Любит?
Да нет же! Она питает к Люке отвращение! Но тут Софи поймала в зеркале свой взгляд. Кого она пытается обмануть? Себя?
Она вошла в спальню и тихо позвала:
– Люка!
Когда тот не ответил, Софи решила, что поговорит с ним утром, и скинула с себя полотенце и трусики.
– Что? – вдруг произнес Люка, не оборачиваясь.
– Это подождет до завтра, – сказала она, потянувшись за ночной сорочкой.
– Нет, говори сейчас. – Он обернулся и тут же пожалел об этом, потому что даже в темноте рассмотрел обнаженное тело Софи, надевающей через голову сорочку.
Надо было тут же отвернуться, но Люка этого не сделал.
Софи встретилась с ним глазами и, сделав вид, что не замечает охватившего их обоих сексуального влечения, произнесла:
– Мой отец… Я не могла ему отказать…
– Отказать в чем?
– Он хочет как можно скорее вернуться в Бордодель-Чело, чтобы сходить на могилу моей матери.
– Я закажу авиабилеты. Ты можешь полететь вместе с ним. Я не буду вас сопровождать – отговорюсь тем, что у меня много работы. Не имею ни малейшего желания возвращаться в этот город.
– Отец хочет, чтобы мы оба отправились с ним. Я сказала ему, что мы поженимся в ближайшее воскресенье.
Она замерла в ожидании ответа, но его не последовало.
– Люка?
– Ты собираешься стоять там всю ночь или все-таки ляжешь в кровать?
Софи неуверенно шагнула вперед и нырнула под одеяло.
Сердце ее бешено колотилось, дыхание сбилось. Напряжение было почти непереносимым: Софи страшилась услышать отказ и одновременно испытывала сильное желание. Она чувствовала, что Люка тоже возбужден.
– Ты слышал, что я сказала?
– Слышал.
– Ты не ответил.
– Я тебе уже говорил, что об этом думаю: я никогда на тебе не женюсь.
– Но я сказала отцу, что мы поженимся.
– Тогда тебе остается надеяться, что он умрет до начала церемонии бракосочетания.
– Неужели ты сказал это всерьез?
Софи охватил гнев. Она попыталась подняться, но Люка прижал ее к кровати.
– О да. Я соглашусь тебе подыграть, вернусь вместе с вами в Бордо-дель-Чело и приму участие в подготовке к свадьбе. Буду говорить и делать все, что полагается жениху, пока дело не дойдет до венчания – когда ты подойдешь к алтарю, меня там не окажется. Весь город увидит, что я тебя бросил.
– Ты меня настолько ненавидишь, что сможешь так со мной поступить?
– Я тебя ненавижу так же сильно, как хочу тебя.
– Но это бред какой-то, – ответила Софи. Однако, едва эти слова сорвались с ее губ, она поняла, что имел в виду Люка. Кажется, он ненавидел ее до глубины души, судя по тому, что сейчас к бедру Софи прижимался его весьма возбужденный член.
– Тогда попробую выразиться яснее. Я ненавижу тебя так же сильно, как ты хочешь меня.
– Но я не хочу тебя. Я никого не хочу. – Софи лгала, и было ясно, что Люка это понимает. – Ты женишься на мне? Я ведь не прошу о браке на всю жизнь.
– Ты не понимаешь самого главного.
– Давай начнем все сначала, – выдохнула она. – Можем мы забыть все, что было, и начать с нуля?
– Не копаясь в прошлом? Без обвинений?
– Да.
– Как это удобно для тебя, Софи. Ведь тогда тебе не придется признавать, что ты была не права. Ты предлагаешь начать с чистого листа, если это выгодно тебе.
– Что ты хочешь сказать?
Люка встал и подошел к сейфу, где хранил крестик ее матери, и открыл его.
Он решил просто молча отдать крестик Софи и посмотреть, что она на это скажет.
– Значит, хочешь начать с чистого листа? – уточнил Люка.
– Да. Я больше не вспомню о том, что ты говорил обо мне в суде.
Почти поверив в это, он начал доставать из сейфа цепочку с крестиком, но остановился, когда Софи добавила:
– Я больше ни слова не скажу о твоих женщинах.
– Но ты только что о них снова заговорила, – раздраженно воскликнул Люка и, видя, что Софи еще не готова услышать правду, вместо крестика вынул из сейфа сережку ее матери. – Ты все та же четырнадцатилетняя девчонка, заталкивающая в лифчик салфетки.
– Ты о чем?
– Ты так и не повзрослела, или, скорее, ты не хочешь двигаться вперед.
– Так и осталась крестьянкой?
– Стоит сказать тебе поперек хоть слово, и ты тут же попрекаешь меня прошлым. А как же чистый лист, Софи?
– Тише! Не хочу, чтобы отец услышал нашу ссору.
– Не услышит. Стены тут звуконепроницаемые. Так что давай ссорься, говори, что собиралась… На! – Люка швырнул ей золотое украшение, но не то, которое собирался отдать сначала.
– Это сережка моей матери!
– Я нашел ее в своей спальне. Ну давай, Софи, продолжай, что ты хотела сказать?
– Я не хочу с тобой ругаться.
– Хочешь заняться любовью?
Окинув взглядом обнаженное тело Люки и его возбужденный член, Софи нахмурилась:
– Не думаю, что у тебя на уме именно любовь.
Люка подошел и разорвал на ней тонкую сорочку.
