Не рискую подходить к нему близко.
А то тут где-то Филатов бродит…
Где именно, кстати, так и не понимаю. Не видно его. Ни на кухне, ни в коридоре, ни в прихожей, ни на лоджии.
Ушёл?
– В спальне он. Твоей. Спит, – угадывает причину моих скитаний Ариша, едва малярно-покрасочные работы подходят к завершению.
Волосы торчком, плечи не прикрыты полотенцем, ментоловое коктейльное платье безнадёжно испорчено пятнами краски, но девушка счастливо улыбается, подбираясь ко мне сзади. Она обнимает, кладёт подбородок мне на плечо, вместе со мной уставившись в окно.
– Сёма ведь тут непричём? – хмыкаю я негромко.
Ариша хитро усмехается.
– И к чему столько театральности тогда?
– Чтоб запомнилось. Как именно и почему это произошло, – тоже хмыкает сестра. – На всякий случай. Для конспирации, – опять улыбается.
Обнимает меня крепче. Какое-то время мы просто молчим, любуясь видом ночного города. На самом деле сколь бы ни была живописной развернувшаяся панорама, меня она совсем не интересует. Я снова уношусь мыслями, связанными с наследником «Галеон». И никак не могу решиться пойти, удостовериться в том, что сообщает Ариша.
– Точно спит? Уверена? – не выдерживаю в итоге.
– Угу. Как мёртвый. До полудня точно не проснётся.
Недоверчиво кошусь на родственницу. Та улыбается шире прежнего, да с таким видом, будто только что спасла весь мир – истинный герой и победитель.
Неужели?..
– Получилось? – уточняю осторожно.
– А то! – с самым торжественным видом подтверждает Ариша.
Всё ещё не верю.
– Он даже не пьёт. Оказывается, – проговариваю, подозрительно прищуриваюсь.
Сдобренная порцией краски вместе с волосами бровь моей близняшки взмывает вверх, после чего девушка показательно переводит взгляд на бутылку высокоградусного – уже пустую, аккуратно приставленную к углу дивана.
– Мелкими глотками если только он не пьёт, – усмехается сестра, умолкает, вновь сосредотачивается на виде за окном. – Или не пил. До тебя, – прицокивает языком, отворачиваясь, пряча от меня пляшущие в глазах смешинки.
– Да-да, мне тоже очень весело, – кривлюсь в досаде.
На этот раз сестра не издевается.
– Ты изначально знала, что легко не будет. И сама выбрала этот путь, – тяжело вздыхает, выдерживает небольшую паузу. – Что у вас произошло? Я видела, как вы уходили к спальням, а потом он вернулся один, ещё более бешеный, чем обычно, мы как раз краску разводить начали. Прямо из горла допил всю бутылку… – явно не договаривает.
Терпеливо ждёт от меня продолжения.
А я не тороплюсь. С минуту – так точно молчу. Только потом решаюсь:
– У нас «произошло» два оргазма. Вернее, у меня, – мямлю совсем тихо.
Как я и предполагаю, у Ариши моментально отвисает челюсть. Она воровато озирается по сторонам, словно опасается, что нас может услышать кто-либо со стороны (а вот когда мы обсуждаем, как наследника «Галеон» отправляем в отключку, её вообще ничего ни разу не смущает).
– Два оргазма? – протягивает ошеломлённо. – У тебя?
– Нет, млин, у Святой девы Марии, я перепутала, – язвлю встречно, не удержавшись.
Девушка ещё с пару секунд смотрит на меня, как на «Второе пришествие», бестолково моргая, обдумывая услышанное, а затем резко хватает за руку и утаскивает на лоджию, где никого, кроме нас, нет.
– Тут подожди, – командует, усаживая меня на пуф.
Сама же стремглав мчится обратно в квартиру. Возвращается тоже быстро. С бутылкой шампанского, которую распечатывает на ходу.
