Ни намека на обсуждение роли драм-машины в создании композиции Pump Up The Volume.
Получается, конкретное содержание музыкального произведения – то, что стремились вложить в нее и донести до слушателей сами создатели, – не имеет никакого значения? Неужели для восприятия песни важно лишь то, что при первом знакомстве с ней слушатель находится в том впечатлительном возрасте, когда музыка (какой бы она ни была) помещается в специальное хранилище в мозге, где ей может быть приписано любое значение, какое заблагорассудится индивиду?
Не совсем. Ностальгия может разрастаться на любой почве, но некоторые виды почв для нее более благоприятны.
До конца этой главы мы задержимся в одном насквозь прокуренном, богемном уголке YouTube, где водится группа с нарочито отталкивающим названием The Stranglers («Душегубы»). С помощью этой группы и ее фанатов я собираюсь доказать свой постулат – и, как ни странно, одновременно опровергнуть его.
Группа The Stranglers была основана бакалавром биохимии Хью Корнуэллом в середине 1970‐х, и к 1977‐му, когда началось повальное увлечение панк-роком, успела обзавестись целым репертуаром шумных, энергичных поп-рок композиций. Несколько лет они не покладая рук работали над образом хулиганов, одетых в черное и кожу.
А в 1981‐м они удивили всех, выпустив хит Golden Brown, звучащий как джазовая баллада с отчетливым континентальным флером. Что необычно для британских чартов, песня написана в миноре и примечательна замысловатым размером: предполагаемый вальс периодически прерывается встревающими в текстуру четырехдольными тактами. В качестве ведущего инструмента в композиции использован клавесин, а текст песни недвусмысленно намекает на одну из разновидностей гeроина.
На YouTube под видео на эту песню оставили комментарии более семи тысяч людей. Со свойственной мне одержимостью я прочесал все эти высказывания и разделил на тематические группы. Мой мозг предпочитает решать такого рода задачки вместо того, чтобы внушать мне нежные чувства к первым пластинкам, которые у меня появились когда-то, или подбрасывать воспоминания о том, что я ощутил, когда мама отдала моего брата в приют.
Эти темы во многом перекликаются, но по моим прикидкам около 18 % всех комментариев сосредоточены на музыкальных качествах Golden Brown. В основном в них не содержится того, что можно было бы назвать музыкальным анализом (типичный комментарий: «Когда мне было 5, то же самое сделали ABBA в Super Trouper – такая же мелодичная, но безумно грустная песня»), однако в некоторых упоминаются конкретные детали.
«Эти „необычные звуки“, о которых вы пишете, издает инструмент под названием клавесин. ОБОЖАЮ его звучание. Он придает композиции очаровательную атмосферу классики и старину».
«Они определенно меняют размер. Если посчитать количество ударов в начале такта и не переключиться на 4 в нужный момент, то собьешься с ритма».
«Есть что-то волшебное струнной партии. Она то тянет вас вперед, то отбрасывает назад… она никогда толком не завершается и не отпускает вас. Как будто вы собираетесь, но все никак не можете чихнуть».
По сравнению с содержанием журнала Uncut, который на 99 % состоит из профессионального музыкального жаргона, 18 % – всего ничего, особенно учитывая, что сюда входит обсуждение фейковой версии Golden Brown, якобы записанной в 1960‐х. Один технически подкованный музыкант по имени Лоуренс Мэйсон состряпал хитрый мэшап из архивной записи квартета Дейва Брубека и наложенной поверх нее саксофонной партии, которая создала обманчивое впечатление, что джазовый квартет играл Golden Brown за четырнадцать лет до The Stranglers. И хотя он честно признался в своей проделке, многие пользователи YouTube слишком заняты, чтобы читать описание под видео, отсюда тонны комментариев в духе: «А спорим, вы не знали, что…» / «Ух ты! Вот это да!» / «Тут вы не правы» и так далее.
Прочие темы можно резюмировать следующим образом:
(4,5 %) «Поднимите руки, кто пришел сюда потому, что эта песня звучит в саундтреке ко второму сезону „Академии Амбрелла“ / к фильму „Большой куш“?»
(6,6 %) «Только что узнал, что Дэйв Гринфилд умер от ковида. Гениальный клавишник! R.I.P.»
(3 %) «Вот были времена в 80‐х!»
(2,5 %) Общие философские рассуждения в ностальгическом ключе.
(9,6 %) Радость обретения новых друзей в атомизированном интернет-сообществе: «Я был уверен, что единственный во всем мире чувствую то же, что и ты!!!», «Так поэтично, так метко, спасибо, мы с тобой на одной волне – мы незнакомы, но чувствуем одно и то же», «Паб, о котором я пишу, находился на Фулхэм-роуд, напротив б-цы Ройял Бромптон. Между улицами Фулис-террас и Невилл-стрит в южном Кенсингтоне… Его больше нет ☹», «Как здорово, что музыка все еще объединяет нас, даже в этом ковидном безумии. Сидим с женой и детьми в локдауне в Дубаи. Но мы не унываем и верим, что скоро все закончится. А пока – да будет рок!!!!»
(10,9 %) Возгласы одобрения и словесный мусор: «Хорошо сказано!» / «Отличная история» / «И я» и т. д.
