Хургин смотрел на Большакова с сомнением. Наконец спросил, хотя и видно было, что спросил он, уже заранее зная ответ, – как утопающий за соломинку схватился:
– Совпадение исключено?
Большаков покачал головой:
– Исключено. Я перед ним пачку фотографий вывалил. И он мне безошибочно показал того самого парня, что ночью убили.
– А убийство ночью произошло? Этой ночью?
Хургин сделал упор на слове «этой».
– Да. В промежутке между полуночью и двумя часами. Так утверждает эксперт.
– Но Козлов находился в камере, – уточнил Хургин.
– Да.
– И убить, следовательно, не мог.
– Не мог.
– Значит, и предыдущие убийства – не его рук дело?
Большаков при этих словах напрягся.
– Мы сейчас только о сегодняшнем убийстве говорим.
Доктор понял, что Большакову так удобнее – отделить сегодняшнее убийство от предыдущих. По последнему убийству у Козлова алиби, причем абсолютное.
– Вы на него хотите свалить все, кроме сегодняшнего? – спросил Хургин.
– Ну почему же – «свалить»? Там его вина доказана. Стопроцентно. Его опознали.
– Но если он это убийство видел во сне, почему бы не допустить, что точно так же он видел и предыдущие? И не лжет, когда рассказывает о своих снах?
– Да мне на его сны наплевать! – сказал раздраженно Большаков. – У меня есть заключение экспертизы, показания пострадавшей. Для любого суда это достаточные основания к осуждению.
– А что будет?
– Вы о чем?
– Что Козлову будет на суде?
– Не знаю.
– Смертный приговор возможен? – не отступал Хургин.
– Не знаю, – повторил Большаков.
Но по нему было видно, что смертный приговор наиболее вероятен.
– Его убьют ни за что, – сказал Хургин, – даже не попытавшись разобраться.
– А я как раз и хочу разобраться! Помогите мне! Скажите: возможно ли такое?
– Я могу поговорить с Козловым?
– О чем?
– О его снах.
Большаков задумался.
– Это очень непростая история, – сказал Хургин. – Но бывает так, что происходящее непонятно только на первый взгляд. А присмотришься – и выясняется что-то такое, что поначалу ускользнуло. А в этой мелочи и кроется разгадка.
Он почти уговаривал.
– Хорошо, – сдался Большаков. – Давайте попробуем.
Глава 24
Козлова посадили так, чтобы свет из окна падал ему на лицо. Он выглядел очень плохо, казался измученным и даже будто немного не в себе.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Хургин, внимательно всматриваясь в лицо Козлова.
Тот неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Вы в прошлую нашу встречу мне сказали, что у вас пропал интерес к написанию диссертации. Это произошло внезапно?
– Да.
– И что вы при этом чувствовали?
– Ничего.
– Так не бывает.
Козлов задумался.
– Полная апатия, – сказал наконец он. – Как-то все потеряло смысл.
– Вас что-то тревожило?
– Вот! – оживился Козлов. – Хорошее слово – «тревожило»! Тяжесть в душе.
– Страх был?
– Не страх. Какая-то неосознанная тревога.
– Будто что-то давило там, внутри, да?
– Да.
Большаков слушал этот разговор с нескрываемым интересом.
– И почти сразу вы начали видеть эти сны? – спросил Хургин.
– Нет, не сразу.
– Но прежде, до того, как вы почувствовали неясную тревогу, вы убийств во сне не видели?
– Не видел.
– Можете сказать, когда это произошло точно?
– Что именно?
– Изменения вашего душевного состояния.
– Точно не скажу. Месяца два назад или около того.
– Давайте вспомним, как это произошло. Вот вы проснулись утром – а вокруг все плохо, да? Накануне было хорошо, а сегодня сразу плохо. Так?
– Наверное.
– Почему вы говорите «наверное»?
– Потому что не помню точно. Просто однажды обнаружил, что у меня настроение ни к черту. Стал вспоминать, и выяснилось, что это уже продолжается какое-то время. Вот и все.
– А изменения в настроении были? Вот вам плохо, а потом вдруг в одночасье становится хорошо.
– Нет, – качнул головой Козлов. – Не было.
– Уверены в этом?
Козлов задумался.
– Один раз такое, пожалуй, было, – сказал он не очень уверенно. – Я ехал в поезде…
– Куда вы направлялись?
– В Челябинск.
– У вас там родственники?
– Нет.
– Значит, командировка?
– Нет.
Козлов не знал, как объяснить причину своей внезапно случившейся поездки.
– Мне было страшно, – осторожно произнес он.
– Почему?
– Я накануне увидел во сне, будто убил старуху.
– Чугунной сковородой? – быстро уточнил Большаков.
– Да, – ответил Козлов и сжался.
– Дальше, – попросил доктор.
– И когда я неожиданно увидел этот дом… Тот самый дом, в котором произошло убийство…
– А как вы его увидели?
– Ехал в автобусе, вдруг вижу – очень знакомый дом. Я узнал его, понимаете? Там, во сне, видел – и вот узнал.
– И что было дальше?
– Вышел из автобуса, иду к дому и все там узнаю. Тот же двор, тот же подъезд…
– Который видели накануне во сне? – уточнил Хургин.
