Стиснув зубы, я кивнула.
— Между собой мы называем ее «огонь-вода», — он криво улыбнулся, будто извиняясь за неловкое название. — Так сказать, древний профессиональный фольклор. «Огонь-вода» и была главной причиной, почему я нанялся в дом Кристофа под видом ученого — озера охраняются так тщательно, что пробраться к ним возможно только «изнутри», став своим в доме. Время от времени перед каждым охотником встает вопрос о добыче жидкости, и каждый решает ее по-своему: подкупом, шантажом или рискуя собственной жизнью.
Кайл решился на пополнение арсенала жидкости впервые, практически исчерпав запас, сделанный еще его отцом.
— Это была огромная удача — попасть не просто в дом одного из высших, а в логово самого Кристофа! — глаза Кайла горели воодушевлением. — Они искали талантливого химика, и я использовал все возможности и связи, создавая себе новое имя, документы и алиби. Я даже провел пару лет, занимаясь настоящей научной работой, при одном университете. И они купились! Каково же было мое удивление, когда я узнал, что цель программы, к работе над которой я должен был присоединиться, — вылечить Мойру. Тяжелобольные среди них не встречаются, и мне стало интересно, не узнаю ли я что-то новое об их физиологии, чтобы позже использовать против них же!
Бурная речь затихла, и Кайл посмотрел мне в глаза.
— А потом я увидел тебя…
Я улыбнулась, в свою очередь вспомнив те дни, когда, ослепленная ужасом, не видела не то что Кайла — почти ничего вокруг.
— Ты вошла в лабораторию в серой униформе прислуги, бледная от страха, нервная, но в то же время создавалось странное впечатление, будто ты — королева, соизволившая прийти к слугам. И даже свалившись в обморок, ты была невероятно красива! И сейчас ты такая же… — его голос прервался, и я уловила, как его руки дернулись в моем направлении.
Почувствовав, что краснею, я нахмурилась и повернулась к океану — мне не хотелось переключать наши отношения на другую волну. Было еще слишком рано.
— Я вовсе не собирался сцепляться с Кристофом — в его доме, с бесчисленной охраной вокруг это было бы самоубийством! — продолжил Кайл, возобновив контроль над собой. — Но и отдать ему тебя, напуганную, доверчивую, я тоже не мог! Только не ему, этому чудовищу! В нем нет ничего человеческого, Диана!
Краем глаза я видела, как он заглядывал мне в лицо, и его голос становился все более уверяющим, убеждающим, внушающим…
— Ты лишь игрушка для него. Наигрался и бросил!
И хотя я слышала те же слова и от самого Кристофа, хотя он поступил со мной именно как с игрушкой, не оправдавшей доверия, мне стоило огромного труда не заорать: «Это неправда! Он любил меня!»
Поэтому я спросила, наверное, излишне грубо, уводя разговор в другую сторону:
— А как насчет денег? На что ты живешь?
Но он улыбнулся, будто заранее предвидел мою реакцию, и невозмутимо ответил:
— Я обеспечен материально — услуги наши стоят очень дорого. Несмотря на то что снаряжение и скрытный образ жизни откусывают большую часть денег, да и работа бывает нечасто, остается достаточно.
— Значит, тот, у кого нет средств, на вашу помощь может и не рассчитывать? — мне трудно было удержаться и не пнуть его в отместку за слова, резавшие душу.
Но Кайл отозвался так же спокойно:
— Иногда мы берем оплату информацией — нам нужны осведомители, свои люди в доме врага.
Свои люди…
— Кто же в доме Кристофа помогал тебе?
— Мика.
Я уставилась на него круглыми глазами. Если бы надо было выделить кого-то, кто ненавидел меня больше, чем другие, я бы с уверенностью назвала ее!
— Она твой должник?
— Нет, просто она сочувствовала тебе и хотела помочь сбежать от монстра, пока ты еще жива.
Это звучало абсурдом. Все что угодно, только не сочувствие!
И вдруг… вспомнив слова Мики, истекавшие ядовитой завистью, я поняла причину ее негаданной помощи и улыбнулась. Глупая! Жива ли она еще или уже попала под руку Кристофа, разъяренного моим очередным исчезновением?
От размышлений о том, какие разные мотивы могут быть у людей, объединенных общим делом, меня отвлек Кайл.
— Так что ты скажешь, Диана? — он не сводил с меня напряженного взгляда.
— Если ты о своем образе жизни, то вряд ли он может шокировать меня.
Могло ли меня шокировать хоть что-то после всего, что я пережила?
Но это, вероятно, был не тот ответ, которого он ждал. И нетерпеливо тряхнув головой, Кайл ринулся убеждать меня:
— Пойми, никто не сможет защитить тебя от него лучше, чем я! Со мной ты будешь в безопасности. Это дело моей жизни! Это у меня в крови!
Я согласно кивнула.
— Здесь, вдали ото всех, мы с тобой будем счастливы!
Я снова кивнула и дала ему наконец тот ответ, который он так жаждал услышать:
— Я надеюсь на это, Кайл, очень надеюсь…
Свобода — вот что делало меня почти счастливой.
