Пристойное поведение — страница 29 из 81

Голова проясняется, и я осознаю, что произошло на самом деле. Не по себе от этого. Осторожно перекладываю Веро на подушку, укрываю простыней и, натянув брюки, выхожу покурить на балкон.

Кажется, это первое утро за много лет, которое я начал не с мысли о Ксюше. Сначала они, мысли о ней, просто были. Я прокручивал в голове ее короткие фразы, намеки, вспоминал улыбки, пытаясь отыскать в них надежду. Обдумывал ее проблемы в бизнесе… В общем, лишь бы крутиться около Санниковой. Потом, когда она стала моей, я радовался по утрам, что она все еще моя. Еще один день — удержал. Уже ставшую привычной радость внезапной новостью сменила утренняя злость, через некоторое время уступившая место тоске. Долго злиться я не умею. А вот тосковать — напротив, способен сколько угодно.

Как-то все не так у нас было с Ксюшей. Излишне идеально, что ли? Я прекрасно знал, что делает ее веселой и счастливой, и делал для этого необходимое, а она снова и снова удивлялась, что друг ее младшего брата, наконец, к двадцати пяти годам вырос и превратился в интересного мужчину. Когда успел только? Как она не замечала раньше?

Женитьба стала важным этапом в моей жизни. Не только Ксюша признала, что я вырос. Окружающие также пришли к данному выводу. Беда-беда.

Весь мой брак — словно глупейшая попытка осуществить детскую абсурдную мечту стать космонавтом тогда, когда самое время отказаться от полетов в космос с теплой улыбкой, положить пластмассовый скафандр в шкаф, рядом с деревянными мечами и модельками машин. Некоторые мечты должны оставаться мечтами, иначе — претворившись в тошнотворную реальность — они перечеркивают все годы, подчиненные этой самой мечте.

Регина, моя сестра, просила одуматься, она сколько угодно могла перечислять причины «против» этого брака. А может, мы с Ксюшей должны были пройти через него, чтобы чему-то научиться? У нее скоро будет малыш, Маленькая Санни сама на себя не похожа: домашняя, мягкая, от нее в буквальном смысле пахнет уютом — пирожками и свежестью.

Но какие же непростые уроки раздает жизнь! Опасные! Слишком много месяцев каждый мой день начинался паршиво, первое желание — совершить что-нибудь, хоть что, лишь бы стереть из памяти свой грандиозный фейл. Помните про жизнь-восхождение в гору? Есть вершины, до которых не дотянуться. И беременная от другого человека родная жена — ежедневное визуальное тому подтверждение.

А сегодня я о ней не вспомнил. Вообще. Пока ассоциативный ряд не привел к разводу (поскорее бы!)

Поворачиваюсь спиной к морю и лицом к окну, смотрю на улыбающуюся во сне Веронику и понимаю, что мне до ус**чки страшно пережить еще раз все то, что оставил позади с Ксюшей.

Опять молчать до последнего? Рано или поздно правда вылезет, попробуй скрой такое: не получаются птенцы и все, пустое гнездо, сколько ни вей да ни обустраивай.

А если признаться?

Пройти по знакомому пути снова. Я уже прусь от Вероники, а что потом будет? Еще немного, и начну ее обожать, вопрос встанет ребром — встречаться или отдать другому. Придется признаться. Интересно, каким образом? В какую-нибудь среду случайно ляпнуть между делом или преподнести весть торжественно?

Наберусь смелости и скажу вслух. Днем. При свете, чтобы лучше видеть, как гаснет восторг в ее глазах. От того, что ее мозг уже анализирует, взвешивает. Материнский инстинкт победит. В лучшем случае она спросит про альтернативные возможности, а я ничего конкретного сказать не смогу, потому что правда не знаю!

Не знаю я, блин! Это трудно.

Это то же самое, что основать семью на троих взрослых.

Мне нужно время, чтобы решиться, а даст ли она мне его, если нет никаких гарантий?

В итоге мы договоримся по-хорошему, что не стоит тратить время друг друга и доводить до самого больного. И останемся друзьями. Вот только дружить очень сложно, когда причина расставания в том, что ты бракован.

А когда ты доверяешь человеку свою самую щекотливую тайну, и получаешь в ответ приглашение в злополучную френдзону, хочется обнюхаться и лечь поспать на рельсы.

Она проснулась и одевается. Красивая, гибкая девочка. Совсем еще юная. Ей ведь не тридцать с чем-то, как Ксюше. Вероника в синих хлопковых трусиках и в черном топе без бретелек выходит ко мне на балкон, запрыгивает на угол бортика попой, я тут же подхожу вплотную, обнимаю ее за талию — этаж третий, упадет, не дай Боже, спросонья. Крепко держу ее одной рукой, продолжая курить.

— Достань еще одну мне, — прошу помощи. Веро пробегает пальчиками по моей спине, вытаскивает из заднего кармана штанов пачку сигарет, вдруг шлепает меня по заднице, да с таким огоньком, что от неожиданности я роняю на пол недокуренную. Смеюсь, она тоже хитро улыбается. Еще ничего не сказала, а с ней уже весело.

В наказание приходится не больно цапнуть ее за плечо зубами. Девушка возмущенно ойкает, скорее, по привычке.

Пока я кусаюсь, Вероника долго выбирает одну из трех оставшихся сигарет, словно они чем- то отличаются, наконец, подносит к моему рту, по всей видимости, лучшую и чиркает зажигалкой. Я затягиваюсь, выдыхаю густой дым сразу изо рта и носа.

