В 2014 году, в возрасте восьмидесяти четырех лет, он был признан виновным по двенадцати обвинениям в сексуальных домогательствах, в том числе в растлении несовершеннолетних.
Судебный процесс был сложным, запутанным и сопровождался истерией в СМИ, но Харрис показал себя очередным титулованным шоуменом, который, как и многие известные мужчины 1970–1980‐х, считал себя вправе лапать всех симпатичных девчонок, не спрашивая их согласия. Всего несколькими годами ранее феноменально отвратительный Джимми Сэвил, неутомимый насильник, растлитель малолетних и некрофил, умер от старости, так и не будучи разоблаченным, и в воздухе витала мысль, что подобное не должно повториться. Демонизация Харриса в прессе заставила миллионы британцев почувствовать, что им нравилась музыка чудовища почти столь же ужасного, как Сэвил.
И эта музыка не просто нравилась им когда-то давно.
Они до сих пор ее любили.
Песня Харриса Two Little Boys возглавила чарты в 1969 году. Уже только этого было бы достаточно, чтобы ее запомнило и полюбило целое поколение. Люди прикипают к тому, что знакомо. Шесть недель на первой строчке и бесчисленные исполнения в течение всех пяти десятилетий музыкальной карьеры Харриса укрепили любовь к этой песне почти на генном уровне.
Кроме того, Two Little Boys можно считать выдающимся произведением искусства. На мой вкус, это лучшая песня из всех, что возглавляли британские чарты в 1969 году, когда психоделический расцвет популярной музыки пошел на спад, а все модные денди превратились в опустившихся гeроинoвых наркoмaнов. Что характерно, две песни The Beatles, поднимавшиеся в тот год на первое место (Get Back и The Ballad Of John And Yoko), написаны кое-как, сыграны без огонька, спеты нехотя, да и аранжировки из рук вон плохи. На контрасте с ними Two Little Boys – просто конфетка.
Эта песня, изначально появившаяся еще в 1902 году, полна беззастенчивой сентиментальности поздневикторианской эпохи. Но граммофонная запись в исполнении артиста водевиля Билли Мюррея не раскрывала всего душещипательного потенциала песни. Исполнение Мюррея было чересчур жизнерадостным – оно было записано еще до Первой мировой войны, превратившей Европу в гигантскую могилу.
В 1969 году Рольф Харрис и оркестровый аранжировщик Алан Брейден переосмыслили настроение песни, переписали некоторые слова, доработали мелодию и превратили Two Little Boys в идеальную трехминутную оперу. Рольф, конечно, не был оперным певцом, но в его вокале присутствовала та дерзкая целеустремленность, которая всегда подкупает детей в рассказчике.
Подавляющее большинство потрясенных до глубины души бывших фанатов Харриса, оставивших комментарии под загруженными на YouTube записями этой песни, вспоминают, что им было лет шесть, когда они впервые ее услышали. Некоторым ее пели родители. Судя по всему, шесть лет – идеальный возраст, когда юный ум и сердце максимально восприимчивы к пафосу, ужасу войны, облегчению от неожиданного спасения и идее поэтической справедливости.
Дети, попавшие под очарование песни Two Little Boys, ничего не знали о войне в политическом и историческом смыслах, но внезапно поняли, как они относятся к ней, благодаря музыке. Кроме того, уже в столь раннем возрасте они получили возможность ознакомиться с концепцией ностальгии. Эти аккорды, которые словно доносятся с заваленного телами поля боя, эти звуки, напоминающие призыв горна, эти медные отголоски эмоций, эта интимность Рольфова голоса, который словно поет тебе прямо в ухо: все вместе позволило детям представить, каково это – быть взрослым, вспоминающим свое детство.
«Часть моего счастливого детства теперь осквернена и растоптана», – сетует один из комментаторов. Остальные заверяют, что разделяют его чувства. Очевидно, что все они до сих пор нежно любят эту песню, что их охватывают приступы жалости и нежности к двум братьям на поле боя, а также к самим себе, в детской невинности не понимавшим ничего об этом мире, в особенности о растлении малолетних.
Они не могут разлюбить эти звуки, укоренившиеся в их душе.
По целому ряду причин, включающему в себя мою этническую принадлежность, дату рождения, страны проживания, социальную группу и общий культурный бэкграунд, я не научился любить прилизанный, гламурный, облегченный хип-хоп, который часто называют «современным ар-эн-би». Эти звуки не укоренены в моей душе. Впервые я обратил на них внимание в 1990‐х; к тому времени я уже был писателем за тридцать, проживающим на Шотландском нагорье, и мог лишь в недоумении хлопать ресницами при виде этого чужеземного племени высокомерных скряг, увешанных побрякушками, одетых в дорогие шмотки и бравирующих сложными прическами, условными жестами и полуголыми служанками.
