Кроме того, выдавались различные чистые бланки военных и гражданских документов, командировочных предписаний, аттестатов и требований на железнодорожные перевозки, а иногда штампы и печати воинских частей. Агентов снабжали советскими деньгами, сумма которых зависела от срока нахождения в тылу и выполняемых заданий – от 500 рублей до 100–150 тысяч рублей, а иногда и больше.
Агенты-разведчики, которых выбрасывали в расположение частей Красной армии, получали задание собирать шпионские сведения об оборонительных сооружениях; дислокации, вооружении и наименованиях частей, действовавших на данном участке фронта; выяснять фамилии командиров этих частей и по возможности, другие данные о них. Разведчиков обязывали также собирать сведения о резервах Красной армии, подходящих к линии фронта; следить за передвижением воинских эшелонов и грузов на прифронтовых коммуникациях, устанавливать нахождение армейских складов и баз, выяснять расположение аэродромов, количество и типы самолетов, базирующихся на них. Кроме того, собирались разведывательные данные о местонахождении и производственных мощностях предприятий военной промышленности, в первую очередь танковой, авиационной, и о новых видах вооружения. Задания разведывательного характера, которые давались агентуре противника при внедрении в партизанские формирования, заключались в следующем: выяснение через местных жителей дислокации партизанских отрядов и установление с ними связи; проникновение в партизанские отряды и бригады и легализация; установление принадлежности, численного состава и вооружения отрядов и бригад; выявление материальных баз, лагерей и связей партизан с местным населением; разведка посадочных площадок партизан; выявление партизанских разведчиков, связных и агентов, действовавших в сельской местности и городах, а также подпольного актива; проникновение через партизанские отряды в штабы партизанского движения и тыл СССР; дискредитация партизанского движения и распространение панических слухов.
Задачи агентов-диверсантов, внедряемых в партизанские соединения и засылаемых в тыл СССР, можно определить следующим образом: физическое уничтожение командно-политического состава партизан и офицеров Красной армии, партийных функционеров и руководителей; диверсии на транспортных коммуникациях, промышленных предприятиях; химическая и бактериологическая война против партизан и в тылу; организация лжепартизанских соединений на оккупированной территории; отравление пищи, воды и медикаментов; теракты против гражданского населения.
Агенты, которые обучались в диверсионных школах, засылались в тыл советских войск с заданиями: устраивать взрывы на железных дорогах, идущих к фронту; уничтожать военные и продовольственные склады, базы и другие стратегически важные объекты; проводить разложенческую профашистскую пропаганду; совершать террористические акты над офицерами и генералами Красной армии.
Вернувшиеся с задания шпионы тщательно проверялись через других агентов и путем неоднократных устных и письменных допросов о датах, местах нахождения на территории Советского Союза, маршруте следования к месту выполнения задания и возвращения. Исключительное внимание уделяли выяснению вопроса о задержании агента советскими органами госбезопасности. В случае возвращения группы агентов члены ее изолировались друг от друга, а их показания сличались и тщательно перепроверялись.
По данным историка С. Острякова, в 1941–1943 гг. в прифронтовую зону направлялось примерно 55 % всех вражеских шпионов, диверсантов и террористов, заброшенных на советскую территорию. В 1944 г. эта цифра поднялась до 63 %, а в 1945 г. – до 88 %[483].
Определяя способы проникновения вражеской агентуры в тыл СССР, можно привести фрагмент Отчета о работе особого отдела Соединения партизанских отрядов Минской области за июнь-июль 1943 г. В документе указывалось, что «подготовленные агенты пересылаются через фронт в виде раненных бойцов и командиров с документами с той или другой части Красной Армии. Пересылка шпионов производится в районе больших боев, где бывает часто много убитых и раненных, а также больных. Шпионы с поддельными документами РККА попадают во фронтовые госпиталя, а по выздоровлению – попадают в пересылочно-сортировочные пункты, а из последних – в совершенно иные части, где их не знают и нет возможности разоблачить по поддельным документам. Таким образом, попав в новые части, шпионы начинают свою работу. Все засылаемые шпионы, выполнив свое задание, возвращаются обратно или же имеют связь со связными. Связники переправляются через фронт также с ложными документами и с ложным направлением в военную поликлинику для прохождения временного лечения. Связники переправляются в полной военной форме и с оружием. Возвращаются обратно связники в течение суток»[484].
