— О! — наконец выдохнула она.
— Давай же, — шептал Алесандро, нежно целуя жену и усиливая интенсивность движений.
Октавия едва не разрыдалась от удовольствия, она и не осознавала, до какой степени возбуждена. И наконец позволила экстазу накрыть ее с головой. Ах, как ей не хватало этого!
Он продолжал целовать и ласкать ее, успокаивая, пока она приходила в себя.
— А теперь спи, пока я не съел тебя целиком.
Она ощутила его возбужденный член. Снова или до сих пор?
— Ты прекрасна, моя любимая жена. Я бы занимался с тобой любовью всю ночь, если бы только мог.
Она была не против продолжить. К концу медового месяца оба были по-прежнему ненасытны, порой проводили в постели весь день, доводя друг друга до исступления и усталости. Как можно было уехать от него и никогда больше не познать этого? Впервые за долгое время ее сердце было переполнено радостью и в нем не было места обиде. Она закрыла глаза, довольная тем, что муж так близко, чувствуя себя в безопасности и окруженной лаской. Рано утром она встала накормить Лоренцо, а когда вернулась в комнату, Алесандро собирался уходить.
Глава 8
— Ты уходишь?
Мечты о том, как можно заползти в теплую постель и вспомнить то, что они разделили прошлой ночью, рухнули. Разгневанная и обманутая, она обхватила себя руками. Кружевная сорочка вдруг показалась глупой и смешной.
— Если ты не будешь так реагировать.
— Ничего не говори! Однажды я это делала и оказалась в Лондоне с чужим ребенком. Нет, Сандро. Это несправедливо. Ты со мной обращаешься так, будто я девочка на одну ночь, и уходишь, даже не обещая позвонить.
— Я иду завтракать. А ты мне совсем не доверяешь, да?
По его гневному взгляду было ясно, что он не ожидал от нее такого. А может, она и впрямь реагирует слишком эмоционально?
— Ты не едешь в город?
— Не сейчас.
— Я ведь не собака, которую можно оставить в приюте. А что это было? — Она кивнула на скомканные простыни. — Ты пытался подсластить пилюлю?
— Ты первая начала. И кстати, я бы был просто счастлив повторить, если это тебя успокоит.
Октавия гневно смотрела на мужа, словно посылая огненные стрелы взглядом.
Он сунул руки в карманы, стараясь казаться спокойным, но обмануть ее не сумел.
— Я не собирался уходить, не поговорив с тобой, и вообще хотел, чтобы ты спустилась, как только соберешься.
— Зачем? Еще нет и семи.
— Я знаю, но дедушка хочет что-то сказать, и все собираются там. Я хотел бы его послушать. Мы не вернемся к себе, дорогая. Отныне мы будем жить здесь.
— Что? — Она ожидала чего угодно, но не этого. — Ты серьезно? Правда? А как насчет… — Слова не шли с языка, потому что страшно было даже представить, скольких людей это затронет. — Это не остановит бунт.
— Для меня его предложение тоже стало потрясением. Я спросил, думал ли он, что подает Гиакомо ложные надежды, позволяя ему пожить здесь. Он ответил: не ожидал, что визит затянется так надолго или тот возьмет с собой детей. Но ведь они тоже семья. А теперь он пожинает плоды своего же гостеприимства.
Лучше пусть Эрманно сейчас завещает поместье, чем какое-то время спустя, когда придется выдворять отсюда многочисленных родственников.
— Где же они будут жить?
— У них есть дома. Кто-то даже сдает внаем. Я предложу нашу квартиру Гиакомо, пока они не переедут в собственный дом. Поэтому и еду в город. Найти грузчиков, а заодно закончить с перестройкой офиса. Я не оставляю тебя на передержку, Октавия. Прошу, больше не оскорбляй меня так. Отныне это наш дом.
Октавия безмолвно смотрела на мужа. Внезапно ей пришло в голову, что отныне этот огромный дом и поместье с винодельней будет в ее распоряжении и управлять им — совсем не то же самое, что быть хозяйкой прежней квартиры. Осознание это испугало ее до глубины души.
— А твой дед останется с нами? И будет управлять поместьем?
— Я его просил, но он хочет переехать в домик рядом со старой конюшней, принадлежавший еще его бабушке. Его надо обновить. Наверное, месяца через три-четыре дед переедет, настроен он решительно.
— Не знаю, что и сказать.
— Скажи, что ты понимаешь и принимаешь это предложение. Скажи, что пойдешь вниз, встанешь на мою сторону. А если добавишь, что прошлая ночь была прекрасна, буду рад. Октавия зарделась, желая что-то сказать. Алесандро поцеловал ее. Она застонала и обвила руками его шею, ее лицо разгорячилось под его ладонями. То, что происходило сейчас, не было попыткой обрести власть над ней. Прошлой ночью, потеряв контроль над собой, Алесандро показал, что реагирует на ее ласки так же, как и она на его. Отныне они равноправны в постели, а теперь он просил жену стать его союзником в другом деле. Ее сердце защемило от гордости. Алесандро легонько отстранил жену от себя.
— Если так пойдет и дальше, мне понадобится холодный душ. Одевайся и спускайся.
— Они меня возненавидят.
— Я написал Михаэле, чтобы помогла тебе с новым гардеробом. Тебе все равно понадобится ее помощь в день рождения дедушки.
