. Но когда множество переполненных гормонами подростков настроены на истерию, им не обязательно нужен гений. Они с радостью отдадутся не только битломании, но и любой другой.
Вообще-то, это очевидно, но нам не хочется в такое верить. Мир сходил с ума по The Beatles, и те обладали художественной ценностью, поэтому мы думаем, что именно их музыкальные достоинства свели всех с ума. В свою очередь это заставляет нас возмущаться, когда «недостойные» коллективы вроде Bay City Rollers, New Kids on the Block или Ateez становятся объектом массовой истерии. Мы с неодобрением косимся на заплаканных тинейджеров, когда они заявляют о вечной преданности и предлагают музыкантам свое едва созревшее чрево, потому что, ну боже мой, неужели они не могли выбрать в кумиры кого-то умнее и талантливее?
С тем же успехом мы можем сетовать на низкие эстетические стандарты птиц, которые решили свить гнездо в убогой пластиковой водосточной трубе на крыше, а не в кроне красивого дерева.
Истерия была с нами всегда. За последние шестьдесят лет или около того ее масштабы выросли, поскольку мегакапитализм делает глобальными и вирусными любые явления, которые сами по себе могли бы остаться локальными и ограниченными. Если сделать соответствующую поправку на развитие массовых коммуникаций и роль СМИ в продвижении знаменитости, битломания была, скорее всего, самой зрелищной эпидемией массового помешательства в мировой истории.
Тем не менее каждый новый кумир молодежи подается как самый популярный идол всех времен. Новоиспеченный полицейский или репортер, который стоит на улице и ощущает трепет при приближении многочисленной толпы обезумевших тинейджеров, непременно уверует в то, что это явление крупнее, значительнее и безумнее, чем все предшествующие.
За битломанией последовали и другие мании, объектами которых становились Monkees, T-Rex, Bay City Rollers, The Osmonds, Боуи, Дэвид Кэссиди…
«Играть в The Osmonds было все равно, что находиться в зоне боевых действий, – вспоминает Меррилл Осмонд, ныне убеленный сединами шестидесятилетний старец. – Фанаты портили лимузины, прыгая по крыше и разбивая окна, когда мы пытались откуда-то уехать. Играя на больших аренах, мы сами ничего не слышали из-за криков. […] Однажды из запланированного двухчасового концерта в Манчестере мы сыграли только две песни, поскольку шоу десять раз останавливали. Под конец в зале не осталось целых кресел. Это было дико, но потрясающе».
Мы, конечно, можем применить к The Osmonds, Take That, Jonas Brothers, Oneus, Марку Болану и иже с ними весь вокабуляр музыкальной критики. С художественной точки зрения есть огромная разница между Life On Mars Дэвида Боуи и Shang-A-Lang группы Bay City Rollers. Не все знаменитые люди одинаково талантливы. Убойное двустишие из песни Children Of The Revolution Марка Болана – I drive a Rolls-Royce / ’Cause it’s good for my voice («Я езжу на „Роллс-Ройсе“ / Ведь он полезен для голоса») – доставит ценителям поэзии больше удовольствия, чем строчка из песни One Direction I might never be the hands you put your heart in («Я могу не стать теми руками, в которые ты вложишь свое сердце»), исполненная непреднамеренного гротеска.
При этом апологет The Osmonds мог бы сказать, что танцоры из The Beatles были никудышные, в отличие от его кумиров. Джон Леннон и пяти секунд не продержался бы в танце с Джинджер Роджерс.
Такого рода дискуссии интересны журналистам и прочим стервятникам от культуры, но происходят в области, далекой от гипоталамуса, надпочечников, лимбической системы и яичников.
Несколько лет назад я посетил барахолку, и на одном из развалов наткнулся на целую гору кукол, изображающих участников разных бойз-бендов. Их пластиковые лица смотрели на меня незрячими нарисованными глазами. И тогда я понял, как никогда раньше, насколько не важны мои суждения о музыкальных достоинствах One Direction или Spice Girls, насколько они мимо кассы.
Истерия вокруг поп-идолов – прерогатива главным образом девочек-подростков, но это не означает, что все остальные полностью застрахованы от этой бешеной всепоглощающей страсти. Безумие может охватывать целые сообщества. Групповое мышление не ограничивается определенным полом или возрастом.
В начале 2021 года вашингтонский Капитолий взяла штурмом толпа революционеров-любителей – среди них были мамаши среднего возраста, бородатые пенсионеры, отставные солдаты, лавочники, обычные люди, под завязку накачанные адреналином в едином порыве спасти Америку от заговора поклоняющихся Сатане педофилов-каннибалов. Во время беспорядков, стоивших жизни нескольким участником, один мужчина из Алабамы – очевидно, с менее прочным здоровьем, чем у подростков, способных истошно орать на протяжении всего концерта The Beatles – скончался от сердечного приступа, не вынеся треволнений.
