нно выявляла и обезвреживала фашистских лазутчиков, диверсантов и террористов»[1578]. «Было налажено тесное взаимодействие с разведывательной службой народных мстителей, подпольем, спецгруппами советской разведки, проводилась политика опоры на патриотически настроенное население. Именно поэтому все попытки фашистских спецслужб подорвать партизанское движение потерпели крах» [1579]. Участник партизанской борьбы на территории Белоруссии К. Доморад делает такой вывод: «Партизанская разведка и контрразведка надежно обеспечивали безопасность личного состава, бригад, отрядов и населения контролируемых ими районов»[1580].
Вместе с этим укажем на то, что с начала 1990-х гг. начинается более критическое отношение к вопросу об эффективности работы как немецкой, так и советской разведки. Одним из первых об этом заявил украинский историк А. Чайковский. Он указал на то, что в ряде случаев оценка деятельности советских органов госбезопасности дается упрощенно, а тезис о том, что немецкие секретные органы не смогли нанести значительного урона ни партизанам, ни советскому тылу по меньшей мере слишком категоричен. По его мнению, рассматривая «малую войну» под призмой сегодняшнего дня, необходимо отказаться от такого упрощенного подхода, так как «известные факты и многочисленные трофейные документы свидетельствуют противоположное: фашистские тайные службы, борясь оружием, заговорами, шпионством вынудили испить горькую чашу многочисленных участников движения Сопротивления»[1581]. Российские историки также стали более критически относиться к этому вопросу. Например, доктор исторических наук В. И. Лазарев констатирует: «Более требовательно следует подойти к оценке эффективности работы контрразведывательных подразделений. Сами по себе солидные цифры о количестве разоблаченных вражеских агентов-разведчиков, диверсантов и террористов еще не свидетельствуют о том, что на том или ином участке фронта все обстояло благополучно и военная контрразведка полностью выявляла и пресекала разведывательно-диверсионную деятельность противника» [1582].
На наш взгляд, можно говорить о том, что разоблачение немецкой агентуры в тылу СССР и частях Красной армии было более эффективным. Это было обусловлено рядом факторов. Во-первых, это результативная и профессиональная деятельность центральных и территориальных органов государственной безопасности и органов военной контрразведки Смерш. Во-вторых, значительная часть засылаемых в советский тыл немецких агентов являлась с повинной в органы госбезопасности. До середины 1942 г. каждый третий агент, перейдя линию фронта, спешил сдаться милиции, чекистам или представителям власти. К 1943 г. их количество увеличилось до 45 %. Например, из 185 арестованных выпускников Варшавской разведшколы с повинной явились 99 человек[1583]. По документальным данным немецкой разведки, разведывательный орган противника абверкоманда-104 за период с октября 1942 г. по сентябрь 1943 г. забросила в тыл Красной армии 150 групп шпионов и диверсантов численностью от 3 до 10 человек каждая. «Из 150 групп почти все попали в руки русских… Вернулось только две группы… Военные сведения, добытые возвратившимися группами, не представляли никакой ценности». Более успешной была ближняя агентурная разведка (на глубину до 50 км). Но и здесь возвращалось только до 10 % засланных агентов[1584]. Аналогичная ситуация наблюдалась и с засылаемой агентурой «Цеппелина». Будучи заброшенными в тыл Красной армии, многие из них либо не выходили на связь с разведцентрами, надеясь таким образом уклониться от контроля противника, либо добровольно являлись с повинной в органы советской власти, даже оказывали помощь в обнаружении тех, кто намерен был идти до конца[1585].
Полный крах потерпели устремления немецких спецслужб в вопросе промышленного щпионажа и осуществлении диверсий на советских предприятиях и заводах в ближнем и глубоком тылу. Один из ведущих специалистов по данному вопросу доктор исторических наук А. М. Демидов делает вывод о том, «что надежных позиций в промышленных центрах и на железнодорожных коммуникациях СССР германской разведке к концу осени 1942 г. и в последующие годы создать не удалось. Ни разведывательные, ни диверсионные, ни иные подрывные устремления противник через своих агентов в полной мере реализовать не мог»[1586].
Кроме того, среди агентов противника было немало людей, которые опасались сдаваться на милость советских властей из-за страха высшей меры наказания: их вербовка немцами была закреплена выдачей коммунистов, советских активистов и партизан, отбором антисоветских деклараций, фотографированием в обществе германских офицеров и т. п. Многие из таких агентов, попав на советскую территорию, проходили этап легализации: используя сфабрикованные немцами документы, устраивались на работу, обзаводились семьями, однако никаких мер по выполнению заданий германской разведки не предпринимали и бесследно для своих хозяев растворялись среди населения[1587].