— Спасибо. Это все?
— Если у тебя нет вопросов.
— Нет, я буду готова минут через пятнадцать.
— Отлично.
Он не сделал ни шагу. Октавия сложила на груди руки.
— Ты так и будешь смотреть, как я одеваюсь?
— Да.
— Нет.
— Мы уже не первый месяц женаты, а ты все стесняешься. — Алесандро положил ладони ей на бедра, поглаживая.
Поймав его руки, Октавия оттолкнула их.
— Вот роди ребенка, а потом поговорим о том, кто стесняется.
— Глупышка. Ты же прекрасна.
Октавия закрыла дверь. Его неясный силуэт вырисовывался сквозь непрозрачное стекло. Она смотрела на него. Он положил руку на дверь, так что просматривались кончики пальцев, словно хотел прикоснуться к жене сквозь преграду.
— Октавия, жаль, вчера ночью мы не включили свет. Мне понравились ощущения.
У нее голова закружилась от счастья.
— И мне тоже.
Он еще постоял, надеясь, что она выйдет.
— Встретимся внизу?
— Через пятнадцать минут.
— Спасибо.
Октавия продолжала стоять, и ей казалось, что прозрачный барьер между ними вот-вот рухнет и она вскоре сможет увидеть мужа так отчетливо, как никогда.
Алесандро намеревался провести в городе неделю, но тревожился за жену. Несмотря на восхитительную ночь, утро показало, что Октавия по-прежнему не доверяет ему. И, разговаривая с ней всю неделю, он все больше открывал в ней женщину, не стесняющуюся высказаться прямо. Запомнилась также беседа с дедом.
— Твой отец научил меня доверять ему и его решениям, поэтому я поддержу любой твой выбор, Сандро.
— Ты же злился на некоторые поступки папы. Например, за отношения с мамой.
— В разное время нам пришлось поддерживать кого-то из их семьи. А уж о ее взбалмошности и речи нет, дикая птичка.
Но в голосе слышалась нежность.
— Она приведет своего жениха на твой день рождения. Хочет получить благословение от тебя. Я не смог ее отговорить. Если хочешь…
— Нет, нет. С радостью с ней встречусь. Она получит благословение. Она любила моего сына и подарила мне тебя, даже оставила со мной, когда упорхнула к своему англичанину. Я полюбил ее, как дочь. Да, я сердился на твоего отца за этот брак, но теперь благодарен судьбе. А еще я беспокоюсь за тебя, ведь Октавия тебя не любит, но может полюбить. Если ты ей позволишь. Моя жена меня полюбила.
На лице старика отразилась боль утраты. Сердце Алесандро пропустило удар, в ушах зашумело. Глядя на деда, он думал, что по выражению его лица вряд ли можно угадать, что он говорит о любви. Он уважал мудрость старика и никогда от нее не отмахивался. Хотя Октавия вроде бы и не нуждалась в любви, говорила, что не ждет ее. И если она не готова рисковать своим сердцем, это прекрасно. Он-то уж точно не готов. А ее доверие неплохо заслужить, конечно, со временем. Сегодня он получил обнадеживающие новости, благодаря чему вскоре их конфликт останется в прошлом.
— Пришел домой поплавать? Хороший денек, но не настолько. Да и бассейн, наверное, не готов.
— Здесь мы не будем купаться. Ну что, он наелся? — Улыбнувшись при взгляде на довольное личико сына, он бросил купальник и плавки на кровать и поднял Лоренцо. — Прости, малыш, но ты останешься дома. — Он похлопал ребенка по спинке. — Слишком жарко для тебя. Я проверял.
— Что проверял?
Сандро готовил жене сюрприз. Полчаса спустя они мчались на частном катере мимо скал к ущелью, где располагались древнеримские купальни. Октавия разгадала замысел мужа. Вообще, горячие источники — это прекрасно.
— Ты должен был предупредить, я бы не надела новое кольцо.
Влажный теплый воздух, загадочная голубая вода в пещере. Все это так и манило. Народу почти не было, а те, кто был, жались по углам. Октавия покрутила кольцо с голубым сапфиром. Алесандро прислал его на днях. Оно сидело идеально, хотя прежние кольца по-прежнему не налезали на пальцы.
— Я все время буду бояться, что оно соскользнет и потеряется.
— Я бы не хотел, чтобы ты его снимала. Мне не нравится, когда на твоих пальцах нет моих колец. Вот такой я властный.
Октавия хмыкнула, уж что-что, а это она заметила и вспомнила, что произошло сразу после доставки кольца. Должно быть, на ее лице отразились неприятные воспоминания.
— Тебе не нравится?
— Что ты, оно прекрасно, я же говорила тебе тогда. Просто Вивиана его увидела и спросила, что это за подарок.
— В каком смысле?
— Она сказала, что если ты мне его подарил на рождение сына, то не стоило, ведь всю работу за меня сделали врачи.
Она вошла в бассейн, прохладная вода приятно успокаивала. Алесандро резко остановился позади жены.
— Теперь понятно, почему последние дни ты так напряжена. Она извинится.
— Вот почему ты меня сюда привез, решил дать мне немного оттаять. — Октавия скорчила рожицу. — Я не избегала тебя, но и рассказывать не хотела. Вообще-то я ей ответила. Грубо, но им под стать. Вивиана так похожа на Примо, и я просто сорвалась.