дверей с матерчатой обивкой, за которыми скрывались спальня, гарем и погребок с инопланетными винами. Сейчас Гибран желал воспользоваться и тем, и другим, и третьим, но в первую очередь ему хотелось взглянуть на свой парк — коллекцию древних терранских растений, сохранившихся только здесь.

Но, чтобы посмотреть наружу, ему пришлось бы подойти к столу. Взор Гилада предательски скользнул к грудам документов, лежащих там. Он не увидел ни клочка обширной столешницы: ее целиком скрывали завалы метровой высоты из инфопланшетов, бумаг и тонких копий. Эмиссар опустил плечи.

Обернувшись к выходу, он подумал, что мог бы уйти. Сделать вид, что ничего не заметил. Потом Гибран шагнул вперед, невольно протягивая руку к дверям и ждущим за ними наслаждениям.

Навигатор остановился — его ждали дела. У него заныл эфирный глаз. Зря он вообще поддался сентиментальности и пришел сюда полюбоваться садом. Бремя долга портило любые удовольствия в мире.

— Пошло оно все в варп, — сказал Гилад и нажал кнопку на вокс-манжете. — Эрдациан, я опоздаю к ужину.

— Хорошо, ваша милость.

Усевшись, Гибран тяжело вздохнул. Мановением руки он увеличил прозрачность окна до максимума. По стеклу хлестал искусственный ливень, и листва джунглей покачивалась под ударами капель. Хоть какая-то приятная картина.

Работа пожирала время Гилада. Она никогда не прекращалась. Если эмиссар не разбирался с делами Империума, то занимался проблемами своего семейства. Гибран не был новатором, однако отвечал за программы скрещивания собственных близких родственников. Добрая четверть бумаг касалась подбора партнеров и заключения брачных договоров. Гораздо большую долю составляли рапорты от навигаторов дома, разбросанных по космосу в результате войны со Зверем. В наиболее коротком, но и самом скорбном докладе перечислялись известные и вероятные потери как Гибранов, так и союзных им родов.

Гилад еще долго держал инфопланшет в руках после того, как прочел текст.

Дождь все так же молотил в окно. С другой стороны купола, накрывающего сад, Солнце спускалось к горизонту но затянутому смогом небу.

В дверь постучали.

— А, черт! Эрдациан! Эрдациан! Кто бы там ни был, отошли его прочь! — взревел эмиссар. — У меня тут гора работы, до Кипры Мунди достанет! Эрдациан?

Выругавшись, он положил планшет обратно и снова крепко выразился, когда не сразу нашел кнопку вокса на запястье. Гибран нажал ее, однако на музыкальный сигнал никто не ответил.

— Где ты, Эрдациан?

Дверь немного приоткрылась, и ковер рассекла полоса желтого света, излучаемого люменом на площадке снаружи.

— Эрдациан?

Навигатор потянулся к пистолету под столешницей. Он уже коснулся пальцами кобуры, но замер, услышав знакомый голос:

— Его тут нет, кузен.

— Довриан Офар, это ты? — с облегчением произнес Гилад.

— Да, я.

— Почему ты не известил о своем приходе?

— Я просто шел мимо. Узнал, что ты вернулся, и... В общем, решил зайти без приглашения. — Офар пожал плечами. — Сколько ни давил па звонок, Эрдациан так и не появился. Вот, раз у тебя такие ленивые слуги, я сам принес тебе выпить.

Эмиссар включил настольную лампу. Его пятиюродный кузен Довриан родился у пары из третьего поколения запланированных браков, скрепивших плодотворный альянс между домами Гибранов и Офаров. Благодаря тщательному подбору пар в его организме преобладали гены второго семейства, и обычному человеку он показался бы уродом. Тонкие конечности высокого и гибкого навигатора обтягивала голубоватая, неприятно прозрачная кожа, под которой угадывались сокращения мышц. Его третий глаз, по обычаю Офаров, скрывала красная ткань.

Передвигался Довриан при помощи незаметных гидравлических опор. Всех членов его рода, адаптированного к жизни в пустоте, выводили для службы на кораблях вольных торговцев, сверхлегких почтовых судах и прочих звездолетах дальних маршрутов. Располагались дворцы Офаров в поселениях на орбите Юпитера. Эти навигаторы редко посещали места, где сила тяжести превышала четверть от терранской, включая даже палубы направляемых ими космолетов.

В родном клане Довриана его считали необычно сильным уже за то, что он мог ходить по Тронному миру. Физической крепостью его наделила кровь Гибранов, как это и задумывалось, и по той же причине он получил место посланника дома при дворе Патерновы.

Замысел состоял в том, чтобы на свет появился Офар, связанный с Гибранами, что поддержало бы семейство Гилада в келейных интригах Квартала, но даже удачное скрещивание не полностью определяло личные черты навигаторов. В обществе, привычном к кутежам и показному богатству, Довриан умудрился заработать репутацию распутника. Он опасно балансировал на лезвии ножа, рискуя утратить свою полезность.

Впрочем, Довриан был хорошим собеседником и умел пить. Сейчас он держал в руке восьмигранную бутылку европианского солоноватого бренди, излюбленного напитка эмиссара.

— Подарок в знак возвращения домой, — пояснил Офар.

— Я ненадолго задержусь в Квартале, — сказал Гилад. — Дел много.

Взмахом чрезмерно крупной руки он указал на груды документов.

— Ага, вижу. — Довриан подошел ближе под шипение экзоскелета. — Я присяду? Терра гнет меня к земле, я еще не привык к такой нагрузке на ноги.

Гибран кивнул, и гость подтащил себе кресло.

— Так-то лучше. Скучаю по пустоте!

— Мне тоже ее не хватает, и особенно в последнее время. — Эмиссар поставил перед кузеном пару бокалов. — Что ж, наливай. Когда я не успею закончить работу вовремя, свалю все на тебя.

— Я знал, что в чем-то да пригожусь.

Вытащив пробку, Офар наполнил сосуды. Вкусовые сосочки Гилада защипало от резкого аромата, похожего на запах моря.

— За твое здоровье, — сказал Довриан, подняв бокал.

Эмиссар выпил. Бренди оказалось хорошим, очень жгучим и соленым.

Офар отставил свой сосуд, не притронувшись к нему, и снова налил Гибрану:

— Пей, кузен, — никогда не знаешь, когда настанет твой последний час. Все мы недавно преодолели тяжелые испытания.

— Хвала за это Императору! — воскликнул Гилад.

Залпом осушив бокал, он довольно крякнул, чувствуя, как приятная дрожь распространяется вверх по спине от желудка к плечам.

— Любой день за прошлые месяцы мог стать последним для тебя, меня или всех нас. — Довриан невесело усмехнулся. — Мы вот так близко подошли к краю.

Мутант почти вплотную свел вытянутые пальцы, большой и указательный. Он снова улыбнулся, все так же безрадостно.

— Ты не станешь пить? — спросил Гибран.

— Нет, сейчас не буду. — Гость отодвинул сосуд длинными пальцами. Помолчав, он произнес: — Гилад, Патернова недоволен.

Бокал застыл у губ эмиссара.

— Чем недоволен?

Приятное трепетание не ослабло, а усилилось и стало болезненным. У навигатора затряслись плечи. Он хотел поставить бренди на стол, но руки дрожали так, что сосуд перевернулся и упал с приглушенным стуком. По ковру расплылось пятно липкой жидкости.

— Ты отравил меня!

— Да, — признал Офар.

— Но... но ты же не можешь занять мое место.

— Могу и займу. Лорд Вангорич заключил соглашение с Патерновой. Все уже решено.

— Как... как он вышел на Патернову в обход меня? — спросил Гибран.

Раньше Гилад думал, что за семь веков жизни и десятилетия наблюдений за варпом разучился испытывать страх. Он ошибался.

Довриан развел руками, словно извиняясь.

— Посредником стал я. Конечно, даже пробовать было рискованно, но ты настолько скверно справлялся с работой, что я не сомневался в успехе. Цена моего возвышения — твоя смерть. Мне жаль. Ничего личного, и хорошо к тебе отношусь.

— Ты предатель, ты... — Гибран непослушными руками потянулся под стол за пистолетом.

Кобура оказалась пустой. Удушье стиснуло эмиссару глотку. Он встал на подгибающиеся ноги.

— Почему? — прохрипел Гилад. — Твоя порода даже не приспособлена к большой силе тяжести. Ты погибнешь, если будешь жить здесь.

— Ты приспособлен к большой силе тяжести, а жизнь здесь все равно погубила тебя.

— Каждый день станет для тебя пыткой!

— Возможно, но мне все равно отсюда не выбраться. Ты создал меня для страданий. Власть приглушит мою боль.

Гибран захлебывался слюной и едва дышал.

— Эрдациан. Эрдациан! — с мучением прошептал он.

Собрав остатки сил, Гилад неуклюже заковылял к двери и открыл ее, навалившись всем телом. Шатаясь, как пьяный, он вышел на площадку. Там никого не было: слуги покинули эмиссара.

Он рухнул на пол, задыхаясь от скопившейся в горле пены со вкусом крови. Когда убийца встал над ним, Гибран потянулся онемевшими пальцами к повязке над варп-глазом, надеясь открыть око и поразить Офара запертой там пагубной энергией. Но ткань не поддалась, а рука перестала подчиняться мозгу. Гилад распластался у двери, безвольно раскинув конечности.

— Теперь я эмиссар Патерновы в Сенаторуме Империалис, — сказал Довриан. — Самый молодой в истории, представляешь?

Гибран уже ничего не слышал. Переступив через его подергивающееся тело, Офар ушел навстречу заре нового миропорядка.

Юскина Тулл безучастно сидела в своей опочивальне, пока дряхлая служанка Анастая расчесывала ей волосы щеткой.

Взор спикера больше не радовала роспись на стенах, изображавшая четыре пятых имперской территории. На хитроумно созданных фресках — огромных галактических пейзажах — поблескивали туманности и планетные системы, причем в течение суток небесные тела смещались согласно их взаимному расположению на небосводе. Там, где законы перспективы и координаты позволяли воспроизвести светила так, как их видели с Терры, вокруг сияющих точек извивались силуэты диковинных зверей из десятков зодиаков, придуманных в минувшие эпохи. Люди всегда смотрели на звезды и мечтали, даже в самые скверные времена. В темноте, когда Тулл лежала на кровати среди картин, ей мнилось, что она парит в космосе. Раньше ощущение казалось Юскине чудесным.

При желании она могла бы включить метки, обозначающие корабли капитанов-хартистов в представленных областях. Роспись играла роль чего-то среднего между стратегической картой и произведением искусства, но спикеру всегда больше нравилось второе. В свое время Тулл подолгу разглядывала фрески, выискивая в их бездонных глубинах солнца тех систем, которые ей довелось посетить. Благодаря такой медитации Юскина избавлялась от груза дневных забот и сосредотачивалась на своем «я», напоминая себе, что она — повелительница независимых торговых флотилий Импернума.

Теперь вид картин вызывал у нее только стыд, а во тьме между искорками далеких звезд таился ненасытный ужас. И все же Тулл не могла отвести глаза.

Ночи напролет она слышала вопли умирающих людей, раздавленных на поверхности штурмовой луны. Сама Юскина не высаживалась там, но представляла, как все произошло. Днем перед ее мысленным взором мелькали окровавленные лица и ревущие орки. Прежде спикер участвовала в большой имперской политике как не самый крупный, но энергичный игрок. Все изменилось: Тулл отупела от страха.

Она подавила всхлип.

— Тише, госпожа, спокойнее, не шевелитесь, — попросила Анастая, проведя щеткой по ее волосам. — Мы уже почти закончили. Я делаю вам больно?

Юскина хотела ответить, но скорбь мешала ей говорить, и она молча покачала головой.

— Тогда отбросьте все заботы.

«Тсс-тсс, тише-тише», — зашептала щетка.

— Я сотворила нечто чудовищное, — тихо произнесла Тулл.

— Тихо, тихо. Не забивайте себе голову.

— Я не могу спать.

— Бремя власти поистине тяжело, — заметила старуха.

По щекам Юскины потекли обильные слезы.

— Я не справилась с моими обязанностями. Переоценила себя. Опозорила мою организацию и погубила миллионы жизней. Из-за меня орки смеялись над нами, и та жуткая морда на орбите...

Закрыв лицо руками, Тулл расплакалась.

Анастая положила щетку на туалетный столик. Подойдя к госпоже спереди, она нежно взяла Юскину за запястья и отвела ее ладони в стороны.

— Не печальтесь, у вас есть много такого, ради чего стоит жить. Вы оправитесь. Вы сильная и красивая.

— Сейчас — нет, — улыбнулась сквозь слезы Тулл.

— Зато вы не старуха, как я. Лучше всего вечно оставаться прекрасной.

— Это невозможно.

— Тогда наслаждайтесь миловидностью сейчас, пока она не угасла. Пройдут годы, и вы станете дряхлой и морщинистой наподобие меня. — Анастая осторожно повернула Юскину к зеркалу на трюмо. — Глядите, какие чудесные волосы, не седые. Безупречная кожа и черты лица.

Тулл посмотрела на их отражения. Контраст между госпожой и служанкой оказался разительным, даже пугающим. Спикер вообразила, как ее внешность станет настолько же отталкивающей: скорее всего, она уже была намного старше Анастаи, и рано или поздно антигеронтические препараты и омолаживающие процедуры прекратят действовать.

— Вы знали, что мой отец был летописцем? — спросила служанка.

— Нет, не знала.

— Он увлекался древней историей. По-настоящему древней: первое и второе тысячелетия, цивилизации Рима и Нихон[6]. Вы слышали, что в те давние времена воины или чиновники убивали себя, если терпели неудачу? Брали ружье, меч, яд или бритву и просто кончали с собой. Я всегда считала их очень храбрыми людьми — иначе они не решились бы смыть позор такой жертвой.

— Да, именно так.

Спикер невольно посмотрела на один из ящиков трюмо. Там лежал ее пистолет, который Юскина в последний раз носила много лет назад, когда еще командовала кораблем. Ящичек был чуть выдвинут, хотя она не помнила, что заглядывала туда. Тулл давно уже не доставала оружие.

— Моя госпожа, — сказала Анастая, взяв ее за плечи, — нет ничего лучше, чем проявлять силу, признавать свои ошибки и исправлять их. Принимать вызов, который бросает нам бесчестье, и показывать себя во всей красе.

— Но я не сильна, — возразила Юскина. — Раньше была, а теперь — нет.

Она положила ладонь поверх теплой и мягкой руки служанки.

— Тогда наберитесь храбрости, — посоветовала старуха, сжимая пальцы Тулл. — Я наполню вам ванну, моя госпожа.

— Спасибо. Ты всегда превосходно заботилась обо мне.

Анастая ушла, оставив Юскину в одиночестве под изменчивым гололитовым небом.

Ранее лорд-жиллиман Тейн прямо обвинил ее в некомпетентности. Перед началом Народного крестового похода Тулл верила в Императора и рассчитывала, что Он поможет ей. Этого не случилось. Месринг вообще не веровал, что однажды привело Юскину в отчаяние. Максимус не исповедовал Имперское Кредо, а все Адептус Астартес выглядели как мерзкие пародии на людей, но... их создал сам Повелитель Человечества.

Как же глупо она вела себя. Разумеется, Тейн прав, ведь он ближе к Императору, чем когда-либо сможет оказаться Тулл. Боги не помогут им — человечество должно справляться само. Когда Юскина думала, что верит, в действительности она вела себя как ребенок, уверенный в непогрешимости родителей.

Спикер взглянула на тот самый ящичек, думая о своей наивности и безрассудстве. Тулл больше нечего было предложить людям. Возможно, ей еще хватит сил для отважного поступка.

Ящик выдвинулся легко. Там, в идеально подходящем углублении, лежало оружие Юскины. Ничего необычного — простой лазпистолет, но исключительно ценный для нее. Подарок отца в память о том, как она впервые приняла управление звездолетом. Разумеется, дорогая вещица, украшенная витыми узорами гравировки из переливчатого золота.

Тулл коснулась оружия дрожащими пальцами. «Бесчестье», — так сказала Анастая.

Она вынула пистолет из ящичка. Ощущение тяжести в руке и гладкость рукояти из розового дерева пробудили в Юскине воспоминания — по большей части хорошие, о славных моментах жизни. Но на их фоне нынешний стыд чувствовался еще острее.

Включив оружие, спикер увидела, как красный индикатор заряда постепенно зеленеет. Забавно: хотя отец всегда покупал самое лучшее, Тулл полагала, что батарея успела сесть за годы бездействия.

Ее лазпистолет сразил многих преступников. Взбунтовавшиеся члены экипажа, пираты, ксеносы-налетчики... Что ему еще одна жизнь?

Холодный дульный срез прижался к виску. Юскина надеялась, что Анастая не услышит выстрел из-за шума льющейся воды, и тело обнаружит кто-нибудь другой. Из всех людей она только служанку могла назвать подругой.

На потолке сдвинулись звезды, и Тулл в последний раз полюбовалась их красотой. Улыбнувшись, она нажала на спуск.

Кости черепа приглушили треск разряда.

Дальше по коридору, в аблюториуме, никто не закрывал краны, пока ванна не переполнилась и вода с лепестками цветов не потекла на пол.

Выполнив задание, Анастая вернулась в свой храм.

Башня Осени ничем не выделялась среди других терранских шпилей. Когда-то она служила бастионом, но тысячу лет назад, при перестройке города, потерялась в когорте новых зданий. Иное применение ей не искали, поскольку сочли священным местом, и твердыня превратилась в пыльный монумент Осаде Дворца.

Авель Верро мрачно смотрел в одну из ее бойниц. Цитадель стояла неподалеку от Противосолонь-башни, на вершине которой находился Церебриум.

— Отойди от окна, — сказал Ланьсан.

— Меня никто не заметит.

— Мне это не нравится. Напрасно ты туда уставился. Говорят, Ваигорич устроил внутри личное логово — прячется в нем, думая, что скрылся от слежки, и так уже некоторое время. Готов поспорить, там полно модулей вид-захвата и подслушивающих устройств.

— Вероятно. Почти наверняка, — произнес лорд-милитант. — А какая разница? Ты туда вообще заходил?

— Нет. Вот Месринг, думаю, пользовался залом. По-твоему, я настолько глуп?

— Мы все сглупили, позволив змею заползти в нашу компанию, — ответил Авель. — Еще до того, как его приняли в Верховные Двенадцать, он сидел среди нас, будто равный. Вечно издевался над нами и понукал.

— Сложно представить, чтобы мы дали такие же права Розаринду, Мендему, Гардиману или еще кому-нибудь из маловажных Верховных лордов.

— Невозможно, — согласился Верро.

Сквозь неизменную пелену терранского смога Церебриум выглядел непримечательно.

«Безликий, как ассасин», — подумал лорд-милитант.

— Авель, пожалуйста, отойди от окна! — потребовал флотоводец.

Верро вздохнул, но повиновался. Хромая, он подошел к Ланьсану, который сидел за железным столом, окруженным девятью креслами в честь девяти примархов, сохранивших верность в войнах Ереси. Мебель, чересчур большая и привинченная к полу слишком близко от столешницы, не предназначалась для сидения, но Авель все равно опустился па одно из кресел. Сгибая раненое колено, он поморщился.

— Моложе мы не становимся, — заметил лорд-милитант. — Мне пора в отставку.

— Меня больше волнует то, что мы не успеем постареть, — раздраженно заметил Ланьсан. — Уход на пенсию не спасет тебя от ассасииов Вангорича. Назначив его лордом-защитником, Тейн, по сути, выдал ему разрешение казнить нас.

— Наверное.

— Давай без «наверное», Авель. Ты бы не пришел сюда, если бы считал, что твоя голова в безопасности.

— Пожалуй.

— Мы не в Сепаторуме, нам сейчас не до уклончивых ответов. Хватит твоих «наверное» и «пожалуй». Реши твердо: ты со мной или нет?

— Да, да. Разумеется, я с тобой. Нe горячись, мужик.

Верро кивнул своему... союзнику. Назвать лорда-адмирала «другом» у него бы язык не повернулся.

— А, черт! — Ланьсан хлопнул по столу своим беретом ремесленника и поднял облачко пыли, заискрившейся в грязных солнечных лучах. Оба чиновника сегодня переоделись в простолюдинов, но имели при себе оружие, каким не мог бы обзавестись ни один обычный человек. — После стольких лет службы — обвинение в предательстве. Да что Адептус Астартес понимают в управлении государством? Они знают, как убивать, а больше ничего.

— Где Экхарт? — спросил Авель. — Разве он уже не должен был прийти?

Лорд-адмирал вытащил карманный хронограф.

— Опаздывает. Я посоветовал Тобрису выбрать кружный путь, и он наверняка заблудился. Ничего не может без дюжины слуг, вот же бестолочь!

— Может, Вангорич его уже достал, — предположил Верро.

— Нет, он явится.

Перебрав все темы, лорды замолчали. Через неостекленные проемы в стене доносился грохот терранских предприятий и уличного движения. Комнату наполнял запах страха самих чиновников. Башня Осени видела жестокие битвы, в которых закалилось немало героев, и Авель мысленно извинился перед их призраками за свою трусость.

Скрипнула дверь. Ланьсан чуть ли не соскочил с кресла, хватаясь за рукоять меча. Верро вытащил болт-пистолет.

— Экхарт?

Дверь с визгом распахнулась. В помещение ввалился запыхавшийся Тобрис, измазанный в пыли и ржавчине.

— Ты почему так одет? — У лорда-адмирала округлились глаза при виде грязного, но богатого облачения магистра Администратума. — А если за тобой следили?

Экхарт заметил наряды других чиновников и рассмеялся, хватая воздух:

— Вы решили, что этот маскарад нам поможет?

— Ты пришел один? — уточнил Авель, не убирая болт- пистолет.

— Да, да. Немного заплутал. Не привык самостоятельно устраивать свои дела.

— Садись! — велел Ланьсан. — У нас мало времени.

— Я догадываюсь, почему вы хотели меня видеть. — Тобрис уселся на равном расстоянии от коллег, и лорды оказались в вершинах правильного треугольника.

— Из-за Вангорича, — придушенно произнес Верро.

— Согласен, его назначение опасно, — отозвался магистр Администратума.

— Он вынуждает нас действовать, — подхватил флотоводец. — Вангорич жаждет властвовать, не называясь правителем. Чтобы добиться поддержки, он запугивал нас. Внедрил агентов в наши свиты. Ассасины, замаскированные под наших ближайших телохранителей, находились рядом с нами Император знает как долго! Месяцы!

— Даже годы, Ланьсан, — поправил Авель. — Нельзя его недооценивать.

— Нельзя! — воскликнул Экхарт, охваченный паникой. — А со мной он поступил так же? Все ли хорошо с моей семьей? Мне... мне надо идти.

— Успокойся, Тобрис. Сиди на месте.