Даже не отступив, Софи уточнила:
– Ты будешь заниматься со мной сексом, хотя не хочешь на мне жениться?
– Да. И если бы тебе была известна моя репутация, ты бы знала, сколько девиц жалуется на то же самое.
– Но со мной ты занимаешься сексом не так, как с ними.
– Откуда тебе знать?
– Я знаю, – заявила Софи, глядя Люке в глаза. – Знаю точно.
– Это слишком самоуверенное заявление для женщины, имевшей секс всего дважды.
– Всего однажды, – поправила Софи. – Мы только…
Она не договорила, потому что Люка крепко прижался губами к ее губам. Софи, запустив пальцы ему в волосы, ответила на поцелуй.
– Запомни: мне не нужна благотворительность, – произнес Люка, раздвинув бедром ее ноги и остановившись, хотя его терпение уже готово было лопнуть.
– Это не благотворительность, – ответила Софи, направляя его в себя.
– Ничего себе фобия!
Люка раскусил ее обман, но Софи было уже плевать на это. Она хотела лишь, чтобы Люка поскорее овладел ею.
Но он не спешил в нее войти.
Вместо этого Люка встал на колени.
– Что ты делаешь? – удивилась Софи.
– Продолжаю с того, на чем мы в прошлый раз остановились.
И он начал ласкать ее языком между ног так умело, что Софи впору было поблагодарить всех его предыдущих женщин, на которых Люка отточил свое искусство любовника.
Содрогаясь от наслаждения, она кончила.
– Люка…
– Что? – спросил он, сев на пятки между ее раздвинутых ног и дразня Софи тем, что лишь на чуточку входил в нее и снова выходил. – Хочешь, чтобы я остановился?
«Да уж, с него станет», – мелькнуло в голове у Софи.
– Кончай теперь сам.
– Я ведь предупреждал, что не люблю мучениц. О, нам нужно попробовать кое-что другое…
– Что, например? – спросила Софи, и Люка еле сдержал улыбку, чувствуя, как нетерпеливо поднимаются навстречу ему ее бедра.
– Что-нибудь опасное.
Софи кивнула в ответ, и Люка поцеловал ее так, словно в первый раз, опустился на нее и вошел в нее до предела. А Софи впилась ему в спину пальцами и отдалась на его милость.
Они занимались любовью.
Возможно, завтра они пожалеют об этом.
Но это будет потом, а сейчас Люка целовал Софи так, как не целовал никакую другую женщину, и Софи пьянела от его поцелуев.
Она улыбнулась и откинула с лица Люки взмокшие от пота пряди, чтобы видеть его, чувствовать его волосы под своими пальцами. Софи прекратила сражаться с Люкой – теперь она его ласкала. Они катались по кровати, занимаясь любовью, и кончали снова и снова.
Оружие было сложено. Стены между ними рухнули.
Софи приняла предложенное Люкой временное перемирие, и теперь они старались наверстать все, что когда-то упустили.
Глава 15
Следующим утром Люку разбудили слова Софи:
– Я тебя не понимаю.
Он посмотрел на нее, лежащую на его подушке, и спросил:
– А откуда взялась вторая сережка? – потому что сейчас на Софи были обе.
– Я всегда ношу ее в сумочке.
В этот момент Люка понял, что память о матери никогда не изгладится в сердце Софи. Он правильно сделал, что не открыл правду. Если ее рассказать, Софи его никогда не простит.
– Ты меня не понимаешь, потому что я тебе этого не позволяю, – сказал Люка и встал с кровати.
– Ты разрешишь мне хотя бы попытаться?
– Нет. – Люка сел на постель и взял Софи за руку. – Между нами была такая любовь, которую дано испытать далеко не всем. Знаешь, как говорят: «Лучше любить и потерять любовь, чем вообще никогда не любить».
– Ненавижу эту цитату! Кто это сказал?
– Альфред Теннисон.
– Что ж, он ошибался.
– Я согласен с тобой. Хотелось бы мне, чтобы я тебя никогда не любил.
– Но ты любил меня.
– Да.
– А теперь любишь?
Люка был никудышным обманщиком, поэтому он вместо ответа на вопрос поцеловал Софи и сказал:
– Скоро все закончится. Мы снова заживем каждый своей жизнью, зная, что правильно поступили, скрасив твоему отцу последние дни. Кстати, когда мы приедем в Бордо-дель-Чело, нам будет проще вести нашу игру.
– Почему?
– Потому что я поселюсь в отеле и, как примерный жених, буду держаться на расстоянии от моей застенчивой невесты со стыдливым румянцем.
– Представляю, какой у меня будет стыдливый румянец, когда ты не явишься к алтарю.
– Я не могу жениться на тебе, стать твоим фальшивым мужем. Я не смогу обмениваться клятвами в церкви, зная наперед, что мы их не сдержим.
Люка встал и направился в ванную.
– Эй! – окликнула его Софи. – Мне тоже хотелось бы, чтобы я тебя никогда не любила.
Желая Пауло доброго утра, Люка заметил, что цвет глаз старика словно резко вылинял. А когда Софи протянула отцу чашку с кофе, у того так сильно задрожали руки, что дочери пришлось самой поднести чашку к его губам. Сиделка вскочила, чтобы помочь, но Софи остановила ее:
– Я сама.
Люка был так добр с Пауло и с таким усердием занимался подготовкой свадьбы, что временами Софи приходилось напоминать себе, что все это притворство.