Он смотрел на нее, не обращая внимания на всех остальных в баре.
– Я бы хотел посвятить эту песню одной женщине, которую мне посчастливилось полюбить, встретив на жизненном пути. Я не достоин тебя, Харпер, но надеюсь, что ты не держишь на меня зла, потому что я люблю тебя всем сердцем.
Толпа засвистела и заулюлюкала, но Харпер не замечала этого. Она видела только Люка, стоявшего на сцене и признававшегося ей в любви.
Она едва различала его сквозь слезы.
Она закашлялась, когда послышались первые такты мелодии «Angel Eyes»[14]. Женщины в толпе ахнули. Харпер закрыла лицо руками. Ее мечта сбывалась.
Она смотрела на Люка, напевавшего те слова, которые она так жаждала услышать. Ее сердце наполнилось радостью до такой степени, что, казалось, вот-вот взорвется.
Когда затих последний гитарный аккорд, Люк протянул к ней руку. Харпер встала, но толпа была такой плотной, что пробиться к нему было невозможно. Проблему решили Тай и Джеймс. Они подняли ее на стуле, а Люк, приняв с другой стороны, подхватил ее на руки и прижал к себе с болтающимися в воздухе ногами.
– Я люблю тебя, Харпер, и больше не скрываю этого. Ты простишь меня?
Не в силах произнести ни слова, она кивнула и продолжала кивать до тех пор, пока не почувствовала, что ее голова вот-вот оторвется.
Люк улыбнулся. Мелькнула ямочка. Он позволил Харпер медленно соскользнуть чуть ниже, так, чтобы встретиться с ней губами в сладком, многообещающем поцелуе с привкусом соли.
Никто из них не заметил ни того, как взорвалась криками толпа, ни того, что у всех были слезы на глазах, ни того, как пары среди публики прижались друг к другу чуть ближе. Они просто не могли оторвать глаз друг от друга.
Люк сказал, что готов отвезти Харпер домой, поэтому они оставили ее машину у бара, и еще один круг замкнулся.
Когда они заезжали на подъездную дорожку, Харпер крепко схватила Люка за руку.
– Рождественская иллюминация!
Весь фасад дома светился белыми огоньками. В окнах горели свечи. Входную дверь украшал красочный венок. Подвешенная Харпер гирлянда из вечнозеленых растений сплошь была в огнях. На улице перед домом колыхался огромный надувной Санта-Клаус.
– Ты установил иллюминацию. – Харпер не могла отвести глаз от восхитительного зрелища.
– Мне хотелось, чтобы у тебя было прекрасное Рождество. Я подумал, что чем больше, тем лучше.
– Это чудесно. – Повернувшись к Люку спиной, она хотела было прислониться к нему, но остановилась.
Он покачал головой и притянул ее ближе.
– Тебе нечего бояться, Харпер. Ты можешь прижаться ко мне, я больше никуда не уеду. – Он крепко взял ее за руки. – И тебя я тоже не отпущу. Я в большом долгу перед тобой, и, как бы я ни извинялся, мне не искупить своей вины. Пойдем.
Они вылезли из грузовика и пошли к крыльцу.
– Прежде чем мы войдем, мне нужно сказать тебе кое-что.
Съежившись от холода, Харпер скрестила руки на груди и кивнула.
– Хорошо.
Люк глубоко вздохнул.
– Прости меня за то, что выгнал тебя. Прости, что я намеренно сделал тебе больно. Мне было страшно. Страшно до глубины души. Я испытывал к тебе такие чувства, которые не ожидал пережить когда-либо снова, а какие-то из них были совершенно новыми. Мне казалось, что, любя тебя, я изменяю Карен. Когда я потерял ее, я думал, что она погибла по моей вине. Я поклялся, что никогда не забуду ее и то, какую цену она заплатила за мои решения.
Харпер положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце.
Он накрыл ее руку своей ладонью.
– Я думал, что должен прожить свою жизнь в одиночестве. Никогда больше не любя. Но в тебя было так легко влюбиться. Я даже не помню те времена, когда не любил тебя. Мне кажется, я влюбился в тебя в ту же секунду, когда ты бросилась на Гленна. Интуиция подсказала мне, что «она» наконец здесь. Я ждал именно тебя. Ты – это свет, который вывел меня из тьмы, и я не хочу вернуться к жизни без тебя.
Он прерывисто выдохнул.
– Я знаю, что ты мне ничего не должна, что, даже если я проведу остаток жизни, пытаясь загладить свою вину, этого все равно будет недостаточно. Я все это знаю, но все равно прошу тебя простить меня. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты нужна мне. И прости, что я причинил тебе такую боль, детка.
Харпер бросилась к нему. Он прижал к груди ее залитое слезами лицо, и она уткнулась в него. Он погладил ее по волосам и поцеловал в лоб.
– Прости, Харпер. Я – тупица. Но я – тот тупица, который любит тебя больше всего на свете.
– Я люблю тебя, Люк.
– Ты прощаешь меня?
– Я уже давным-давно простила тебя.
Люк покачал головой.
– Черт возьми, неужели я такой счастливчик?
– Возможно, ты перестанешь так думать после того, как я скажу тебе кое-что, – вздохнула Харпер, отстраняясь от него.
– Ты можешь сказать мне все что угодно.
– Я не могу остаться здесь.
– Почему, черт возьми? – Он схватил ее за плечи.
