– Что ты несешь?!
– То, что твои выкрутасы не пройдут бесследно, сынок, – хмыкнул Чак, в усмешке скривив губы. – Бесчисленные драки, курение травки, недавнее ДТП по твоей вине… Репутация – очень важная штука, Ной. Я ведь не единожды говорил тебе об этом.
Ной дернулся к Чаку, но Виктория до белизны в костяшках пальцев сжала руку брата, не давая ему сдвинуться с места. Ее умоляющий взгляд заставил Ноя одуматься и не ввязываться в драку. Чак как ни в чем не бывало продолжил:
– Благодаря моей безупречной характеристике, я отделаюсь парочкой неприятных дней, давая показания, и максимум небольшим штрафом. В чем меня можно обвинить? – натурально удивился он. – Не доглядел за детьми? Возможно. Пытался научить взбалмошного ребенка уму разуму? Конечно! Пусть и немного перегнул палку…
– Немного?! – прорычал Ной, отбрасывая в сторону веревку, которой были связаны руки Виктории. – Да ты в конец рехнулся! Отправил меня в нокаут, а когда я находился в отключке, надел пакет на голову… Теперь делаешь вид, что рад меня видеть? – Голос Ноя дрогнул, хоть он и выглядел уверенно. – У тебя была уйма времени, чтобы передумать, но ты смотрел, как я задыхаюсь. Готов ответить за то, что сделал?
Ты – моя судьба,
Ты разделяешь мои мечты,
Для меня ты больше, чем жизнь,
Вот, что ты…
Как и песня, набирающая голос перед завершением, разговор переходил на повышенные тона. Атмосфера накалялась с каждым брошенным словом.
– А вы готовы сменить опекуна?.. – Чак шумно выдохнул, всем своим видом показывая, что устал от этой бесполезной беседы. – Мы семья. Пусть и не без изъянов, но все же.
– Изъяны? Так вот, значит, как это называется?!
Виктория звучно шмыгнула носом и с презрением взглянула на Чака. Она до сих пор не могла выпустить из рук ладонь Ноя, но уже не тряслась словно лист на ветру.
– Мы не семья… И никогда не были семьей! Мы с Ноем только терпели тебя, а ты делал вид, что так и должно быть. Но, если по правде, просто выращивал меня для… себя! – Произнеся последнюю фразу, она скривилась от отвращения. – Но я… мы не твои игрушки, Чак!
– Не будь дурой, Виктория! – небрежно отмахнулся тот, но Эддисон заметила нервозность в его мимике. – Выходи за меня, и мы забудем этот день, словно его никогда и не было. Твой брат, слава богу, в полном порядке, мы просто продолжим жить, как раньше… Ты отучишься в колледже, как и хотела. Обретешь любящего мужа, как и хотела. Родишь ребенка, как и хотела…
– Долбанный фрик-извращенец! – сквозь зубы процедил Ной.
– Но я хотела все это без тебя! – крикнула Виктория. – Мечтала поскорее сбежать из-под твоей опеки, так ненавистной мне. Будь моя воля, вообще бы хотела забыть о тебе, как о страшном сне! За все эти годы ты так и не стал для нас родным человеком. Хотя мог бы! Ты мог стать для нас отцом!
– Прекрати, – поморщился Чак, будто услышал несуразный детский лепет. – Я устал от этого бессмысленного разговора. Мы все прекрасно понимаем, что будет дальше. Нет нужды во всем этом… – Чак брезгливо осмотрел Эддисон и Лиама, жестикулируя рукой, – балагане.
Ной и Виктория замолчали, словно переваривая слова Чака. А Эддисон никак не могла понять, что происходит. Весь этот разговор не клеился с самого начала, но, по мнению Эддисон, его и вовсе не должно было быть.
– Балаган?.. – ахнула она, забыв о страхе к Чаку. – Пока слушала вас, чуть тоже не свихнулась!
Стоя недалеко от главного входа в сарай, между диваном, у которого столпились друзья, и журнальным столиком, за спинами ребят Эддисон не чувствовала себя в безопасности. Но она не могла больше молчать.
– Вы серьезно не понимаете, что натворили и не знаете, в чем вас можно обвинить?! Как насчет покушения на убийство собственного пасынка? Его систематических избиений? Это, по-вашему, пустяки? – Эддисон подошла ближе, но оставалась на достаточно безопасном расстоянии от Чака. – Может быть, мы еще дети. Но мы не глупые, и мы не одни! Моя мама сделает все возможное, чтобы вы ответили по закону! В больнице подтвердят, что был вызов, раны Ноя у них зафиксированы. Не думайте, что все просто сойдет вам с рук!
Эддисон не спускала с Чака презрительного взгляда. Она не представляла, откуда в ней взялось столько смелости, но она готова была разорвать Чака голыми руками на мелкие кусочки. По отношению к нему Эддисон испытывала такую ядовитую ненависть, какую не испытывала до сей поры. Зная, насколько могут быть любящими родители, Эддисон не понимала, как Чак мог быть таким подонком. Ной и Виктория являлись одними из лучших людей, которых ей довелось узнать. Несправедливость всей этой ситуации заставляла Эддисон дрожать от гнева.
– Я не знаю всех тонкостей закона, но уверяю, мы не станем молчать! Как бы вам нихотелось сейчас запутать нас, у вас ничего не выйдет! Вы заплатите за то, что сотворили с Ноем, и за то, что хотели сотворить с Вики! Телефон, – зачем-то добавила Эддисон, доставая мобильник. Она плохо умела лгать, но Чак совсем не знал ее. – Здесь запись о том, что вы хотели взять Вики силой! Любящий отец, говорите? Как бы не так. Даже этой записи уже будет достаточно.