– А теперь ещё раз повтори! – велит, остановившись напротив.
– Эмм… ты про мои оргазмы? – хмурюсь на такое её поведение.
– Нет, млин, про оргазмы Святой девы Марии! – негодует близняшка. – Повторяй, кому сказала!
Веет идиотизмом. Становится неловко.
– Ну, кхм, – прочищаю горло. – Сказала же, два оргазма. Случилось. У меня, – бормочу скомкано.
Сколько ещё мы будем повторять одно и то же?
И…
«Бах!» – бахает вылетевшая пробка из бутылки шампанского вместе с моим последним упоминанием об оргазмах.
– Что? – удивляется моему настроению сестра. – За это надо выпить!
Одариваю её обречённым взглядом.
– Один уже выпил, – хмыкаю, кивнув в сторону теоретического местонахождения Глеба. – Может не надо? – взмаливаюсь следом.
– Надо, Варенька, надо! – со знающим видом не соглашается со мной близняшка, располагается рядышком и отпивает из горла первой, после чего протягивает напиток мне. – Как себя чувствуешь? – интересуется участливо.
Я так и не отпиваю. Замираю, едва край тёмного стекла касается моих губ.
– Как если бы меня нагнули в туалете, – говорю, как есть, только потом отпиваю.
Совсем немножечко, полглоточка, чувствуя вкус озорных терпких пузырьков на языке. Ариша насмешливо фыркает.
– А Разумовский тогда сказал, что любое сильное эмоциональное потрясение может оказаться для тебя фатальным, – задумывается, припоминая моего лечащего врача.
Именно он несколько лет назад после той жуткой аварии, в которую мы попали вместе с папой, когда меня наотрез отказывались оперировать в большинстве больниц нашего города, спас мою жизнь и залатал сердце.
Жаль, папу спасти не успел…
– Может, Борис Германович преувеличивает? – развожу руками. – Или, не знаю, время – лечит, и всё такое, теперь всё не настолько плохо, как тогда?
– Хорошо бы, – вздыхает Ариша. – Тебе бы в самом деле обследоваться заново. Вдруг реально произошли какие-то изменения, а мы о них не знаем? Неспроста же он тебе велел приходить и наблюдаться каждые полгода. Ты у него когда в последний раз была? – заканчивает уже укоризненным тоном.
Давно не была, да.
– И сама знаешь, не до того вовсе было, – улыбаюсь вяло в своё оправдание.
Оправдание – так себе. И она, и я обе прекрасно об этом знаем. Как знаем и то, что я банально не переношу больницы, мне там дурно становится от одного только присутствия. Слишком много воспоминаний.
– Во сколько на завтра назначено обследование?
– На десять.
– Ещё не поздно признаться. Я не была в том медцентре, в который тебя записал Филатов, но говорят, там всё по последнему слову технологий, – продолжает размышлять Ариша. – Может…
– Не может, – обрываю её.
Выходит даже резче, нежели рассчитываю. Зато близняшка умолкает.
– Я уже решила. И моё решение – окончательное, – выношу вердикт.
Собеседница не спорит. Отбирает у меня бутылку с шампанским и делает несколько глотков сразу.
– Долго скрывать всё равно не получится. Беременные проходят кучу подобных обследований, чуть ли не каждый месяц, стоят на учёте… – усмехается невесело. – А этот твой Филатов и так бешеный, даже представить страшно, что будет, когда он поймёт, что всё не настолько гладко, как хотелось бы…
– Да знаю я всё это, – отмахиваюсь. – И вообще, иди краску смывай, а то лысой останешься, – нагло перевожу тему.
Очевидно, вовремя. Ариша спохватывается, смотрит на часы и охает, подскочив с места. Бутылку с шампанским она оставляет мне. Какое-то время я просто гипнотизирую оставленный предмет, по итогу соблазнившись на новые полглотка напитка. А потом ещё долго рассматриваю золотистую этикетку, размышляя над словами сестры. Пусть своё решение я всё равно приняла и озвучила, изобразив непреклонность, но это не означает, что муки совести окончательно заглохли. Паршивое это чувство – предавать кого-то.