– Это небезопасно. Есть то, о чем ты не знаешь… – начала она.
– Детка, неужели ты действительно думаешь, что шестидесятидвухлетний старик с больной печенью помешает мне защитить тебя?
Харпер отступила на шаг назад.
– Откуда ты… Я не понимаю.
– Клайв Перри больше никогда не будет угрожать тебе. – Люк осторожно смахнул волосы с ее лица. – Он никогда не появится рядом с тобой. Мы позаботились об этом.
– Мы?
– Мелисса сказала, что позвонит тебе завтра.
– О черт. Ты издеваешься надо мной? Ты встречался с Мелиссой?
– Ну да. Сначала «тупица», бросивший ее подругу, не произвел на нее впечатления, но теперь мы неплохо ладим. Детка, он никогда не выйдет на свободу. И, если ты не против, завтра мы с Таем отправим соответствующее заявление в службу защиты жертв жестокого обращения, так что он больше не сможет посылать тебе письма. Мы сделаем это после того, как купим новогоднюю елку.
– Как…
– Я расскажу тебе позже, ладно? – Он привлек ее к себе. – Вот что я имел в виду, говоря, что больше не покину тебя. Мы с Альдо официально ушли в отставку.
– О господи, думаю, что больше не вынесу других сюрпризов.
– Пойдем в дом.
– Зачем? Нет ли там марширующего оркестра или парня, разыгрывающего подписку на рассылку журналов?
– Боже, как я соскучился по твоим остротам. – Он коснулся губами ее губ. – Пойдем. Ты замерзнешь до смерти, если я начну раздевать тебя прямо здесь.
Люк крепко держал ее за руку до тех пор, пока они не переступили через порог. Закрыв за собой дверь, он притянул Харпер к себе.
– Это твой дом.
Поцеловав ее в макушку, Люк медленно развернул ее.
На стене у двери она заметила фотографии в рамках.
На одной была Карен, освещенная лучами солнца, она смеялась. На другой – Харпер со своими родителями.
– Ты вставил их в рамку. – У нее перехватило дыхание. Аккуратно спрятанная в конверт фотография, кочевавшая вместе с ней из одного дома в другой, была вставлена в рамку и висела на стене.
– Ты дома, Харпер.
– Люк. – Слезы затуманили Харпер глаза, и она снова повернулась к Люку.
Но его уже не было позади нее.
Он стоял на одном колене.
– Харпер Уайльд, я не желаю провести без тебя ни одного дня моей жизни. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой и в твоих объятиях. Я хочу, чтобы ты подталкивала меня к поступкам, которых я страшился. Я хочу, чтобы наша семья разрасталась. Я хочу провести остаток жизни, защищая тебя от тебя самой и благодарить свою счастливую звезду за то, что ты поехала на восток, вместо того чтобы направиться на запад. Будь моей женой. Давай состаримся вместе.
Открыв бархатную коробочку, он показал ей удивительное кольцо.
– Это связь навеки, потому что именно столько времени я хочу провести вместе с тобой. И ты должна ответить «да», потому что я купил это кольцо в нашем городке и теперь всем об этом известно.
Слезы градом текли по щекам. Во второй раз за вечер Харпер смогла лишь кивнуть вместо ответа.
– Мне очень нужно, чтобы ты сказала мне это, Харпер, – поддразнил Люк.
Опустившись на колени, Харпер упала в его объятия.
– Да, Люк, с тобой я согласна на все.
Эпилог
Харпер вместе со всей толпой аплодировала под треск бейсбольной биты, а потом засмеялась, поняв, что ребенок у нее на руках все еще сопит во сне.
– Не могу поверить, что она может спать в такой обстановке, – сказала Харпер Клэр.
– Она чувствует себя в безопасности, – улыбнулась ее свекровь. – И к чему бы ей беспокоиться? Посмотри, что вы оба сделали для нее и ее братьев. – Клэр кивнула в сторону дома, где Люк, наклонившись вперед, с серьезным видом подбадривал одиннадцатилетнего Робби.
Харпер уткнулась носом в редкие темные волосики Эвы.
– Я думаю, что они сделали для нас больше.
– Мам! – Генри в кроссовках с развязанными шнурками и в испачканной жирными пятнами майке бросился к ним, чуть не врезавшись в складной стул Харпер.
– Генри! – с такой же восторженностью ответила Харпер.
– Мам, можно я останусь ночевать у Тайлера? Можно, а? Можно?
– Давай я поговорю с его родителями, и если они не против, то я согласна.
– Ура! – Генри умчался прочь.
– Что, черт возьми, вы с Люком будете делать, когда их станет четверо? – засмеялась Клэр.
Харпер похлопала себя по слегка округлившемуся животу.
– Мы узнаем об этом через пять месяцев.
– Вам лучше бы отдохнуть как следует, пока есть такая возможность.
Харпер засмеялась.
– Завтра Джони и Фрэнк заберут всех троих, так что мы сможем спокойно провести ночь.
– Что же, если это будет спокойная ночь, тебе, по крайней мере, не придется вычесывать ветки из волос, – подначила Клэр.
Харпер зарделась.
– О, не смущайся, – засмеялась Клэр. – Мужчины из рода Гаррисонов не отличаются робостью в постели.
– Или в лесу… – добавила Харпер.
– Или на парковке за хозяйственным магазином.