— Конечно. — Финн записал что‑то в телефоне. — Он свяжется с тобой.
— Отлично. Кажется, все встает на свои места. Для начала осталось сделать только одно маленькое дело.
— Какое?
— Узнать, где живет Харпер.
Глава 12
— Входите.
Харпер глубоко вздохнула, прежде чем повернуть ручку двери в кабинет дедушки. Этого момента она страшилась с тех пор, как ей исполнилось двадцать два. Сейчас ей почти тридцать, и она нервничает так, как не нервничала никогда.
В Ирландии, за тысячи километров от необходимости разбираться с последствиями своей легкомысленности, было легко проявить смелость. Джози исчезла с горизонта, но теперь Харпер нужно было встретиться с дедушкой и реальностью, которой она избегала все это время. Рассказать ему, что она на мели. Скорее всего, он уже знал об этом, но ей хотелось сказать ему лично, и как можно быстрее.
— Добрый день, дедушка.
Пожилой мужчина оторвался от стола и расплылся в улыбке при виде своей единственной внучки.
— Харпер! Какой сюрприз! Выглядишь чудесно, как и всегда. Мне даже показалось, что это твоя мать. Ты становишься так похожа на нее.
Харпер обняла его, деликатно не замечая слез в его глазах. Они оба думали о женщине, которую у них отняли так рано. Харпер внезапно поняла, что сейчас она старше, чем мать. Сложно поверить. Жизнь временами бывает так несправедлива. Как глупо растрачивать свои эмоции на ерунду, когда в том же возрасте матери пришлось умереть, зная, что она оставляет своих детей.
— Чем обязан визитом? Не думал, что увижу тебя до дня рождения. Серьезная дата, да?
Харпер с улыбкой кивнула.
— Да, мне исполняется тридцать.
— Планируешь большое торжество? Потратить часть наследства на дорогое шампанское?
С учетом последних событий она ничего не планировала. Вполне достаточно того, что она одинока и на мели.
— Нет. Именно поэтому я сегодня пришла, хотела поговорить с тобой о своем вкладе.
— Не могла дождаться конца недели? — Серые глаза искрились любопытством. — Могу одолжить тебе несколько долларов.
— Нет, дедушка. Я пришла не чтобы взять в долг, но чтобы кое‑что тебе рассказать.
— Что случилось, Тыковка?
Она пыталась подобрать слова. Тыковка сильно ошиблась. Она думала, что потеря денег будет самым сложным, но нет. Сложнее рассказать об этом дедушке. Он так рассчитывал на нее, а она его разочарует.
— Я на мели, дедушка.
Он внимательно смотрел на нее, пытаясь понять смысл слов.
— На мели?
— Да. Все эти годы мне было так стыдно и не хотелось терять вторую часть наследства, что я молчала. Но не теперь. Еще в колледже я потратила все свои деньги, и с тех пор я на мели.
— Все эти годы… и ты ни разу не просила денег. У твоего отца их нет. Как ты справлялась?
Харпер пожала плечами.
— Как и все. Много работала. Копила каждый цент вместо того, чтобы выкинуть его на ветер, как я это делала раньше.
— И никто не знал правды? Даже твой брат?
— Я никому не говорила. Ни Оливеру, ни папе. Не хотела, чтобы кто‑либо знал, особенно ты.
— Но тогда почему ты говоришь мне об этом сейчас, Тыковка?
— Потому что я должна быть честна. Ты добавил условие, согласно которому я не имею права получить второй платеж, если неправильно распоряжусь первым. Что я и сделала. Я хотела — нет, мне было нужно — сказать тебе правду, чтобы ты мог распорядиться этими деньгами. Я потеряла доверие.
Дедушка потянулся к вазочке с конфетами, без которой Харпер не помнила его кабинета, и, взяв две ириски, протянул одну внучке. Она зажала конфету в руке, напряженно ожидая ответа. Упреков. Разочарования. Решения пожертвовать ее деньги на благотворительность. Он же просто задумчиво жевал ириску. Наконец он заговорил:
— Ты рассказала мне не все.
— Кроме того, что я лишила себя двадцати восьми миллионов долларов?
— Это всего лишь деньги. Тебя беспокоит что‑то еще. Что‑то более важное.
Себастьян. Но как он догадался?
