[791]. Немецкие вербовщики активно использовали фактор тяжелого положения детей. Вот некоторые рассказы воспитанников детдомов: «Обхождение с детьми жестокое: избивание ремнем, битье по затылку, выкручивание ушей – обычное дело, лишение еды, кусочка хлеба…»[792]. Еще хуже была ситуация с питанием. Н. Куманяева – воспитанница Червенского детдома – так ссылается на свой опыт выживания: «Для приготовления завтрака на котел емкостью 12 ведер воды выдавали 3 кг самой плохой овсяной или ячневой с остюками муки. Размешивая в воде, получали скользкую баланду. Мы ее на завтраке и пили без хлеба. На обед – также 3 кг муки, 1 ведро картошки и 40 грамм хлеба из желудевой муки. На ужин – 3 кг муки, по 2 черпака баланды. Этот паек был рассчитан на более чем 200 детей. Соли в детдоме тоже не было. Тарелок и ложек у нас не было, каждый ребенок приобрел у немцев на мусорке себе жестяную банку из-под консервов. С них мы пили. Одежду в детдом с начала войны не получали. Она износилась, и мы остались раздетые и босые»[793]. Очевидно, что в таких условиях немцам открывались хорошие возможности для вербовки через обещание хорошего питания, теплой одежды, материального вознаграждения и интересной работы. После отбора кандидатов осуществлялось их оформление в качестве сотрудника через подписку. После этого детдомовцев могли отправлять на обучение в одну из разведывательно-диверсионных школ, а могли провести первичный разовый инструктаж и отправить на задание.
В апреле 1943 г. из «Могилева было направлено 25 воспитанников детских домов с задачей разведки партизан. Такая агентура легендируется невыносимыми условиями жизни в детдомах»[794]. Более глубокую подготовку получали завербованные дети из детских домов, направленные на обучение в немецкие разведывательно-диверсионные школы. Известно, что такой контингент обучался в спецшколах в Могилеве[795], Слуцке[796] и Орше[797]. Так, разоблаченный агент Константин Мандрик (13 лет), обучавшийся в Слуцке, во время допроса сообщил, что «набор был в эту школу из детских приютов и беженцев, присланных из-за фронта… Основной вопрос был поставлен, как разведка в лесах, то есть нахождение расположения партизанских отрядов, узнавание вооружения разного типа»[798].
При вербовке нередко прибегали к помощи руководящего и вспомогательного персонала из детских домов. Начальник особого отдела 1-й Минской партизанской бригады Г. М. Папшев в августе 1943 г. сообщал: «10.08.1943 года приблюдок германского фашизма Астапенко, используя свое служебное положение, как заведующий детдома, вызвал к себе группу ребятишек в количестве 7 человек от 10 до 16 лет и под угрозой изгнания последних из детдома дал им задание пройти в партизанский район в д. Иваничи, узнать количество партизан на заставе, их вооружение, места постов, что этой же группой ребятишек и было сделано»[799].
Органы партизанской разведки и контрразведки оперативно отреагировали на возможную угрозу со стороны агентов-подростков. В разведывательных документах БШПД за этот период можно обнаружить более 40 сообщений о деятельности против партизан агентов-подростков. Например, в инструкции «О правах и обязанностях оперуполномоченного особого отдела при партизанском отряде» указывалось, что «за последнее время немецкое гестапо усиленно засылает в партизанские отряды и зоны своих агентов под видом бежавших добровольцев, военнопленных, полицейских, женщин с грудными детьми, девушек и детей под разной инсценировкой» [800].
На заключительном этапе (осень 1943-го – июль 1944 гг.) под натиском наступающей Красной армии начинается повсеместное перемещение разведывательных и секретных органов и школ из освобождаемых территорий РСФСР и Украины на восток (в том числе и на территорию БССР). Руководящие органы партизанского движения своевременно отреагировали на такое перемещение и оперативно информировали соединения «народных мстителей». 31 октября 1943 г. из ЦШПД на имя начальника БШПД П. Калинина пришла ориентировка в которой указывалось, что «из освобожденных Красной армией районов Орши, Брянска, Смоленска, Рославля, Унечи и др. немцы школы гестапо передислоцируют в районы Белоруссии. Дайте задание установить их местонахождение и перегруппировку»[801].