— Его «кроты» наверняка проникли в окружение всех Верховных лордов.

— Даже к Виенанд, даже к навигаторам, — пробормотал магистр Администратума, выпучив глаза. На его лице выступили капли пота.

— Несомненно. Его люди везде, — заявил Верро.

— Ты уверен?

— Мы сами видели. Их лица словно плавились и менялись у нас на глазах, — сказал Ланьсан. — Полиморфин.

— Да, я тоже видел, — подтвердил Авель. — Так он угрожал нам, чтобы получить наши голоса.

— А я удивлялся, почему вы недавно выступили за Вангорича, — произнес Экхарт. — Что же вы предлагаете?

— Как и любого врага, его нужно уничтожить, — ответил лорд-адмирал.

— Убить, — добавил Верро.

— Найти ассасина для ассасина? Вы серьезно?

— У нас нет другого выбора, — проговорил Ланьсан. — В наших организациях тоже есть наемные убийцы. Вангорич — не монополист в деле лишения жизни.

Гримаса тревоги на лице Тобриса мгновенно исчезла, и он рассмеялся. Широко разинув рот, Экхарт хохотал так громко, что отзвуки разносились по всему залу.

— Он свихнулся, — заметил Авель. — Я так и знал, что нам...

Раздался выстрел из лазпистолета с усиленным зарядом. Мегатулевый модулятор приглушил хлопок вытесненного воздуха. Верро замертво рухнул лицом на стол, его пальцы сжались на спусковом крючке, и мимо головы Тобриса пронесся разрывной болт. Углубившись в стену, снаряд детонировал, выбросив фонтанчик железных осколков.

Экхарт даже не вздрогнул в миг попадания. Лорд-адмирал словно бы съежился и вскинул руки.

Поднявшись, магистр Администратума прицелился в Ланьсана. Тобрис держал оружие ровно и уверенно, хотя в коже над глазом у него шипел кусочек металла.

— Ты не Экхарт, — произнес флотоводец.

— Ну надо же! Я слышал, как люди болтают о твоем слабоумии, но считал, что они ошибаются: подданные ведь всегда бранят своих владык. Похоже, народ все-таки прав. Разумеется, я не Экхарт. — Самозванец дернул стволом вверх. — Встать! Иди сюда. Сядь в мое кресло.

— А если я откажусь?

— Тогда я застрелю тебя и перетащу сам. Советую подчиниться, если хочешь выжить сейчас. Шевелись, верховный лорд-адмирал!

— Это измена! — Ланьсан выпрямился, не опуская руки. — Вангорич должен понимать, что такого ему не простят.

— Думаю, ему лучше знать, хотя мои мысли не имеют значения. Он — творец, а я — инструмент. Теперь садись.

Ассасин жестом указал флотоводцу на кресло. Держа лорда-адмирала на мушке, он обошел вокруг стола, взял в левую руку болт-пистолет Верро и присел до уровня столешницы. Затем убийца прицелился в Ланьсана из чужого оружия, расположив его у неподвижной ладони Авеля.

— Что ты делаешь? — спросил побледневший флотоводец.

— Ты обвинил себя своими же речами. Оправдания не будет. Ты умрешь как предатель, верховный лорд-адмирал.

Ланьсан поднялся с кресла:

— Ты же сказал, что я выживу!

— Я выразился иначе. Прощай.

Возражения флотоводца оборвал болтерный выстрел. Попав в сердце, разрывной снаряд стер из бытия и орган, и жизнь верховного лорда-адмирала Ланьсана.

Агент попрыскал оба пистолета генетицидом, чтобы стереть все биологические улики против себя. Как только химический препарат дезактивировался, ассасин вложил оружие в пальцы чиновников. После этого он стянул тонкий слой синтекожи, покрывавший его руки до локтей, поместил пленки цвета эпидермиса в одну из бойниц и дважды прошелся по ним мелта-лучом. Оставшуюся горку пепла оперативник сдул в облака таких же микрочастиц, засоряющих небеса Тронного мира. Теперь никто бы не нашел на лже-Экхарте следов фуцелина, даже если бы осмелился искать.

Он взъерошил волосы, часто и глубоко подышал, чтобы раскраснелось лицо, и нажал кнопку вокс-связи со слугами Тобриса, ждавшими у подножия башни.

— Помогите! На помощь! — закричал ассасин голосом Экхарта. — Верховные лорды Ланьсан и Верро убили друг друга! 

ГЛАВА 10

Суждение Круля

Эсад Вайр разглядывал улицу с рамы монорельсовой дороги, втиснувшись в промежуток между колеей и полотном трассы, необходимый для плавной амортизации составов на пневматической подвеске. Сейчас этому процессу мешала тщательно размещенная болванка из адамантия. Пассажиры, ежедневно добиравшиеся в архив Менорум из своих клановых жилбашен и обратно, ощущали легкую тряску, но больше ничто не выдавало присутствия Зверя Круля в подулье, расположенном в регионе Австралазия-минорис. От взглядов с проспекта его прикрывали конструкции магистрали, а от авгуров — электрические разряды в растрепавшихся кабелях.

Вайр лежал в чрезвычайно неудобной позе, однако карьера ассасина вообще не подразумевала удобств. Такой ему выпал удел — незаметно следить. Даже прослушивая переговоры в улье Ташкент, он наблюдал, оставаясь невидимым. Если на каком-то этане жизни Эсад и не прятался, то уже забыл, когда это происходило. В его храме Вененум царила тьма; когда агента не обучали сражаться или применять яды, то натаскивали в скрытности. Его роль состояла в том, чтобы сблизиться, затаиться, атаковать и отступить, и Круль хорошо с ней справлялся.

Сейчас он пребывал в краю гор, убранных под крышу. Строители мегаполиса не сровняли гряду с землей, а просто застроили, создав небольшой подземный мир. На обрубки пиков давило тяжелое стальное небо верхних уровней. Границы подулья определялись угловатыми выступами скал и грязного металла. Древние здания из ранних эпох человеческой истории лепились к гигантским опорным колоннам города наверху. Из всех загнивающих скалобетонных трущоб в поле зрения Эсада находилась только одна замусоренная улица, омываемая дождем из сточных вод. Он не хотел бы встречаться ни с кем из людей, появлявшихся здесь.

Ассасин ждал уже очень долго и начинал нервничать.

Обычно Вайр не задавал никаких вопросов по заданию, кроме уточнений, нужных для подготовки к акции. Но на сей раз, скрываясь в шумном закутке, он терзался непониманием.

Зачем Вангоричу нужна смерть Вернора Зека? Дракан делился с Крулем многими соображениями, но не всеми. Эсад сам видел, какими никчемными стали Верховные лорды, и разделял возмущение великого магистра. Но почему именно Зек? Он же ничем не хуже прочих чиновников. Вайр даже считал, что Вернор заметно лучше многих из них.

Почти все владыки Империума или хорошо управляли своими организациями, но плохо разбирались в политике, или наоборот. Пожалуй, главный провост-маршал был одним из трех членов Совета, одинаково удачно справлявшихся с тем и другим. Его не слишком волновали личное богатство или авторитет. Зек исполнял свой долг, и даже больше того. Он интересовался делами районных силовиков на Терре ничуть не меньше, чем занятиями влиятельных межзвездных законников Адептус Арбитрес. Доказательством этому служил гот факт, что Круль сейчас наблюдал за каким-то захудалым подучастком на задворках планеты, а не рыскал по дворцовым чертогам.

Но, возможно, Вернор отправился сюда не только потому, что умел находить общий язык с любым сотрудником и вникал в заботы своих адептов на всех уровнях. Поездка могла означать и нечто иное: например, то. что Зек догадался о слежке за ним. Если на тебя хотят напасть, лучше окружить себя испытанными специалистами по уличным боям, а не кроткими слугами из высоких шпилей. Если предположение верно, то гамбит Эсада не сработает. Ему придется выйти на свет и самому закончить работу.

Персональный транспорт Вернора, стоявший у входа в подучасток, охраняли четыре БТР Адептус Арбитрес для подавления беспорядков. Машина уже несколько часов не двигалась, что стало первой проблемой из двух, тревожащих Круля. Вторая заключалась в невозможности избавиться от цепочки умозаключений, которые проносились в голове Вайра так же часто, как над ним грохотали поезда, возившие писцов с пустыми глазами между двумя строениями, где проходила вся их жизнь.

Думал он вот о чем. Если кто-то счел — по мнению Эсада, несправедливо, — что Зек заслуживает смерти, то почему бы не счесть таковыми и всех Верховных лордов? Возможно, их действительно собираются убить, и Круля направили сюда потому, что агент его способностей лучше всего справится с главным провост-маршалом, обладающим множеством аугментаций. Но вероятно и то, что Дракан решил убрать Вайра в сторону перед тем, как исполнить столь грандиозный замысел. А это уже скверно: значит, Вангорич разуверился в своем излюбленном оружии.

Крулю совсем не хотелось терять доверие повелителя. Сегодня Дракан отдаляется от него, а завтра удалит его.

Эсад вернулся мыслями к заданию. «Миссия важнее всего» — так его учили с самых юных лет. «Нет власти выше, чем великий магистр».

Вайр повторял эти фразы про себя, пока они не смешались в какую-то бессмыслицу, но сомнения агента только усилились.

Что, если Вангорич хочет и его смерти?

Услышав, как сдвигается несмазанная дверь, Круль тут же посмотрел на подучасток в магнокль. Человек, очень похожий на Вернора Зека, сел в его персональный транспорт. Секунду спустя мужчину окутало облако токсичного газа из крошечного устройства, спрятанного Эсадом в ходовой части. Зеленый туман пополз из машины, разъедая все на своем пути.

По улице разнесся вой сирен, из здания хлынули арбитраторы. Вайр меж тем изучил пикт-захват на экране магнокля. «Вернор» оказался слишком широким в плечах и недостаточно высоким; разница в пару миллиметров, но тем не менее. Кроме того, картина теплового излучения его органических частей не совпадала с данными из файлов в памяти прибора.

Значит, не Зек.

На дороге внизу завизжали шины. Из-под колес скоростного бронеавтомобиля, сжигающего синтрезину на разбитом жестком покрытии, взхметнулись клубы синеватого дыма.

— А вот это Зек, — сказал Круль.

Агент выбрался из укрытия. Спрыгнув с шестиметровой высоты, он отвалил от стойки монорельса кусок пластального металлолома, под которым обнаружился мощный мотоцикл.

Менее чем через секунду Эсад устремился в погоню за легкой бронемашиной. Арбитраторы успели что-то прокричать и открыть по нему огонь, но безрезультатно.

Цель с головокружительной скоростью мчалась по улицам подулья. Автомобиль не объезжал мусорные завалы, а прорывался через них и разметывал. Повернув вправо, машина Вернора ринулась по узкой дороге в глубь трущоб. Прочным носом она сносила замызганные лачуги, ютящиеся на руинах погибших цивилизаций. Их злополучные обитатели разбегались во все стороны. Круль ловко огибал людей, продолжая преследование. Шофер-арбитр вел хорошо, но никто не мог превзойти Вайра.

Ускоряясь, цель направилась к мосту через русло реки, высохшей дюжину веков назад. Мимо со свистом понеслись ржавеющие опоры. Слева от полотна располагалось дно древнего моря, где под беспорядочными грудами хлама еще виднелись разветвленные следы устья исчезнувшего потока. Чуть дальше, где поверхность сглаживалась, находился фундамент улья, опирающийся на саму кору Терры. Пластальная стена выше прибрежного утеса служила неестественно близким горизонтом. Немытые окна в ней выходили на скалы и мерзкие картины истинной сути Тронного мира.

У основания стены начинался неиспользуемый транзитный тоннель, помеченный по краям грязными черно-желтыми полосами. Судя по информационному табло, он вел на высшие уровни Нозелантского улья. Бедняки с нижних ярусов не могли позволить себе личный транспорт, и никто из обитателей верха не желал спускаться к ним, поэтому трасса пустовала, как это пересохшее русло. Пункты сбора оплаты стояли без дела.

Почуяв, что спасение близко, водитель вдавил педаль газа. Круль тоже прибавил оборотов, и мотоцикл рванулся за бронеавтомобилем со звериным ревом, отголоски которого разнеслись по небольшому металлическому аду. Когда машина приблизилась ко входу в трубу, Вайр нажал кнопку на руле. Маленькая ракета, вырвавшись из переднего обтекателя, уже на подступах к тоннелю поразила цель в правую заднюю четверть. Оторванное взрывом колесо, пылая, поскакало с заброшенного шоссе в скопление руин возрастом никак не меньше двадцати тысяч лет.

Взбрыкнув, автомобиль юзом слетел с дороги и хрустко врезался в край транзитной трубы. Эсад снизил скорость и, вытащив пистолет, спрыгнул с сиденья. Машинный дух-автопилот умчал мотоцикл прочь. Перекатившись в момент приземления, Круль поднялся, держа оружие обеими руками.

Его обтягивающий спецкомбинезон без рукавов покрывала грязь, накопившаяся за время ожидания. Кожа под волосами зудела. Ассасин был в дурном настроении.

Над двигательным отсеком броневика взвилось пламя: загорелись топливные баки. Бортовые системы жалостно пищали, как перепуганная добыча хищника.

Сначала Вайр подошел к месту шофера. Окна имели одностороннюю прозрачность, и агент не видел салон. Взяв пистолет одной рукой, он пробил стекло кулаком с адамантиевыми вставками, вцепился в дверь и оторвал ее.

«Даже я, человек, способный на такое, оказался беспомощным против орков на Улланоре», — подумал Эсад.

Круль тут же осознал, что отвлекся на мысли о разочарованиях последних месяцев и едва не погубил себя. Он с запозданием выпустил в голову водителя иглу из замороженного яда.

Выбитая задняя дверь машины вылетела, рассыпая осколки стекла. Обернувшись, Вайр увидел, как она проносится над дорогой, падает с лязгом и скользит по грубому покрытию, волоча за собой хвост из искр. Он понял, что допустил необратимую задержку. Всего полсекунды, но столь краткого промежутка времени хватило бы, чтобы нашпиговать Зека токсичными зарядами... если бы Эсад не задумался о зеленокожих.

Вернор наотмашь ударил по игольнику бионической рукой. Сломанное оружие, несколько раз перевернувшись в воздухе, упало и затерялось в остатках забытого прошлого расы людей.

— Круль, питомец великого магистра, — произнес Зек, выбираясь из искореженной машины.

С его тела сваливались клочья горящего мундира. Взглянув на обнаженный торс арбитра, Вайр понял, что Вернор утратил огромную долю биологических тканей. Вся левая сторона его тела — от солнечного сплетения до кончиков пальцев — состояла из многослойной пластали. Справа сохранилось чуть больше органической материи: аутентический протез руки заканчивался ниже плеча. Обе ноги были механическими. Редкие участки кожи среди металлических вставок покраснели от ожогов, но Зек словно бы не чувствовал боли.

— Я не погибну по воле этого змея!

Оторвав от корпуса автомобиля кусок металла, Вернор швырнул его в голову Эсада.

Ассасин увернулся, принял защитную стойку и начал отступать от идущего к нему Зека.

— Предатель! — взревел арбитр. — Хочешь убить Верховного лорда?

Он бросился на Круля, замахиваясь для удара. Агент уклонился, и кулак Вернора обрушился на скалобетонную дорогу с такой силой, что человеческая грудная клетка превратилась бы в фарш.

— Мне поручили устранить тебя. Мои желания к делу не относятся.

— Тог, кто бездумно повинуется приказам, — не меньший предатель, чем тот, кто сам замышляет вероломство. Твой господин намерен узурпировать власть в Империуме. Ты настолько же виновен, как и он.

— Мне приказано только убить тебя, — возразил Эсад.

Ему не следовало разговаривать с объектом, но вернувшиеся дурные предчувствия заставили.

Вернор снова атаковал, и Вайр пригнулся. Он услышал скрип в левом колене противника: Зек все же пострадал при аварии.

— Что ж, я уверен, о собственном выживании ты заботишься так же серьезно, как об исполнении долга, — сказал провост-маршал. — После переворота Вангорич покончит с тобой.

Круль помедлил: недавно он размышлял именно об этом.

Кулак Вернора врезался ассасину в грудь. От удара прогнулся металл, укрепляющий ребра, и треснули кости. Эсад отшатнулся. Рассмеявшись, арбитр хотел отвести руку, но Вайр вцепился в нее обеими кистями, выкрутил, распрямил и поймал предплечье Зека в захват. Сервомоторы протеза зажужжали, сопротивляясь напору, однако мускулы Круля были улучшены не хуже его скелета, и агент постепенно заставил противника опуститься на скалобетон.

— С данной моделью аугментики есть проблема: хотя конечность очень сильна, плечевые соединения непрочны вот в этом направлении, — произнес Эсад и резко опустил ребро ладони на плечо Вернора.

Взревев от боли, Зек принялся молотить Вайра свободной рукой. Ассасин давил все мощнее, спокойно принимая удары.

Левая рука арбитра со скрежетом и хрустом смялась вокруг сустава. Пласталь треснула, заискрила проводка, и конечность бессильно повисла. Круль выпустил жертву. Провост-маршал неловко поднялся на ноги, но Эсад, крутнувшись на месте, пнул его в поврежденное колено. Сочленение раздробилось, и Вернор снова рухнул на трассу.

— Те, кого я укладываю, уже не встают, Зек. — Вайр занес упрочненные кулаки, готовясь к смертельному приему.

— Постой! Подожди! — крикнул арбитр. — Ты же замешкался. Тебе понятно, что он убьет тебя.

— Все мы когда-нибудь умрем, — заметил ассасин.

— Но зачем гибнуть вот так, в бесчестье? Как же твои обеты верности?

— Я лоялен великому магистру и никому иному.

— Неправда! Ты обязан повиноваться Императору Человечества, а не Дракану Вангоричу. Просто подумай, Круль! Твоя организация сторожит все прочие, но кто устережет сам Официо? Вангорич взбунтовался. Ты хочешь провести всю жизнь, убивая тех, кто не согласен с ним? В этом путче нет нужды — Тейн уже назначил Дракана лордом-защитником. Он убивает только потому, что хочет править единолично!

Эсад опустил руки.

— Ты понимаешь! — радостно воскликнул Вернор и приподнялся, встав на целое колено. — Тебе надо остановить его, Круль. Только ты сможешь подобраться к нему. Нам всем конец: если Вангорич отправил тебя за мной, самым верным из служителей Императора, то ни один из Верховных лордов не доживет до следующей недели.

— Видимо, поэтому я здесь, — произнес агент. — Вангорич отослал меня, догадываясь, что я не соглашусь с ним.

— И ты сообразил только сейчас?

— Я не настолько умен, как Дракан Вангорич! Ты думаешь, в ином случае он держал бы меня при себе? — Вайр тряхнул головой и заходил взад-вперед, кипя от гнева. — Не выйдет. Я — следующий в его списке. Мне лучше исчезнуть.

— Ты должен попытаться. Если Вангорич возглавит Империум, произойдет катастрофа. Никто не может руководить в одиночку. Задуши его правление в зародыше и верни лорда-жиллимана. Ты станешь героем!

— По-твоему, мне нужны слава и почет? Или чтобы мне поставили памятник? — Круль рассмеялся. — Я же ассасин!

— Тогда подумай о будущем расы людей. Если оно не волнует тебя, то ради чего ты убивал? Значит, ты просто чудовище.

Агент отступил на шаг. Зек все так же смотрел на него снизу вверх, неудобно повернув изуродованное лицо. Он, а не Эсад, сейчас напоминал монстра. Но истинная чудовищность всегда таится внутри — так Хорус и его братья скрывали свое вероломство. Если даже Круль сумеет ускользнуть и будет жить на какой-нибудь захолустной планете, вечно оглядываясь через плечо, он окажется ничем не лучше Вангорича. Отказавшись действовать, Вайр станет соучастником измены.

— Хорошо. Ладно. Все равно я не смогу вернуться в Ташкент. Сделаю вид, что я по-прежнему его верный бойцовый пес, а потом укушу что есть сил. Но мне понадобится доказательство твоей смерти. Только так он поверит мне и оставит возле себя.

— Бери все, что необходимо, — с нескрываемым облегчением сказал Зек.

— Мой выбор тебе не понравится. — Эсад взял моноволоконную гарроту, висевшую у него на разгрузочном поясе.

— Погоди! Стой! Наверняка есть другой способ...

— Прости, но мне нужна твоя голова. 

ГЛАВА 11

Красный Приют

Саскине Хааст шагала по громадным складским помещениям во дворце генерал-фабрикатора. Вокруг топали безмозглые сервиторы, выполняющие заложенные в них задачи. Если ассасин замечала техножрецов, то пряталась, пока они не проходили мимо. От этих адептов здесь ничего не зависело, но механикусы низкого чина имели невыносимую привычку совать нос в чужие дела и с такой гордостью относились к своей маловажной работе, что докладывали наверх о мельчайших отклонениях.

Подобное поведение озадачивало Саскине. Одно дело, если бы они надеялись получить награду, но Хааст уже провела достаточно времени среди дворцовых слуг и крепостных, чтобы попять: большинство из них совершенно лишены честолюбия. Среди таких созданий было невероятно трудно скрываться, и агента могли обнаружить в любой момент.

Виндикар заставила себя успокоиться. До освобождения от навязанной ей утомительной роли оставалось совсем недолго, но именно поэтому Саскине рисковала ошибиться.

На колоссальных складах помещалось все что угодно. Поскольку некоторым техножрецам по-прежнему требовалась пища, во множестве кладовых лежало гиперохлажденное мясо. Механизмы в телах таких адептов нуждались в подпитке не меньше плоти, и целые километры полок занимали бочки с препаратами, баки с эликсирами, запасные части и сырье. Но Хааст не интересовали предметы, жизненно необходимые обширному домохозяйству Кубика. Она направлялась на более глубокие ярусы.

Личную лабораторию генерал-фабрикатора, совмещенную с дворцом, обслуживал отдельный комплекс хранилищ-рецептакулаэ. Еще ниже располагался огромный подвал-целлаэ, куда свозили сокровища со всех уголков Марсианской империи: редкие технологии, организмы и ресурсы. Впрочем, нужное Саскине место находилось не так далеко.

Хааст спустилась по лестницам на склад химикатов. Проходя мимо бункеров с порошкообразными веществами и высоких цистерн, заполненных жидкостями, она проверила координаты объекта на инфопланшете и замедлила шаг. Цель была близка.

Ассасин остановилась перед длинной шеренгой одинаковых цилиндров высотой больше двух человеческих ростов. Их металлические опорные рамы желтого цвета украшали литые символы «machina opus». Саскине поочередно провела лазерным лучом считывателя по инфометкам на крышках. Ее планшет попискивал, анализируя двоичные сочетания линий и точек. Оказалось, что резервуары заполнены сжатым металоном — все, кроме одного.

