— Блин. Ну что за трындец!
— Вот на минуту представь, она будет с каким-нибудь ублюдком. Знаю, у людей, что постоянно получают в табло, с фантазией слабовато, но уж как-нибудь постарайся. Нарисуй в своем воображении, что он с ней будет делать. Тебя не спросив. Под ее разрешение. И не факт, что ей еще понравится. А ты уже не заступишься, потому что ты будешь пройденным этапом. Дураком, который научил, что мужики — козлы. Леся — умненькая девочка, она учится на ошибках. Ты хочешь стать ошибкой?
— Не хочу.
— Я недавно познакомился с девушкой, она тоже умненькая, как Леся.
— Что за девушка?
— Соседка. Разговорились по-дружески, ее тоже один мужик научил уже… папаша ее. Такая броня, не пробиться. Слушай, Санни, не убивай Лесю правдой. Не перекладывай это на нее.
— Я практически уверен, что она меня простит.
— Тогда какого хера вообще это делать?! Живи так, будто она тебя уже простила, и прости сам себя. Все, забудь. Иди и обними ее. Это было не с тобой, а с кокаиновым Санни, которого мы больше на наши вечеринки звать не будем, — я треплю кабана по волосам, как в детстве,
он отклоняет голову и улыбается. — Пошел ты!
— Сам пошел!
— Ты прав. Егор, черт, как ты вовремя.
— Мальчики! Егор, Коля, пора! — кричит с балкона мама.
Дальше мы фотографируемся всей нашей большой семьей, только Регины не хватает, моей сестренки, которая больше пятнадцати лет живет в Вашингтоне. А так — все в сборе. Хозяева утра — мы с Ксюшей, поэтому нас ставят в центр.
— Егор, блин, ну обними ее! Позируй хоть немного, — ругается отец. — Ты фиговый актер, но не настолько же. Или все еще хуже, чем я думал, — сокрушается. Вечная проблема отцов и детей. Кто-то вообще в этом мире дружит с родителями? Научите, а?
— Дима, прекрати, — шикает на него мать.
— А что я сказал? Обними ее хоть! Твоя фотосессия, вы детям эти карточки показывать будете, а ты стоишь, будто не папаша, а мимо проходил. Ксюха, как он умудрился тебе ляльку вообще заделать с таким уровнем тестостерона?! — смеется. Долго время у меня был вполне адекватный отец, но все изменилось после цифры шестьдесят, примерно в это время он заимел серьезные проблемы с потенцией, все это усугубилось начинающимся маразмом, и вылилось в то, что отныне ему интересно говорить только о сексе. Любую тему папа переводит в сторону потрахушек, причем его совершенно не смущает, кто находится рядом. Поначалу это настораживало, но затем все привыкли. Он даже на работе ставит условие, что не станет сниматься в сериале, если по сценарию не выпадет эротической сцены с какой- нибудь красоткой, лучше помоложе.
Наверное, в старости, если доживу, я буду таким же озабоченным гадом.
— С тех пор, как я в положении, Егора не узнать. Сама сдержанность и спокойствие.
— Ну и зря, беременность — самое время ублажать друг друга без всяких резинок. Вот когда Мария носила Егора…
— Дима! — шикает мама. Репортер улыбается слегка удивленно.
Обнимаю жену, Ксюша светится от счастья. Целует меня в щеку, стискивает мою руку. Обдумываю ее поведение и не могу поверить, что унизивший меня настолько человек способен вести себя абсолютно естественно. Нет, я хоть и «фиговый», но все же актер и учился этому несколько лет, а она-то… Вон у Санни на лице написано, что он скотина. Леся, кстати, что-то подозревает, на «памятных карточках» она тоже будет невеселой.
Только молчи, друг, иначе это будет ваше последнее совместное фото.
Ксюша кладет мою руку себе на животик, и я чувствую, как мальчик пинается, невольно улыбаюсь, и фотограф успевает сделать несколько снимков.
— Это он ручками или ножками? — спрашиваю шепотом.
— Ножками, конечно. Ручки еще совсем малюсенькие, в них нет столько силы, — отвечает мне Ксюша с придыханием, порозовев от удовольствия. Ну а что я, мне не суждено когда-либо почувствовать ладонью, как тренируется в утробе матери мой родной ребенок, но мне же интересно. Это действительно невероятно. Магия. Он еще не родился, а уже живой. Вовсю показывает, что он там есть, старается, развивается изо всех сил. Не знает пока зачем, но учится управлять своим телом.
Толчки смещаются чуть в сторону, вся тяга к мазохизму, которая только есть во мне, бьет по мозгам и заставляет вести ладонью за ними, чтобы продолжать чувствовать. Мне это нравится. Честно. Я не лицемерю сейчас. Чтобы испытать такое, можно пойти на многое, в том числе согласиться на донора, хотя решиться на помощь в таком щепетильном вопросе чужого ублюдочного мужика… я вам честно скажу, очень непросто. Когда врач увидел мою потерянную физиономию — как бы невзначай, чтобы поддержать, упомянул о такой возможности. Дескать, об этом не говорят, но не зря процедура так востребована. Хотите знать мою реакцию?
НЕТ.
Конечно, нет.
Блин, с какой стати я все еще думаю об этом?
Но ведь рядом с ней (Ксюшей) так хорошо, светло и спокойно. Что если… чтобы быть рядом с ней…
Нет, бредятина. Я лучше сопьюсь в одиночестве.