И на окаянном сердце осадок…
Легче не становится и тогда, когда я покидаю лоджию, возвращаясь в квартиру. Гости начинают расходиться, не остаётся никого из числа тех, кого я знаю хотя бы отдалённо. Вот и не задерживаюсь, направляюсь прямиком в свою спальню, где в самом деле, растянувшись поперёк моей постели, мирным сном посапывает Глеб. Невольно шагаю тише, как можно бесшумнее, опасаясь его разбудить. Но тут же позорно натыкаюсь на комод, ведь, вместо того, чтобы смотреть, куда иду, пристально наблюдаю за тем, чтобы Филатов не проснулся.
Слетевшая с комода ваза разбивается о-очень громко!
Но, к моему облегчению, мужчина не просыпается.
Свободных спален в нашей квартире нет, диван в гостиной так и не освобождается, поэтому, переоблачившись в самую обычную пижаму, я остаюсь в комнате. Переборов тщедушный порыв банально спихнуть захватчика моей постели на пол, я сперва усаживаюсь на самый её край, затем аккуратно устраиваюсь рядом с Глебом, и… зависаю на разглядывании суровых черт лица наследника «Галеон».
Когда ещё представится такой шанс?
Он хмурится даже во сне. Закусив нижнюю губу, я окончательно наглею и задеваю кончиками пальцев каждую складку на лбу, в своём воображении разглаживая следы этой сумрачности. Немного погодя – вдоль шрама под левой бровью, задевая горбинку на носу, чуть дольше остального задерживаюсь на губах, что столь умело манипулируют моим телом. Зачем? Странный порыв. Но очень уж хочется ощутить их тепло. А ещё становится интересно, каких девушек он на самом деле предпочитает? Блондинок, рыжих, брюнеток, как я сама? Отчего-то навязчиво кажется, я – не в его вкусе.
Впрочем, зачем гадать, если можно узнать?
Всё равно пока спит же, а я – нет…
Указательный палец дрогнул, прежде чем я нажимаю на кнопку «Найти» в поисковой строке браузера, куда вбиваю имя, фамилию и название компании Филатовых. Страница обновляется, как назло, медленно. Я успеваю представить себе плюс сто пятьсот вариантов того, что могу увидеть. И, признаться, немного разочарована, едва моему вниманию предстают фото-трофеи папарацци, снимающие Глеба преимущественно с одной и той же девушкой. Блондинка. Что называется, ноги от ушей, не намного ниже самого мужчины. Глаза – чистая бирюза. Фигура – настолько стройная, что впору задуматься об её склонностях к анорексии. То и дело липнет к нему, как банный лист. Пафосные рауты, красные ковровые дорожки, пляжи Малибу, пальмы Майорки, кинофестивали, благотворительные рауты, и даже злачные улочки мексиканских и бразильских провинций, где они только ни бывают вместе, чуть ли не весь мир объезжают. Оливия Флорез – так её зовут. Та самая девушка, чьи отдельные фото не такие уж и феерические. Преимущественно, наоборот – глубоко-несчастного вида, встречаются даже с синяками. Приписки к ним соответствующие. Всё, как рассказывал мне мой бывший шеф и сам Глеб. По официальной версии, топовая модель была вынуждена оставить свой единственный источник дохода и профессию, поскольку была жестоко избита своим слетевшим с катушек бойфрендом, едва осталась в живых, доведя всё до суда, опасаясь за свою жизнь и в дальнейшем. Порывшись ещё немного, я натыкаюсь на отсылки и фото другой девушки. Ксения Листовая – тоже фотомодель. И тоже – подружка Глеба Филатова с не самой завидной участью.