— Ноль-ноль-один-один-ноль-ноль-ноль-один-один-один-один-ноль, — повторила вслух Хааст. Шифр совпал с тем, который передала агенту Марьязет Изольде. Значит, оно.

Виндикару предстояло взрезать герметично закрытый цилиндр. Если информация неверна, ее ждут душ из немыслимо холодной влаги и мучительная смерть. Не мешкая, Саскине достала из кармана украденной рясы лазерный резак.

Стоило ассасину взять устройство в руку, как ее прервали.

— О Омниссия! Что ты тут делаешь, Ноль-один-Девора?

Хааст напряглась, узнав пронзительный голос Ворида Чама, эконома Кубика.

— Назначенное тебе место работы находится не здесь, — продолжал он. — Будь любезна немедленно представить полный отчет о твоих недавних перемещениях. Сведений за вчера и сегодня будет достаточно.

— К сожалению, я не могу, господин, — смиренно произнесла виндикар, спрятав резак в рукаве.

— Гм. Твой двоичный передатчик все еще не функционирует?

— Да, мой господин.

Чам плавно зашагал по проходу между контейнеров, переплетая и вновь расцепляя длинные, неприятно гибкие пальцы.

— Но ведь прошло уже два месяца! Крайне необычно. Я сам займусь вопросом. Устно назови мне причину, по которой ты здесь.

— Ожидаю прибытия сменных деталей для сомнариума нашего хозяина, эконом, — сказала Саскипе.

— Сюда их не доставят! Ты очень далеко от нужного склада.

— Я заблудилась, господин, — проговорила Хааст, изображая смущение.

Ей не удалось обмануть Ворида. Аугментические глаза управителя, зеленые, как бутылочное стекло, с жужжанием сфокусировались на ее лице.

— Ты лжешь! — крикнул Чам. — Это недостойное поведение. Я обязан доложить о тебе, чтобы с тобой разобрались. Тут зона повышенной безопасности. Проникновение сюда карается стиранием разума. Я вызываю дворцовую стражу!

— Как угодно.

Ассасин сбросила облачение, и эконом оглушительно заверещал, увидев ее гибкое тело в комбинезоне из синтекожи. Включив резак, Саскине рассекла Вориду горло лазерным лучом. Визг техножреца сменился бульканьем, из раны брызнули струйки искусственной крови и смазки. Чам повалился на пол.

Где-то вдали завыла сирена.

— О Трон, — буркнула Хааст.

Повернувшись к цилиндру, она взялась за дело.

Тибальт Избавитель пребывал во тьме. Он не видел снов. Для него периоды убийств сменялись умиротворенными промежутками беспамятства.

Мирное время закончилось.

Агент очнулся от анабиоза — его пробудило последнее из выкрикнутых кем-то кодовых слов. По Тибальту стекала теплая влага, уносившая с собой жидкий метал он через сточные отверстия в днище резервуара. Температура тела ассасина быстро росла. Он разжал кулак, и по стеклу звякнули пять когтей нейроперчатки. Опустив другую руку к бедру, Избавитель вынул из кобуры пистолет «Палач».

Его контейнер стоял под углом. Череполикую маску Тибальта омывали свет от индикаторов регулирующих приборов и тусклые лучи люменов, которые проникали через треугольное отверстие, вырезанное в пластальном корпусе. Избавитель понял, что стоит внутри цилиндра. Он услышал крики, почуял запах крови, ощутил покалывание гибельного излучения от радиевых нуль.

И ухмыльнулся под личиной, застывшей в костлявой усмешке.

Образ жизни агента — бешеные вспышки кровопролития, за которыми следовало насильственное погружение и сон, — логичным образом приводил к безумию. Простой что велит разобрать виновных на мелкие детали, если уцелеет.

— Прим из примов, у главного выхода ожидает бронированный транспорт, — доложил командир мирмидонов, примас-ультра Гангович.

Пока группа спускалась по громадной лестнице, пушки на плечах воинов вращались, наводясь на предполагаемые места засад. Открытые ворота стерегли всевозможные солдаты Адептус Механикус с оружием наперевес.

— Идет генерал-фабрикатор! — провозгласил церемониймейстер. — Слава Омниссии!

Еще больше марсианских киборгов примкнули к отряду Кубика, заслонив своего верховного жреца плотью и металлом собственных тел. Вся толпа мчалась к порогу. Площадь снаружи охраняла клада дюнных ползунов «Онагр»: они присели возле шагающей бронемашины, готовой унести генерал-фабрикатора.

— Провести прима к транспорту! — скомандовал Гангович.

Из дворца хлынули тяжеловооруженные скитарии. Боевые сервиторы-катафроны выкатились на позиции по краям плазы. Шагатель откинул люк, и Кубика немедленно повели туда.

Когда ему оставалось пройти десять метров до двери машины, она взорвалась. Шедших впереди телохранителей посекло осколками. Как только уцелевшие бойцы сгрудились вокруг генерал-фабрикатора, прозвучал выстрел. Мирмидон, едва успевший заслонить собой Кубика, повалился наземь. Над площадью раздался второй хлопок, и умер еще один воин. Его обезглавленное тело по инерции ушло в сторону грузными шагами.

Улучшенный разум Кубика заработал с удвоенной силой. На плазе творился полный хаос. Примы скитариев орали команды. Солдаты палили во все стороны из самого мощного оружия, но неприятель по-прежнему вел огонь, и каждый его выстрел становился смертельным. Снайпер непрерывно перемещался. Всякий раз, когда механикусы вычисляли его местоположение, он успевал сменить позицию, и вскоре раздавался очередной хлопок. У генерал-фабрикатора быстро заканчивались охранники.

— Мой господин, сюда! — крикнул кто-то.

Схватив повелителя руками и механическими конечностями, адепты затащили его обратно за порог. Следующая пуля с отчетливым звяканьем попала в один из «Онагров», и мгновением позже шагатель разлетелся на куски, забрав с собой десятки почитателей Омниссии.

— Мы доставим вас в Порт-Фабриката, — сказал Гангович. — Нам нужно вывести вас из дворца.

— Нет! — сумел произнести Кубик.

Вернувшись в вестибюль, техножрецы отошли от дверей. Снаружи не смолкал визг разрядов высокоэнергетических орудий. Генерал-фабрикатор выпутался из манипуляторов своих предполагаемых спасителей:

— Я отправлюсь в зал диагностиады. Там безопасно, туда не пробраться.

— Как пожелаете, мой господин, — согласился примас-ультра, и Кубика с прежней спешкой увели прочь.

Он прибыл в тамбур диагностиады на одноместном цилиндрическом лифте, пронесшемся по вакуумной трубе. Дворец остался далеко позади, и генерал-фабрикатор понемногу расслабился. Снаружи собрались разнообразные воины Марса, перекрывшие подходы к зданию всемирного разума. В защите нуждался не только Кубик, но и хор техножрецов, образующих ядро системы.

Капсулу лифта от диагностиады отделяла дверь метровой толщины с ручкой-маховиком. Верховный лорд успокоился, пока отключал ее комплексные сторожевые про граммы. Когда преграда сдвинулась, он уже составлял план действий.

Дверь с громыханием закрылась за Кубиком, вошедшим внутрь исполинской сферы. Обходя по кругу огромный шпиль со встроенным в него главным интерфейсным троном, генерал-фабрикатор слушал фоновые шепотки сотен адептов, соединенных сознаниями. Тишина, никакой опасности...

Вздохнув, Кубик опустил плечи. Он держал на себе весь Марс, и ему следовало узнать, что случилось во дворце.

Генерал-фабрикатор попробовал подключить свой разум к планетарной ноосфере. Безуспешно. Запустив внутреннюю проверку, Кубик убедился, что его имплантаты работают без сбоев. Тогда он подошел к пульту, врезанному в стену у главного входа, и склонился над консолью. Вставив зонд в контактный разъем, Верховный лорд мгновенно нашел источник проблемы.

Потоки данных и Движущая Сила поступали в зал и выходили из него по единственному каналу. Немыслимо, но кто-то заблокировал его.

Вытянув механодендрит из консоли, Кубик убрал его под рясу и направился к двери. За ней постоянно дежурил один из членов Синода, наблюдающий за машинами.

— Можно не утруждаться, — раздался голос за спиной техножреца. — Если я попал сюда, то наверняка позаботился о том, чтобы изолировать вас, верно? Адепт мертв. В диагностиаде весьма, весьма удобно скрываться. Войти в нее можно лишь парой способов, а выйти — только одним. И линия связи тоже одна. Вы хорошо придумали, решив спрятаться здесь, но — увы — я уже ждал вас.

— Дракан Вангорич. — Повернувшись, механикус увидел перед собой великого магистра Ассасинорума. — Какая честь. Вы явились лично.

— Ну, вы важная персона, генерал-фабрикатор.

На лорде-защитнике была ряса одного из живых компонентов бормочущей диагностиады. Кубик поискал взглядом пустую нишу и, разумеется, нашел. В руке Вангорич держал легкий пистолет-игольник с подствольным плазмометом. Оружие выглядело так, словно его сконструировали специально для убийства повелителя Марса.

— Вы знали, что я так поступлю, — сказал Кубик. — Что приду сюда.

— «Знал»? — повторил Дракан. — Я все спланировал! Как-никак я великий магистр ассасинов. Надо полагать, такой человек неплохо разбирается в своем деле. С другой стороны, в наши трудные времена так сразу и не скажешь. Похоже, очень немногие люди соответствуют занимаемым должностям.

— Вы не можете убить меня, — произнес генерал-фабрикатор.

— Разве? Ваши слуги отвлечены, ищут врага не там, где нужно. У нас полно времени.

— В семи процентах случаев основной причиной гибели тиранов становилось их злорадство в адрес жертвы перед казнью, — сообщил техножрец.

— Я не собираюсь злорадствовать, — возразил Вангорич. — Мы с вами поговорим. Точнее, вы будете слушать, а я — говорить, но без злорадства. Так вот, меня воспитали в храме Вененум. У нас неприметная община, не то что у наших коллег с этими их пушками, технологиями чужаков и супервоинами-психопатами. Мы более элегантны, предпочитаем коварство и отраву... но не только. Взять хотя бы Круля — уверен, вам известно о нем. Хотя он из моего храма, в основном орудует кулаками. Я, впрочем, всегда питал симпатию к ядам. Весьма тактичное средство. Отрави человека, и он даже не поймет, что его убили. Ремесло ассасинов состоит в том, чтобы менять течение реки, аккуратно убирая камни. Если использовать яд, люди и не догадаются, кто подвинул валуи.

— Удачная аналогия, — отозвался Кубик, выбрав бесчувственный механический голос. — Вы и есть отрава, Вангорич. Все, к чему вы прикасаетесь, гниет.

Дракан улыбнулся: ему понравилось сравнение.

— Никогда не думал, что вам по душе метафоры, генерал-фабрикатор. Я предпочитаю считать себя незаметным, словно яд, но не губителем, а целителем. Многие токсины применяются как лекарства, поскольку смертельны только в больших дозах.

Техножрец издал негодующую трель:

— Великих магистров вывели из числа Верховных Двенадцати по разумным причинам. Мы проявили небрежность, позволив вам вернуться в Совет.

— Вы поступили верно, приняв меня обратно. Но это следовало проделать раньше.

— Чтобы вы назначили себя правителем?

— Чтобы я предотвратил гибель миллиардов имперских граждан, — ответил Вангорич. — Знаете, Кубик, я уже довольно давно не отнимал жизни лично, но для вас сделаю исключение. Хотя в Сенаторуме Империалис я видел множество примеров жалкого, эгоистичного, ребяческого поведения, вы поступали гораздо хуже остальных. Я собирался все забыть и простить, двигаться в будущее вместе с Советом и править согласно воле Императора, какими бы безнадежно идеалистичными ни были Его замыслы. Но потом вам понадобилось нарушить приказ Тейна и переместить Улланор. Именно тогда я принял решение. В какой-то мере за смерть Верховных лордов ответственны вы: до вашей последней ошибки, вызванной жадностью, я планировал просто заставлять вас всех работать в команде, но благодаря вам понял, что лучше справлюсь один. Странно, что я вообще ожидал чего-то иного, — вы же хотели отделиться от Имиприума! Но я оптимист, вот в чем моя проблема.

— Невозможно отделиться от того, во что не входишь.

— Казуистика! Империя Марса не выживет без Империума, и наоборот. Мы — единый народ, и никакие ваши утверждения этого не изменят. Вы, один из Верховных лордов Терры, многократно предавали ваш долг и вашего Императора-Омниссию.

— Вы не сумеете убить меня безнаказанно.

— Смогу, — сказал Дракан. — Я предоставлю вам выбор. Яды весьма разнообразны, и не все из них пагубны для биологических организмов. Существует отрава и для машин. Направляя сюда Красный Приют, я поручил моему инфоциту Йендль тайно внедрить в марсианскую ноосферу вирус, пожирающий данные. Конечно, ваши хранилища информации надежно защищены, но мы, вененумы, умные люди. Нашему фагу хватило времени, чтобы созреть и узнать своего врага. За прошедшие месяцы вирус перестраивал себя, собирая нужные сведения, и достиг максимально возможной смертоносности. Теперь он в ноосфере как у себя дома. Отлично знает все замки и ключи, окна и двери.

Кубик дернул механическими конечностями.

— Вы разрушите империю, чтобы преподать мне урок. Какое тщеславие...

— Нет, конечно! — фыркнул Вангорич. — Я излагаю возможные варианты. Вот первый: вы ничего не делаете, я поднимаю пистолет и посылаю вам в голову заряд настолько мощного нейротоксина, что он выжигает все оставшиеся в вашем теле органические нервы, а потом выпускаю инфофаг в мировое ядро. В результате либо развалится марсианская цивилизация, либо просто сотрутся миллиарды терабайт крайне ценных сведений. Вам наверняка хочется избежать обоих исходов.

— А второй вариант?

— Вы добровольно отключите себя. Разумеется, после того, как отдадите мне ваш мыслеблок. Дело вот в чем: я желаю избавиться от вас, Кубик, но предпочел бы, чтобы остальные думали, будто Марсом по-прежнему руководите вы. Так будет проще для всех заинтересованных лиц.

— Вам нужно, чтобы я покончил с собой и уступил место преемнику, который завладеет моей личностью?

— Именно так. Спросите себя, что для вас важнее: вы сами, как индивидуум, или сохранение знаний, накопленных за тысячи лет?

По залу разнеслись странные звуки — череда электронных писков и чириканий. Дракан не сразу понял, что генерал-фабрикатор смеется.

— Вы не добьетесь успеха. Сдайтесь правосудию, Вангорич. Полагаю, вам удалось устранить наших коллег в Совете, так остановитесь на этом. Вы уже вычистили гниль. Моя смерть ничего не изменит.

— Почему же, мне будет очень приятно. Я по-настоящему ненавижу изменников.

Выпрямив руку с пистолетом, Дракан прицелился в Кубика и показал устройство, которое держал в другой кисти.

— Дайте мне ваш мыслеблок, или, клянусь, я сокрушу эту планету у вас на глазах.

Ассасин пристально смотрел на генерал-фабрикатора, держа большой палец над кнопкой, нажатие которой удалило бы запасы мудрости тысячелетий.

— Вы блефуете.

— Уверяю вас, что нет, — сказал Вангорич. — И считать иначе для вас слишком рискованно.

Техножрец поник.

— Ваша взяла, — наконец произнес он. — Вы презираете мою лояльность Империуму и просите доказать мою лояльность Марсу? Так вот оно, мое последнее деяние как верного слуги Омниссии.

Откинув капюшон, Кубик обнажил полностью металлическую голову. Он отбросил жезл генерал-фабрикатора и надавил на панель у виска. Цилиндрик толщиной в палец, повернувшись, выдвинулся из черепа. Верховный лорд нажатием извлек центральную часть модуля и протянул ее Вангоричу:

— Мой мыслеблок. Здесь закодирована сама моя суть.

Шагнув вперед, Вангорич забрал стержень и провел им над каким-то прибором на своем поясе. Устройство пискнуло, засветился зеленый огонек.

— Вы наконец-то поступили правильно, — заметил ассасин, убрав мыслеблок в карман.

— Однажды вы еще поплатитесь, — пробормотал Кубик, растягивая слова.

— Может, и так, но вы ответите за ваши грехи первым. Прощайте, генерал-фабрикатор.

Индикаторы на имплантатах техножреца потускнели и угасли, конечности сложились вместе. Тело Кубика плавно опустилось на пол.

Как только Верховный лорд упал, Дракан нашпиговал его токсичными иглами.

— Работы еще по горло, — сказал затем Вангорич.

Он прошагал из диагностиады, где бормотали адепты в небольшую комнату, уставленную рядами когитаторов. Из середины комплекса на ассасина внимательно смотрел, неподвижный стеклянный глаз красного цвета. Встав перед объективом, Дракан наклонился к нему:

— Ну же, Кубик. Я знаю о вашем последнем убежище и не позволю, чтобы вы выгрузили свое сознание после моего ухода. Разве вам не известно, что интеллект на неорганической основе запрещен? — Вангорич зацокал языком. — Вот теперь вам действительно конец.

Насвистывая бойкий мотивчик, Дракан встал на четвереньки и принялся выдергивать провода из когитаторов. Когда они перестали работать, Вангорич установил в самом плотном сплетении кабелей небольшую мелта-бомбу.

Просто на всякий случай. 

ГЛАВА 12

Голос из прошлого

В неприятно тихих палатах Медике Героум пахло мазями и целебными препаратами. Светились агрегаты лечебных модулей, встроенных в стены. Три капсулы из двадцати занимали раненые агенты Инквизиции, а в самом конце ряда лежал Веритус.

Виенанд ступала осторожно, боясь нарушить спокойствие в отделении. Вокруг нее на декоративных подпорках стояли сосуды с булькающими жидкостями яркой расцветки. За спиной инквизитора парил сопровождающий ее сервочереп. Второе устройство, покинув стенную нишу, подлетело к нему. Посетительница ждала, пока они обменяются кодами безопасности.

Развернувшись к Виенанд, медицинский сервочереп обвел ее с ног до головы широким красным лучом из компактного авгура в отполированной глазнице. Другое «око» — загадочный пси-восприимчивый пикт-аппарат — сделало снимок души инквизитора. Из корпуса выскочил механодендрит с иглой на конце, которая впилась в тело гостьи. Она поморщилась, ощутив, как прибор высасывает кровь.

— Виенанд, Маргерита А., генетический отпечаток совпадает, — произнес череп. Отпечаток ауры совпадает. Уровень допуска «ультима-черный» подтвержден. Добро пожаловать, госпожа инквизитор.

Утолив любопытство своего машинного духа, медицинский сервочереп вернулся в нишу и, угнездившись там, превратился в еще одну деталь интерьера.

Лечением Ласгана занимался сам главный медик-коронер Инквизиции. Облаченный в строгие черные одеяния, он ждал гостью у постели Веритуса.

— Госпожа инквизитор, — поприветствовал ее врач.

— Как он?

— Скоро умрет. Мы здесь бессильны: Вангорич подобрал очень надежный яд. В организме пациента происходит распад клеток. Я испробовал все разрешенные способы и средства, а также пару недозволенных методик, но долго он не проживет. По просьбе больного я поместил его в стазис, поскольку ему хотелось напоследок поговорить с вами... наедине. Мне жаль, Представитель.

Поклонившись, главный коронер отбыл.

Через голубоватое марево стазис-поля Ластан выглядел невероятно маленьким и хрупким. Со старика сняли броню, и он лежал, закутанный в ярко-белые простыни.

Маргерита неуверенно отключила поле, сознавая, что тем самым подписывает Веритусу смертный приговор. За время службы инквизитор не раз видела, как погибают люди, но нисколько не переживала о них. Глядя, как умирает человек, пытавшийся убить ее, Представитель грустила.

Стазис-пелена растаяла, как иней на подогретом окне. Ластан с хрипом втянул воздух. У ветерана распахнулся рот и закатились глаза, но затем он пришел в себя.

— Виенанд?

— Я здесь, Веритус.

Теперь он смотрелся на все свои годы. Инквизитор казался настолько древним, что просто не имел права жить, и под обвисшей кожей его лица хорошо просматривался череп. Но смертное тело Ластана еще не сдавалось: он сфокусировал на гостье слезящиеся глаза и улыбнулся:

— Я почти ожидал увидеть Вангорича.

— Так вы знаете, что это сделал он.

— Для такого вывода не требуются особые способности к логике, — отозвался старик. — Как долго я пролежал в анабиозе?

— Пять суток. Я пришла, как только смогла. Возникли некоторые затруднения.

— Вангорич устранил остальных Верховных лордов, — утвердительно сказал Веритус.

— Большинство из них, — кивнула Маргерита. — Ланьсана и Верро прикончили так, чтобы казалось, будто они застрелили друг друга. Их тела обнаружил Экхарт, но его роль, скорее всего, играет провокатор Официо Ассасинорум. Далее, у Сарка и Анвара высосал души агент храма Кулексус, а Гибрана отравили в Квартале Навигаторов якобы из-за некоей внутренней склоки их домов.

— Дров в костер точно подбросил Вангорич.

— Не сомневаюсь. То же самое можно сказать и о смерти Тулл: хотя она покончила с собой, мне кажется, что на нее повлияли. В ночь гибели Юскины исчезла ее давняя служанка, — пояснила Виенанд. — Зека убил Круль. Вроде бы спасся только Кубик, но и насчет него я не уверена. Возможно, он заключил сделку с Драканом, как наверняка поступил Патернова, однако Вангорич больше всего винил в катастрофе с орками именно генерал-фабрикатора и Ланьсана. Насколько я знаю Дракана, он с рвением охотился бы на Кубика.

В заключение Маргерита произнесла:

— Ну и конечно, покушение на вас...

Ощущая себя неуютно от того, что выдала свои чувства, Виенанд отвела взгляд и сцепила пальцы за спиной. Потом она вспомнила, что именно такую позу предпочитает Вангорич, и опустила руки по швам.

— Да, я — последнее звено в цепи, — проговорил Ластам. — Я ждал, что он пойдет против меня, и принимал меры, но недооценил его хитроумие.

— Как он ввел вам яд?

— На обзорной галерее «Потус Террэ». Других возможностей у него не имелось, мои личные покои были герметично закрыты.

— Но вы же не пили вина и ничего не брали у него из рук.

— А вы пили, но остались живы, — сказал Веритус. — Он не отравлял вино.

— Утечка воздуха? — предположила Маргерита. — Однако наши сервочерепа не обнаружили ничего, что могло бы повредить вам. К тому же, как и в случае с вином, я дышала в той же атмосфере, но по-прежнему здорова. Меня досконально обследовали.

Ветеран слабо кивнул, и его тонкая кожа прошуршала по накрахмаленным простыням.

