[871], Танцевичах[872], Минске[873], Новогрудке[874], Пинске[875]. В конце марта 1943 г. в Первомайской партизанской бригаде был пойман и разоблачен агент Эдмунд Юльянович Ш., направленный из Новогрудка со шпионскими задачами в соединения «лесных солдат», причем до этого он уже 7 раз выполнял аналогичные задания[876]. В июне 1943 г. в одной из спецшкол г. Минска состоялся выпуск «в количестве до 300 человек, по национальности – евреи, цыгане, поляки – мужского и женского пола»[877]. В ноябре того же года в Новогрудке состоялся набор до 300 курсантов для обучения в шпионской школе (легендирована под вывеской «Институт белорусской молодежи»), большинство из завербованных – поляки[878].
Среди выпущенных в начале января 1944 г. шпионской школой в Бресте агентов было два поляка: Генрих П. (1928 г.р.) и Станислав В. (1927 г.р.), которые «до 29 января 1944 вели разведку партизанской зоны, численности и вооружения партизан». Оба после допросов были расстреляны[879]. Одной из категорий населения, активно использующихся немецкими спецслужбами в качестве шпионов были лесники[880], в том числе польской национальности. В марте 1944 г. был разоблачен лесник Болеслав К., который являлся немецким агентом и выявлял стоянки и лагеря партизан, пользуясь хорошим знанием местности[881].
В июне 1944 г. помощник уполномоченного ЦККП(б)Б и штаба партизанского движения по Барановичской области подполковник Донской сообщал в партизанские бригады области, что в «Пинске под видом ремесленных училищ № 311 и 314 работают разведывательные школы немцев… Левитовым подобрано 100 поляков для террористической и диверсионной работы в тылу Красной Армии»[882]. Общая численность подготовленной польской агентуры приблизительно может составлять от 500 до 700 человек.
Малоизученным является вопрос привлечения к разведывательно-диверсионной работе агентов из лиц еврейской национальности. Частично данная проблема рассматривалась как белорусскими[883], так и российскими[884] исследователями, а также нашла фрагментарное отражение в сборниках опубликованных документов[885].
Оценивая численность еврейского населения накануне и в период оккупации, укажем, что в предвоенные годы на территории Белоруссии проживало около 940 тысяч евреев, из них только 150–180 тысяч смогли в июне-августе эвакуироваться в тыл СССР. Часть была призвана в ряды Красной армии. По немецким данным, накануне войны в БССР проживало около 900 тысяч евреев, а историк Л. Смиловицкий указывает на то, что еврейское население к началу войны составляло 12, 8 % населения Белоруссии, то есть более миллиона человек[886].
Лица еврейской национальности являлись наиболее уязвимой и бесправной частью населения в период оккупации. Целенаправленная политика нацистов по выявлению евреев, их локализация в гетто (на территории Беларуси действовало 168 гетто[887]), ограбление и уничтожение в лагерях, фактически привели к тому, что жизнь в условиях оккупации превратилась в ежедневную стратегию выживания. Это отлично понимали и сотрудники немецких спецслужб, которые использовали эти факторы при вербовке агентуры. В качестве условий сотрудничества предлагалось освобождение из гетто и сохранение жизни родным и близким. Например, при вербовке агентов Михаила Б.-П. и Фиры А. были поставлены условия: либо сотрудничество, либо немедленная отправка в концентрационный лагерь или расстрел[888]. Для вербовки и принуждения к работе агента Хаима Л., который должен был внедриться в партизанский отряд Бельского, в заложники была взята его жена [889].
