Множество пар вступало в брак под песню Forever или обновляло под нее супружеские клятвы спустя десять лет, веря, что чувства, о которых поет их кумир, будут поддерживать в них огонь всю жизнь. Молодые чернокожие девушки мечтали встретить парня, который будет так же красив и сексуален, как Ар Келли; молодые чернокожие мужчины мечтали быть на него похожими.
Точно так же, как гитарный рифф из Smoke On The Water Deep Purple может внушить пожилому белому мужчине из Мюнхена или Милтон-Кинса чувство, что с миром все в порядке и Бог у себя на небесах, так и запрограммированные хлопки в ладоши, сопровождающие трек Ignition (Remix), мгновенно перемещают целое поколение любителей ар-эн-би в зону комфорта. Эта зона находится не где-то в реальном мире, а у них в голове, и хотя на некоторых дорогах туда сейчас выставлены блокпосты, по остальным еще можно проехать. Здесь мы встречаемся с той же загадкой, что и в случае песни Two Little Boys: They’re all atremble. There’s room on their horse for two. They’re feelin’ what he’s feelin’[1]. Они все трепещут. Конь может вынести двоих. Они чувствуют то же, что и он.
Вот только Ар Келли чувствовал вовсе не то, что, как им казалось, должен. Лимузин из клипа не увезет стройных молодых девчонок на вечеринку, где они почувствуют себя дерзкими и властными, он скорее отвезет их в подлую ловушку.
Осознание того, что однажды полюбившуюся музыку невозможно разлюбить, вызывает у некоторых людей твердую решимость не поддаваться очарованию артистов, которые не нравятся им как личности. Конечно, уже слишком поздно пытаться защититься от музыки, если вы услышали ее в шестилетнем или даже четырнадцатилетнем возрасте, но вы готовы на все, чтобы этого не произошло снова.
Но как будет работать такая превентивная самозащита? Наши нейронные пути уже подготовлены для восприятия звуков определенного рода. Голоса и созвучия, напоминающие о том, что мы любили в прошлом, призывают полюбить и их. Предварительная звуковая обработка настроила нас определенным образом. Достаточно одного аккорда на гитаре. Одной ноты на гобое. Одного движения смычка по струнам скрипки. Четырех ударов по хай-хэту перед тем, как барабаны застучат все разом. И ваше сердце растает. А потом вы узнаете, что музыкант, который растопил ваше сердце, – ваш враг.
С художественной точки зрения карьера Стивена Моррисси, ведущего вокалиста The Smiths, переживала взлеты и падения. Его дебютный сольный альбом после распада группы сулил многое, но к середине 1990‐х творчество Моррисси стало скучным и однообразным, достигнув своеобразной кульминации в альбоме Maladjusted.
В последние годы он отчаянно экспериментировал со стилем и инструментовкой. Его голос был в прекрасном состоянии, гибок и выразителен, как всегда. Тексты песен, некогда такие свежие, все чаще становились чересчур витиеватыми и брюзгливыми, однако с чисто музыкальной точки зрения придраться было не к чему.
В 2019 году Моррисси выпустил альбом каверов под названием California Son, раскрыв неожиданные грани песен, которые редко (или вовсе не) исполняют другие музыканты. Это один из лучших кавер-альбомов, которые мне доводилось слушать, очень интересный и полный тонких нюансов.
Вот начало рецензии на альбом, опубликованной в The Guardian: «Спустя неделю после того, как Моррисси появился на ночном ток-шоу со значком в поддержку малозначимой ультраправой антиисламской политической партии (не говоря уже о спорных заявлениях, сделанных им в предшествующие десять лет), невозможно слушать некоторые каверы с альбома California Son без содрогания».
Рецензия, написанная Лорой Снейпс, сопровождается фотографиями и ссылками, показывающими политические взгляды Моррисси: «Знак бесчестья… Морриссии демонстрирует свою поддержку движения „За Британию“ на передаче „Ночное шоу с Джимми Фэллоном“»; «Старейший музыкальный магазин в мире отказывается продавать музыку Моррисси из-за его ультраправых взглядов (читать далее)». Эти ссылки выполняют функцию своеобразной брони, защищающей рецензентку от слишком близкого контакта с презираемым ею автором музыки.
На другом краю света, в Канаде, рецензия Оливера Томпсона, написанная для сайта Exclaim, также начинается с перечня социальных прегрешений Моррисси, включая его «недавнее обращение к политике „собачьего свистка“ на шоу Джимми Фэллона, а также множество других непростительных высказываний». Двусмысленность, за которую Моррисси любили в начале его карьеры, теперь «попахивает гротескным лицемерием», и Томпсон выносит вердикт: «Не слушайте этот альбом».
В отличие от убитых горем поклонников Рольфа Харриса или фанатов Ар Келли, которые не могли принять правду о своих кумирах, эти рецензенты не связаны с Моррисси никакой личной историей. Когда The Smiths распались, Лора Снейпс еще даже не родилась. Она стремится пресечь любой потенциальный контакт в зародыше. К ней подкрадывается мягкий красивый голос, и она старается оттолкнуть его, пока он не позволил себе какие-нибудь вольности.