— Хотя газовая смесь сама по себе не содержала токсинов, в нее входило вещество, которое прореагировало с препаратами, создаваемыми дыхательной системой моего доспеха. Хватило одной дополнительной молекулярной связи, чтобы лекарство превратилось в состав, неотличимый от полезного медикамента, но смертельный для моего организма. Воздействие яда изменило антигеронтические средства так, что теперь они не сохраняют, а разрушают мой генетический код. К тому моменту, как я заметил ухудшение состояния, клетки уже понесли непоправимый ущерб. Я слишком стар, чтобы выздороветь. — Ластан сухо усмехнулся. — Вангорич умен: он убил меня тем, что сберегало мне жизнь.

— Тогда я тоже в опасности, — решила Виенанд и заходила по палате. — Мне нужно держаться подальше от Дворца. Думаю, здесь, в крепости Инквизиции, можно укрыться вполне надежно. Отсюда я буду руководить операцией по уничтожению Вангорича.

— Еще рано. Вы не сможете убить его. И вам не следует устранять его.

— Что? — удивленно переспросила Маргерита, остановившись.

— У Вангорича определенно есть планы экстренных мероприятий и рычаги управления государством. У нас — нет. Если убрать Дракана сейчас, Империум охватит гражданская война. Его методы сокрытия убийств кажутся нам неуклюжими, но этой маскировки достаточно, чтобы создать обстановку взаимного недоверия. Борьба за наследование постов разорвет организации Адептус изнутри. В нынешние времена это приведет к распаду владений человечества и гибели нашего вида. Вы должны прийти к соглашению с Вангоричем.

— Он убьет меня.

— Вовсе нет. Виенанд, он не хочет вашей смерти. Я велел проверить вино, и там нашли антидот.

— Но ведь яд подбирали под вас. Мне ничего не угрожало.

— Вангорич старался изо всех сил, чтобы защитить вас. Он неравнодушен к вам, Виенанд. Пока что вы должны работать с Драканом, потому что вы — его слабость. Он уважает вас, но личные чувства к вам затуманивают ему разум.

— Я знаю, что Вангорич испытывает ко мне, — тихо сказала Маргерита. — Но он все равно может убить меня.

— Может. Поэтому не давайте ему никаких поводов. Выжидайте подходящего момента. Вы получите шанс для удара только в том случае, если убедите Вангорича, что искренне поддерживаете его.

— Вероятно, на это уйдут годы.

— Да будет так. Сейчас нам нужны стабильность и преемственность власти. Пусть Тейн проводит свое Основание, а миры Империума отстраиваются. Сопротивляться тирании можно только силой, а в настоящее время мы слабы.

— Вы же не согласны с решением Вангорича, правда?

— А вы? — парировал Ластан. — В прошлом мы оба рассуждали о том, как убрать Верховных лордов, хотя они и правят по декрету самого Императора.

— Я не одобряю его поступков, — сказала Виенанд, немного подумав. — Вангорич действовал самовольно. Тейн, по сути, назначил его регентом Империума. Незачем было заходить так далеко.

— По моему мнению, именно поддержка Тейна придала ему решимости.

Веритус резко, болезненно вздохнул. Ему осталось недолго.

Маргерита опустилась на колени рядом с ним:

— Дракан планировал, что лордом-защитником станете вы. По крайней мере, так он мне сказал.

— Неважно, правда это или ложь. Если бы выбрали меня, Вангорич управлял бы мной с помощью противоядия, позаботившись, чтобы я не вздумал отказаться. Заметная разница только в том, что сейчас он правит открыто, а не тянет за ниточки, как собирался, и мое место в замысле Дракана заняли вы, вынужденная поддерживать его из страха или чего-то похуже. Простите, что вам выпало столь тяжкое бремя.

Помолчав, Веритус явно сделал какой-то выбор. Обрел новую решимость:

— Виенанд, я обязан рассказать вам то, о чем не знает ни один из ныне живущих людей.

— У вас еще остались секреты? — спросила она.

— У моих секретов есть секреты. — Ластан улыбнулся. — Даже если Вангорич всем сердцем заботится об интересах Империума, ему не избежать падения. Никто не способен руководить владениями человечества в одиночку. Вы должны оберегать независимость Инквизиции, пока не закончится текущий период истории. Бдительно боритесь со скверной. Никто не защищен от порчи, я видел, как Хаос овладевает лучшими из нас. Я находился на «Духе мщения», когда разложение поглотило Лунных Волков изнутри.

— Лунные Волки? «Дух мщения»? — Маргерита нахмурилась. — Корабль магистра войны Хоруса? Но это невозможно! Никто из стандартных людей не прожил так долго!

— Я. Я прожил. Мне больше пятнадцати веков. — Веритус протянул руку. Приняв ее, гостья поразилась силе его хватки. — Виенанд, я знал его. Я встречал магистра войны. Поверьте, вначале Хорус был любящим сыном Императора, но гордым и высокомерным, поэтому в час испытаний ему не хватило сил для сопротивления. Разве вы не понимаете? Если пал он, может пасть кто угодно. Даже в броне самых могучих людей найдутся щели. Тлетворное влияние Хаоса подобно медленному яду. Человек может вершить кошмарное зло, считая, что творит величайшее добро. Вам нужно... Нужно...

Ластан с трудом вздохнул. Впившись взглядом в Маргериту, он стиснул ее руку так, что кости заскрипели друг о друга. Смерть витала над Веритусом, поэтому, заговорив вновь, он уже торопился:

— Вам нужно проследить, чтобы Инквизиция не забывала о главной задаче. Угрозы из материальной вселенной — ничто по сравнению с опасностями Хаоса. Он способен атаковать в любую секунду, совратить любую душу. По дороге к проклятию идут мелкими шажками, и на ее камнях вырезаны убеждения в добрых намерениях. Но, когда мы поднимем взгляд, то узрим перед собой пекло преисподней.

— Со времен Ереси ни один человек, имевший сравнимое с Хорусом влияние, не поддался Хаосу, — произнесла Виенанд.

— Просто мы ослабили внимание. Сладкозвучный зов Хаоса услышали многие, в том числе планетарные губернаторы. Рано или поздно кто-нибудь из людей высокого чина отправится по адской тропе, проложенной магистром войны. Опасайтесь и Адептус Астартес: наши величайшие защитники могут стать худшими врагами. Они не умеют справляться с неудачами, и я боюсь, что на исходе нынешнего кризиса возникнут более грозные трудности, чем те, которые мы перенесли. Космодесантники однажды уже подчинились Хаосу. Возможно, это произойдет вновь. Я узнал, как такое случается, на примере... Лунных Волков, — задыхаясь, произнес Ластаи. — Их погубили гордыня и необоснованные обиды. Став изменниками, они обрекли магистра войны. Всегда наблюдайте за массами, не только за номинальными лидерами. Силы варпа метят в обе цели.

— Я все исполню!

— И не отчаивайтесь, — продолжил Веритус, едва дыша. — Искусы Хаоса разнообразны, Темные боги наделены ужасающими силами, но их мощь не безгранична, и им противостоят. Во Вселенной есть свет. Обратитесь к вере, Виенанд, ибо Имперское Кредо истинно. Я своими глазами видел могущество Императора — то, как он защищает нас. Он присматривает за всеми нами, Он хранит нас. Никогда не забывайте об этом. Даже сейчас, погребенный в Золотом Троне, Он с нами. Это успокаивает меня, хотя я насмотрелся такого, что даже самые праведные люди усомнились бы. Мой наследник — тот, кого вы изберете для руководства Ордо Маллеус, — должен быть непорочным. Любой, кто напрямую борется с Хаосом, подвергается его соблазнам. Даже самая чистая душа может почернеть. Следите, чтобы мой преемник оставался честным и сосредоточенным не на своей службе, но на том, зачем он несет ее. Вы меня понимаете?

— Да, — кивнула Виенанд.

Она посмотрела на дряхлое создание в постели перед ней, настолько истощенное и хрупкое, что его тело почти не угадывалось под простынями. Взглянув в лицо Веритуса, инквизитор спросила себя, действительно ли человек может прожить полторы тысячи лет.

— Теперь мне надо кое-что вручить вам, — сказал Ластан. — Прижмите вашу ладонь к моей. Сейчас же!

Маргерита повернула кисть в его хватке. Веритус быстро проговорил себе под нос какую-то фразу, и гостья вскрикнула от острой жгучей боли. Ей словно воткнули в ладонь раскаленный шип.

— Не вырывайтесь! Терпите! Я передаю вам ключ от Титана. Без него вы не сумеете попасть в крепость-монастырь.

Мучение усилилось. Виенанд заскрипела зубами и охнула, когда боль достигла пика.

— Отправляйтесь на Титан, — велел старик. — Найдите верховного гроссмейстера Серых Рыцарей! Его зовут Янус. Сообщите ему наши планы и скажите, что я благословляю их.

У Ластана заклокотало в груди, и он медленно закрыл глаза.

— Это правда? — прошептала Маргерита. — Вы на самом деле знали Хоруса?

— Да, правда.

Веритус из последних сил вцепился в руки Виенанд так, что у него побелели костяшки, и немного приподнял изможденное тело. С лица ветерана исчезла часть морщин, рожденных страданием. Оно стало более открытым и светлым. Ластан улыбнулся, радуясь тому, что наконец может разгласить свою последнюю тайну.

— Мое настоящее имя — Кирилл Зиндерманн. Я был главным итератором Шестьдесят третьей экспедиции Великого крестового похода. На моих глазах Хорус отверг любовь Императора ради вражеской лжи, а скверна разложила Лунных Волков изнутри. Я видел, как брат пошел против брата на Исстване Три. Я пережил Осаду Терры и дружил с преподобной Эуфратией, первой из наших святых.

Старик откинулся на матрас.

— И... — прохрипел он. — И...

Маргерита подалась к нему. Последние слова инквизитор произнес голосом безжизненным и тихим, как шелест ветра в песках:

— И я был там, когда Император сразил Хоруса.

Из легких старика с шипением вырвался предсмертный выдох. Вслед за ним изо рта вытекла тонкая струйка крови. Сердце инквизитора затрепетало под простынями и остановилось.

Виенанд склонила голову. Следуя порыву, она поцеловала Веритуса — нет, Зиндерманна — в сухой лоб. Потом, высвободив руку из хватки мертвеца, Маргерита увидела на его ладони открытую бескровную рану. Ее кисть тут же пронзила боль. Потерев кожу, Представитель поняла, что линии судьбы пересекает небольшой шрам, под которым ощущается выступ имплантированного устройства.

Ее ждал Титан. Но сначала Виенанд нужно было кое-кого освободить. 

ГЛАВА 13

Новый порядок

Встав из-за высокого стола, Вангорич воздел руки.

— Мои господа и дамы из Адептус Терра! — провозгласил он.

Усилители разнесли его голос по забитому до отказа Великому Залу. Посетители занимали места на всех ярусах и стояли там, где были сняты кресла. Оглядев море выжидающих лиц, Дракан продолжил:

— Я счастлив сегодня обратиться к вам в качестве нового лорда-защитника Терры!

В чертоге загремели аплодисменты и радостные крики. Насладившись овациями, Вангорич опустил ладони, и толпа умолкла.

— Благодарю вас за поддержку. Уже давно Совет не имел удовольствия править с полным содействием всех сословий Империума. Сегодня перед вами предстанут новые Двенадцать Верховных. К сожалению, лорды Адептус Астра Телепатики и Астрономикона удалились от общественной жизни, поскольку даже их могучие разумы не полностью справились с псионическим натиском Зверя. В той войне мы понесли тяжелые потери, и список все еще пополняется.

— Прошу вас вместе с нами помянуть Юскину Тулл, которая с отвагой и верой собрала Народный крестовый поход. Ее действия выиграли для Терры немало драгоценных часов, и воины Последней Стены успели прибыть для удара по орочьей луне на орбите Тронного мира. Госпожа Тулл покончила с собой, поскольку считала себя неудачницей, но мы должны запомнить ее как доблестную героиню. Есть и другие изменения, друзья мои, что очевидно при взгляде на людей, собравшихся со мной за этим столом. Как легко заметить, здесь также не присутствует Вернор Зек, главный провост-маршал Адептус Арбитрес. Он отказался от поста в Совете ради того, чтобы лично участвовать в восстановлении Империума.

Вангорич нарочито помрачнел.

— Ланьсана и Верро больше нет, Я обоснованно инициировал проверку их деятельности, и Адептус Фидикус уже обнаружили серьезные нарушения в отчетах лорда-адмирала об управлении Имперским Космофлотом. На данный момент мы можем только предполагать, что Ланьсан поссорился со своим соучастником Авелем Верро, о бездействии которого перед лицом орочьей угрозы никогда не забудут, и в результате спора преступники убили друг друга.

Заявление Дракана встретили безмолвием.

— Итак, — продолжил он, — позвольте представить вам новый состав Двенадцати Верховных лордов Сенаторума Империалис. — Вангорич указал рукой вправо от себя, на крупного лысеющего мужчину, лицо которого пересекал яркий пурпурный шрам. — Оскар Ловис, новый командующий-милитант Астра Милитарум.

Лорд-защитник повернулся к женщине, сидевшей рядом с Оскаром:

— Ирисе Гельтор, ранее командующий линейным флотом сегментума Обскурус, ныне верховный лорд-адмирал. Далее, все мы знаем Гектора Розаринда, канцлера имперского имущества, навыки которого станут бесценным подспорьем в период реконструкции. Представителем Инквизиции остается госпожа Виенанд.

Вангорич улыбнулся ей. Маргерита ответила ему пристальным холодным взглядом, не скрывая того, как относится к представлению Дракана. Несомненно, она поинтересовалась бы, убеждают ли его речи хоть кого-то из зрителей. Что ж, некоторые верили, прочим было плевать. Виенанд разбиралась в людях хуже него — не понимала, что их не волнуют заговоры или истина. Чиновники тревожились только о своем положении, зная, что у них есть правитель, который позаботится об их безопасности, пока они ведут свои жалкие схватки за власть.

— Генерал-фабрикатор Кубик снова прибыл к нам из кузниц Марса. К счастью, возвратился и Тобрис Экхарт, магистр Администратума. — Вангорич поклонился ассасину, носившему лицо бюрократа. — Патернова домов Навис Нобилите осчастливил нас новым эмиссаром, Доврианом Офаром. Арбитратор Хаас, в знак признания ее заслуг при обороне Терры, войдет в Совет как заместитель Зека. Отныне к ней следует обращаться «госпожа поверенная главного провоста-маршала».

Дракан не полностью доверял Галатее, однако в народе ее любили. Звучали даже требования причислить Хаас к лику святых, и Вангорич мог этим воспользоваться.

В заключение он представил двух оставшихся лордов.

Экклезиарха Остула, вызванного с другого конца Галактики, настолько изумило повышение, что священник по-настоящему серьезно отнесся к своей роли. Также он не разбирался в терранской политике, поэтому им несложно было управлять.

Поскольку Дракан считал, что сохранять псайкеров среди Верховных Двенадцати слишком рискованно, Адептус Астра Телепатика и Астрономикон лишились кресел в Совете. Называя последнего лорда, Вангорич указал па живую гору из мускулов и брони, увенчанную высоким шлемом.

— Капитан-генерал Бейрут из Адептус Кустодес. Его августейшее братство впервые получило место в правительстве Терры, и совершенно справедливо! — категорично произнес Дракаи.

Зал отозвался громовыми аплодисментами, и Вангорич спрятал улыбку. Не так уж это и неприятно...

— Увы, но у нас много дел. Дамы и господа, я не стану утомлять вас сложнейшими задачами, выпавшими на долю Верховных Двенадцати. Вам нужно руководить собственными адепта и официо, нормальная работа которых неоценимо важна для восстановления Империума. Соответственно, мы попросим вас утвердить общие положения плана реконструкции, отвоевания и укрепления территорий, разработанного нами. — «Мною», имел в виду Дракан. — Отупляющую возню с мелочами мы возьмем на себя. В течение следующих восемнадцати месяцев Сенаторум не будет проводить заседания в полном составе, ставшие привычными за последнее время. Но, как только Империум оправится от урона, в Великом Зале снова зазвучит голос народовластия!

На сей раз публика отреагировала менее восторженно. Хотя большинство чиновников радостно хлопали, часть собрания молчала. Группы людей что-то обсуждали, указывая на высокий стол. Ростки мятежей... Пришло время показать им истинное могущество лорда-защитника.

Вангорич подал своим бойцам беззвучный сигнал.

— Мои господа и дамы! Перед тем как мы перейдем к важным прениям и голосованиям, я сообщу о еще одном изменении. Черные Люциферы, столь праведно служившие дому сему со времен Ереси, распущены.

Делегаты потрясенно застыли, но Дракан уверенно продолжал:

— Их славные годы остались в прошлом. Нет оправданий тому, что они не сумели сдержать вторжение эльдар, и вмешиваться пришлось воинам капитан-генерала Бейрута. Организации изживают себя, такова их природа, подчеркнул Вангорич. — Давайте же запомним Люциферов героями, какими они были, а не обессилевшими сторожами, какими они стали. Отныне за безопасность в доме сем и в Императорском Дворце отвечает Официо Ассасинорум! — прокричал он.

В ту же секунду на балконы вокруг зала вышли триста агентов — безликие убийцы в боевых масках и с невиданным оружием. Они произвели именно тот эффект, на который рассчитывал Дракан.

Все смотрели на ассасинов. Говорили немногие.

— Объявляю первое заседание нового Сенаторума Империалис открытым! — Вангорич смело посмотрел в недовольное лицо каменного Рогала Дорна. — Да отнесутся Император и Его примархи с благосклонностью ко всем нашим свершениям!

К счастью, в Церебриуме стояла тишина. Жизнь за многочисленными окнами палаты шла согласно порядку, заведенному еще при вознесении Императора. Но сегодня изменилось нечто принципиальное, и случилось это по замыслу Дракана. Вангоричу требовалось все обдумать, однако времени ему не дали.

За новым столом лорда-защитника сидел Зверь Круль, а перед ним лежала отрезанная голова Вернора Зека. Ассасин держал пальцы переплетенными над головой, и ладони закрывали большую часть его лица. Впрочем, Дракан заметил, что взгляд у Вайра недружелюбный.

— Круль! Ты чего это сидишь тут в темноте?

— Я принес череп Зека. Мое задание выполнено, великий магистр.

Вангорич тряхнул головой и поморщился:

— Зверь, ты отличный боец, но не умеешь скрывать свое мнение. Знаешь, именно из-за этой неотесанности тебя направили в школу ближнего боя храма Вененум. Я не могу даже вообразить, как ты незаметно добавляешь яд в блюда для пиршества, а ты?

Дракан медленно приближался к Вайру. Тот не вставал с кресла лорда-защитника, но следил за ним блестящими глазами.

— Я слушал твою речь, — сказал Эсад.

— Да? — отозвался Вангорич.

Подойдя к шкафчику для напитков, Дракан налил себе стаканчик бренди. Крошечные авгуры в перстнях проанализировали состав алкогольных паров. Устройства автоматически проверяли все, что ел или пил великий магистр, хотя он неизменно готовил себе сам.

— Как думаешь, кто-нибудь из них искренне поверил тебе? — спросил Вайр.

— Нет. Впрочем, это неважно.

— И в Совете теперь одни твои ставленники...

— Знаешь, Бейрута я бы так не назвал! Имей совесть, Круль! Я даже горжусь, что он согласился примкнуть к нам. Чтобы убедить капитан-генерала, я приложил колоссальные усилия. Когда-то в прошлом кустодии поклялись, что не будут нести никакой службы, кроме охраны бренных останков Императора, поэтому мне пришлось встретиться с Бейрутом пять раз и повторять «эльдары дошли до Врат Вечности», пока он не согласился занять кресло.

Вангорич поставил графин обратно в шкафчик.

— Выпить не хочешь? — поинтересовался он.

— Ассасины ходят по всему Дворцу. Каждый человек будет знать, что за ним следят.

— Они всегда были здесь, как мера предосторожности, просто сейчас вышли на свет.

— Но теперь людям известно про них, — возразил Зверь. — Это уже мера предосторожности иного рода: угроза.

— Значит, выпить ты не желаешь. Ладно. — Дракан опустился в просторное кресло. — Прекрати говорить так медленно — это знак того, что ты размышляешь, а сейчас я бы посоветовал не увлекаться таким занятием.

Эсад оглядел зал, постоянно держа великого магистра в поле зрения. Из Церебриума уже вынесли большую часть мебели, включая стол, за которым собирались Верховные Двенадцать.

— Хороший кабинет для управления империей. Скромный, не показной. И не подумаешь, что здесь работал деспот.

— Я человек нетребовательный, — брюзгливо заметил Вангорич. — Круль, я понимаю, зачем ты пришел.

— Ты мне не доверяешь.

— И правильно делаю, доказательством чему твое маленькое представление! — Дракан махнул стаканчиком в сторону Вайра. Успокоившись, он продолжил: — Я считал, что, если не задействовать тебя слишком активно, ты не успеешь ничего сообразить, и у нас нe будет разногласий. Очевидно, идея не сработала.

— По-твоему, у нас небольшая размолвка? Не считай меня глупцом, великий магистр. Утратив твое доверие, люди умирают. Откуда мне знать, что ты не убьешь меня?

— Все зависит от твоих дальнейших действий. — Вангорич отставил бренди. — Согласно избитому выражению, сейчас твой ход, Круль.

— В регицид здесь играешь ты, потому что уже убил нескольких королей. Но один остался — ты сам. — Эсад поднялся. — Мне нелегко поступать так. Ты почти заменил мне отца, которого я не знал. Тебе не надо было сомневаться во мне. Если бы ты все объяснил, я, возможно, принял бы твою сторону.

Зверь хрустнул костяшками пальцев, покрутил головой и принял боевую стойку.

— Нет, — тихо произнес Дракан.

Он тоже встал.

— Верно, не принял бы, — согласился Вайр. — Ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо, но и я разбираюсь в тебе. Хуже всего сейчас то, что тебе самому понятно: ты действовал неправильно.

— А что бы сделал ты? — поинтересовался Вангорич.

— Провел бы реформы. Реорганизацию. Но не переворот.

— Да что ты знаешь о политике?

— Достаточно много.

— Круль...

— Я — Эсад Вайр! — прорычал ассасин.

Дракан покачал головой:

— Нет, тебя никогда так не звали. Ты — Зверь Круль и всегда будешь только им. Ты стал им, едва тебя привели в храм Вененум, а Эсад Вайр — мертвец, иллюзия. Если снять маску твоего притворства, все увидят только убийцу. Я весьма горжусь тобой, Круль. Ты лучший из моих людей.

Вангорич стащил длинное облачение. Оказалось, что на нем костюм в обтяжку того же фасона, который Дракан предпочитал в последние годы.

— Ряса просто смехотворная. Зря я не послушал Виенанд, а она ведь предупреждала.

Сложив одеяние, лорд-защитник повесил его на кресло.

— В смысле, облачение и выглядит по-дурацки, и я в нем смотрюсь совершенно не так, как задумывал. Но хуже всего то, что оно очень мешает драться.