– Да. Поднялся по лестнице, вижу дверь и знаю, что именно за этой дверью и произошло убийство. И тут выходит женщина…
– Из-за этой самой двери?
– Нет, из квартиры напротив. Она выходит и говорит, что старуха убита. Представляете? – Козлов даже вздрогнул, вспомнив, как все происходило. – Я едва с ума не сошел.
– А как в квартире все происходило? Вы видели это в своем сне?
– Да.
– И все выглядело так, будто это вы проделывали?
– Да.
– Вы себя видели при этом? Будто со стороны.
– Нет.
– Значит, могли быть и не вы?
Козлов задумался, помрачнев.
– Мне все время кажется, что это я.
– И сегодня? Ночью, когда последнее по времени убийство произошло, – тоже были вы?
– Да.
– И этот сон ничем от предыдущих не отличался?
– Нет.
– Вас эта беседа утомляет? – неожиданно спросил Хургин.
– Да, – признался Козлов. – Я иногда теряю нить разговора.
– Хотите отдохнуть?
– Нет, зачем же. Спрашивайте.
– Давайте тогда перейдем к следующему случаю. Одну девушку вы оставили в живых, – сказал Хургин и тут же поспешно поправился: – Ну, не то чтобы вы… Там, во сне…
– Я понимаю, – кивнул Козлов. – Пусть это буду я, не обращайте внимания.
– Там, во сне, вы ее оставили жить, хотя прежде все без исключения люди в ваших снах погибали. Почему вы ее пощадили?
– Я ее не щадил. Думал, что убил ее. Она упала и казалась мертвой.
– А если бы не казалась мертвой – вы бы ее добили? – спросил Хургин.
Козлов бросил быстрый взгляд на Большакова. Тот сидел, строго поджав губы.
– Наверное, убил бы, – сказал Козлов с усилием.
– Почему? Вы были настроены агрессивно?
– Я почему-то знал, что все должны умереть. Это вообще странно… – Козлов вскинул голову. – В моих снах как будто установка заложена, что дело должно обстоять так, а не иначе. Вот эта девушка, например, ее не должно было быть там.
– Почему?
– Не знаю.
– А она приезжая, – неожиданно подключился к разговору Большаков.
– Значит, он прав, говоря, что девушка оказалась в квартире случайно? – удивился Хургин.
– В какой-то мере да. Она приехала из другого города и должна была вскоре уехать.
Хургин посмотрел на Козлова. Тот пожал плечами.
– Хорошо, – сказал Хургин. – Рассказывайте дальше.
– О чем?
– Вы говорили о том, что во сне знали, что должно быть так, а не иначе.
– Ах да! – вспомнил Козлов. – Это действительно так, и меня это самого удивляло. Я вхожу в чужую квартиру – и всегда знаю, кто там есть. Заранее знаю, понимаете?
– А как вы это объясняете?
– Никак!
– Так не бывает.
Козлов потерянно пожал плечами: у меня, мол, бывает.
– Хорошо, пусть так, – согласился Хургин. – Но вы можете обрисовать будущую жертву?
– Какую – будущую?
– Человека, который погибнет в следующий раз?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Я вижу их только во сне.
– У вас было хорошее детство? – неожиданно спросил Хургин.
– Хорошее – это какое?
– Вы свое детство по-доброму вспоминаете?
– Мне было хорошо, пока была жива мать.
– Вы рано ее потеряли?
– Мне исполнилось восемь, когда она погибла.
– Извините.
– Ничего.
– И вы остались жить с отцом?
– Нет. Отец бросил маму, когда меня еще не было.
– Кто воспитывал вас после смерти матери?
– Я рос в детском доме.
– И отец не пытался вас разыскать?
– Нет. Я его никогда не видел.
– У вас не было никого из родственников?
– Кто-то был, наверное. Но я о них практически ничего не знал.
– Вы были замкнутым ребенком?
– Нет.
– Вы так уверенно отвечаете…
– Потому что знаю, что не был замкнутым.
– Я потому усомнился, что сейчас вы не производите впечатление контактного человека, – добродушно рассмеялся Хургин, демонстрируя свое расположение к собеседнику.
– Жизнь такая, – огрызнулся Козлов. – Не располагает к радости.
– С чего обычно начинаются ваши сны?
– Те самые? – уточнил Козлов.
– Да.
– С того, что я оказываюсь рядом с местом будущего преступления.
– Вы туда приезжаете? Или, может быть, прилетаете? Вы вообще летаете во сне?
– Нет.
– Никогда?
– Никогда.
– Итак, не прилетаете. Значит, приезжаете?
– Не знаю. Все начинается с того, когда я уже на месте.
– Вы бесплотны?
– Не понял? – вскинул голову Козлов.
– Вы можете в своих снах пройти сквозь стену? Или сквозь других людей?
– Нет.
– А вас видят?
– Кто?
– Другие люди. Прохожие, например.
Козлов задумался.
– Наверное, да. Я отчетливо помню то ощущение близкой опасности, которое испытываю в своих снах. Я остерегаюсь людей. Значит, они меня видят.
– А вы себя – нет?
– Heт.
– Может быть, вы видите себя не целиком, но хотя бы частично? Руку, ногу? А?