Но ведь… рядом с ней так тепло и уютно.
Я думал на скользкую тему, когда собирался жениться на Ксюше, кое-что почитал. Санникова намекала, что уже не юная девочка и хочет семью. Я впал в панику. Для такого решения нужно переломить себя. Прям сломать в одном важном месте (где находится гордость и берет истоки мужество) с хрустом. И еще… есть один момент. На такое можно согласиться, только доверяя любимой женщине на все сто процентов. Будучи уверенным, что она никогда даже во время пограничной ссоры не попрекнет недостатком и не разболтает остроумным подружкам. Хотите — смейтесь, но это… это так важно для того, чтобы продолжать осознавать себя мужчиной и рваться заботиться о своей семье.
Все же создавать семью — это уникальная сугубо женская способность. Неважно, чьи дети — женщина своей мягкостью, любовью, чуткостью способна сделать так, что ты будешь считать свое жилье — гнездом со своими родными птенчиками. Это практически прямая цитата из моей убогой книжки.
Мне казалось, что только лишь Ксюша, одна в целом мире, способна сделать так, чтобы я захотел прилетать в гнездо ежедневно, пусть даже там щебечут непохожие на меня птенцы.
Черт, ну и хрень я себе навыдумывал, будучи влюбленным идиотом, да? Самому сейчас смешно! Права Тереза, я как что придумаю, то примитивно, наивно и пресно. Каждый новый сезон — хуже предыдущего. И книжка моя — полный отстой.
Ксюша светится от счастья впервые за долгое время. После нашего скандала по теме форума она изменилась, стала тише. Будто не доверяет мне до конца, ждет подвоха (и не зря). Если бы не ее предательство, я был бы сейчас самым счастливым, я бы тоже светился.
Но ребенок не мой, а жена моя — шлюха. И сегодняшняя фотосессия — бутафорская и постановочная, как мой идиотский сериал, который ненавижу, но над которым вынужден работать, чтобы позволить себе жизнь, которую веду и которая меня убивает.
— Все хорошо? — шепчет Ксюша. Смотрит снизу вверх доверчиво и преданно. Ну как можно быть такой бессовестной? Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Это максимум ласки, которую я способен оказать жене, не потеряв голову.
Мальчик затих, и я убираю руку с ее живота. Я не знаю, как мне поступить. Я бы мог сказать правду сейчас вслух, но тогда мы больше никогда не соберемся вот так вместе.
Репортер с фотографом долго благодарят за поздний завтрак и, наконец, сваливают. Наши отцы играют в шахматы, мамы увели Ксюшу и Лесю на кухню и сплетничают. Ксюха помогает Коле с Лесей готовиться к свадьбе, у них миллион общих тем. По сроку Ксюша должна родить сразу после свадьбы Санникова, что в моем случае — идеально.
Сейчас признаваться не время. Слишком много невинной крови прольется, а мальчик не виноват, ему нужно продолжать спокойно развиваться и тренировать ножки. Врач сказал, что очень многое зависит от состояния и здоровья матери. Я не могу иметь своих детей, но я не стану давить птенцов тех, кто на это способен. Я потерплю еще.
Взглянув на жену, я набираю сообщение кокаиновому тренеру: «есть че?» — «обижаешь. Запасайся сельдереем, брателло. Улетим дальше Марса». Минуту думаю, а затем пишу: «передумал». Следом сбрасываю подряд пять звонков дилера. Злится на меня. Лучше уж я поеду гипнотизировать свою порочную соседку с балкона напротив, любуясь длинными, аж до задницы, черными, как ночь на юге, волосами.
О, точно! Я уговорю ее поехать со мной в Сочи и попытаюсь отвлечь от негатива на работе — всяко лучше, чем заливаться алкоголем в одиночестве, как вы считаете?
Озерский поскромничал. Группа Вконтакте, посвященная переводам и озвучке сериалов — «ФериТейлФилмс», насчитывает аж двести тысяч человек! Посты набирают бешеное количество лайков, комментарии закрыты. Забавно то (а в нашем с ним случае я давно перестала удивляться чему-либо), что данный паблик обнаружился у меня в избранных. Правда, в последние годы я отдавала предпочтение не его сериалам. В социальных сетях моего Математика не оказалось, и вправду, лицо по всем статьям — не публичное.
Потратив двое суток на поиск информации, изучение разных проектов студии и сопоставление фактов, частный детектив Вероника Михайлова выяснила, что ник Егора на собственном сайте «ФТФ» — «Злобный», несмотря на то, что он часто выполняет работу бесплатно, то есть озвучивает проекты, которые не получили спонсорской поддержки, но победили в голосовании. Оказывается, Злобный резко реагирует на вопросы: «Как скоро выйдет очередная серия? Сколько можно ждать?! Всякую фигню переводите быстро, а мой сериал опять отложили?!», в его стиле специально психануть и на месяц оттянуть выход эпизода. Постоянные фанаты давно научены горьким опытом, и если кто-то в теме сериалов Злобного задает неправильные вопросы, сами толпой накидываются на бедолагу.
Я поежилась. Раньше не задумывалась об этом, но… пугающе непривычно слышать до боли знакомый голос из уст постороннего мужчины! Даже если звучит он исключительно из ноутбука — неважно. Особенно, если речь идет о вещах, другу моему не свойственных. А ведь Злобный озвучивает в том числе антагонистов.