Никто не мог определить возраст Вангорича. Порой он походил на человека средних лет, иногда — на старика, но двигался как молодой.

Перепрыгнув кресло в направлении Круля, великий магистр непонятно откуда выхватил пистолет с тонким стволом. Вайр уклонился от первых выстрелов. Иглы из замороженного яда раскололись о деревянную обшивку стен.

— Ты медленный, — сообщил Эсад, когда Дракан приземлился в другом конце помещения.

— Раньше я не знал себе равных среди ассасинов-вененум. Мне всегда хотелось проверить себя в схватке с тобой.

— Ты проиграешь, — сказал Круль, — и я убью тебя. Он бросился на Вангорича. Устройства, имплантированные и недра организма Вайра, ускорили его восприятие, и он снова увернулся от гипертоксичных зарядов из игольника великого магистра.

Дракан отбросил оружие. Изгибаясь всем телом, он отбил ладонями летевшие к нему кулаки Эсада и начал отходить. Зверь последовал за ним.

— Ты — один из лучших, — произнес Вангорич. — Самый лучший. Хватит безумствовать. Остановись и присоединись ко мне.

— Да, я лучший, и тебе меня не одолеть.

— Мне и не придется. — Дракан вновь ушел в сторону от немыслимо быстрых кулаков Круля. — Пелагический гамбит!

Вайр споткнулся и затряс головой. Великий магистр нанес ему сокрушительный удар в нервный узел у основания шеи, от которого Эсад задохнулся и, пошатываясь, отступил вбок.

— Обряд нажатия клавиши!

Взвыв от боли, Круль рухнул на пол с парализованными мышцами. Он застыл, опираясь на лоб, колено и отставленный кулак, словно изваяние, упавшее с постамента.

— Все, хватит, — сказал Вангорич. — Среди твоих имплантатов имеется предохранительная система. Ясное дело, я включил ее. В регициде важнее всего думать на несколько ходов вперед.

Дракан присел на корточки возле головы Вайра. Глаза ассасина, застывшие в открытом положении, обильно слезились. Он что-то придушенно выдавил сквозь намертво сжатые зубы.

— Избавляться от тебя невыгодно, — продолжил лорд-защитник. — Мне нравилось твое свободомыслие, и благодаря ему ты хорошо служил Вененуму, но есть один храм, где твои таланты не пропадут, а думать не потребуется. Сейчас ты немного поспишь. Даю слово, после твоего пробуждения мы больше ни о чем не будем спорить. 

ГЛАВА 14

Железный кулак

Космодесантники спали немного, но все же нуждались во сне. Даже сам Император не сумел обойти в Своем проекте человеческую потребность в отдыхе.

Церберина разбудил настойчивый звон. Благодаря улучшенной физиологии он за долю секунды перешел из глубокой дремы к полному бодрствованию. Над дверью его кельи мигала красная люмен-лампа в мятой проволочной оплетке. Пахло сыростью и свежим скалобетоном: в крепости Калькатора офицеры жили в таких же аскетичных условиях, что и простые воины.

— Что случилось? — спросил первый капитан.

У входа затрещал вокс-динамик:

— Прости, мой господин, но тебя хочет видеть серв библиариума. Утверждает, что по твоему приказу и дело срочное. Я поклялся убить его, если он лжет, но слуга настаивает, что говорит правду.

Встав с топчана, Церберин одним длинным шагом подошел к порогу. Дверь задвинулась в стену. Увидев съежившегося человека, над которым возвышался брат Рантан, офицер презрительно усмехнулся. В последнее время сервы стали еще трусливее.

— Мой господин, — нервно проговорил слуга, — вы распорядились немедленно сообщить вам, если ведьма Железных Воинов скажет что-нибудь осмысленное. В общем, она сказала.

— Я немедленно посещу ее. Вызови Гонориуса в Астропатикум.

Колдунья дергалась в подвеске из кабелей и цепей. Она говорила быстро и так тихо, что сервам, записывающим ее бредни, приходилось подаваться вперед. С другой стороны от ведьмы стоял и напряженно слушал толкователь астропатов «Данталиона». Церберин с его ухом Лимана разобрал все слова женщины, но не понял их значения.

— Все та же тарабарщина, — сказал капитан.

— Нет, мой господин! — возразил дешифровщик. — Она произносит стандартные метафоры астротелепатов. Вы, господин, никогда бы их не разобрали. Методы связи уникальны для каждого отправителя и получателя, но есть общие шаблоны. Здесь звучат самые простые из мнемонических слов-образов. Любой астропат выучивает их первыми.

— Кто-то явно хочет, чтобы мы приняли послание, — заметил Гонориус.

Текли минуты. Наконец бормотание колдуньи стихло, и она поникла в оковах. Толкователь велел слугам прочесть вслух все, что они записали, после чего кивнул, забрал свитки с текстом и подошел к Кулакам Образцовым.

— Мои господа, ведьма изрекла все. Сообщение получено. — Дешифровщик непрерывно кривился от отвращения, вызванного близостью к несанкционированному псайкеру, и часто поглядывал на нее. — К нам летят Черные Храмовники. Наша реляция пробилась.

— Изложи мне послание в точности! — потребовал Церберин.

— Точного содержания передать не могу, — с сожалением произнес толкователь, — но смысл таков: Последняя Стена распущена, а Зверь мертв.

— Извести остальных, что сегодня праздничный день! — воскликнул капитан.

Сервы расправили плечи, позабыв на миг о недавно приобретенной опасливости. Их воодушевление подействовало на разум колдуньи, и она застонала, не приходя в сознание.

Дешифровщик вскинул руку:

— Позвольте, мой господин... Сюда направляется сам верховный маршал Боэмунд. Один из отрывков сообщения предельно ясен — повторяется несколько раз.

Хорошее настроение Церберина как рукой сняло.

— Что там?

— «Смерть предателям Империума Человечества. Хвала Ему!»

— Непростая ситуация, — сухо подытожил эпистолярий.

— Нам нужно покинуть цитадель и встретить их в пустоте, — заявил капитан. — Иначе Боэмунд не станет раздумывать, а немедленно атакует и разрушит город. Пусть воины Первой явятся ко мне в полной броне. Гонориус, собери остальных Кулаков Образцовых и прикажи капитанам подготовиться к захвату крепости силой, но пока не нападать. Потом мы с тобой нанесем визит кузнецу войны.

Ветераны ордена собрались быстро. В ходе войны с орками Первая рота несла большие потери, и ее не раз пополняли, поэтому там служили не самые бывалые по меркам Космодесанта братья. Однако же они были могучими воинами, и Церберин мог рассчитывать на их безграничную преданность.

Не скрываясь, ветераны прошагали к центру твердыни. Железные Воины отреагировали на это, заняв по возможности опорные пункты. В других местах Кулаки Образцовые и легионеры сошлись лицом к лицу. Церберин приказал отделениям распределиться так, чтобы количество бойцов с обеих сторон везде совпадало, и отбыл. Воины пристально смотрели на своих визави, держа оружие наготове.

Центр управления крепостью — отдельная сферическая постройка с независимым снабжением энергией и воздухом — располагался глубоко в толще горы. К его бронированным дверям вел только один двухсотметровый коридор. Каждый клочок идеально прямого прохода попадал в секторы обстрела тяжелых орудий под управлением сервиторов и автоматических турелей.

Большинство бойцов Первой роты остановились у входа. Церберин и его командное отделение двинулись дальше. Пушки поворачивались вслед за ними, но не открывали огонь.

Капитан встал перед дверями. Его знаменосец прочно поставил штандарт, древко лязгнуло о железобетон, и по коридору разнеслось зловещее эхо. Все орудия, зажужжав, взяли командира Кулаков Образцовых на прицел. Ворота не открылись.

Включился замаскированный вокс-динамик.

— Наконец наш союз распался! — загремел в проходе голос Калькатора.

— Вовсе нет, иначе мы бы уже сражались, — сказал Церберин. — Я пришел с новостями. Верховный маршал Боэмунд на пути в эту систему. Он намерен убить тебя.

— Боэмунд уже здесь. Час назад он прибыл в точку Мандевиля. Его флот выйдет на орбиту Иммитис Семь менее чем через сутки.

— Почему мне не доложили?

Кузнец войны рассмеялся, и его голос странно раздвоился, как уже случалось не раз. От такого эха Кулака Образцового пробрало холодом: оно звучало совершенно неестественно.

— Потому что ты пошел против нас?

— Они — изменники по природе своей, — вмешался брат Мардат, оператор мелты в отделении Церберина.

— Но это вы стоите здесь в полном боевом облачении! — рявкнул Калькатор. — Я знал о твоем плане и мог бы прикончить тебя во сне, но не стал. Ты и в самом деле намерен вырезать своих союзников? После того как мы столько преодолели вместе?

— Нет. Все это — превентивные меры. Я собираюсь не убить тебя, а спасти, — ответил первый капитан.

— Да неужели? Как трогательно.

— Если ты не выйдешь, сюда высадится Боэмунд со своими крестоносцами. Мы уже превосходим вас численностью. У меня уцелело двести пятьдесят братьев, у тебя всего девяносто. Мы внутри твоей цитадели. Если нам придется скрестить клинки, ты проиграешь.

После доводов Церберина наступило молчание. Он покосился на Гонориуса, но почтенный библиарий твердо смотрел перед собой.

— Что ты предлагаешь? — наконец спросил кузнец войны.

— Отправляйся со мной на «Данталион». Нам следует встретить Боэмунда в пустоте, подальше от этой безымянной луны.

— Так тебе проще будет вручить мою голову твоему брату.

— Я поговорю с ним, заставлю одуматься, — пообещал капитан. — Оставь «Палимод» здесь на тот случай, если придется эвакуировать базу. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы этого не произошло.

— Ничего не выйдет. Боэмунд — фанатик.

— Он — благородный сын Дорна! — гневно возразил Церберин. — Маршал послушает меня. Если ждать здесь, он атакует, но, если мы вылетим ему навстречу, у твоих бойцов появится шанс спастись.

— Ты хочешь, чтобы я бросил уже третий мир. Видишь ли, у меня не бесконечный запас планетарных владений. Если мы потеряем Иммитис, моей великой роте конец.

Первый капитан огляделся, будто ища нужные слова.

— Калькатор, я не вижу других вариантов. Ты доблестно бился рядом со мной, и я не позволю Боэмунду убить тебя. Даю слово. Держать оборону здесь не получится, поэтому иди со мной — маршал не станет стрелять по «Данталиоиу». У тебя нет выбора.

Прозвучал недолгий гудок. Двери разъединились на четыре треугольных пластины, которые разъехались в стороны. За порогом стоял кузнец войны, окруженный собственными ветеранами.

— Согласен, — произнес он. — Выбора нет.

— К нам подходит «Ненависть», — доложил командир Маркариан.

Его живые, как у бодрого старика, глаза метались в клетке из полумертвой плоти. Сервы из экипажа «Данталиона» давно уже научились читать пожелания капитана по его взгляду, и на главном гололите вспыхнуло изображение корабля Черных Храмовников крупным планом.

Церберин изучил его вместе с Гонориусом и Реохом. Присутствие последнего смущало первого капитана: за время их затянувшегося союза с Железными Воинами апотекарий сбросил оболочку цивилизованного человека и вел себя почти как варвар.

— Она пострадала на войне, — сказал Маркариан, пустив слюну из уголка наполовину парализованного рта.

Гололит-офицеры, догадавшись, что нужно командиру, выделили участки «Ненависти» кодовыми цветами.

— Повреждения от гравитационной плети и кинетических зарядов, — отрапортовал магистр авгуров. — Нерегулярные скачки мощности реактора, до четырех процентов.

— Космолетов эскорта нет, — заметил библиарий. — Флагман в одиночку прибыл для контакта с нами.

— Черные Храмовники порывисты по меркам сынов Дорна, — произнес Мендель Реох. — Интересно, кто бы победил в столкновении двух наших родов...

— В них больше нетерпимости, чем мудрости, — отозвался Калькатор. — Вы бы выиграли.

— Кузнец войны, я просил тебя помалкивать, — оборвал его Церберии. — Если Боэмунд узнает, что ты на борту моего звездолета, наше общение получится кратким и завершится кровопролитием. Кулаки Образцовые никогда не ошибаются, такова истина. Не преврати ее в ложь.

Калькатор покорно опустил голову в шлеме:

— Ни я, ни мои бойцы не произнесут ни слова, первый капитан.

— Получен запрос на установление связи, мои господа, — сообщил магистр вокса.

Церберин встал на гололит-пластину узкого обзора.

— Подключай.

На объемном экране возникло покрытое шрамами лицо Боэмунда.

— Ты жив, Церберин! А я боялся, что на мостике «Данталиона» окажется Железный Воин.

— Я все еще командую моими кораблями, верховный маршал.

— Вижу, что «Парагон», «Молчаливый», «Отважный» и «Жиллиман» по-прежнему в строю. Ты хорошо справился. Сколько твоих воинов уцелело?

— Двести сорок восемь из четырехсот боевых братьев, с которыми я отправился в путь.

Раскрывая численность своего соединения, Церберин ощутил дрожь беспокойства.

— Мне жаль. Все мы понесли тяжелые потери на этой войне. И все же то, что ты выжил, — повод для празднества! Тейн восстановил Имперских Кулаков из орденов-наследников, так что теперь ты и твои бойцы — единственные Кулаки Образцовые.

Первый капитан склонил голову.

— Сначала нужно раздавить астартес-предателей, — не умолкал Боэмунд, — потом ты сможешь примкнуть к крестовому походу Тейна. Он истребляет оставшиеся орды зеленокожих и восстанавливает мир в Империуме, хвала Повелителю Человечества!

Церберин молчал, чувствуя затылком взгляд Калькатора.

— Брат? — подбодрил его верховный маршал.

— Я так не могу, — скованно проговорил капитан.

— Объяснись! — с угрозой в голосе потребовал Боэмунд.

— На протяжении всей кампании Железные Воины сражались плечом к плечу с нами. Без их поддержки, без доступа к их разведданнььм, припасам и базам Кулаки Образцовые полностью погибли бы еще несколько недель назад.

— Тогда отступись. Мы закончим дело вместо вас, если тебе не хватает духу, — пренебрежительно сказал верховный маршал.

— И так я поступить не вправе. Я поклялся сохранить жизнь кузнеца войны и его людей. Покинь систему, и потом мы встретимся в любом месте по твоему выбору. Но ты должен разрешить Железным Воинам уйти.

Боэмунд свирепо улыбнулся, и его изуродованное лицо стало еще неприятнее.

— Ты грозишься напасть на Черных Храмовников? Следи за своими речами, Кулак Образцовый.

— Я говорю как есть. У меня нет желания биться с вами. Дай мне исполнить мой обет, и все будет хорошо.

— Позволить изменникам сбежать? Здесь нет ничего хорошего! — рявкнул маршал. — Тот, кто якшается с предателями, сам становится предателем. Приготовься, мы высадимся к тебе на борт. Я арестую тебя и отправлю на Терру, где ты пойдешь под трибунал Инквизиции. Там определят твою судьбу. Молюсь, чтобы судьи проявили милосердие и даровали тебе быструю смерть. И еще: передай своим друзьям-демонопоклонникам, что Боэмунд идет за их головами!

Верховный маршал отошел от передатчика, и фокусирующие катушки сдвинули обзор на задний план. Церберин мельком заметил бронированные капсулы и ровные платформы переноса.

— Он на палубе телепортации, — выдохнул первый капитан.

— Мой господин, «Ненависть» подает энергию на главный огневой комплекс! — крикнул кто-то из сервов.

— Они подняли щиты!

— Будь проклят Боэмунд! — зарычал Церберин. — Он прибыл сюда для битвы. По боевым постам! Всем кораблям активировать щиты и зарядить орудия!

Взвыли сирены. Маркариан спокойно отдал несколько команд подряд. Палубный экипаж немедленно взялся за работу, готовя «Данталион» к сражению.

— Задействовать пси-заслон, — заключил командир.

Слуги библиариума запели в своих нишах, сплетая вокруг капитанского мостика незримое защитное поле.

Церберин беспомощно смотрел, как боевая баржа несется вперед. Верховный маршал намеревался пройти через центр флота Кулаков Образцовых.

— На борту «Ненависти» открывается множество пусковых труб, — доложил другой серв.

— Они берут на прицел наши орудийные батареи и двигатели, — сообщил третий.

Рапорты накладывались друг на друга, и в общем шуме тонули обережные песни хора.

— Капитан Аркос из Четвертой требует разговора с вами, — передал Церберину магистр вокса.

— «Требует»? — повторил Калькатор. — Ты теряешь власть над своими воинами, первый капитан.

— Выведи его на гололит, — велел Кулак Образцовый, игнорируя насмешку.

Аркос сразу перешел к делу:

— Ты что творишь?! С ума сошел?! Я не стану атаковать других Адептус Астартес!

— Исполняй приказы! — гаркнул Церберии.

— Приказам изменников не подчиняюсь. Все это зашло слишком далеко. Я свяжусь с Боэмундом и поддержу его. — Четвертый капитан разорвал гололит-контакт.

— Мой господин, пришло послание от первого сержанта Роста на борту «Парагона». Он опротестовывает ваши распоряжения. Корабль покидает строй, — доложил магистр вокса.

— Не стрелять! — заорал Церберин.

Ситуация выходила из-под его контроля.

— Черные Храмовники открыли по нам огонь, — сообщил магистр авгуров.

В поле обзора громадного окулюса воины увидели, как вдоль обоих бортов и верхней части корпуса «Ненависти» пробегают дульные вспышки. Главный гололит-экран заполнили мигающие значки, которыми обозначались приближающиеся снаряды.

— Дать ответный залп? — спросил Маркариан.

— Нет! Приготовиться к столкновению. Вызвать Боэмунда еще раз!

— Мощный выброс энергии по миделю «Ненависти»!

Гонориус поднял к обнаженной голове руку в латной перчатке:

— Волнение в варпе. Они идут.

Ближе к взрывозащитным дверям командной палубы возникла мерцающая дымка, которая начала сгущаться в двенадцать огромных силуэтов. Хоры сервов запели громче, и тела половины переносящихся космодесантников задрожали. Шлемы Астартес искорежились, сплавляясь с плотью мод ними. Трое Храмовников бесследно исчезли под звуки потусторонних воплей, остальные пострадавшие воины свалились на палубу дымящимися грудами металла и мяса. Другие воплотились и немедленно открыли огонь.

— Так ты привел вероломных дружков на свой корабль? — прогромыхал Боэмунд, заметив Калькатора за спиной Церберина.

Верховный маршал в массивном терминаторском доспехе зашагал вперед, вминая палубное покрытие. Его болты разносили слуг библиариума на куски.

Неизвестно, кто первым выстрелил в ответ, Железные Воины или Кулаки Образцовые, да и значения это не имело. Воздух прочертили снаряды, выпущенные бойцами всех трех братств, и вскрики перепуганных сервов затерялись в какофонии хлопков и разрывов. От Маркариана, который не мог двинуться с места, остались только кровавые клочья, свисавшие с экзоскелета. Его смерть пробудила многочисленные орудия, встроенные в стены и потолок отсека, и они обрушили на Черных Храмовников гибельный перекрестный огонь. Болты отскакивали от толстой брони, но на мостике имелось и более мощное оружие. Когда Гонориус наслал на Храмовников яростное псионическое пламя, они начали падать один за другим.

— Стойте! Хватит! — взревел Церберин.

Он попытался встать на пути у Боэмунда, направлявшегося к Калькатору. Верховный маршал отбросил его ударом силового кулака наотмашь, пробив кирасу. Церберин пролетел над полом и врезался в одну из рабочих станций сервов.

— Ты сгинешь смертью предателя, Калькатор!

— Сначала доберись до меня, — отозвался кузнец войны.

— Я с радостью прикончу тебя здесь, если того требует Император!

Боэмунд опустошил магазин штормболтера в грудь Калькатору, но тот выстоял под шквалом снарядов, защищенный превосходно изготовленным доспехом.

Верховный маршал издал оглушительный боевой клич:

— Без жалости, без сожалений, без страха!

И грузно бросился в атаку.

Калькатор ждал нападения. От его невероятно мощного удара в голову треснула броня из керамита и адамантия, а сам Черный Храмовник завалился на спину. Пока Боэмунд старался встать, кузнец войны шагнул к нему, наводя оружие. Верховный маршал поднялся на одно колено, сорвал разбитый шлем и отшвырнул прочь.

— Гляди, Церберин, — произнес он. — Гляди, с кем ты вступил в союз: этот Железный Воин наделен противоестественной силой! Чтобы стать могущественнее, он продался пагубным сущностям. Ты горько разочаровал меня, Церберин. Что, научился у него чернокнижию? Ты же вмешался в перенос моих бойцов. Мне следовало бы уничтожить твой корабль в пустоте, как только я увидел тебя.

Первый капитан выбрался из кучи расколотых деталей и обломков металла. Пробоины в его доспехе пропускали газовую смесь, вокруг трещин пенились керамитовые гели. Шум битвы меж тем ослабел и затих, когда погиб последний из Черных Храмовников, не считая Боэмунда.

Кулаки Образцовые прицелились в Железных Воинов. Повисла напряженная тишина, в которой тонули стоны раненых и умирающих.

«Данталион» трясся и грохотал под обстрелом «Ненависти», но щиты держались.

— Это не колдовство, — сказал Церберин. — Мой корабль модифицировали, чтобы он выдерживал самый жестокий натиск Потока Рубиканте. Хоры библиариума противостоят телепортации через варп так же уверенно, как прорывам демонов. Ты обвиняешь человека, который всю жизнь боролся с Хаосом!

— Ты будешь вечно гореть в пламени Императорского правосудия! — отрезал Боэмунд.

— Прикажи остановить атаку. Пора заканчивать.

— Никогда! — выпалил Храмовник. — Я лучше погибну в бою, чем пощажу легионеров-предателей. Они — мерзость, что оскорбляет священный взор Императора! Их нужно искоренить. Если ты отказываешься, этим займусь я, хотя наверняка сгину.

— Смотри, как он разбрасывается собственной жизнью! — вмешался Калькатор. — Церберин, ты хочешь служить тому, что воплощает собой этот полоумный фанатик? Сам Император запрещал поклоняться себе. Даже покарал Несущих Слово за то, что они считали его божеством. И все же ты внимаешь речам того, кто своим религиозным бредом плюет в лицо Императору, которому ты вроде как повинуешься.

— Владыка Людей — не бог, — сказал капитан Боэмунду. — Это ты заслуживаешь порицания, не я.

— Возможен и другой вариант, Церберин, — продолжил кузнец войны. — Хорус, Пертурабо и все прочие были правы. Император лгал нам всем — скрывал правду о варпе, чтобы самому завладеть всеми тайнами эфира, а не защитить нас. Когда показалось, что его сыновья ненароком подошли вплотную к истине, он запретил библиариев в легионах. Император изначально замышлял стать богом и использовал в своих целях все человечество. Его едва успели остановить.