Ненадолго в берлоге стало очень тихо. Негромкая музыка не давала слышать Эддисон звук собственного сердца, но оно билось очень быстро. Чак ненадолго прикрыл глаза, а когда открыл их вновь, Эддисон заметила нездоровый блеск, сверкнувший в них. Своими словами она разбудила чудище, живущее в Чаке.
Ты – моя судьба,
Ты разделяешь мои мечты,
Для меня ты больше, чем жизнь,
Вот, что ты…
Игла проигрывателя скользила по винилу, перескакивая на прежнюю дорожку, отчего припев повторялся снова и снова.
Ты – моя судьба,
Ты разделяешь мои мечты,
Для меня ты больше, чем жизнь,
Вот, что ты…
Глава 29Отвергнутый и обозленный
После того как Эддисон выдала блеф за правду, Чак изменился в лице. Скулы мужчины будто заострились, глаза налились кровью, а взгляд стал холодным, как сталь. Это не на шутку испугало Эддисон. Чак медленно провел тонкими длинными пальцами по галстуку и сказал, обращаясь к Ною:
– Я нахожу твою одержимость старьем отвратительной и глупой. – Он чуть наклонился, пристально смотря на пасынка, и злобно ухмыльнулся. – Но некоторые вещицы заслуживают одобрения.
Все произошло так быстро, Эддисон не успела даже вздрогнуть. Чак схватил с комода зажженную керосиновую лампу и бросил ее к ногам двойняшек. Горючая жидкость попала на обивку дивана и штанину Ноя. Языки пламени вмиг облизали сухую ткань.
– Твою мать! – хором крикнули Ной и Лиам.
Ной запаниковал, стал скакать, мешая Лиаму и Виктории сбить пламя. Они втроем закружились по помещению, словно заведенные волчки. Но Лиам, в свою очередь, не растерялся, стянул с дивана еще не задетый огнем плед и стал обхлопывать им штанину Ноя. Этой заминки хватило на то, чтобы Чак сорвался с места и схватил Эддисон за грудки.
– Отдай телефон, мелкая дрянь! – закричал он, встряхивая Эддисон, как тряпичную куклу. – А ну, отцепись!
Эддисон вскрикнула, почувствовав, как мобильник выскальзывает из рук. Она попыталась брыкаться, локтем влепила Чаку в челюсть, заставив его захлебнуться матом, но в конечном счете тот все же оказался сильнее. Заломив Эддисон кисти за спиной, он выхватил телефон.
Забрав потенциальную улику, Чак швырнул Эддисон к дивану с такой силой, что от удара у нее перехватило дыхание. Эддисон приземлилась прямо на полыхающий диван, ощутила жар на щеках и запястьях и удушливый запах гари. Вопя от боли, она откатилась как можно дальше от огня, но все равно получила ожоги. Руки и шею пекло, от дыма в глазах стояли слезы. Эддисон протяжно заскулила.
– Эдди! – закричал Лиам, подбегая к ней и уволакивая куда-то.
– Я не вижу! Я ничего не вижу!
– Все в порядке, Эдди! В порядке! Это пройдет, слышишь? – Лиам помедлил, а затем добавил: – Где этот урод?
Эддисон часто-часто заморгала, слезы стали спасительной влагой. Спустя полминуты к ней и правда стало возвращаться зрение. Ной сидел на полу и пытался отодрать расплавленную штанину, с одной он уже справился. Викторию Эддисон не смогла отыскать за пеленой едкого дыма, но вдруг та закричала:
– Лиам, осторожно!
На голову Лиама обрушился старый проигрыватель. Эддисон показалось, что в этот момент время просто замерло. Она отчетливо видела, как закатились глаза Лиама и как дрогнули его губы. Он обмяк и рухнул, словно нагруженный картошкой мешок. Лиам распластался на полу, будто этот удар вышиб из него дух.
Все нутро Эддисон сжалось от этой картины. От вида крови на затылке лучшего друга она впала в ступор. Ее руки затряслись, ноги стали непослушными и ватными. Эддисон осела на пол, не в силах отвести шокированного взгляда от Лиама. Медленно, словно одурманенная крепким алкоголем, Эддисон подползла к нему и коснулась раны на его голове. Пальцы Эддисон вмиг окрасились в багровый цвет.
Поглощенная страхом, Эддисон все же заставила себя посмотреть на Чака. Мужчина возвышался над ней и Лиамом, словно вековое дерево по осени – изломанное и иссохшее от старости, но высокое и вселяющее ужас. Эддисон показалось, что Чак снова попытается навредить Лиаму. Она бросилась на Лиама, прикрывая его собой и закричала, надрывая горло:
– Не смейте его трогать! Оставьте нас в покое!
Наблюдая за истерикой Эддисон, Чак мерзко ухмыльнулся. Он потешался, впитывая в себя страдания, наслаждаясь каждым всхлипом Эддисон и брошенным испуганным взглядом. Но удар Ноя, прилетевший неожиданно, немного сбил с него спесь. Ной врезался в отчима и протаранил его, отодвинув от ребят на несколько ярдов. Чак упал, запнувшись обо что-то на полу. Грубо ругаясь, Чак схватился за обожженные голени Ноя. Ной взвыл от боли и в ту же минуту получил от Чака под дых. Воспользовавшись преимуществом, Чак перекинул Ноя через себя и поднялся на ноги.