Заметный всплеск истерии в Америке после выборов 2020 года может привести к гражданской войне, но пока что породил лишь новую волну научных исследований массового бреда и причин его возникновения.
Все исследования приходят к одним и тем же выводам: люди, впавшие в бред, не анализируют какое-то убеждение, чтобы затем проникнуться к нему чувствами. Они сначала испытывают чувства, а затем оглядываются вокруг в поисках убеждения, которое позволит им эти чувства выразить. Как и бурлящие гормонами фанаты очередной поп-звезды, они уверены, что предмет их страсти очевидно и бесспорно самый важный в мире, и в то же время на каком-то другом уровне понятия не имеют, что делают.
Можете говорить что угодно об иррациональности юных поклонников, визжавших, рыдавших и терявших сознание на концертах The Beatles, но по крайней мере Пол Маккартни с его щенячьими глазами гораздо симпатичнее Дональда Трампа.
Существуют архивные кадры, на которых Донни Осмонд поет слащавую балладу Why на французском телешоу под названием Midi Première в начале 1973 года. В то время Америка и Великобритания были охвачены буйным помешательством на группе The Osmonds, но Франция – отдельная страна. Мы видим, как Донни расхаживает среди свеженьких девиц, из которых состоит публика. Он тоже довольно свеж – ему пятнадцать, он на пике своей красоты, на пороге возмужания. У него сияющие волосы, ослепительно белые зубы и идеальная кожа.
I love you, – поет он, проникновенно заглядывая в глаза каждой jeune fille.
Он прижимается плечом к плечу одной зрительницы. Целует в щеку другую. Они вяло и снисходительно улыбаются, не издают ни звука и не мигая наблюдают, как он проходит мимо.
«Да что не так с этими девчонками?? – раздраженно пишет англоязычный фанат The Osmonds в комментариях. – Они чё, на транквилизаторах?»
Ясное дело, они не на транквилизаторах. Очень может быть, что они закричали бы от возбуждения, войди в студию кто-то из звезд французской подростковой эстрады. Но у них зарубежный гость. Они считают его милым. Смазливым американским мормончиком. Но с чего им визжать и падать в обморок на глазах у сверстников только потому, что какой-то иностранец строит им глазки? Они на это не подписывались.
Когда девушка, находясь в многотысячной толпе, выкрикивает имя своего идола и поднимает над головой плакат с надписью «ДЭВИД, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!», она испытывает невероятное возбуждение при мысли, что он может услышать ее голос среди всех других и заметить ее послание. Я читал множество интервью с фанатами, убежденными, что их кумир встретился с ними взглядом в переполненном зале. Мысль о том, что он заметил их существование, пусть даже на мгновение, приносит им огромную радость и утешение.
Тем не менее недосягаемость идеала и наличие сообщества единомышленников, подтверждающих эту недосягаемость, представляют собой неотъемлемую часть сделки. Вы делите с сообществом вашу тоску и сладкую печаль неразделенной любви.
Если бы вы действительно, по-настоящему хотели, чтобы поп-музыкант заметил и оценил вас, чтобы он обратил внимание на вас и только на вас, добиться этого было бы не так уж трудно. Достаточно стать поклонником исполнителя, у которого еще нет несметного числа фанатов. Это просто математика. Знаменитость, получающая сотни писем в день, не станет отвечать на ваше. Начинающий претендент, получающий только одно письмо в день, вполне может и ответить. В сентябре 1967 года Дэвид Боуи только что выпустил провальную дебютную пластинку, и в Британии им мало кто интересовался. Представьте его удивление, когда он получил письмо аж из Нью-Мексико от четырнадцатилетней фанатки по имена Сандра Додд. В офисе менеджера Дэвид напечатал длинный и многословный ответ, в котором делился своими размышлениями о рецензиях, мечтами о карьере актера, соображениями о цветовой гамме обложки американского издания пластинки («они переборщили с желтым при печати. На самом деле я не такой блондин»), надеждами однажды приехать в Америку, любовью к американским фильмам и поэзии Роберта Фроста и так далее. «День рождения у меня 8 января, а мой рост 5 футов 10 дюймов… Спасибо большое за письмо, пожалуйста, пиши еще, расскажи что-нибудь о себе». Этот ответ, в который были вложены свежие рекламные фотографии, был должным образом отправлен международной почтой, причем бесплатно для Сандры.
Это совершенно иной уровень индивидуального внимания, нежели микросекундный воображаемый обмен взглядами, которого может удостоиться фанат суперзвезды, выступающей перед толпой зрителей на большой арене. И он может достаться вам по цене почтовой марки или даже бесплатно, если отправить электронное письмо по адресу, указанному на сайте малоизвестного артиста, у которого помимо вас всего несколько десятков поклонников.
Загвоздка в том, что никто из вашего окружения не разразится криками и не забьется в оргазмических конвульсиях, когда этот неизвестный артист поблагодарит вас за доброту.