— Ложь, — произнес верховный маршал. — Император божественен. Он защищает!

— Как же тогда выходит, Боэмунд? Если Император говорил правду, то он не высшее существо, и ты ошибаешься. Если же ты прав, и Император — бог, то получается, что он лгал? — спросил Калькатор. — Разве ты не понимаешь? Его не интересовала раса людей. Весь смысл Крестового похода состоял в том, чтобы приблизить его вознесение. Он не желал противостоять богам Хаоса, он хотел стать одним из них!

— Ложь, ложь! Покончи с ним, Церберин. Обрати против него турели на мостике и сотри эту погань с лица Галактики!

— Зачем тебе слушать его, Церберин? Мы с тобой истинные поборники человечества. Мы служим только себе, но тем самым сберегаем людей. Кто силен, тот и прав, поэтому ради спасения нашей расы мы должны встать на сторону могучих владык мироздания, великих богов Хаоса. Не потому, что мы полны зла, но потому, что иначе нельзя. Скажи, Церберин, кто ты? Кто такие Кулаки Образцовые?

В окулюсе расплылись круговороты радужного света — рухнул один из пустотных щитов.

— Мы — стена, что защищает Империум, — глухо, с болью в сердцах ответил первый капитан.

— Вы — один из бастионов цитадели обмана. А этот воин, этот Черный Храмовник, который так открыто выказывает свой фанатизм, — ее кастелян. Убей его! — потребовал Калькатор.

— Покончив со мной, они лишат жизни и тебя, Церберин, — предупредил Боэмунд.

— Брат, мы на протяжении месяцев сражались рядом с вами, — напомнил кузнец войны. — А где были они?

Церберин смотрел то на верховного маршала, то на Калькатора.

— Прикажи остановить атаку, — в последний раз сказал он Боэмунду, уже безнадежным томом.

— Никогда.

Хватило одного выстрела, чтобы голова Храмовника исчезла в облачке крови. Доспех не позволил его телу упасть. Церберин, глупо моргая, уставился на болт-пистолет в своей руке: он не помнил, как достал его.

Первый капитан мысленно повторил короткую литанию, посвященную оружию. Пистолет не отличался изяществом моделей, разработанных после Ереси, но хорошо справлялся с работой, для которой его создали. От простоты к чистоте: только так можно защититься от неизвестных опасностей Галактики.

Вот так, не думая, Церберин принял решение. Он уже погубил себя.

— Всем кораблям открыть огонь! Уничтожить «Ненависть»! — приказал капитан.

К нему обернулись слуги. Лица их побледнели сильнее, чем от нехватки солнечного света.

— Сейчас же!

Экипаж взялся за дело. Ремонтные команды оттащили тела, кое-где подключили резервные пульты управления. На мостик прислали новых сервов. Церберин прошел на командное возвышение и встал рядом с трупом Маркариана.

— Мой господин, «Отважный» и «Молчаливый» выходят из боя, — отрапортовал магистр авгура. — Есть сообщения о мятеже на борту «Жиллимана».

— Передай капитану Венфрину, что он поплатится головой, если не подавит бунт. «Отважный», «Молчаливый», изменить курс! Стреляйте по «Ненависти», иначе вас объявят врагами ордена!

На гололите возникло лицо Аркоса, искаженное от ужаса.

— Значит, мы враги, — произнес он. — Ты изменил присяге!

— Канонирам открыть огонь по «Отважному» и «Молчаливому», — сухо приказал Церберин. — Такова расплата за их вероломство.

Пустота озарилась хаотичной пальбой, салютующей распаду ордена Кулаков Образцовых. «Молчаливый» попытался совершить разворот и сбежать, но попал под беспощадный бортовой залп и лег в дрейф с разрушенными двигателями. «Отважный» выбрал другую тактику ринулся прямо на «Данталион», изрыгая пламя из всех орудий. Команда «Ненависти», воодушевленная расколом в рядах противника, вдвое усилила интенсивность стрельбы.

— «Отважный» разгоняется до таранной скорости! — закричал магистр авгуров.

— Хотят забрать нас с собой, — буркнул первый капитан. — Сосредоточить огонь на цели впереди!

«Данталион» разразился яростными залпами, но пустотные щиты «Отважного» засверкали, отводя энергию попаданий в варп, и корабль продолжил мчаться к цели. Он пронесся мимо флагмана на расстоянии считаных метров — так близко, что с корпусов обоих звездолетов содрало выступающие шпили. «Отважный» вывел двигатели на полную мощность и устремился прочь от неистово содрогнувшегося «Данталиона».

— Они убегают!

— Забудьте о них! Разрушить «Ненависть»! — велел Церберин.

Боевую баржу Черных Храмовников обстреливали со всех сторон. Под ударами «Парагона», «Жиллимана» и «Данталиона» ее пустотные заслоны падали один за другим. Последний щит отключился в тусклом пурпурном блеске, и на «Ненависть» обрушились совместные залпы трех кораблей Кулаков Образцовых.

Выбросив фонтан пламени, баржа развалилась на куски. Апотекарий Реох хихикал, как ребенок, глядя на картину их триумфа. Гонориус молчал, озаренный светом взрыва, но затем негромко сказал:

— Нам повезло. Если бы Боэмунд командовал «Вечным крестоносцем», мы бы все погибли.

Калькатор направил болтер в лицо Церберину и аккуратно приставил дульный срез к его виску. Ствол еще не совсем остыл после стрельбы.

— Кто ты, первый капитан Церберин? По-прежнему Кулак Образцовый? Хочешь ли ты сразить меня, как сразил Боэмунда? Считаешь ли ты это братоубийство ужасной ошибкой?

Церберин повернулся. Дуло болтера, скользнув по его коже, замерло посередине лба. Подавшись вперед, воин прижался головой к стволу и внимательно посмотрел в линзы шлема Калькатора.

— Кулаки Образцовые никогда не ошибаются, — промолвил он и встал на колени.

Сервы и космодесантники на мостике «Данталиона» последовали его примеру.

— Железо внутри, железо снаружи, — произнес Церберин.

За пределами системы Иммитис помехи для телепатической связи исчезли. Заключительные отголоски Зеленого Рева не утихли только возле базы Железных Воинов, и Аркос, капитан Четвертой роты Кулаков Образцовых, подозревал, что случилось это не просто так. Отремонтировав корабль возле какой-то изолированной шахтерской колонии, последний верный офицер капитула некоторое время обменивался сообщениями с другими орденами Последней Стены. Так он узнал, что Максимус Тейн находится на орбите Эйдолики, бывшей родной планеты братства. Как только Аркос получил эти сведения, «Отважный» на полном ходу устремился туда.

По прибытии воины обнаружили, что «Фаланга» стоит на высоком якоре прямо над «Альказар Астра». Цитадель Дорна могла бы скрыться на ночной стороне мира, но, словно бы в знак некоей машинной симпатии к неподвижному звездному форту, висела в жгучих лучах пылающего солнца Эйдолики. Такой выбор Тейпа пролил бальзам на израненную душу Аркоса.

Радость от появления «Отважного» на «Фаланге» сменилась унынием, как только стало известно, что больше не прибудет ни один звездолет и выжили всего двадцать два Кулака Образцовых. Потрепанный в боях корабль все же сопроводили к причалу с большой торжественностью, но, когда из него вышел угрюмый Аркос, который потребовал немедленно отвести его к магистру ордена, встречающие окончательно помрачнели. Сложно улыбаться, если с твоих губ непрерывно слетают вопросы.

А четвертый капитан не желал отвечать никому, кроме Тейна.

По просьбе офицера Максимус распорядился, чтобы почетная гвардия и его советники вышли. Тейн и Аркос остались вдвоем.

Магистр ордена сидел на троне Инвита, высоком кресле посреди огромного пустого купола. Максимуса омывали лучи серовато-белого света, настолько яркие, что казалось, будто они сияют из недр пагубного солнца Эйдолики. Разгневанный воин безмолвно слушал рассказ Аркоса. Капитан на протяжении всего доклада стоял на коленях и смотрел только в пол.

— Боэмунд мертв, — повторил Тейн, когда Аркос закончил. — Церберин изменил. — Слова застревали у него в горле. Да, Церберин всегда был порывистым и творчески интерпретировал приказы, но также обладал редкостной отвагой. — Гонориус тоже...

— Да, мой господин. Мы слишком долго пробыли рядом с Железными Воинами — видимо, часть их зла просочилась к нему в сердце. Также с Церберином апотекарий Реох и еще около двух сотен братьев. — Аркос поднял глаза. — Позвольте мне загладить вину. Разрешите восстановить Кулаков Образцовых. Клянусь, мы станем символом борьбы с легионерами-предателями. Мы вернемся в Поток Рубиканте, чтобы охотиться на изменников среди рифов имматериума. Мы будем сражаться неустрашимо, не зная отдыха. Такой я даю обет.

Максимус стиснул подлокотники трона. В пучке ослепительного света с высоты по его лицу пролегли угловатые тени.

— Ты давал много обетов, капитан Аркос, но преступил их все.

— Мой господин, я не знаю, что еще говорить.

— Тебе нечего сказать. — Ярость в голосе Тейна казалась особенно жуткой из-за его спокойствия. — Ты сотрудничал с отступниками и не сумел предотвратить величайший позор Адептус Астартес со времен войн Ереси.

— Пожалуйста, дайте мне искупить грехи!

— Нет. Мы не станем воссоздавать Кулаков Образцовых. Ты вместе со своими воинами поступишь в распоряжение магистра рекрутов. Вас примут в орден Имперских Кулаков. «Альказар Астра» станет домом для одного из новых капитулов.

— Если мы скроем металл нашей брони под желтым цветом Имперских Кулаков, наш прежний орден сгинет, — сказал Аркос. — Не останется ни одного Кулака Образцового. Прошу, разрешите мне сохранить память о наших предшественниках, нe допустите, чтобы миг безумия перечеркнул тысячелетие верной службы.

— Не будет никакой памяти. Ни монументов, ни баллад. Даже название Кулаков Образцовых следует вычеркнуть из имперских летописей. Нужно найти и стереть из истории каждое упоминание об ордене, каждый рапорт, каждую похвалу. Позор нам, что именно наш капитул первым после Ереси перешел на сторону Хаоса. Мы не заслуживаем, чтобы о нас помнили.

Аркос встал, не веря своим ушам.

— Мой господин, но мы имеем право сохранить честь Ориакса Данталиона. Нельзя, чтобы его наследие погибло здесь и сейчас.

— Не осталось никакой чести! — крикнул Тейн, вдруг придя в неистовство. Он ударил по подлокотнику кулаком в латной перчатке. — Упрямые, горделивые, уверенные в своей добродетельности, мы вели себя так высокомерно, что после падения нашего звездного форта не обратились за помощью к Адептус Механикус! Мы предпочли не признаваться в ошибке, а сражаться с яростью звезды! Все эти черты — дары нашему ордену от Данталиона. Они не принесли нам пользы. Записи о нас необходимо удалить.

— Да, мой господин, — поклонился Аркос.

— Вам всем надлежало принять меры, откровенно высказаться. Нет положений настолько безвыходных, чтобы заключать союз с легионерами-предателями и уж тем более с Железными Воинами. В наказание вы высадитесь на Эйдолику и лично проследите за уничтожением архивов капитула. Своими слезами вы омочите реликвии Кулаков Образцовых, отправляя их в небытие. Молюсь, чтобы при виде нашего прошлого, сгорающего дотла, вы вспомнили истину: «Изменника другом не называй».

— Мой господин, мы все исполним, — произнес капитан.

— Наше название должны забыть. Пусть никто более не произносит его. Отныне и впредь мы — Имперские Кулаки, так примем же их наследие, ибо оно беспорочно, — заключил магистр ордена Тейн.

Максимус прожил еще долго, но ни разу не говорил о Кулаках Образцовых и до дня своей смерти не позволял, чтобы о них заводили речь в его присутствии. 

ГЛАВА 15

Воины Титана

Центр тяжести катера сместился, и его плавный разгон на мгновение прервался рывком. От корабля отделился некий объект.

На тесной командной палубе катера госпожа инквизитор Виенанд наблюдала по гололиту, как уносится прочь разведывательный аппарат. Его матово-черный корпус быстро пропал из виду. Как только пилот включил хитроумные системы маскировки и глушители авгуров, судно превратилось в легкую рябь на фоне звезд, а затем исчезло бесследно.

Маргерита помолилась про себя Императору, спрашивая, правильно ли она поступила.

Разведчиком управляла Лаэриал Рэй. Империум нуждался в союзниках, и, как надеялась Виенанд, когда-нибудь в будущем арлекин станет одним из них. Инквизитор нисколько не сомневалась, что провидица теней покинет Солнечную систему.

Экипаж мостика состоял из трех человек: пилота-командира, специалиста но авгурам и вооружению, а также магоса-трансмеханика. Символ Инквизиции, «I» с перекладинами, помечал не только их одежду, но и любые мысли. Оперативники знали, что не должны задавать вопросы.

Виенанд удалилась в свои покои. Там она погрузилась в глубокий сон без сновидений, какой приходил к ней только в пустоте.

Некоторое время спустя ее осторожно разбудила Ренденштайн:

— Госпожа, мы приближаемся к Сатурну. Я подумала, что вам захочется посмотреть.

Маргерита коснулась руки помощницы на своем плече. Хотя в последние месяцы войны против Зверя женщины отошли от более близких контактов, Виенанд по-прежнему нравилось находиться рядом с подругой. Она надеялась, что Ренденштайн все понимает.

Инквизитор чувствовала себя не лучшим образом. Ее зубы покрылись налетом, изо рта попахивало. Вскоре ей придется сделать паузу. Маргерита думала над тем, чтобы взбодрить себя стимами, но эта дорожка многих завела не туда. Значит, нужно стать крепче. У любого инквизитора чрезвычайно мало времени на отдых, а Виенанд придется работать непрерывно, пока Вангорич фактически правит Империумом.

Она прополоскала рот водой из корабельных систем рециркуляции. Теплая влага отдавала железом.

Ренденштайн зашагала рядом с госпожой, как только та вышла из личной каюты — сравнительно просторной и хорошо обставленной. Корабль, пусть небольшой, предназначался только для одного инквизитора со свитой.

Ждавший в коридоре Разник присоединился к ним. Он шел за левым плечом Маргериты, Ренденштайн — за правым. Общая длина катера составляла двести метров, а обитаемый модуль был заметно короче. Трио добралось до командной палубы за считаные секунды.

Виенанд остановилась на пороге. В поле обзора корабельного окулюса безмятежно поворачивался Сатурн, и его кольца сверкали в солнечных лучах над полосатым шаром цвета рекафа со сливками. Рядом с планетой кружили ее многочисленные луны, словно россыпь жемчужин. Инквизитор посещала самые разные уголки Галактики, но этот мир всегда виделся ей особенным — хотя бы потому, что он был запретным.

Исполинскую планету, в отличие от родственного ей Юпитера, не опоясывали жилые орбитальные комплексы. Среди стайки ее лун парили остатки объектов, созданных до основания Империума, но там никто не обитал. Возле Сатурна не было ни шахтерских платформ, ни установок газодобычи, ни исследовательских станций. По сравнению с другими областями безжалостно эксплуатируемой Солнечной системы он выглядел нетронутым.

Катер облетел газовый гигант, местами приближаясь к кольцам на какие-то двадцать тысяч километров. Из-за дуги великана выплыл светло-коричневый шар, не уступающий в размере иной планете. Рядом с ним прочие спутники казались карликовыми.

— Титан, моя госпожа, — сказал капитан.

Подкорректировав курс, он направил острый нос корабля точно на луну, окутанную мглой.

На каждом экране вспыхнули красные огни и тревожные символы.

— Стоп! Поверните назад. Данный мир на карантине согласно приказу Священной Инквизиции Императора Человечества. Поворачивайте, или вас уничтожат. Стоп!

Сообщение пошло по второму кругу.

— Я инквизитор Маргерита А. Виенанд, идент-код «сигма-пять-полный-черный-дельта». Запрашиваю разрешение на посадку.

— Код не принят. Стоп! Поверните назад. Данный мир на карантине согласно приказу Священной Инквизиции Императора Человечества, — повторил записанный голос.

Запищали предупредительные сигналы.

— Нас берут на прицел, — доложил магистр авгуров и вооружения. — Пушек немного, но, если они выстрелят, нам конец.

Виенанд сжала кулак. Имплантат, погрузившийся в ее плоть по воле Веритуса, терся о пястные кости и сковывал движения. Она сдернула перчатку.

— Дай мне считыватель данных и подключи его к воксу. Передачу вести на источник этого сообщения.

— Есть, моя госпожа. В каком формате будут данные?

— Не знаю, пробуй все подряд, — ответила Маргерита.

Зазвучали новые сигналы тревоги.

— Стоп! Поверните назад. Данный мир на карантине согласно приказу Священной Инквизиции Императора Человечества. Поворачивайте, или вас уничтожат.

Магистр авгуров и вооружения показал Виенанд на панель зеленого цвета. Снова сжав кулак, она развела пальцы и прижала ладонь к стеклу. Система перебрала все длины волн в электромагнитном спектре, затем перешла к слышимым частотам. Наконец бугорок под кожей задрожал, и устройство издало трель.

— Стоп! Пове... — запись прервалась.

Сменился вокс-канал, и раздался уже человеческий, а не машинный голос.

— Веритус мертв, — утвердительно сказал незнакомец.

— Да, он скончался. Я — Представитель Инквизиции в Сенаторуме Империалис, одна из Двенадцати в Совете Верховных лордов Терры. Веритус назначил меня своей преемницей в качестве посредника между Инквизицией и Серыми Рыцарями, орденом Адептус Астартес номер шестьсот шестьдесят шесть. Я желаю встретиться с верховным гроссмейстером Янусом.

Ответ последовал немедленно:

— Пусть ваш корабль встанет на высоком якоре в передаваемых координатах. Госпожа инквизитор, вам — но только вам! — разрешено спуститься с орбиты и совершить посадку. Если вы нарушите эти инструкции или любые последующие указания, ваш транспорт будет уничтожен.

Передача резко оборвалась. Магистр авгуров и вооружения попытался снова вызвать незнакомца, но пустота молчала.

— Как дружелюбно, а? — заметил Разник.

— Нам нужно лететь с вами, — сказала Ренденштайн.

— Я отправлюсь одна. Там вполне безопасно.

Но Виенанд сама в это не верила.

Ее челнок вошел в верхние слои мутной газовой оболочки Титана, и космос пропал за пеленой. Маргерита еще пару секунд различала Сатурн, занимавший огромную часть небосвода, но уже в виде коричневого диска во мгле. Потом исчезла и планета. Инквизитора со всех сторон окружила желтая азотно-органическая муть.

Вокруг транспорта ревела рассекаемая атмосфера. Виенанд слегка прикасалась к ручкам управления пальцами в неуклюжих перчатках пустотного скафандра. Хотя на экранах авгуров не отображалось никаких угроз, она но привычке оглядывала близкий горизонт — напряженно выискивала опасность, которую все равно бы не смогла заметить. Обзор Маргериты ограничивало не только биологическое месиво в воздухе, но и отражения на смотровом щитке гермошлема.

Она летела вслепую, полагаясь на сенсорный комплекс челнока. Числа на высотомере уменьшались, температура корпуса росла. Недолгая тряска ознаменовала переход из стратосферы в тропосферу. Дымка истончилась и разделилась на облака. По экрану ауспика пробегали искусственно построенные изображения поверхности, но порой мелькали и видимые участки ландшафта.

Виенанд запустила тормозные двигатели, увеличив нагрузку на грав-компенсаторы. На кораблях Инквизиции устанавливали лучшее оборудование Адептус Механикус, поэтому челнок снижался равномернее обычного космолета. Как только аппарат выровнялся, Маргерита заложила вираж и начала летать широкими кругами в поисках сигнала маяка. Трение о плотные слои атмосферы прекратилось, и температура обшивки стремительно падала. Термометр показывал немыслимо низкие значения: на Титане царил адский мороз.

Спустившись еще немного, Виенанд пролетела над вулканом, который извергался аммиачно-водяным льдом. Остекление кабины заляпали жирные хлопья метано-этанового снега. Под днищем челнока пробегали маслянистые озера из углеводородов, питаемые лениво текущими реками.

Маргерита описала еще один круг. На приборной панели замигали янтарным светом несколько индикаторов: системы аппарата едва справлялись с воздействием окружающей среды.

— Где же вы? — пробормотала инквизитор. — Ну, где же?

На главном дисплее вспыхнул навигационный сигнал — ярко-желтая точка, пульсирующая в сплетении контурных линий. Облегченно прошептав молитву, Виенанд развернула челнок, направила его в нужное место и передала управление машинным духам.

Транспорт вновь понесся над странным пестрым ландшафтом. При наблюдении из безопасной кабины Титан казался пригодным для жизни, однако впечатление было ложным. Выйдя наружу без скафандра, Маргерита погибла бы. Она бывала на безвоздушных астероидах, в мирах смерти и на планетах, вечно объятых огнем, но еще не имела повода посетить настолько холодное небесное тело. Титан ни по одному параметру не подходил для терранских форм жизни. Инквизитор не могла представить, что здесь обитают космодесантники.

Впереди возникли зазубренные ледяные вершины. При таких температурах вода обрела прочность камня, а из-за малой силы тяжести тектонические поднятия вознесли горы на диковинную высоту. Они казались волшебными пиками из какой-нибудь детской сказки.

Челнок мчался прямо на гряду. Виенанд долго изучала подлетную траекторию, которая отображалась на стеклянном экране в виде тоннеля из прямоугольников, набегавших на модель корабля. Потом она снова посмотрела на горы, но не увидела никаких построек. Возможно, так Серые Рыцари избавляются от непрошеных гостей? Подстроенные катастрофы привлекают меньше внимания, чем необъяснимые залпы орудий.

Лихтер приблизился к скале из темного как ночь льда, превосходящего твердостью гранит. Маргерита затаила дыхание. Когда до склона осталось пятьсот метров, зеленый луч из невидимого источника упал на некрашеные ворота из пластали. Не прошло и секунды, как свет угас и проход исчез из виду. Гора за пеленой углеводородного снега вновь стала абсолютно черной. Виенанд не мешала кораблю лететь прямо на скалу, надеясь, что луч указал ей путь внутрь, а не дорогу к быстрой смерти.

Ворота оказались открытыми. Прожекторы челнока озарили маленький угловатый ангар, способный вместить только один штурмкатер Космодесанта. Громко выругавшись, инквизитор резко вывела носовые тормозные двигатели на полную мощность. Навстречу ей рванулась гладкая ледяная стена, но вдруг корабль замер, и Маргерита больно ударилась о страховочные фиксаторы кресла.

