– Я совершенно уверена, что там нет мертвецов или старых сексуальных игрушек.
– Может, он просто барахольщик и хранит там все свои табели успеваемости? – предположила Ханна.
– Я знаю, что это нечто важное. Нечто, чем он не желает ни с кем делиться. Он буквально возвел стену и запер дверь на замок.
– Тогда он, по сути, ничего там не скрывает, а просто хранит отдельно.
– Я тоже так подумала, – согласилась Харпер. – Может быть, там куча денег? Я уже перепробовала все ключи на его брелоках, но мне так и не повезло.
– Ну, если это то, чем он не хочет ни с кем делиться, он не стал бы надевать ключ на то, чем он пользуется ежедневно, верно?
– Да, он положил бы его там, где ключ не попадался бы постоянно на глаза. Я в последнее время говорила тебе, что ты ужасно умная, Ханнс?
– Нет, но я прощу тебе все, если ты расскажешь мне о том, что найдешь!
– Заметано. Я перерою все уголки в доме, куда не заглядывает Люк.
– Будет большим разочарованием, если это окажется просто связкой старых офисных документов.
– Никаких шуток!
Отключившись, Харпер принялась барабанить пальцами по столу. Где мог быть ключ? Где-то поблизости, но не на виду.
Она оживилась. Повинуясь интуиции, она поспешно поднялась по лестнице на второй этаж. Осмотр трех пустых спален не дал ничего нового. В них не было ровным счетом никакой мебели.
Стоя в дверях хозяйской спальни, она обвела взглядом комнату. Комодом пользовались почти ежедневно, так же, как шкафом. На столе у окна стояла электроника Люка, когда ею не пользовались, а узкие выдвижные ящики были практически пусты.
Повернувшись, она посмотрела на кровать. Ящик ее прикроватной тумбочки постепенно наполнился книгами, журналами, пачками одноразовых носовых платков. А его? Харпер не могла вспомнить, открывал ли его Люк когда-нибудь.
Она выдвинула ящик. Сначала он показался пустым, но ее внимание привлекло что-то, лежащее в глубине, у задней стенки. Один серебристый ключик.
Выхватив его из ящика, Харпер подняла руку вверх. Тот ли это ключ?
Пробежав через два лестничных пролета, Харпер спустилась в подвал и сунула ключ в замочную скважину. Ручка легко повернулась в ее руке, и Харпер толкнула ее, открывая дверь.
Комната была длинной и узкой, вдоль стены стояли два стеллажа. На коробках и контейнерах не было этикеток, и выглядели они так, будто к ним много лет никто не прикасался. У Харпер чесались руки от желания покопаться в них, но с чего начать? Она решила действовать методично и идти слева направо, начав с самой дальней полки.
Сняв первую коробку с верхней полки, Харпер села с ней на пол. Там лежало несколько фотоальбомов. На первом неразборчивым почерком было написано «Карен». Харпер пролистала альбом, глядя на то, как карапуз с ангельским личиком превращался в нескладного игрока в софтбол, а потом преображался, становясь симпатичной девочкой-подростком. Групповые фото из детского сада перемежались со снимками, сделанными в выпускном классе школы.
Неужели это та девушка, которую потерял Люк?
Харпер откопала следующий альбом, это был тонкий альбом в кожаном переплете. На нем девичьим почерком было написано «Люк и Карен». У Харпер екнуло сердце. Сделав глубокий вдох, она открыла его на первой странице.
Люк,
Это история о нас. Я хотела подарить тебе это до того, как мы разойдемся в разные стороны, чтобы ты всегда мог вспомнить о том, как сильно я люблю тебя. Может быть, когда-нибудь наши внуки пролистают этот альбом и увидят, с чего все началось.
Харпер перевернула страницу. Там была фотография совсем юного Люка в смокинге. У него были длинные волосы, а ухмылка на его лице вызвала у Харпер улыбку. Он обнимал высокую, стройную брюнетку в вечернем платье изумрудного цвета. Карен. На головах у них были короны.
Король и королева бала.
Это была фотография идеальной пары, улыбающейся так, словно им было наплевать на все на свете. На следующей странице была фотография Люка в футбольной форме со шлемом, который он держал под мышкой. На лице сияла беззаботная улыбка, Люк стоял рядом со смеющимся Альдо, тоже игроком школьной футбольной команды.
Харпер улыбнулась. У их дружбы и верности были глубокие корни.
Там же она нашла вырезку из газеты с фотографией Люка, забивающего победный гол, а потом фотографию Карен в амуниции чирлидера, которая аплодировала, стоя на боковой линии. Она не отрывала своих голубых глаз от поля.
На другом снимке Карен и Люк обнимались после игры. На плечи Карен был накинут пиджак Люка.
Капитан футбольной команды и руководитель группы поддержки.
Должно быть, они были чем-то вроде королевских особ в школе. Харпер вздохнула. Люк выглядел таким юным и таким раскрепощенным. Если судить по фотографиям, то в нем чувствовалась какая-то легкость, которую теперь можно было наблюдать очень редко. Он нравился ей таким. Энергичным. Счастливым. Готовым покорить весь мир.
