В последующие дни в СМИ поднялась шумиха. Дело было не только в этичности использования фонограммы. Спорили и о том, кого винить в этом промахе: саму Мэрайю Кэри или организаторов концерта, компанию Dick Clark Productions. Менеджер Кэри утверждала: ее клиентке дали бракованный наушник-вкладыш, из-за которого она не попала в фонограмму, что было актом халатности организаторов и могло считаться «саботажем». Организаторы возражали, называя это обвинение «возмутительной клеветой и откровенным абсурдом».
Известного звукорежиссера Фила Палаццоло, ветерана множества масштабных мероприятий, от вручения премии «Грэмми» до Матча всех звезд НБА, неоднократно работавшего на новогодних концертах на Таймс-сквер, попросили дать комментарий.
«Я был в шоке, – сказал он, – главным образом потому, что на этих концертах все проверяется и перепроверяется по сто раз… они ничего не пускают на самотек… Все должно идти точно по плану». В интервью журналу Cosmopolitan Палаццоло анализирует инцидент с дотошностью криминалиста, проговаривает роль тайминга, наушника, которым пользуется артист, системы усиления звука, роль инженера, сидящего за пультом, и сценических мониторов, а также важность договоров о неразглашении.
Только один вопрос он не затрагивает: правильно ли выходить на сцену и делать вид, что поешь. «Мне кажется, очень наивно со стороны публики думать, что человек действительно поет, когда открывает рот, – размышляет он. – С точки зрения известного звукорежиссера думать так – такое же ребячество, как верить в Санта-Клауса».
Рядом со мной в поезде лондонской подземки сидит девушка чуть за двадцать. Красивая брюнетка с пышными волосами и накладными ресницами, как у порнозвезды. Вероятно, у нее итальянские или испанские корни, хотя из-за обилия макияжа трудно сказать наверняка. Она поднимает телефон и делает селфи. Внимательно рассматривает то, что получилось, затем делает еще один снимок, потом еще и еще. Наконец, получает желаемый результат. Она открывает у себя в айфоне приложение и начинает обрабатывать фотографию. Одним нажатием наманикюренного пальчика делает глаза больше и ярче. Убирает неровность на лбу. Разглаживает крошечные морщинки в уголках глаз. Подчеркивает скулы. Спрямляет нос, слегка ретуширует ноздри. Подправляет линию подбородка, но решает, что это уже перебор, и возвращает исходный вид. Экспериментирует с тоном кожи.
Весь процесс занимает около пятидесяти секунд; она много раз проделывала это раньше. Получившееся изображение девушка загружает в социальную сеть, чтобы дать знать всем друзьям, что она в метро, едет в какое-то интересное место и хорошо выглядит.
Выполнив задачу, она вставляет в уши маленькие наушники и выбирает музыку, которую ее телефон будет транслировать ей в мозг. На гаджете появляется фотография певицы – женщины, очень похожей на сидящую рядом со мной девушку, только гораздо более смуглой, либо афроамериканского, либо карибского происхождения, а может, белой, которая хочет казаться чернокожей, с роскошной шевелюрой и бледными губами.
До меня доносится отзвук музыки, играющей в наушниках. Она звучит дорого. Я сижу какое-то время, непроизвольно поглощая эту ауру поддельного, сфабрикованного ар-эн-би, который эта девушка выбрала в качестве саундтрека к своей жизни. Чувствую себя очень старым, несовременным и ощущаю неуместный порыв отругать эту незнакомку, сказать ей, что она – симптом всего неправильного в современном обществе, чтобы она устыдилась, осознав себя кусочком водоросли в безбрежном море обмана.
Потом я напоминаю себе: какой бы поверхностной ни была эта девушка, не она довела несчастного Роба Пилатуса до смерти. Она даже не родилась, когда Milli Vanilli были популярны, и если бы кто-то рассказал ей эту печальную историю, она не поняла бы, в чем суть. Этот Роб с прекрасной кожей и роскошными бровями – почему все были так жестоки к нему? Он не сделал ничего плохого! Доживи он до наших дней и останься таким же красивым, девушка наверняка бы и его слушала в своем телефоне. Даже поставила бы лайк.
Может быть, это значит, что в мире стало больше терпимости. Это ведь хорошо, правда же?
Мертвецы отказываются от своих дуниканов
В Англии ежегодно умирает примерно треть миллиона пожилых людей. Это никак не связано с пандемиями и войнами. Если вы живете на свете больше семидесяти пяти лет, такое случается. Организм изнашивается.
Эти триста с лишним сотен тысяч смертей могут стать трагедией для родных, которые внезапно потеряли папу или бабушку. Но еще это представляет собой проблему для благотворительных магазинов, порождая бесконечный поток поступающих туда виниловых пластинок Вала Дуникана, Ширли Бэсси, Гарри Сикома, Джима Ривза, Джеймса Голуэя, Мойры Андерсон, Ричарда Клайдермана, Роджера Уиттакера, The Bachelors и так далее.