Ипфоэкран замерцал, привлекая ее внимание. Оказалось, что челнок инквизитора поймали в гравитационное лассо, как мяч в перчатку.

— Садитесь, — велел кто-то по воксу.

Виенанд запустила посадочную программу, и лассо отключилось. Через пару мгновений после того, как лихтер коснулся металлической площадки, та поехала вниз по глубокой шахте. Направляющие из закаленной пластали были вделаны прямо в лед, твердый как камень. Границы тоннеля отмечались единственными источниками света за пределами корабля — тускло-желтыми люменами, размещенными через каждые тридцать метров.

Доставив челнок в громадную пещеру, платформа развернулась. Откуда-то снизу донесся металлический лязг. Корабль двинулся вбок, потом назад и остановился в причальном отсеке, вырубленном в толще льда. Все другие ниши занимали «Громовые ястребы» в голубовато-серебряной расцветке.

Маргерита сидела на кресле в фиксаторах, ожидая дальнейших распоряжений.

— Привет, — произнесла она в вокс. — А теперь мне что делать?

Не получив ответа, Виенанд решила выйти в ангар. Внешний термометр показывал минус пятьдесят градусов: не так холодно, как на поверхности, но все еще смертельно опасно.

Инквизитор выдвинула аппарель, расстегнула замки страховочной обвязки и покинула челнок. «Громовые ястребы» дремали в мягком синеватом свете, на их корпусах поблескивала углеродная изморозь. Эмблему на их бортах — распахнутую книгу, пронзенную мечом, — покрывала водяная наледь.

Виенанд заметила еще несколько входов в ангар и корабли иных типов. В недра промерзшей коры Титана вел широкий пандус, испещренный следами танковых гусениц. Маргерита повернулась на месте, ища путь наружу. Не найдя его, гостья направилась к стене пещеры, где отыскала дверь, скрывавшуюся под естественным камуфляжем из инея.

— Это инквизитор Виенанд, я выполнила все инструкции. Вы собираетесь меня впускать?

Маргериту смутило то, как властно прозвучал ее голос в тихом ангаре.

Над выходом зажглись люмены. Дверь раскрылась с протяжным стоном, сбросив на порог пласты льда и снега.

Внутри возвышался космодесантник, подобных которому инквизитор еще не встречала. Воин неопределенного возраста — как и все Адептус Астартес — выглядел даже более почтенным и древним, чем Веритус. Дубленую кожу его лица, загоревшую в лучах бесчисленных солнц, пересекали тонкие морщинки. Складки вокруг глаз (один из них заметно косил — возможно, из-за давнего ранения) указывали на очень долгую жизнь, а во лбу сидело множество штифтов за выслугу лет.

Несмотря на гибельный мороз, великан стоял босиком и в простой рясе. При каждом ровном выдохе из его ноздрей вырывались струйки пара. Груз прожитых лет не мешал воину стоять прямо и гордо. Его тело разрослось в процессе улучшения, на гротескно раздутых мышцах рук поблескивали невральные разъемы, но по-настоящему поразил Маргериту пси-потенциал космодесантника.

Хотя Виенанд, в отличие от многих инквизиторов, не обладала псионическими способностями, даже она почувствовала мощь, струившуюся из глаз великана. Вокруг его головы сиял нимб, создаваемый лучами какого-то люмена у него за спиной. Маргериту охватил религиозный трепет: она видела перед собой воинствующего святого, который лишь на один шаг отстоял от самого Императора. Гостья едва справилась с желанием пасть ниц.

— Я — верховный гроссмейстер Янус из Серых Рыцарей, — сказал космодесантник и посмотрел на нее.

Маргерита вздрогнула, ощутив прикосновение его разума к своему сознанию.

— Я инквизитор Виенанд. У меня для вас известия о реорганизации наших ордосов и создании структуры, имеющей особое отношение к вашему братству.

— Зиндерманн говорил мне, что такой день придет. Скорблю о его кончине. Он был моим старым другом, и нам будет его не хватать. Но не стоит жить прошлым. Того, что случилось, уже не изменить; только будущее можно спасти. Чувствую, настало время заводить новых друзей. — Шагнув в сторону, он приветственно раскинул руки. — Можете войти, госпожа инквизитор Виенанд. Идемте, нам многое нужно обсудить. 

ГЛАВА 16

Ярость космодесантников

На Терру прибыли четыреста Адептус Астартес. По одной роте от двух недавно основанных орденов, Траурных Мечей и Братства Ореола, с которыми летели двести Имперских Кулаков из Первой, Четвертой и Пятой рот. Их уже не встречали толпы на улицах.

— Лорд Тейн, спасибо, что почтили меня, поручив возглавить экспедицию! — Кублик Амар, повелитель Траурных Мечей, не носил шлем, и ему пришлось кричать, чтобы перекрыть рев турбин «Громового ястреба». Транспортник пробивался через атмосферу Терры. — Говорили, что командовать должны вы! Имперские Кулаки одержали множество славных побед со времени падения Зверя!

— Нет, не я, — возразил Максимус. Он надел шлем, и вокс-динамик усиливал его голос. — Вангорич — моя ошибка. Я прибыл исправить ее, но командовать нужно кому-нибудь другому. Мои суждения о великом магистре необъективны.

Кублик снова уселся в десантный ложемент. «Громовой ястреб» лязгал и подскакивал, преодолевая восходящие течения теплого воздуха.

— Вы уже больше века не ступали на поверхность Тронного мира и не могли предсказать, что произойдет. Но, Тейн, благодаря вашим усилиям близится новый золотой век. Если забыть о Терре, то Империум уже оправился от войны. Сотни миров отвоеваны и восстановлены. Армии человечества увеличились в размере и лучше организованы. Новые флоты бороздят звездный океан и варп. У Инквизиции глаза повсюду, она бдительно следит за возникновением угроз. Скоро придет время для крестовых походов, для расширения наших границ во имя Императора.

— Ты все говоришь верно. Но по моей вине пострадали сама Терра и множество других планет. Я не вправе руководить экспедицией.

Максимус не желал дальше обсуждать эту тему, и Амар, оставив его в покое, в последний раз занялся проверкой снаряжения.

Ранее Тейн ожидал, что тактическую группу встретят огнем, но случилось иначе. Кубик сердечно поприветствовал их с Марса. По ним не стреляли ни звездные форты, ни корабли-мониторы Солнечной системы. Новые пустотные крепости радушно предложили космодесантникам занять причалы.

После того как флотилия вышла на высокую орбиту над Террой, минуло несколько напряженных часов. Делегация Верховных лордов встретилась с Тейном и Амаром на борту «Высокой стены», нового звездного форта типа «Голиаф», висевшего над Дворцом. После коротких переговоров к цели отправились двадцать «Громовых ястребов». В полете Максимус предложил Кублику расположить шгурмкатера кольцом на Полях Крылатой Победы — ему почему-то казалось, что так будет правильно.

Брусчатка на площади оказалась грязной и потрескавшейся. Потускневшие шпили вокруг нее давно не ремонтировали. Тейн почувствовал, что такая запущенность — лишь предвестие того, что ждет их дальше.

Не встречая сопротивления, Максимус и Амар спустились по аппарели десантного корабля на священную землю Терры. Отделения их воинов рассредоточились, занимая оборонительные позиции. Пролетающие над ними транспортники сбрасывали управляемые «Лэндспидеры», которые снижались к поверхности и уносились в глубь Дворца.

— Мои господа магистры ордена, враги нигде не замечены, — сообщил Этхратан, второй капитан Траурных Мечей.

Тейн осмотрел Поля. Удачное место для высадки: масштабная засада здесь невозможна.

— Все хотят избавиться от Вангорича. Нас не побеспокоят ни Астра Милитарум, ни арбитры, ни Адептус Кустодес, — сказал он Кублику и Этхратану. — Но противодействие будет. Ассасины Дракана верны ему, и со времени моего последнего визита на Терру он расширил свой официо. Соблюдайте осторожность. Следите за тенями. Нас ждет непростая битва.

— Так точно, мой господин, — ответил Амар.

Максимус недовольно смотрел, как уходит Кублик.

Тому следовало бы больше верить в себя. Астартес из неопытных орденов слишком почтительно относились к Тейну, что вызывало у него беспокойство. Воинов, которые поклоняются своим героям, может сбить с пути истинного недостойный лидер. Возможно, если бы офицеры вроде Этхратана или Амара знали, что Имперских Кулаков пришлось возрождать, то вели бы себя более сдержанно.

Рыча двигателями, медленно снизился еще один транспортный «Громовой ястреб», в подвесе которого находился «Кулак Дорна». На высоте трех метров пилот разомкнул грузовые захваты и сбросил танк на Поля. Меж тем объединенные войска трех орденов делились на группы, чтобы отправиться в город, окутанный гробовой тишиной.

Век назад Максимус триумфально въехал на Поля в том же самом «Лэндрейдере». Он снова забрался в славную бронемашину и, следуя тем же маршрутом, но уже в обратном направлении, двинулся к Противосолонь-башне через Притвор Бастиона, ощетинившийся пушками.

Астартес миновали ворота без происшествий: установленные там орудия молчали. Освещение не горело ни в проходе под стеной, ни снаружи. Улицы пустовали. Повсюду царило выжидательное безмолвие. Тейна раздражало то, что важным особам Тронного мира не хватило отваги, чтобы самим избавиться от Вангорича, хотя этого жаждала вся Терра.

Строения Дворца пребывали на разных стадиях ветхости. На некоторых еще виднелись повреждения, нанесенные орочьей луной. Власти не отремонтировали здания, но потратили огромные суммы на грандиозные памятники. На неоконченных монументах висели трупы людей, чем-то не угодивших лорду-защитнику. Мертвецы попадались здесь чаще живых.

Каждый крупный перекресток и пересадочную станцию украшали длинные информационные плакаты, где перечислялись обязанности терранских граждан. Нарушение любого из правил каралось смертью.

Над окружающими кварталами и шпилями возвышался округлый купол Великого Зала. Космодесантники по-прежнему никого не встретили.

Первый выстрел прозвучал, когда Максимус приближался к Противосолонь-башне. В его шлеме раздался вокс-сигнал высочайшего приоритета:

— Лорд Тейн! Магистр ордена Амар убит!

— Доложить.

— Его поразили боеприпасом «Экзигус», пока мы готовились к прочесыванию Великого Зала. По нам ведут шквальный огонь. Множество враждебных целей.

— Отступайте в укрытия! — приказал Максимус. — Я принимаю командование.

Тейн разгневался еще сильнее: первая жертва, и сразу магистр ордена. Похоже, руководить низвержением Вангорича все-таки придется Максимусу.

Он распорядился обследовать авгурами участки вокруг Великого Зала и нанести по ним авиаудары, чтобы расчистить дорогу для Траурных Мечей.

Тогда и разверзся ад.

Высунувшись из-за угла, Тейн выпустил короткую очередь из трех болтов. В ответ ему всадили в наплечник мощный снаряд «Экзитус», разбивший автореактивные механизмы брони.

— Пусковую установку сюда! — велел Максимус.

По всему дисплею его шлема вспыхивали руны. Имперские Кулаки отчаянно сражались в каждом уголке Противосолонь-башни. Ассасины храма Виндикар практически безнаказанно обстреливали их с крыш домов. Оперативники-каллидусы, действуя свободными отделениями по три, рассекали силовые доспехи фазовыми мечами и мгновенно ускользали от ответного огня. Ранее Тейну удалось прорваться в вестибюль донжона, но ни один лифт не работал — энергопитание было отключено. Фойе выглядело обветшалым и заброшенным; судя по рапортам, такая картина наблюдалась во всем городе.

Максимус отошел на несколько метров, покрутил рукой и скривился. Приводы брони чудовищно скрежетали. Трое космодесантников, заняв место Тейна, начали налить вверх по лестнице. Один из них успел выстрелить всего дважды и повалился с дымящимися пробоинами над обоими сердцами.

— Идет гранатометчик!

Боевые братья расступались, стараясь по возможности не высовываться из редких укрытий. Снайперы били по всему, что замечали, будь то ступня, локоть или сопло стабилизатора на ранце.

— Дайте ему пройти! — приказал Тейн.

Вскоре космодесантник Аркхис, оператор пусковой установки, присел у ног магистра ордена.

— Считаю от трех, — сказал ему Максимус. — Мы накроем всю лестницу болтами, а ты прицелься верно, брат.

— Я зафиксировал позицию ассасина, мой господин, — отозвался Аркхис.

— Отлично. Не промахнись. Три, два, один!

Тейн и еще четверо воинов, поднявшись из укрытий, послали вдоль ступеней вал снарядов. Аркхис, выйдя на середину площадки, выпустил опорные штыри и нажал на спуск.

Ракета с ревом понеслась вверх, освещая выхлопом темную лестницу. Детонация произошла точно над целью, и вниз помчались клубы огня. По доспехам Астартес застучали мелкие обломки.

Аркхис стоял неподвижно.

— Он мертв, — произнес космодесантник.

Максимус поднял глаза, и сенсориум брони подсветил для него разорванный надвое труп, лежащий примерно сотней ступенек выше.

— Верно, — сказал магистр ордена. Он хлопнул бойца по плечу. — Хороший выстрел, исполнен с отвагой.

— Мой господин! — позвал Аркхис, когда Тейн направился вверх по лестнице. — Возможно, вам не следует идти первым.

— Если я паду, кто-нибудь из братьев убьет великого магистра вместо меня. Вангорич прячется за спинами других. Я поступаю иначе.

Дав такой ответ, Максимус помчался по ступеням.

Пока Тейн добирался до верха донжона, космодесантники убили еще троих ассасинов. В прихожей Церебриума стояла тишина, только снаружи доносились приглушенные звуки сражений на каждом этаже построек, окружающих Противосолонь-башшо.

Максимус, доспех которого покрывали следы боев, зашагал по толстому ковру мимо цветущих растений в горшках. За ним следовали трое Имперских Кулаков и двое Траурных Мечей. Оглянувшись на них, магистр ордена приложил палец к решетке на лицевой пластине, постучал по кожуху вокс-приемника и покачал головой. Зашифрованный канал связи отделения Космодесанта могли взломать очень немногие люди, но в их число входил Вангорич.

Командуя боевыми жестами, Тейн расположил воинов перед бесценными деревянными дверями Церебриума. Выбивать их ногами казалось постыдным.

Створки распахнулись внутрь от удара сабатоном Максимуса. За порогом начинался Церебриум, обустроенный как частный кабинет для человека, любящего читать. Ряды книг тянулись вдоль всех стен, заслоняя панели обшивки. За большим письменным столом, спиной к окну, сидела женщина-инквизитор.

— Виенанд, — произнес Тейн. — Где Вангорич?

Если Максимус выглядел примерно так же, как сто лет назад, то Маргериту он едва узнал. Магистр ордена запомнил ее как интересную женщину, но с тех пор лицо Виенанд покрылось морщинами. Ее черты исказились от агрессивных антигеронтических препаратов и тягот инквизиторской жизни. Под запавшими глазами висели коричневые мешки, на левом виске начинался шрам, идущий через нос и рот до подбородка. Волосы, прежде серо-стальные, поседели до белизны.

Маргерита улыбнулась.

— Я постарела, — извиняющимся тоном сказала она. — На тебе шлем, по могу поспорить, что ты нисколько неизменился.

Тейн, держа болтер наготове, хотел шагнуть внутрь.

— Стой! — крикнула Виенанд. — Дракан предполагал, что ты придешь сюда, в кабинет, где он работал на протяжении века. Зал взорвется, если кто-то попробует выйти из него.

Максимус замер на пороге.

— Но ты внутри.

— Мне нужно было убедить тебя в моей честности. Я не доживу до конца этого часа, и неважно, от чьей руки я погибну — твоей или Вангорича. Ты считаешь меня предательницей, магистр ордена?

— Да, — ответил Тейн. — Дракан казнил Верховных Двенадцать, но оставил тебя в живых и на службе. Он ввел в Сенаторум марионеток и двойников, покорных его воле, однако ты и Кубик сохранили власть. Когда они тоже проявили непослушание, и Вангорич упразднил Совет, тебя и генерал-фабрикатора отпустили на свободу.

— Не на свободу, не совсем, — возразила Маргерита. — К тому же Кубик мертв уже сотню лет.

— Тогда кто говорил со мной, когда мы подходили к Марсу?

— Элдон Урквидекс. — Взяв одну из книг, Виенанд повертела ее в руках. Воины целились в инквизитора из четырех болтеров. Подняв кулак, Максимус жестом велел им отойти. — Вангорич забрал инфоядро генерал-фабрикатора, имплантировал его Урквидексу и убедил того выдать себя за Кубика. Впрочем, магос уже так давно играет эту роль, что, думаю, не помнит, кем был раньше. С определенной точки зрения, Урквидекс и есть Кубик.

— Не имеет значения, кто он такой! — отрезал Тейн. — Он поддерживал Вангорича. Вы оба изменники.

— Вина лежит и на тебе, — заметила Маргерита. — Ты назначил Дракана лордом-защитником. Ты отсутствовал здесь целый век — так рьяно вел крестовые походы, что упустил из виду события на Терре. Наверняка ты давно уже узнал, что Вангорич расправился с Верховными лордами, хотя он и пытался скрыть от тебя правду. Я сама достаточно часто пробовала известить тебя. Уверена, ты получал некоторые из моих посланий, но не возвращался, чтобы покончить с правлением Дракана. Разве это не вероломство?

Максимус пожал плечами. Его поврежденный наплечник двигался рывками.

— Мне казалось, что он грамотно руководит Террой. Да, потом Вангорич утратил хватку, и в том мое упущение, но долг все равно повелевает мне убить тебя.

— Я не предательница, Тейн. Против тебя не вышел никто, кроме Ассасинорума, потому что за последние недели я объединила адепты Терры. Еще раньше, пока ты где-то смывал кровью позор своих ошибок, я находилась рядом с Драканом и сдерживала его худшие беззакония. Мне искренне хотелось низложить его, но Веритус переубедил меня. Ластан утверждал, что Вангорич нас всех переиграл и лучше позволить тирану править, чем устранять его. Один голос поет чище нестройного хора, а Верховные лорды эпохи Зверя вообще не попадали в ноты. И еще, мы не так уж плохо справились. Мы отстроили и заново укрепили Терру, восстановили и вернули в состав государства десятки миров, разоренных орками. Марс снова трудится в союзе с Террой. Дракан не вмешивался в проведенное тобой Четвертое основание, и армии людей сейчас сильнее, чем когда-либо после Ереси.

— Вот поэтому я и не возвращался.

— Значит, ты допустил просчет. В последние двадцать лет все изменилось. Вангорич выпускал бредовые эдикты, устраивал неоправданные кровопролития. Без всяких причин массово переселял людей. Вручал планетарное губернаторство недостойным кандидатам. Миры голодали из-за того, что он перебрасывал сюда ресурсы для своих тщеславных проектов. Да, Терру отстроили, но она превратилась в красивую безделушку, а реальные потребности людей остались без внимания. — Маргерита горько улыбнулась. — Кстати, самые громадные памятники Дракан воздвиг тебе и Курланду.

— Меня не интересуют статуи. Он должен уйти. Власть нужно снова передать Верховным лордам.

— Да, нужно. — Виенанд опять повернула томик и провела длинными пальцами по обрезу. — Вангорич не хотел становиться тираном. Поначалу он исходил из самых благих намерений. Боюсь, что от напряжения, связанного с руководством империей, Дракан буквально сошел с ума. Добавь сюда то, что я так и не ответила на его чувства, просто не могла. Возможно, я виновата в бесчинствах Вангорича не меньше тебя.

Тейн промолчал, так как не разбирался в делах сердечных.

— Вот эту книгу он постоянно читал в Уголке Сигиллита, — сказала Маргерита, подняв томик в потрепанной синей обложке из холстины. — «Изречения Сигиллита» с примечаниями к апокрифам.

— Ну и что?

Инквизитор отложила книгу.

— Просто подчеркиваю свою мысль: вначале Дракан задался целью сделать все, что сможет.

— Где он, Виенанд?

— Сбежал в храм Эверсор в Актике и ждет тебя там.

— Это ловушка?

— Не я ее готовлю, если ты на это намекаешь. Я осталась здесь, чтобы передать тебе нужные сведения. Предупредить тебя. Вангорич понимает, что я все тебе расскажу. Но с его точки зрения, неважно, идешь ты в капкан вслепую или глядя во все глаза. Он знает: что бы ты ни услышал от меня, все равно отправишься в храм.

— Мы не видели здесь аколитов-эверсоров. Где они? — спросил магистр ордена.

— Все там, с ним. Вот в чем ловушка. — Маргерита улыбнулась в последний раз. — Прощай, Максимус Тейн.

Воин прижал кулак к груди, поклонился и ушел.

Когда он спустился до середины лестницы, Церебриум взорвался.

Согласно рапортам о потерях, в битве за Дворец погибла половина космодесантников. Тейн с трудом поверил, что смертные нанесли такие потери Астартес.

Сражение во Дворце еще полыхало, когда с Полей Крылатой Победы взмыли десять «Громовых ястребов». Ассасины разумно не приближались к десантно-штурмовым кораблям, но рыскали по всему городу, где были смертельно опасны. Максимус понятия не имел, сколько там оперативников. Боевые действия охватили весь центральный округ Дворца и вышли за его пределы. Хотя с каждым часом агентов становилось все меньше, очаги сопротивления не исчезали. Теоретически ассасины могли вести тайную войну годами, поэтому единственный надежный способ остановить их заключался в том, чтобы поставить над ними нового великого магистра, который приказал бы подчиненным сложить оружие.

Тейн был благодарен Виенанд за то, что ее подготовительные операции помешали лорду-защитнику поднять против космодесаптников население Терры. Еще больше он радовался тому, что Адептус Кустодес решили сохранить нейтралитет, — ему хватало проблем с агентами Официо.

Хотя мирные жители не показывались на улицах центральных округов, количество жертв среди гражданских лиц, по расчетам сервов-стратегосов Максимуса и его собственным прикидкам, уже измерялось тысячами. В более отдаленных районах Дворца, где люди пытались заниматься обычными делами и шли на работу, гонимые страхом или чувством долга, дела обстояли гораздо хуже.

Сражения захлестывали гигантские скриптории, где трудились тысячи писцов. В мастерских ремесленников разгорались яростные перестрелки. Очевидно, что гибли невинные.

Пока «Громовой ястреб» Тейна уносился от Императорского Дворца, магистр ордена мысленно добавил их смерти к списку грехов Вангорича.

Слои коричневого смога, окутывающие чертоги Повелителя Человечества, не скрывали их колоссальных размеров. Дворец — нечто большее, чем мегаполис, — простирался с севера на юг древнего континента Евразия, словно бы втекая в русла пересохших рек, а затем вытекая из них. С высоты шести километров воины уже не видели нижних жилых ярусов, лишь самые высокие башни и шпили торчали из клубов загрязненного воздуха, будто острова посреди замусоренного моря.