— Блин, я поцарапала тебя, — шепчет сонная девица, рассматривая мои плечи.

— Не больно, — по-прежнему крепко обнимаю ее двумя руками, Вероника держит сигарету, по требованию подносит к моим губам, позволяя сделать затяжку.

— Я не о том, что не больно. Она заметит, — говорит мне.

— Похрен. Скорее родит — всем счастье будет.

Утыкаюсь носом между ее грудей и прикрываю глаза. Вероника еще совсем молоденькая, может, у нее есть немного времени, чтобы потратить его на меня?

Главное — не давать ей повода планировать большее. Потому что… в этом случае я ее обману, просто скрыв правду.

Ну не говорят такие вещи при знакомстве! Попробуйте ради интереса сами, хоть раз, хотя бы ради шутки.

Черт, если я буду заполнять анкету на сайте знакомств, впишу свое бесплодие первым пунктом.

Если без шуток, то как-нибудь осторожно подниму эту тему, возможно, Вероника сможет удивить меня.

— Что будем делать? Совсем рано еще, — говорит она мне весело. — Я так хорошо себя чувствую! Столько энергии! Отключилась буквально минут на десять, а будто еще одна ночь позади.

— Предлагаю взять где-нибудь завтрак и поехать на пляж.

— М-м-м, блинчики! С вареньем, — мечтательно тянет она. Точно — Мечта, вот она кто. Я глажу ее ноги, оставляя светлые быстро проходящие полосы на загорелой коже. Совершенно не в моем вкусе. Но отчего-то так нравится, что не хочу расставаться.

— А потом что будем делать? Вариант посмотреть телевизор в номере — не принимается, вдруг ты снова начнешь приставать. Нам нужно куда-то в люди, Егор.

— Давай на месте обсудим? Голова не соображает на пустой желудок. Была бы Галка рядом, ее бы стрескал, — широко улыбаюсь, глядя на Веронику снизу вверх. Она хохочет, откинув голову, грозит мне пальцем:

— Ужас, Озерский. Придется следить, чтобы ты хорошо питался, а то страшно вас двоих оставлять на ночь.

— Если с ней что-то случится, ты никогда не простишь себе, я тебя знаю.

— Да ну тебя. Ладно, двигаем, а то я тоже голодная.

Часть III

Вероника

Проявив завидную выдержку, мама ни разу до сегодняшнего дня не заговорила о моем новом молодом человеке, хотя точно знала, что мы планируем совместную поездку на юг Удивительно даже. В том, что дядя не сдержится и расскажет ей о внезапном знакомстве, я даже не сомневалась, впрочем, как и в том, что после нашего ухода Озерского они обсудили вдоль и поперек.

Поначалу я переживала, что она начнет задавать прямые вопросы и по моему смущению обо всем догадается, но та медлила, и это могло означать лишь одно — Математик дяде понравился, получил одобрение родителя. И мама… попросту боялась спугнуть счастье. Она приглядывалась ко мне, прятала улыбки, когда я взахлеб о чем-то рассказывала.

«Дочка, какая ты свежая и красивая. Не знаю, что с тобой происходит, но продолжай в том же духе!» — вот и все, что она позволила себе в одну из наших встреч. От искренних слов и улыбки я и вправду расцвела, почувствовав молчаливое одобрение и поддержку. Мама никогда не была навязчивой, и обычно доверяла мне. Стояла горой, когда я попадала в переплет. И этот раз не станет исключением. Ох, мамочка, что же будет…

«Наконец-то у тебя кто-то появился! Как же я рада!» — ее слова перед нашим с Егором отлетом на фестиваль, когда я забежала повидаться накануне. Во время самого отдыха родственники также ограничились несколькими однотипными сообщениями: «молодцы!», в ответ на мои скупые: «все хорошо, купаемся», «погода отличная, гуляем по набережной». Только сейчас, увидев мамино воодушевление, полные энтузиазма глаза, я осознала, что она на самом деле сгорает от нетерпения узнать подробности. Ей хочется вызнать о моем мужчине абсолютно все, как и о нашем с ним романтическом путешествии.

— Ника, да ты светишься вся! Вижу, южное солнце и новый роман пошли тебе на пользу. Ну, как все прошло? Расскажи.

— Очень хорошо, мам, — отвечаю, немало смутившись. И это правда, я не ожидала, что мне настолько понравится проводить время с Егором.

— Покажешь его на фотографии? — спрашивает осторожно, я отрицательно качаю головой. — В смысле «нет»? Не покажешь или нет фотографий?

— Да как-то не до этого было. Есть несколько снимков, где я на фоне моря, сейчас найду. Вот, смотри. А его фотографировать и в голову не пришло. Зачем он нам нужен, — пытаюсь рассмеяться, отмахнувшись. Ну вот и все, Егор стал полноценной частью моей жизни, я говорю о нем с родными.

— Как же так, нет ни одной общей фотографии? — она даже не пытается скрыть, как сильно расстроена. Пытаюсь выдавить из себя извинительную улыбку — не суждено женщинам нашей семьи хранить на полке семейный альбом. — Он не очень симпатичный, да? Вова сказал, что ничего вроде бы.

— Он очень ничего, мама. В другой раз, может быть. Не все сразу.

— Порядочный, что самое главное. Знаешь, это показатель, что Егор не побоялся познакомиться с твоим дядей, который, считай, как отец тебе. Говорит о серьезных намерениях.