(0,3 %) «Кому не насрать, что ты думаешь? Уж точно не мне, неутомимому троллю, который добросовестно ходит по форумам только ради того, чтобы затеять склоку».
(1,5 %) «Golden Brown была любимой песней моего родственника / близкого человека, который умер от рака / погиб в аварии». Соболезнования разной степени тактичности. («А какая была машина? Моей первой тачкой был бесславный Datsun 120Y. Боже, как я скучаю по этому корыту! Соболезную вашей утрате, еще бы жить и жить!»)
(0,6 %) «Не ну вы видали как „Йейт“ обосрались в первом тайме на чемпионате по регби?» и тому подобные высказывания персонажей, которые трезвыми в YouTube не ходят.
(2,4 %) «Meine Zeit grandiose», «Posiblemente no tengas ningún interés…», «Bellissima canzone e stupenda melodia. Mi piace da morire questo brano», «Ce son me donne des frissons. Unique en son genre ❤» и тому подобные теории заговора о ЦРУ, тайных операциях, сокрытии убийств и т. д., совершенно не имеющие отношения ни к Golden Brown, ни к The Stranglers.
(0,07 %) Можно дойти до целых 2 %, если включить в эту группу комментарии людей, утверждающих, что Дэйв Гринфилд вовсе не умер от ковида.
Подавляющее большинство комментариев посвящено загадочному тексту песни и ассоциациям, которые он вызывает у слушателей. Как это обычно бывает в интернете, толпы комментаторов считают своим долгом сообщить миру собственные сенсационные откровения, не заметив, что это уже неоднократно сделали до них. Итак:
(8 %) «На самом деле Golden Brown – это песня о гeрoине. Мало кто об этом знает».
(2,5 %) «Что?! О гeрoине??? Я всегда бы уверен, что в ней поется об осени / девушке».
(13 %) «Я гeрoиновый наркоман / бывший гeрoинщик / я знаю все о гeрoине. Я не употребляю уже Х лет / месяцев / недель / Я сорвался / Каждый день – борьба / Пожелайте мне удачи».
(11 %) Пожелания удачи и добрые советы: «Держись, приятель» / «Ты сможешь!» / «Когда потянет на гeрoин, сходи в церковь».
Оставшиеся 10 %, которые частично пересекаются с комментариями о дружбе и ностальгическими философскими размышлениями, представляют собой описания детских воспоминаний. Множество флешбэков – таких разных, таких пугающе похожих, так легко узнаваемых ситуаций, устойчиво ассоциирующихся с песней Golden Brown.
Словом «незабываемо» любят разбрасываться направо и налево. Но никто не понимает, как эта «незабываемость» работает. Предположительно, существует некий биологический процесс, согласно которому мозг определяет, какие зрелища, звуки и ощущения следует сохранить навсегда, а от каких можно избавиться, но природа этого процесса – сплошная загадка. На протяжении всей жизни с нами случаются впечатляющие события, которые, как нам кажется, мы никогда не забудем, но все-таки забываем. Зато помним до мельчайших деталей разные случайные и вроде бы несущественные эпизоды. Как будто в наш юный нежный мозг встроено что-то вроде камеры, и диафрагма в ее объективе открывается в непредсказуемые моменты, чтобы записать неизгладимые воспоминания.
«Мне было 13 когда она вышла, – вспоминает один из поклонников Golden Brown. – Слушая эту песню, я каждый раз вспоминаю семейный отпуск в Силлоте – это на северо-западе Англии. Мы остановились в кемпинге для домов на колесах, и там был бассейн. Короткий путь к нему от стоянки вел через кусты. И каждый раз, когда звучит эта песня, я снова оказываюсь в тех кустах. Уже сорок лет прошло, а я так и не понял, почему».
Так и подмывает предположить, что совершенно не важно, какая песня играет в тот момент, когда открылась диафрагма камеры в нашей голове. Она может быть любой. Даже Agadoo. Достоверно установлено, что даже самые глупые, бессмысленные, халтурно сделанные песни могут довести слушателя до слез из-за ностальгии по любимому дедушке, или чудесному летнему дню в далеком 1987‐м, или по садику на заднем дворе давно снесенного дома.
Однако существуют определенные ограничения на эмоции, которые способна вызвать та или иная музыка. Так, песня о мистере Блобби, если, конечно, с ней познакомиться в определенном возрасте и при определенных обстоятельствах, может ассоциироваться с мамой, или со школьными друзьями, которых давно потерял из виду, или с волшебным рождеством 1993‐го, когда жизнь еще не пошла наперекосяк. Но едва ли эта музыка может увлечь за собой в мистическое путешествие, куда манит Golden Brown.
«Мне было восемь, – вспоминает Антон, – я жил в Англии, и дело было холодным, дождливым и ветреным осенним утром. Я ждал, пока мама отвезет меня на футбол, где я замерзну, бегая за мячом вместе с компанией очень крепких пацанов. Думаю, таким образом она хотела сделать меня более мужественным. Я сидел в гостиной. По телеку звучала эта песня, и она меня буквально потрясла. В тот момент я понял, что в жизни существует глубина, о которой я прежде не имел ни малейшего понятия».