Обучение детей становится практически «поточным». Упор делается не на качество и подготовку агента, а на их количество. В ноябре 1943 г. в партизанской бригаде «Разгром» были разоблачены две девочки 10 и 6 лет. У них были обнаружены отравляющие вещества под видом лекарств[802]. В декабре этого же года был выявлен и разоблачен агент «Петрович Николай Поликарпович 1929 г.р. На допросе он показал, что в апреле 1943 г. был завербован Узденской жандармерией для ведения разведывательной работы против партизан. Кроме того, он выдал партизанские семьи в д. Песочная» [803]. В архивных документах можно встретить данные о том, что детей часто используют в качестве связников и курьеров[804]. В марте 1944 г. в партизанской бригаде «Победа» в деревне Низы был выявлен «14-летний мальчик Герасимчик Николай, который был задержан и доставлен в особый отдел бригады. Из допроса последнего было выяснено, что этот мальчик проживал… в качестве батрака у Антоновича Константина. Антонович приказывал этому мальчику ходить в деревню Симковщина и сообщать в полицию о передвижениях партизан. Мальчик, как зависящий от Антоновича и морально и материально, выполнял все его требования»[805]
К лету 1944 г. на территории Белоруссии стали дополнительно действовать школы (курсы) по подготовке агентов-подростков в Бресте и Барановичах. В Бресте по улице 17-го Сентября «располагалась шпионская школа для несовершеннолетних 1927–1929 годов рождения. Срок обучения в ней составлял 3 месяца. Курсантам полагался оклад за время обучения в 1600 марок»[806]. В марте 1944 г. был разоблачен немецкий агент Павел Потоцкий, который показал, что в марте окончил школу шпионов в Барановичах. Вместе с ним обучалось еще 8 подростков. Во время учебы «немецкие разведорганы от каждого агента берут подписку, в которой указывается, что в случае нарушения или невыполнения задания вся семья расстреливается, хозяйство уничтожается»[807].
Неопределенным представляется вопрос использования Союза белорусской молодежи, как одного из возможных «поставщиков» агентурных кадров для немецких спецслужб. Прямых указаний на это в документальных источниках не выявлено, однако необходимо учитывать тот факт, что СБМ был одной из крупнейших пронемецких организаций на территории БССР со своим административным ресурсом, куда вступила определенная часть сознательных противников советской власти. Кроме того, СБМ имел и свои собственные школы. И, хотя основной задачей этих учебных заведений была подготовка будущих руководителей «молодежного союза» различных уровней, тем не менее, с большой долей вероятности можно говорить о том, что кадры из этих школ привлекались, пусть и в незначительном количестве, к разведывательной работе. Косвенным подтверждением этого является тот факт, что в учебных центрах в Альбертине и Дроздах подросткам преподавали такой предмет, как «борьба с партизанами Беларуси» [808]. Приведем также слова одного из кандидатов на должность инспектора в Руководящий штаб СБМ М. Бондаренко: «Я хочу бороться для победы над большевизмом с наибольшей пользой и прежде всего для освобождения моей Родины Беларуси. Я хорошо знаком с методами советской разведки, имею богатую практику и чутье в вопросе выявления и уничтожения вражеских элементов из русских, которые вошли в доверие в большом количестве к немецким властям»[809].
Традиционно в историографии принято считать, что школы «Союза белорусской молодежи действовали в Альбертине (около Слонима), Дроздах (около Минска) и Флорианово (Ляховичский район). Также работали курсы в минском Доме молодежи[810]. Первое учебное заведение было открыто в Альбертине весной 1943 г. – трехнедельные курсы. По данным белорусского историка А. А. Ковалени, именно эта школа имела «ведущее место в подготовке кадров». За время ее работы тут прошло обучение около 700 человек[811].
Школы организовывались на полувоенных началах. Каждый ученик обязался исполнять все приказы руководства и внутреннего распорядка, никому из них не разрешалось покидать территорию учебного лагеря[812]. Курсанты сами несли охрану лагеря и выполняли строительные и хозяйственные работы. Комплектовались школы в основном, из числа детей активных белорусских коллаборационистов. Как правило, на этих курсах обучалась молодежь из западной и центральной Белоруссии. Значительная часть времени отводилась на изучение строевых занятий, оружия и правил несения охранной службы. Курсантов в школу подбирали из наиболее образованной части молодежи[813]. Школа в Альбертине готовила руководителей СБМ младшего и среднего звена. Партизанской бригадой им. Ленина были получены сведения о том, что «при штабе белорусской армии в Альбертине (предместье Слонима) закончились курсы по подготовке младших командиров в Белорусскую армию», а так же список на 9 курсантов, окончивших курсы и получивших новые назначения