Я не утверждаю, что альбом California Son мог бы понравиться Лоре Снейпс или Оливеру Томпсону, если бы они дали ему шанс. Вполне возможно, он оказался бы не в их вкусе, даже если бы его создатель был любимцем прогрессивной левой публики.
Однако я с полной уверенностью могу сказать, что цель рецензий, подобных этим, – сделать так, чтобы музыку невозможно было слушать, запечатать для нее уши слушателей. Звуки, издаваемые голосовыми связками Моррисси и инструментами его музыкантов, искажены и приглушены, похоронены под грудой неодобрения. Рецензенты отчаянно стараются услышать как можно меньше и надеются, что вы, потенциальный поклонник порочного очарования Моррисси, вовсе не услышите этих песен.
Можно ли так обращаться с музыкой?
Большинство альбомов, даже самые посредственные, представляют собой плоды любви. В них вложено огромное количество времени, сил, знаний и воображения. Идеи для песен тестировались, отбрасывались, дорабатывались.
Путешествие от идеи, нацарапанной на бумаге, до финального сведения, может быть весьма увлекательной историей. Например, чтобы лучше понять тринадцать альбомов The Beatles, новичку, вероятно, пришлось бы ознакомиться с книгой Иэна Макдональда «Революция в голове» (Revolution in the Head), содержащей сто пятнадцать тысяч слов. Для начала. Рецензии на альбом California Son, авторы которых сосредоточились в первую очередь на политических взглядах Моррисси, содержат менее трехсот слов, из них около ста посвящены собственно музыке.
Прислушайтесь. Мы разберем подробно один небольшой аспект всего одной песни.
В кавере Моррисси на песню Джони Митчелл Don’t Interrupt The Sorrow на синтезаторе играет Роджер Джозеф Мэннинг Мл. У него была насыщенная и разнообразная карьера, включавшая в себя совместные проекты с Джонни Кэшем, Беком, Jay-Z и Air, а также две собственные группы – Jellyfish и The Moog Cookbook. В треке Don’t Interrupt The Sorrow он создает звук, который размывает границы между звучанием электромеханического родес-пиано, опоры новаторского джаз-рока, от которого у Джони Митчелл алели уши в конце 1960‐х, и звучанием модульного синтезатора Муга, главной опоры прог-рока, передающего здесь тончайшие нюансы. На второй минуте песни Мэннинг выдает короткий пассаж, точь-в-точь похожий на звук синтезатора самой Митчелл в песне The Jungle Line с ее альбома 1975 года The Hissing Of Summer Lawns (на которым впервые вышла песня Don’t Interrupt The Sorrow). Он длится не больше секунды, но его отчетливость и воздействие достойны внимания. Я бы не удивился, узнав, что таким образом Мэннинг отдает Митчелл дань уважения.
И знаете что? Ни один журналист никогда не спросит Роджера Джозефа Мэннинга Мл., был ли этот звук оммажем Митчелл. Ни один журналист не спросит Моррисси об аранжировке песни Don’t Interrupt The Sorrow или, раз уж на то пошло, о каком-либо из сотен решений, которые принимались при создании аранжировок к остальным каверам, вошедшим в альбом. Они спросят Моррисси, о чем он, мать его, думал 13 мая 2019 года, когда нацепил значок в поддержку маргинальной политической партии, придя на ночное ток-шоу.
Справедливо ли это наказание?
Может быть. Моррисси – не только музыкант, но и человек. Он приносит в этот мир не только мелодичные звуки. Социальные беспорядки, спровоцированные ультраправыми группами, причиняют людям вред и огорчения – подозреваю, таких людей больше, чем тех, которым доставит удовольствие хороший альбом Моррисси. Если законопослушный, добрый мусульманин будет избит на улице хулиганами-расистами, его не утешит рассказ о том, какую работу Роджер Мэннинг проделал на синтезаторе Муга при записи песни Don’t Interrupt The Sorrow. И если бы я столкнулся с Лорой Снейпс, она могла бы справедливо напомнить мне, что в мире есть вещи поважнее музыки.
Я не спорю, есть.
Но давайте честно называть вещи своими именами, когда мы ополчаемся против музыканта на основании его моральных недостатков или политических пристрастий. Давайте не будем втягивать искусство в эту склоку и обманывать себя, что мы направляем против врага и его репутации наш утонченный эстетический вкус. Давайте не будем притворяться, будто мы прослушали музыку, проанализировали и обдумали ее, изучили ее цели и задачи и удалось ли ей их выполнить, после чего в своей мудрости пришли к выводу, что музыка плоха. Ничего подобного. Мы радуемся, что этой музыке не удалось зацепить нас своими крючками, и решительно настроены избегать их любой ценой. Мы уворачиваемся, отступаем, захлопываем дверь.
Мы разрешаем себе заткнуть уши и громко запеть «Ля-ля-ля»…
Давайте пошумим
Генри Роллинз не из тех, с кем хочется вступать в драку. С возрастом он, может, и утратил часть устрашающей мускулатуры, которая придавала ему сходство с Халком, однако остается крепко сбитым мужиком в татуировках и за словом в карман не лезет. И самая излюбленная его тема – достоинства винила.