Развернувшись к полюсу, штурмкатера поднялись еще выше. В кабинах регулярно попискивали сигналы авгурного сканирования, но могучие установки ПВО и ПКО Терры по-прежнему молчали.

У Вангорича не осталось союзников.

Во время перелета над Дворцом к грязным ледяным полям на севере Тейн вызвал боевую баржу «Буря мощи». Он приказал командам скаутов высадиться неподалеку от храма для наведения орбитальных ударов.

— Только высокоточные залпы! Уничтожить зенитные орудия, снести казармы! Храм не разрушать! — заключил Максимус. — Я возьму Вангорича живьем: он должен ответить за свои преступления.

Космодесантники приземлились на площади, еще дымящейся после случайного попадания лэнс-луча. Храм Эверсор располагался на срезанной вершине горы неподалеку от магнитного полюса. Вдаль уходил угрюмый край, пересеченный извивами мертвых рек. Пейзаж испещряли ледяные глыбы зловещего вида, покрытые коркой пыли и загрязняющих веществ.

Все сотрудники храма были мертвы. Осматриваясь, Тейн видел их тела, разбросанные повсюду. Нескольких адептов убили разведгруппы Астартес, но на большинстве трупов вместо заметных ран имелись признаки отравления ядами десятка различных видов.

— Кто это сделал? — спросил знаменосец Максимуса.

— Он сам. Вангорич перебил своих приспешников, — ответил Тейн. — Он обезумел.

Над бесплодной землей дул холодный ветер. Впереди ждало главное строение храма.

Максимус выстроил полторы сотни своих воинов и приказал командам скаутов охранять «Громовые ястребы». Боевые братья трех орденов пошли в наступление.

Вход в здание оказался обманчиво маленьким и скромным, однако первый же зал не уступал в роскоши кафедральному собору. Внутри стояли каменные мемориалы без высеченных имен — монументы невоспетым героям Империума. Здесь, как и снаружи, валялись тела работников храма с позеленевшей кожей и густой пеной на губах.

Космодесантники рассредоточились по вестибюлю. Впереди начиналась широкая лестница, идущая вниз, в основную часть храма — обширный подземный комплекс тренировочных помещений, казарм, операционных, келий, гипнозариумов и огромных машинных отделении. Тейн велел бойцам проверить все комнаты, хотя нутром чуял, что они найдут там только мертвецов.

Вангорич ждал их в недрах храма, словно паук в центре паутины. Он выбрал самый просторный зал, большую часть которого занимали исполинские статуи и гигантские витражные стекла. Мозаики выглядели тусклыми — за ними находилась черная горная порода. Широкий сводчатый потолок, возносившийся на сотню метров, поддерживали колонны, идущие рядами вдоль стен. Столпы разделяли промежутки между окнами на цилиндрические ниши, по пятьдесят с каждой стороны чертога.

Великий магистр сидел на ступенях, ведущих к возвышению в конце зала. Он опирался локтем на поднятое колено и обхватывал подбородок ладонью. Дракам, когда-то весьма опрятный и представительный, запустил себя. На плечи свисали нечесаные прямые волосы, длинные ногти были обломаны. Вангорич исхудал, но, судя по жилистой шее и запястьям, в нем сохранилась толика прежней силы. Престарелый по меркам обычных людей, он обходился без механических имплантатов. Ассасин все еще представлял опасность.

— Дракан Вангорич! — провозгласил Тейн. — Я пришел арестовать тебя за государственную измену Империуму Человечества и вопиющее злоупотребление полномочиями, идущее вразрез с фундаментальными принципами имперского правления.

Обвиняемый зевнул.

— Ты всегда говорил, что вернешься. Вот и явился исполнить угрозу. — В голосе Дракана звучали новые, исступленные нотки. — Но ты не торопился.

— Я не наделял тебя единоличной властью. — Подойдя ближе, Максимус вытащил силовой меч. Расщепляющее поле слабо засветилось в полумраке.

— Я довольно быстро обнаружил, что либо буду править единолично, либо не буду править вообще, — сказал Вангорич. — Сенаторум не функционировал. Мне пришлось действовать. Я вынужден был убить их после того, как Кубик переместил Улланор. Планета существует до сих пор, и не так далеко от Терры.

— Почему ты не вызвал меня? Зачем перебил их всех?

— Потому что ты не вернулся бы. — Дракам поднялся, и на магистра ордена повеяло затхлым смрадом. — Я старался как мог. Властвовать следовало тебе, Тейн: ты справился бы лучше. Но ты хотел уйти в крестовый поход. А я не желал быть лордом-защитником.

— Желал, — возразил Максимус. — Ты лжешь так давно, что уже не можешь прекратить. Ты лгал даже себе. Загляни в свою истинную суть, великий магистр! Не сомневаюсь, ты поймешь, что всегда мечтал править, а я, слепец, не заметил этого.

Вангорич оскалился, показав нечищеные зубы. В его улыбке, в складках возле губ и посадке головы мелькнул образ человека, которым он был когда-то.

— Подожди немного, и я приведу все в порядок. Защищать Имнериум — не всегда то же самое, что защищать человечество. Вот увидишь, я улучшу положение.

Тейн внимательно посмотрел на немытого Дракана. Его обходительность, интеллект и остроумие исчезли. Время не щадило неулучшенных людей.

Больше всего Максимуса уязвляло то, что ассасин говорил верно. Тейн должен был остаться, но поставил личную честь выше долга.

— Слишком поздно. Твое честолюбие подвело тебя, как ты подвел Императора, — произнес магистр ордена. — Пора тебе покинуть пост, Вангорич. Предстань перед судом. Твой процесс будут вести новые Верховные лорды Терры. Тебе вынесут законный приговор, который станет предостережением для всех, кто считает себя могущественнее воли Императора!

Встав, Дракан рассмеялся и восторженно захлопал.

Хором щелкнули сто пятьдесят болтерных затворов.

— Какая чудесная речь, — сказал Вангорич. — Но нет, я вынужден отказаться. Видишь ли, ты совершаешь страшную ошибку, — лукаво добавил он.

— Промах я допустил сто лет назад, — возразил Тейн. — Мне следовало внять твоему предложению и передать Веритусу руководство Сенаторумом.

— А сейчас ты ошибаешься вновь. — Глаза великого магистра блеснули зарождающимся помешательством. — В последний раз.

Где-то переливчато завыла сирена. В стенных нишах замигали огоньки. Из пола в них поднялась сотня капсул с янтарными проблесковыми люменами на крышах. Модули с резким глухим стуком встали на положенные места. Каждый цилиндр заполняли клубы газа, подсвеченного синеватым сиянием. Внутри виднелись размытые силуэты людей в обтягивающих комбинезонах из синтекожи.

С асинхронным шипением капсулы выпустили газовую смесь.

— Мы в храме Эверсор, — проговорил Дракан. — Позвольте же представить вам его аколитов.

Космодесантники открыли огонь, но модули состояли из бронестекла несколько сантиметров толщиной. Их корпуса только покрывались сетками трещин. Существа в капсулах одно за другим приходили в сознание, царапая свои темницы когтями перчаток на подергивающихся руках.

Двери капсул распахнулись, и в зал хлынуло еще больше газообразного металона. В резко охладившемся воздухе сконденсировался водяной пар, все вокруг заволокло плотным ледяным туманом. Воины, стоявшие возле Тейна, исчезли за пеленой белых завитков. Перейдя на тепловидение, Максимус разглядел на изображении в псевдо-цветах только своих бойцов. Он не видел наступающих эверсорон, таких же холодных, как газ.

Повсюду вокруг загрохотали болтеры. Откуда-то донесся безумный смех Вангорича.

Так началась одна из самых тяжелых схваток в жизни Тейна. Убийцы в черном внезапно возникали из мглы и проворно увертывались oт его ударов. В шлеме магистра ордена раздавались крики боевых братьев. Порой он замечал перед собой космодесантников, но их тут же сражали блестящие клинки на пальцах исступленных агентов храма Эверсор.

— Отступаем к двери! — скомандовал Максимус. — Защитное построение!

Его сокращающаяся группировка заняла позиции у выхода. Паля из болтеров, Астартес встали спиной к спине. Горстка ассасинов пробралась к ним в тыл, и одолеть врагов удалось лишь ценой огромных жертв. На ретинальном дисплее Тейна непрерывно обновлялся список потерь. Черные тела и череполикие маски то исчезали, то появлялись, и воины падали под ударами когтей.

Их неприятели гибли жутко и кроваво. Эверсоров разрывали на куски болт-снаряды или разносили в клочья детонации биохимических веществ в их телах, запускавшиеся после остановки сердца. Взрывы были настолько мощными, что космодесантники возле эпицентра валились замертво, — летящие с немыслимой скоростью осколки брони и костей пробивали даже силовые доспехи.

— Не подпускать их! — орал Максимус. — Не подпускать!

Ассасины стреляли из пистолетов «Палач», выпуская то беззастенчиво грохочущие болты, то беззвучные токсичные иглы.

Вскоре эверсоры подошли вплотную. Закипел отчаянный ближний бой, и Адептус Астартес уже не могли стрелять упорядоченно. Их строй развалился на отдельные островки, где каждый воин врукопашную бился за свою жизнь. В таких условиях агенты Вангорича не знали себе равных, и у Тейна оставалось все меньше бойцов — сто, семьдесят пять, пятьдесят, двадцать, десять...

Он продолжал сражаться, вычерчивая силовым мечом сверкающие границы между своей жизнью и смертью. Максимус парировал и атаковал, но его выпады рассекали только туман. Магистру ордена почти не удавалось зацепить убийц, мчащихся быстрее ветра. Эвсрсоры нападали с неистовостью, которую Тейн сначала принимал за нехватку самоконтроля. Потом, различив скрытую за ней методичность, он восхитился мастерством противника.

Максимус утратил чувство времени. Он уже полагался только на рефлексы. Лишь изредка ему доводилось биться так напряженно. Будучи космодесантником, Тейп считал себя представителем лучшего типа постлюдей. Ассасины-эверсоры, пусть нестабильные физически и психически, успешно доказывали его неправоту.

На магистра ордена наскакивал монстр в синей маске-черепе. Отплясывая вокруг Максимуса, он завывал по-звериному. Их поединок длился пару минут, после чего Тейн заметил слабое место в атакующем стиле неприятеля. Подняв меч рукоятью вперед, Имперский Кулак молниеносно развернул оружие, вонзил острие в брюшной пресс врага и выпотрошил его. Умирая, агент успел с размаху ударить воина нейроперчаткой. Мономолекулярные клинки, разрубив керамит и пласталь, впились в плоть. Из металлических микропор в тело космодесантника брызнули яды.

Тейн взревел от немыслимой боли. Никогда прежде он не испытывал таких мучений. Пошатнувшись, магистр ордена упал на колени, парализованный токсинами.

Организм начал бороться с отравой. Как только Максимус снова обрел подвижность, он поднял глаза, залитые слезами. Мгла в зале рассеивалась. Раздался заключительный выстрел, кто-то вскрикнул, и труп в силовом доспехе с лязгом рухнул на пол.

На лицо Тейна пала мрачная тень. Над ним возвышался последний эверсор, готовый нанести смертельный удар.

— Стой! — скомандовал Вангорич, пройдя через последние распадающиеся завитки тумана. — Ты проиграл, магистр ордена, и расстаться с жизнью придется тебе.

— Нет, — сказал агент, отступая от Максимуса.

Дрожа от внутренней борьбы с гипнообработкой, убийца стянул маску-череп, выдернул кабели и отбросил ее прочь. Большую часть плоти, удаленной с лица ассасина, заменяли плотно пригнанные аутентические устройства. Вокруг них блестели отполированные кости, покрытые резными строчками благочестивых текстов. Но по сохранившимся чертам Тейн все же узнал эверсора.

— Круль!

Шевеля изувеченным ртом, агент сумел выговорить:

— Меня зовут Эсад Вайр.

Он отошел в сторону, чтобы не загораживать собой Вангорича.

Максимус поднял болт-пистолет.

У великого магистра округлились глаза.

— Постой! — крикнул он, вскинув руки. — Ты когда- нибудь слышал историю гибели Конрада Кёрза?

— Хватит историй, Дракан, — произнес Тейн и оборвал жизнь Вангорича одним болт-снарядом.

Покачиваясь, магистр ордена встал. Его тошнило из-за остатков яда в крови. Стиснув раненую руку, Максимус осмотрелся и увидел, что его окружает плотный ковер искалеченных тел Астартес и эверсоров. Воин бросил клич, прося выживших отозваться, но ему не ответили.

Связавшись по воксу с «Громовыми ястребами», Тейн с облегчением услышал, что снаружи все в порядке.

— Пришлите апотекариев! Их ждет богатый урожай скорби, — приказал Максимус.

Он отвернулся от изуродованного трупа Дракана. Воин настолько обессилел, что не сумел поднять меч, и поволок оружие за собой, неровно шагая обратно к лестнице и дневному свету над ней.

Эсад Вайр пропал бесследно.

ГЛАВА 17

Все дело в контроле

Глядя на Сплетение псионическим взором, Эльдрад Ультран воспринимал его как оживший замысловатый гобелен из нитей судьбы всех творений Галактики. Основная прядь фатума напоминала узловатый ствол, из могучих боков которого росли неисчислимые ветви. Большинство из них, маленькие, закручивались и возвращались к главной последовательности предначертанных событий. Еще чаще попадались отростки, которые быстро засохли и погибли, поскольку решения, обуславливающие их появление, оказались слишком маловероятными — или же существо, способное дать начало необходимой цепочке событий, раньше времени встретило смерть. Третьи, напротив, обильно ветвились сами, создавая новые многосложные структуры возможных исходов. Среди них имелась горстка таких, что разрывали полотно и скручивались в громадные сучья на дереве уделов.

Порой единственный выбор мог полностью изменить будущее.

Вот о чем размышлял Ульгран, пока его бестелесный разум летел над извивающимися дорогами в грядущее. Другие ясновидны целиком отдавались делу защиты родных миров-кораблей, но Эльдрада вело более грандиозное призвание. Его не интересовала участь девственных планет, старых миров, истинных звезд, кланов «ушедших», пиратов, темных сородичей и гигантских жилых космолетов. Во множестве вариантов будущего небесные тела сгорали, а роды эльдаров угасали. Картины вымирания собратьев причиняли Ультрану боль, но они составляли только малую часть большой игры, и псайкер не позволял себе отвлекаться на них. Он играл с судьбой, поскольку надеялся добиться чего-то большего, нежели простое выживание.

Эльдрад Ультран намеревался вернуть эльдарам прежнее величие и избавить материальный космос от влияния Хаоса. Иные цели не заслуживали того, чтобы стремиться к ним, ибо за ними ждали гибель и вечное проклятие.

Громогласный треск возвестил о разделении Сплетения. Из ствола фатума стремительно разросся густой лес вероятных событий. Хотя ни одно существо в Галактике не знало полотно уделов лучше ясновидца, на его глазах редко происходили настолько кардинальные перестроения потенциальных возможностей, и Эльдрад охотно проследил за изменениями. Поразительно крошечные побеги отдельных судеб вытягивались из основной ветви, немыслимо проворно удлинялись, обвивались вокруг соседей и срастались во все более толстые пряди комплексных взаимодействий. Те, в свою очередь, объединялись между собой вновь и вновь, пока не возникла общая картина грядущего для множества миров и секторов, сотворенная поступками бессчетных живых созданий Галактики.

Фронт волны вероятностей, усыпанный разветвлениями допустимых исходов, умчался прочь от Ультрана. Под ним сплетались все новые пряди, туго опутывающие друг друга, и вскоре ясновидец прозрел в их витках уделы целых рас. По безвременным просторам измерения судьбы пронесся стон.

Другая ветвь главной развилки, «изначальная» с точки зрения Эльдрада, почернела и отмерла. Ее неосуществившиеся возможности рассыпались пылью несбывшихся совпадений и обрывками несостоявшихся причинно-следственных связей.

Ультран помедлил. Развернувшись, он посмотрел на Сплетение в направлении истинного настоящего. Ясновидец опередил «сейчас» на несколько дней, но в реальности до раскола оставались считаные часы, и стрела времени быстро приближалась к нему. Казалось, бурлящий вал желтого света неудержимо несется в грядущее. Когда он сталкивался с Тем-Что-Может-Быть, то вероятность мимолетно обретала бытие, на неизмеримо краткую долю мгновения преображаясь в То-Что-Есть. Волна настоящего мчалась дальше, оставляя позади неподвижное полотно, гладкое, словно стекло, — край мертвых эпох, То-Что-Было.

Эльдрад перевел взгляд на точку, в которой произошло разветвление. Теперь о нем напоминал лишь малозаметный узелок на Сплетении. Ринувшись к нему, Ультран пролетел сквозь несметные нити жизней, и его могучий разум непроизвольно ощутил краткие радости и долгие страдания их владельцев. Уделы многих миллиардов людей переплетались в основном с другими человеческими судьбами, но порой соприкасались с участью иных существ, включая эльдаров, что нередко оборачивалось катастрофой.

Выискивая причину изменения, ясновидец стремительно переводил наметанный взгляд астрального тела от отдельных рождений и смертей к взрывам звезд.

Рокот приближающегося «сейчас» усилился, но Эльдрад уже нашел источник разделения уделов: одну оборванную нить.

Дракану Вангоричу, правителю Империума, предстояло погибнуть.

Ультран спешно проверил все допустимые повороты судьбы великого магистра, но ее многочисленные волоконца сходились к единственному моменту, в котором воин Космодесанта в желтой броне пускал Вангоричу болт между глаз.

Рванувшись обратно к поверхности Сплетения в целом, Эльдрад посмотрел вперед, где пока еще парили фантомы стертых вариантов будущего — рой из частиц умиравших возможностей. Это грядущее получилось бы скверным: там медленно угасал человеческий Империум, снова набирал силу Хаос, могли сгинуть эльдары. Но среди узоров рока мерцали пряди избавления. Раньше Ультран твердо намеревался воплотить в реальности именно их и не сомневался в успехе, какими бы мрачными ни были наиболее вероятные исходы.

Однако теперь исчезли и те, и другие.

За спиной ясновидца несся вал настоящего. Эльдрад перевел взор на ветвь нового будущего — менее определенного, более напряженного. Шансов на выживание эльдаров резко прибавилось, но перспектива восстановления их могущества заметно отдалилась. Полотно истории тянулось вперед без разрывов. Ультран следил, как вьется по Сплетению нить его судьбы, пока она не исчезла среди бессчетных «завтра».

Набегающая волна «сейчас» взревела, словно водопад, и накатила на Эльдрада. Его тело содрогнулось, как от мощного разряда. Вал действительности понес ясновидца к вариантам грядущего, которые он еще не усвоил. Пора было уходить, пока Сплетение не поглотило его.

Эльдрад Ультран открыл глаза. Руны ясновидца, вращавшиеся в воздухе рядом с ним, замедлились и опустились на кристаллический пол. Колеблясь наподобие волчков, они поочередно остановились и упали со звонким щелчком.

— Дракан Вангорич мертв, — вслух произнес Эльдрад.

Диковинное эхо его слов раскатилось по лесу кристальных деревьев в куполе Провидцев мира-корабля Ультве.

«Его гибель предрекали», — ответил бестелесный голос.

«Сплетение изменилось», — сказал другой.

Среди зарослей тихо стояли полдюжины прозрачных тел-изваяний ясновидцев. Все эти псайкеры обрели такую прочную связь с сердцем искусственного мира, что еще при жизни эльдаров их души покинули плоть и влились в сеть бесконечности. Ультран с трудом различал, кто обращается к нему. Хотя говорили провидцы по отдельности, фразы каждого из них вливались в речь остальных. Мужские голоса становились женскими или бесполыми. Иногда они звучали хором, но затем разделялись при несогласии.

Эльдрад знал всех ясновидцев по именам, которые они носили при жизни, но, для того чтобы определить, какая именно душа высказывается сейчас, ему пришлось бы вступить с ними в прямое пси-единение.

— Мы не отступимся, — ответил им Ультран. — Мон-кеи знают об угрозе Хаоса и продолжат борьбу с ним.

«Одну тысячу пятьсот циклов назад ты жаждал уничтожить их, чтобы искоренить Хаос», — напомнил еще один голос.

— Не я, а Кабал, — возразил Эльдрад. — Я всегда трудился только ради нашего выживания.

«Кабала больше нет. И его не беспокоили насущные интересы детей Эльданеша. Нас использовали».

В деревьях мелькали колдовские огоньки — по их ветвям пробегали мысли умерших.

— Да. Наша раса сможет уцелеть лишь при поддержке человечества, и наши судьбы неразделимы. Если падут они, падем и мы.

«Ты ищешь пути к избавлению, но их становится все меньше. Мы должны покинуть этот звездный круговорот и начать с чистого листа в другом месте».

— Даже если бы мы смогли улететь, в чем у нас нет уверенности, что дальше? Изначальный Разрушитель не ведает преград. Время и пространство — ничто для обитателей Иного Моря. Если мы отправимся на другой звездный круговорот, то заберем с собой и наших демонов. Та-что-жаждет будет ждать нас где угодно. К добру или к худу, но наша судьба связана с этим краем. Возможны многие исходы... Если мы будем мудро направлять их, то одержим победу.

«Ты не владеешь Определенностью Кабала. Ты не обладаешь его предвидением. У нас нет союзников. Своими действиями ты можешь погубить нас всех. Мон-кеи снова доказали, что не позволят управлять собой. Они покончат со всеми нами. Со времени Грехопадения уже прошло две тысячи циклов, и каждый период приближает нас к вымиранию. — Искорки в толще кристалла взволнованно заплясали. — Человеческую империю ждет эпоха нестабильности, от которой они могут не оправиться. Если люди сохранят силы, то выследят и истребят нас».

— Не все нити говорят так. — Подняв с пола свой шлем, Эльдрад взял его на сгиб руки. — Человечество для нас самый надежный вариант, но не единственный. У орков еще очень много миров. Звери не умирают, их только изгоняют. Клич «Маг Урук Траки» все так же разносится по Иному Морю. Если кто-то из зеленокожих отзовется на него, их раса, возможно, еще выполнит свое изначальное предназначение. Вероятно, со временем разовьются и другие виды. Пока мы живы, надежда есть.

«Ты высокомерен. В одиночку борешься с бесконечностью».

— Порой одного разума достаточно, чтобы изменить судьбу, — вызывающе произнес Ультран.

Огоньки в деревьях потускнели. Мертвые ясновидцы вернулись в ядро мира-корабля, и в кристаллическом куполе вновь установилась мрачная атмосфера склепа. Другие искусственные миры жили радостнее, но Ультве не забывал о прошлом и вечно скорбел по утраченной империи.

Эльдрад Ультран не собирался скорбеть. Он намеревался вернуть эльдарам былое величие, сколько бы времени на это ни потребовалось. 

ОБ АВТОРАХ