Были и другие фотографии. Прогулки, походы, пикники, снимки выпускников. Карен с семейством Гаррисон. Люк с Карен и ее матерью. Все они смеялись и выглядели очень счастливыми.
На последней фотографии, на вручении аттестатов, Люк и Карен стояли впереди и по центру, одетые в шапочки и мантии. Они смотрели только друг на друга. Счастливо улыбаясь открывавшемуся перед ними будущему.
Закрыв альбом, Харпер прижала его к груди. Чего бы она только не отдала, чтобы и ее детство прошло так же. Чтобы быть юной и влюбленной и с волнением смотреть в будущее.
Что же с ними случилось? Когда все пошло не так?
Следующим был тяжелый альбом в обложке цвета слоновой кости с надписью золотыми буквами.
Семья Гаррисон.
Глава 34
Открыв альбом в обложке цвета слоновой кости, Харпер увидела умопомрачительную фотографию Карен в воздушном платье. Кружевные рукава доходили до предплечья, а скромный вырез был прикрыт прозрачной материей. Темно-рыжие волосы с красновато-коричневым оттенком были заколоты на затылке в классический пучок, под который была подоткнута длинная фата.
Харпер поднесла руку ко рту.
Люк улыбался Клэр, поправлявшей его бутоньерку.
На другой фотографии Карен была вместе с Софи и тремя другими женщинами в темно-фиолетовых платьях, которые смеялись, глядя на вертящуюся девочку, державшую букет невесты.
Люк перед алтарем, сбоку от него стоит Альдо, его глаза спокойны, сосредоточенны и пристально смотрят в глубину церкви. Карен, идущая по проходу в сопровождении матери. Обряд венчания. Поцелуй. Счастливые, они выходят из церкви.
Харпер осторожно опустила альбом. Они были женаты. Люк никогда не говорил об этом.
Ей хотелось отдохнуть. Обдумать. Но было еще так много всего. Еще один альбом. Медовый месяц, первый дом. Люк в гвардейской форме. Его первая командировка. Возвращение домой. Строительные площадки, вечеринки, праздники. Вторая командировка Люка. А потом ничего.
На самом дне коробки лежали два обручальных кольца и кольцо с маленьким бриллиантом, подаренное по случаю помолвки. Харпер осторожно провела пальцами по золоту, прежде чем положить кольца обратно в коробку. Потом аккуратно сложила альбомы и поставила коробку на полку.
Харпер продолжила поиски. Контейнеры были заполнены женской одеждой. Целый гардероб, аккуратно разложенный по коробкам.
Одна коробка была доверху заполнена бумагами. Свидетельство о браке. Газетные вырезки с сообщениями об их помолвке и свадебные объявления. Вырезки из статей о подразделении Люка. Письма. Открытки. Целая история отношений, аккуратно сложенная в коробку.
Сидя на полу, Харпер подняла глаза и повела плечами. Было уже темно. Прошло несколько часов с тех пор, как она открыла для себя этот заточенный в коробки мир.
Пора остановиться. Но она до сих пор так и не получила ответа. Что случилось с Карен? Оставалась всего одна коробка.
На самом верху коробки лежало письмо, написанное Карен Люку, когда он базировался в Германии.
Так вот, дорогой мой,
В следующем месяце, когда ты вернешься домой, ты начнешь совсем новую жизнь. Благодаря твоему отпуску два месяца назад нас теперь, похоже, будет трое! Я хотела позвонить и сказать тебе, чтобы услышать, как ты отреагируешь. Но именно в письме моя мать сообщила моему отцу обо мне, поэтому я подумала, что стоит продолжить семейную традицию. Ты, дорогой мой Лукас Гаррисон, в октябре станешь папой. Полагаю, мы начнем с того, что освободим нашу гостевую комнату, которая сейчас больше напоминает кладовку для всякой всячины, чтобы подготовить комнату для нашего мальчугана или девчушки. Я еще никому не говорила. Это будет нашим маленьким секретом до тех пор, пока ты не вернешься домой, и тогда мы вместе расскажем родителям. Ты будешь удивительным отцом.
С любовью,
Харпер крепко прижала письмо к груди. У Люка был ребенок? Как это возможно? Не было ни одной фотографии, он никогда не упоминал о сыне или дочери.
Харпер засунула письмо обратно в конверт и продолжила рыться в коробке.
Она нашла два крохотных комбинезончика для новорожденных, аккуратно спрятанные в сплющенных подарочных пакетах. На одном была надпись, с гордостью провозглашавшая: «Начинаю баловать». На другом: «Я – самая лучшая бабушка в мире». Должно быть, именно так Карен планировала сообщить о ребенке родственникам.
Комбинезончики были новыми, еще с бирками. Их никто не дарил и никогда не носил.
Сердце Харпер глухо застучало. На дне коробки она нашла подборку вырезок из газет, вышедших несколько лет назад.
Местная жительница, направлявшаяся на встречу со своим мужем-военным, погибла в автомобильной аварии.
Когда Харпер прочла это, у нее задрожали руки.
Биневеленс, штат Мэриленд. Местная жительница, Карен Гаррисон, погибла, когда ее машина выехала на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с другой машиной. Гаррисон направлялась на встречу со своим мужем, военным Лукасом Гаррисоном, чье гвардейское подразделение возвращалось из годовой командировки в Германию.