Тем не менее современный ар-эн-би можно назвать одним из самых популярных жанров в западной культуре, а Роберта Сильвестра Келли – одним из самых известных его представителей. Множество людей, особенно в США, стоит им услышать первые несколько секунд песни Ар Келли Step In The Name Of Love, мгновенно переносятся туда, где им комфортно и безопасно. «Следуй за мной», – поет артист как гамельниский дудочник, и они следуют.
За двадцать три года этот Король поп-соула (он же Король ар-эн-би, он же «Лучший в мире», по названию популярного сингла World’s Greatest) продал семьдесят пять миллионов дисков и выиграл несколько «Грэмми», однако его музыкальная карьера сопровождалась неуклонно нараставшей волной скандала. Его непродолжительный брак с пятнадцатилетней девушкой в 1994 году был только первым звоночком о его пристрастии к несовершеннолетним. Десятки женщин рассказывали страшные истории о его агрессивном, абьюзивном и контролирующем поведении, подтверждая свои слова компрометирующими видеозаписями. Одно дело за другим улаживалось во внесудебном порядке, поскольку Келли затыкал жертвам рты кусками своего, казалось, неисчерпаемого богатства. Среди немногочисленных преступлений, в которых его все же признали виновным, было нанесение побоев и неуплата алиментов.
Как же реагировал мир в течение тех двадцати с лишним лет, когда Келли не сходил со страниц газет и всякий раз возмущенно кричал о своей невиновности, хотя гора доказательств продолжала расти?
Большую часть времени все шло как обычно – награды, трансляции, концерты, восхваления, громкие совместные проекты. Однако в 2018 году, после очередного ареста, музыкальный сервис Spotify прекратил продвигать музыку Ар Келли и выпустил туманное и противоречивое заявление: «Мы не подвергаем контент цензуре на основании поведения исполнителя или создателя, однако стремимся, чтобы редакционные решения – что мы выбираем для продвижения – отражали наши ценности». Звукозаписывающая компания разорвала контракт – небольшая жертва, учитывая, что Ар Келли несколько лет не писал новой музыки и его последним релизом был плохо продававшийся альбом 12 Nights Of Christmas. Тем не менее Ар Келли продолжал выступать.
Чернокожие активисты развернули в социальных сетях кампанию с хештегом #MuteRKelly, стремясь сделать его изгоем в музыкальной индустрии. Этот хештег запустила в «Твиттер» Кениетта Барнс, жертва сексуального насилия, и причиной стало не вызывающее поведение самого Ар Келли, а подъем более масштабного движения #MeToo. Тем не менее любого стороннего наблюдателя, осознающего опасности самосуда и знакомого с историей маккартизма и сталинизма, могли бы насторожить призывы одной из инициаторов кампании Оронике Оделие: «Пора положить конец его карьере».
Я не утверждаю, что Оделие неправа и ее кампания против Келли несправедлива или что она привела к «попытке линчевания чернокожего, внесшего неоценимый вклад в нашу культуру», как утверждали менеджеры артиста в шокирующей наглостью попытке приплести двести пятьдесят лет американской истории для защиты репутации своего клиента. Стоит также упомянуть, что в то время как отменявшие карьеры власти эпохи Маккарти «давили сверху», Барнс и Оделия, наоборот, оказывали «давление снизу».
В июле 2019 года Келли был арестован сразу по нескольким обвинениям в сексуальном насилии, похищении, торговле людьми, детской порнографии, рэкете и препятствовании правосудию. Когда я приступил к работе над этой главой, суд еще не начался, потому что обвиняемый никак не мог определиться с оптимальным составом своей юридической команды. Он до последнего считал себя влиятельным человеком, который может все обратить себе на пользу. Спустя два года, когда я редактировал эту главу, Келли предстояло несколько десятилетий заключения, поскольку многочисленные судебные заседания закончились признанием его виновным по всем статьям и еще несколько процессов оставались впереди.
Менеджеры Ар Келли больше не пытаются утверждать, что их клиент стал жертвой несправедливости. Ветер переменился. Однако это нелегко далось той части чернокожего сообщества, которая выросла на современном ар-эн-би и сияющем мифе о Келли как богоподобном чернокожем мужчине, добившемся успеха в расистском мире. Самые ярые фанаты, не желающие верить в доказательства, посылали письма с проклятиями всем, кто добивался судебного преследования Келли и работал на стороне обвинения. Под угрозой оказалась их идентификация – на кону были не только нравственные качества самого Роберта Сильвестра Келли, но и нравственные качества его поклонников, которые любили его и, вероятно, продолжат любить, несмотря ни на что.
Среди многочисленных комментариев под загруженным на YouTube клипом на песню Forever есть комментарий женщины по имени Пеника, которая вспоминает: «Под эту песню муж сделал мне предложение в присутствии моих мамы и папы. И я ставила ее на нашей свадьбе 20 октября 2007. Покойся с миром, мой дорогой супруг Джо Кларк Мл.». Что мы видим в этом комментарии? Любовь, еще любовь, утрату, горе и снова любовь, которая сильнее смерти. Как все это может держаться на лжи?