Очевидно, что одной из главных причин для привлечения лиц еврейской национальности к разведывательно-диверсионной работе была возможность составления качественной и убедительной легенды для агента. С учетом вышесказанного подозрение к прибывшему в партизаны агенту-еврею автоматически уменьшалась. В качестве легенды использовались побег из гетто или лагеря, спасение от погромов и карательных акций, желание отомстить за убитых членов семьи. Немецкие спецслужбы также практиковали «прикрепление» агента-еврея к основной группе или шпиону-одиночке. По легенде этого еврея, якобы, спасли из лагеря или гетто, что автоматически повышало доверие и облегчало внедрение. Первые сведения о подготовке или разоблачении агентов-евреев, выявленные автором в архивных документах, относятся к лету-осени 1942 г.[890] Имели место действия немецких шпионов, сознательно маскировавшихся под евреев. Например, в деревне Старый Спор Клического района был разоблачен немецкий агент Игн Карл. На оккупированной территории он «проживал под видом еврея, прятался от немцев вместе с семьями партизан, передавал немцам необходимые сведения, Карл вместе с семьями партизан арестовывался, а после освобождался. Карл расстрелян. При аресте были изъяты ценные документы»[891]
В январе 1943 г. чекистами партизанского отряда «Грозный» была разоблачена Роза Ефимовна Р. со своими сыновьями Леонидом и Владимиром. Они были направлены из Радошкович с разведывательным заданием [892]. Впоследствии летом 1943 г. из Радошкович было направлено еще несколько агентов-евреев[893]. Во второй половине 1943 г. в партизанских соединениях БССР были получены установочные данные либо разоблачены агенты немецкой разведки Лазарь М.[894], Еха Ш.[895], Борис Ф.[896], Богдан Л. (он же Зелик Лейбусович А., прошедший подготовку в разведшколе в Варшаве и заброшенный для шпионской работы в белорусские леса. – Авт.)[897], группа из 8 агентов-евреев[898], Шифра Ш.[899], Анна Моисеевна Ф.[900], а также группа агентов Крупского гестапо во главе с резидентом Евелем В.[901]
Укажем на то, что агентура использовалась не только для борьбы с партизанами, но и для отправки на территорию СССР. Советскими спецслужбами были получены данные о том, что «в тылу Советского Союза хорошо работает по насаждению агентурной сети некто 3., по национальности еврейка»[902].
Если говорить о стационарном обучении агентуры, то данные материалов Национального архива Республики Беларусь позволяют говорить о четырех центрах подготовки: в Барановичах, Борисове, Минске, Пинске. Первые сведения о деятельности школ и курсов, где готовились агенты-евреи, относятся к лету 1942 г. и связаны с работой школы гестапо № 12 в 12 км от Минска на территории концлагеря Тростенец. Контингент будущих курсантов набирался на месте. Здесь же происходила первая проверка будущих агентов: их заставляли участвовать в избиениях и расстрелах узников, тем самым «связывали их кровью», что практически исключало возможность перехода на сторону противника.
В конце марта 1943 г. партизанским отрядом им. Суворова был арестован Михаил Иосифович Б.-П. – еврей по национальности. На допросах он рассказал, что 3 месяца (с конца июля по конец октября 1942 г.) обучался в Тростенецкой школе, где преподавали следующие предметы: военная топография, виды и способы диверсий, индивидуальный и массовый способ террора, разведка и контрразведка, тактика немецкой армии, выработка стойкости и твердости характера, история развития и роста национал-социалистической партии Германии, немецкий язык»[903]. К сожалению, пока не удалось установить количество наборов и подготовленной агентуры, а также ее национальность. Известно, что среди курсантов были уголовники, полицаи и гражданские лица, арестованные по подозрению за связь с партизанами[904].
10 августа 1943 г. на имя начальника Центрального штаба партизанского движения П. Пономаренко поступил документ за подписью члена ЦККП(б)Б Королева в котором указывалось, что «последнее время гестапо использует евреев в целях шпионажа. Так при минском и борисовском гестапо были открыты 9-месячные курсы для евреев. Шпионы рассылались по квартирам в городе и засылались в партизанские отряды, последние снабжались отравляющими веществами для отравления партизан и командиров. В Минской зоне был разоблачен целый ряд таких шпионов»[905]. Одним из агентов, прошедших подготовку на 3-месячных курсах в Борисове, была Фира Михайловна А. (1912 г.р.). Вместе с группой агентов она была направлена в партизанский отряд «Большевик» с заданием шпионского характера