Я повсюду вижу пластинки Вала Дуникана, и как-то мне пришла в голову мысль, что, может быть, это одни и те же пластинки, которые не продаются и кочуют с прилавка на прилавок в рамках глобального заговора организаций, держащих благотворительные магазины. За несколько десятилетий я объездил много городов и поселков, и в последние годы мне довелось немало узнать о работе благотворительного сектора. И на самом деле все эти старые пластинки поступили не из одного дома каких-нибудь Альфа и Юнис Брайант в Данфермлине. Они покупались новыми в огромных количествах в 1960‐х, 1970‐х и 1980‐х людьми, которые теперь умирают один за другим, а их захламленные муниципальные дома ожидают новых жильцов. Многие пластинки успели накопить дополнительный слой пыли в домах детей умерших владельцев, пока эти дети, помнившие, что «мама очень любила эти записи», в итоге не сочли, что их совершенно негде хранить.
По мере того как культура развивается, а потребители, которые некогда были молодым поколением, стареют, становятся немощными и умирают, содержимое корзинок с пластинками, пожертвованными в благотворительные магазины, тоже меняется. Фил Коллинз, Эрик Клэптон, Dire Straits и ABBA – это уже относительно новые поступления. И кто бы мог подумать, что Шейкин Стивенс записал столько альбомов? Ручеек пластинок Нила Даймонда превратился в настоящий поток, поскольку дамы с тонированными в голубой цвет волосами, пылавшие к нему любовью, перестали ходить к парикмахерам.
Однако в остальном в ассортименте до сих пор доминируют Дуникан, Бэсси и прочая легкая для прослушивания музыка средней руки, которая нравилась гражданам, уже достигшим среднего возраста ко времени расцвета винила. Здесь и только здесь вы найдете Timeless Favourites, Golden Memories и Hymns To Follow The Sunset – три из восьми пластинок, входивших в замечательный бокс-сет Songs Of Joy от журнала Reader’s Digest.
Если вы заядлый любитель благотворительных магазинов, можете возразить, что не видели этих пластинок на витринах. В наши дни такие магазины работают профессионально – у них есть региональные менеджеры и стратегические планировщики продаж, рассылающие инструкции из головного офиса. Если их цель заключается в том, чтобы собрать деньги на исследования рака, помощь кошкам, пострадавшим от жестокого обращения, или разоренным засухой эфиопским фермерам, они не станут выделять на полках место товарам, которые никто не хочет покупать.
Пятидесятилетние дети умерших восьмидесятилетних старичков приносят в магазин пластинки Гарри Сикома или Макса Байгрейвза в уверенности, что есть те, кому они нравятся. И таких немало. Но, к сожалению, все они давно похоронены, и если бы им вздумалось явиться в магазин, это вызвало бы большой переполох.
Так что по прошествии времени умопомрачительно большой запас пластинок, которые невозможно продать, тоже оказывается под землей. В сфере благотворительных магазинов существует особый «круг Дуникана» – печальный лимб, расположенный на полпути между дневным светом и мусорной свалкой. Здесь слегка помятые бокс-сеты, свидетельствующие о золотой эпохе свинга, соседствуют с пестрыми сборниками Миссис Миллз или Лулу.
На 2023 год количество винила в благотворительных магазинах превышает число компакт-дисков. Здесь не только Ширли Бэсси и Джим Ривз, но и «классический» рок – Whitesnake, Fleetwood Mac, Стиви Уандер, Кейт Буш, Принс. Рынок подержанных компакт-дисков достиг дна, однако правильный винил часто получает шанс на новую жизнь. Демографическая группа, тратящая много времени (и денег) в благотворительных магазинах, состоит из граждан, ностальгирующих по музыке своей молодости в 1970–1980‐х, а также из молодежи в поисках прикольного ретро. Другая причина заключается в том, что почти любой старый компакт-диск можно купить всего за несколько центов на Amazon или eBay, тогда как пересылка пластинок из-за их размеров обойдется недешево. Куда лучше сунуть винтажный альбом Wings в сумку с ощущением, что поддержал благое дело.
В конечном счете все решают цифры. По миру до сих пор странствуют миллионы пластинок Ширли Бэсси – и всего несколько тысяч ныне живущих британцев могут захотеть их купить. В то же время количество пластинок Дэвида Боуи в свободной продаже и людей, которые охотно приобрели бы их в коллекцию, примерно одинаково.
Следуя этой арифметике, Фредди Меркьюри, может, и умер, но далеко не настолько, насколько Гарри Сиком. Песни Queen до сих пор крутят на центральных радиостанциях, о группе все еще пишут в музыкальных журналах, у каждого из нас полно друзей и соседей, которые видели их живьем на стадионе Уэмбли, и это внушает людям мысль, что покупка пластинки Queen в благотворительном магазине – это поступок современного, энергичного, пока еще не мертвого человека.
Какое нас ждет будущее? Трудно сказать. Многое зависит от того, что произойдет с цифровыми платформами. Сейчас почти всю музыку, которую вы пожелаете услышать, можно мгновенно получить в телефоне или на другом устройстве. Это не продлится вечно. Вероятно, это даже не продлится долго. Что придет на смену, я предвидеть не могу. Насколько ностальгирующие меломаны завтрашнего дня будут мотивированы снова услышать Эминема или Тейлор Свифт, если цифровая среда перестанет поставлять музыку? Превратятся ли компакт-диски Алиши Киз, Oasis и Coldplay, которые сегодня люди выкидывают в мусорные ведра, в редкие и ценные коллекционные предметы? Маловероятно. Но пути развития культуры неисповедимы.