Океан вливал ее по капле в мои ссохшиеся вены. Да и само место было ее олицетворением: скалы, водная гладь, бесконечное небо и никого вокруг на многие мили…
Наступил день, когда Кайлу пришлось уехать. Я не спрашивала куда и зачем. Просто подумала, что если бы захотел, то сказал бы сам.
А он не стал запирать двери и окна или приковывать меня наручниками к кровати. Только попросил с извиняющейся улыбкой:
— Будь осторожна, ладно?
— Буду, — кивнула я, улыбнувшись в ответ, — и ты тоже…
И это было хорошо.
Он уезжал нечасто, порой на пару дней, а иногда возвращался буквально через несколько часов, нагруженный едой так, что машина проседала. Я смеялась, помогая носить бесчисленные пакеты с фруктами и овощами в кухню.
— Нас же всего двое!
Но Кайл, краснея от удовольствия, авторитетно заявлял:
— Доктор велел кормить тебя как следует!
Дней через десять после того, как я очнулась, доктор приезжал меня проведать. Я была почти уверена, что увижу того же благообразного старика, даже сквозь горячку поразившего мое воображение изощренными ругательствами, но вошел абсолютно другой человек. Однако стоило ему заговорить, как я узнала голос, удивлявшийся моему здоровью в первое мое пробуждение.
После осмотра, отвечая на вопросы о самочувствии, я искренне жаловалась на общую слабость, скованность движений и подавленность. Он важно кивал и советовал больше бывать на свежем воздухе, рекомендовал плавание… Но краем глаза я ловила его обескураженные взгляды и непонятные перемигивания с Кайлом за моей спиной.
— Что с ним такое? — спросила я, как только он уехал.
— Ничего особенного, Диана, — усмехнулся Кайл, — просто ты очень быстро выздоравливаешь. Он ожидал увидеть тебя еще в постели.
Следов на моем теле почти не осталось, лишь тонкие бледно розовые шрамы на местах порезов и пара желтоватых пятен там, где были самые сильные ушибы. Слабость накатывала внезапно, хозяйской рукой укладывая меня в кровать в самый неожиданный момент, но так же быстро и отступала. Все еще трудно было высоко поднять левую руку, и при сгибании побаливало левое колено, но я уже чувствовала, что при щадящих нагрузках это скоро пройдет.
К сожалению, следы в моей душе были глубже.
Если днем я могла контролировать свои мысли, не позволяя сознанию утянуть себя в омут воспоминаний, то над снами я была не властна. И прошлое, злобно ухмыляясь, брало реванш. Меня снова бесконечно волокли, оставляя позади кровавую дорожку, и каждый угол впечатывался в тело, и каждый встречный взгляд вспыхивал мстительным удовольствием, а искаженные чудовищные черты приближались, смеясь: «Кажется, я не рассчитал силу удара!»…
Я просыпалась от собственного крика в темноте, мокрая от пота и слез…
Но бывали сны и похуже — когда я слышала низкое рычание в ухо, зажатое острым клыком: «Диа-а-на». И от огня было не скрыться! В мире оставался только он, его тело, его руки, его глаза… Навечно!
И крик удовольствия будил меня, окутанную его запахом, с его вкусом во рту…
В такие дни я уходила к океану еще до рассвета.
Однажды, когда Кайл спросил, что мне привезти из очередной поездки, я попросила деревянную чашку. Она оказалась очень похожей на ту, из маленького сонного городка, который так и не стал моим прибежищем. Обнимая ее ладонями, я встречала каждое утро на краю скалы, вглядываясь в серое небо, сросшееся со стальной гладью воды. Ветер расчесывал мои волосы, а горячий аромат кофе обвевал лицо, и я говорила себе, что в мире есть только дом Кайла, океан и утес над ним… И больше ничего.
Приготовив завтрак в первый раз, я не знала, куда деться от смущения: Кайл был так рад, что его благодарность превысила все разумные границы. Я даже пригрозила не заходить на кухню в ближайшее столетие! Но постепенно он привык видеть меня у плиты.
За срок, проведенный в укромном городке, я научилась неплохо готовить и сейчас была рада, что могу не только занять свое время, но и внести посильную лепту в домашний быт.
И лишь иногда, быстро обернувшись за ножом или тарелкой, я случайно ловила полный удовольствия теплый взгляд Кайла…
Чтобы преодолеть скованность в теле после травм, я стала лазить по скалам, окружавшим мою террасу. Никогда раньше я не занималась подобным, но, попробовав впервые, быстро вошла во вкус. Плавная работа мышц и сухожилий служила музыкой, гармонично сливавшейся с камнями, с ветром, заглушавшей боль внутри меня. Медленно, но с каждым днем все увереннее я перебиралась с уступа на уступ, ощущая, как тело наливается силой, возвращается былая гибкость и ловкость.
Иногда я замечала Кайла, с тревогой следившего за мной из окна, но, увидев, что я не рисковала подниматься выше пары метров, он так и не сказал мне ни слова…
С ним было легко.
Несмотря на то, что нас разделяло почти десять лет, я не чувствовала себя ничтожеством рядом с ним, эта разница была человеческой. Напротив, я обнаружила нечто новое, для меня почти незнакомое — появилось ощущение равенства.
С интересом слушая его, я находила, что сказать в ответ, а иногда даже удивляла чем-то ему неизвестным! Два года, наполненные безудержным чтением, принесли плоды.