Как правило, агентура массово забрасывалась на направлениях главных ударов немецких войск. В 1941 г. – это московское направление, в 1942 г. – Сталинград и Кавказ. Например, только накануне Сталинградской битвы было выявлено и нейтрализовано около 200 вражеских агентов [485]. Сотрудник Амстердамского Государственного института военной документации Л. Д. Ионг так охарактеризовал деятельность немецких шпионов и диверсантов в начале войны: «Боялись немецких парашютистов. Думали, что в тылу кто-то подает подозрительные световые сигналы. Нередко распространялись слухи, что немцы или немецкие агенты, переодетые в русскую военную форму, одежду крестьян и даже женщин, действуют в нескольких десятках километрах впереди наступающих немецких войск, перерезая линии связи, захватывая важные объекты и поддерживая радиосвязь с основными силами противника»[486].
Укажем на то, что заброска агентуры на территорию СССР и в тыл Красной армии иногда проходила «транзитом» через партизанские формирования. В этом случае шпион внедрялся в отряд и бригаду, обязательно завоевывал себе авторитет и расположение командования, по возможности выдвигался на руководящие должности, а затем вывозился (под разными предлогами) на «большую землю». Приведем, на наш взгляд, пример достаточно сложной комбинации немецких спецслужб по такому внедрению. Капитан-красноармеец Греков был направлен штабом Калининского фронта в немецкий тыл, но был разоблачен и перевербован. Он прошел обучение в одной из школ гестапо и был направлен в партизанские зоны с разведывательным заданием. Для создания ему легенды немецкие разведчики организовали фиктивный арест и побег Грекова со стрельбой. Шпион попадает в Сенненский район в бригаду «Алексея», где обстоятельства позволяют ему окончательно войти в доверие к партизанскому руководству. На территории Богушевского района бригада блокируется немцами, Греков выходит из окружения сам и выводит часть партизан. После этого входит в доверие к руководству соседних партизанских формирований и переходит в Смоленский партизанский полк (командир Садчиков). В полку он должен был пробыть некоторое время, собрать недостающие сведения и улететь в тыл, как инвалид (два пальца на его руке не действовали, что было достигнуто путем тренировок в период обучения в спецшколе, а также хирургическим путем). Там он должен был осесть и стать во главе новой резидентуры. Партизанским командованием Греков был заподозрен, к нему было приставлено наблюдение, и он был разоблачен.
Начальник разведывательного отдела БШПД подполковник Скрынник в феврале 1943 г. подготовил на имя начальника БШПД П. Калинина докладную записку, в которой отмечал: «…немцы широко используют партизанские отряды как благоприятный путь проникновения к нам (в БШПД. – Авт.) шпионов, диверсантов и террористов… порядок размещения, питания и хозобслуживания партизан в Москве дают широкие возможности агентуре укрываться и проводить свою предательскую работу»[487]. Он предлагал создать при БШПД отделение особого отдела НКВД, организовать для прибывающих партизан общежития и питание при них, запретить появление в штабе партизан без специального вызова.
Одним из направлений работы с разоблаченными немецкими агентами были организация и проведение радиоигр. Советская контрразведка активно использовала в них агентов противника, добровольно явившихся в органы безопасности с повинной. Всего за годы Великой Отечественной войны советская контрразведка провела 183 радиоигры с противником. По данным радиоконтрразведывательной службы НКГБ СССР, в 1941–1945 гг. неприятельскими разведками были переброшены в советский тыл 1 078 агентов с радиостанциями, из них 631 шпион-радист был задержан. Таким образом, обезврежено было 60 % вражеских радиостанций, 17 % гитлеровских «засланцев» были вынуждены участвовать в радиоиграх. В их радиоигры входили:
1) вызов агентов-связников под предлогом необходимости снабжения группы новыми документами, оружием, боеприпасами и питанием для радиостанции;
2) получение адресов явочных квартир и установка радистов, действующих в советском тылу, с последующей перевербовкой отдельных из них и перехвата каналов связи вражеской разведки;
3) «подстава» немецкой разведке для вербовки наших агентов в качестве разведчиков-связников, содержателей явочных квартир и курьеров через линию фронта[488].
Вторым (а на территории БССР – основным. – Авт.) направлением деятельности немецкой агентуры было противопартизанское. И здесь немецкие спецслужбы проявили чудеса изобретательности в вопросе легендирования и разработки методов внедрения в соединения «лесных солдат». Не сумев подавить партизанское движение в самый тяжелый для него период (зима 1941/1942 гг.), немецкие спецслужбы в Белоруссии постепенно переориентируют свою работу на выявление и уничтожение движения сопротивления. В Обзоре ГУПВ НКВД СССР о методах работы германской разведки в войсковом тылу действующей Красной армии от 19 мая 1942 г. указывалось, что «немецкая разведка уделяет серьезное внимание выявлению местонахождения партизанских отрядов, участников партизанского движения и помощников партизан. Для этой цели создается широкая сеть агентуры из местных жителей. Отдельные немецкие агенты внедряются в партизанские отряды…»