Всего в советском тылу за годы Великой Отечественной войны было выявлено 1 854 агента-парашютиста, а в их число входил 631 радист[1588]. По данным доктора военных наук А. Цветкова, к маю 1945 г. успехи военных контрразведчиков по борьбе со спецслужбами фашистской Германии были значительны. Ими за время войны было обезврежено: более 30 тысяч фашистских шпионов, свыше 6 тысяч террористов, около 4 тысяч диверсантов[1589].
Если оценивать эффективность работы немецких агентов на оккупированной территории БССР, то тут таких однозначных и категоричных выводов сделать нельзя. Рассмотрим более подробно этот вопрос на конкретных примерах и с привлечением новых архивных документов. Прежде всего дадим краткую характеристику органам партизанской контрразведки, которые совместно с чекистскими спецгруппами противостояли немецким агентам.
Структура контрразведки в партизанских формированиях, а также в зональных и областных соединениях складывалась постепенно и имела определенные различия. В бригадах и некоторых крупных отрядах, как правило, действовал особый отдел во главе с начальником, которому подчинялось несколько оперуполномоченных, возглавлявших контрразведывательную работу в отрядах. Поскольку на протяжении всей войны не хватало квалифицированных кадров, имели место случаи, когда руководство контрразведкой возлагалось на заместителя командира по разведке. Всего за годы войны на территории Белоруссии действовало 213 бригад, из них в 112 были заместители командиров по разведке, в большинстве других – особые отделы и лишь в некоторых были и те, и другие[1590].
Большую помощь в организации и ведении контрразведывательной работы партизанам оказывали советские органы госбезопасности. Работа по выявлению агентуры в партизанских формированиях достаточно часто курировалась начальниками районных или областных отделов НКВД. Кроме того, для усиления качества контрразведывательной работы при партизанских соединениях начиная с 1942 г. создаются оперативно-чекистские группы, которые по существу выполняли функции особых отделов. В качестве примера приведем деятельность оперативно-чекистской группы при Могилевском подпольном обкоме КП(б)Б под руководством И. М. Стельмаха, которая курировала и направляла контрразведывательную работу партизанских соединений по Могилевской области [1591].
Обращает на себя внимание то, что в начальный период Великой Отечественной войны борьба с агентурой противника практически не велась. Например, в партизанский отряд «Разгром» был направлен агент Туркеневич, которому немцы дали ручной пулемет. Учитывая острую нехватку оружия у партизан, этот агент сразу «завоевал большой авторитет. Этот Туркеневич, благодаря такой легенде, абсолютно свободно работал в отряде с мая по август 1942 года»[1592]. О тяжелой ситуации с выявлением агентуры в партизанских соединениях в этот период красноречиво свидетельствует Приказ № 5 по 1-й Белорусской партизанской бригаде под командованием М. Шмырева от 17 мая 1942 г., в котором отмечалось, что «прием партизан в отряд продолжает носить характер стихийности. Люди приходят в отряд из-за линии фронта совершенно нам не знакомые, их принимают в свой коллектив и забывают о них. Никакого контроля и наблюдения за их дальнейшей деятельностью. Командиры и комиссары до сего времени не занимаются изучением людей, а это приводит к тяжелым последствиям»[1593].
В докладной записке на имя П. Пономаренко «О состоянии партизанского движения в районах перед фронтом 4-й Ударной армии и Витебской области на 1 июля 1942 г.» отмечалось, что «…Немецкая разведка все время проявляет активность и засылает свою агентуру в партизанские отряды и деревни по близости которых расположены отряды. Многие из них разоблачены и пойманы, однако это свидетельствует о недостаточной бдительности отрядов и особенно командно-политического состава»[1594].
В одном из документов разведывательного отдела БШПД от 1 ноября 1942 г. указывалось, что «в бригаде «Звезда» имеется засоренность шпионскими и диверсионными элементами, прием людей в отряд проводится без проверки. В результате этого шпионами, пробравшимися в отряд, были выданы комендатуре руководители подпольного комитета и отдельные партизаны. Шпионами был убит партизан из бригады «Чекист». Покушение было организовано на командира отряда, но по ошибке был убит боец»