— У меня была тяжелая неделя, дедушка. Все пошло наперекосяк. Меня шантажировали и украли мамино сапфировое ожерелье, потому что я не заплатила вовремя. Мужчина, которого я люблю, лгал мне, и я не знаю, что мне делать. Потеря денег — это просто последняя капля. У меня не будет большого праздника, нет желания отмечать.
— Расскажи мне об этом мужчине. Ты сказала, он лгал тебе.
— Он скрывал от меня очень многое в своей жизни. Я боюсь, что он не сможет открыться мне. Зачем ему таиться от меня?
— Но зачем таилась ты? Думаю, ваши поступки даже чем‑то похожи.
— Мне было стыдно. Не хотелось, чтобы кто‑то узнал о моей глупости. Боялась, что ко мне начнут по‑другому относиться.
Только сейчас она поняла, что, возможно, дедушка прав по поводу Себастьяна и его секретов. Узнай она о его состоянии здоровья, отнеслась бы она к нему иначе? Скорее всего. Могло ли ему быть стыдно, что здоровье влияет на сексуальную сферу? Вероятно.
За время их недельных отношений у него не было повода рассказать ей что‑либо. Да и она вряд ли бы выдала свои тайны, не вмешайся шантажист. Тогда какое право имеет она требовать что‑то от него?
Им нужно было многое узнать друг о друге. Недели недостаточно, чтобы раскрыть душу и секреты, которыми делятся только с очень близкими людьми. Страх вынудил ее принять все слишком близко к сердцу. Когда она увидела Себастьяна на земле в окружении санитаров… сирены, крики, провода… Все было так неожиданно, так страшно. Джози и ружье больше не были важны. Важен был только Себастьян.
Она едва не потеряла его и не могла понять почему. А потом просто развернулась и ушла, не простив ему то, что сама делала всю свою жизнь.
Какая же она дура.
— Харпер, как тебе кажется, почему я добавил то условие к твоему вкладу?
— Чтобы приструнить меня? Я была маленькой избалованной принцессой. Уверена, ты хотел оградить меня от тех ошибок, что допускал мой отец.
— Звучит несколько резко. Ты просто не знала, каково это — не иметь денег. Ты не росла в нищете, как я, и потому не умела их ценить. Но в этом не было твоей вины. И теперь ты умеешь с ними обращаться, не правда ли?
Харпер горько усмехнулась.
— О да. Каждый день я ругаю себя за то, что натворила. А ведь можно было иначе. Если бы я была умной или предприимчивой, как Оливер…
— Тебе не нужно быть как твой брат. Он на своем месте, а ты на своем. Позволь задать тебе другой вопрос. Если бы у тебя был второй шанс и кто‑то снова протянул тебе два миллиона долларов, что бы ты сделала?
Харпер задумалась.
— Сложно сказать, дедушка. Возможно, пустилась бы во все тяжкие и оплатила налоги и коммунальные услуги на год вперед. Остальное отложила бы на черный день на счет в банке.
Дедушка улыбнулся и потянулся к телефону.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Хорошо, настало время позвонить моему управляющему и обсудить с ним передачу оставшейся части твоего вклада.
— Что ты имеешь в виду под передачей?
Он накрыл ее руку своей.
— С днем рождения, Харпер. Я рад, что ты выросла зрелой и ответственной женщиной, которую я в тебе всегда видел. И в этом качестве ты станешь богаче на двадцать восемь миллионов долларов. А теперь найди мужчину, в которого ты влюблена, и запланируй хорошее торжество.
Себастьян вошел в здание, где жила Харпер. После всех поисков он чувствовал себя будто кладоискатель, наконец подобравшийся к цели. Он не мог спросить адрес у ее друзей — это означало бы признаться, что он никогда не был у нее дома. Подозрительный факт, когда вы влюбленная пара. И все же других вариантов не было, так что пришлось обратиться к Эмме, которую он нашел во «Флиннсофт». Пришлось честно признаться, что он безнадежно и по‑настоящему влюблен в Харпер, и только тогда она протянула ему адрес.
Он разговаривал с консьержем, когда над ухом прозвучал чей‑то голос:
— Ее нет дома.
Себастьян развернулся — за спиной с пакетом покупок стояла Харпер.
— Как жаль. Я хотел поговорить с ней, это важно.
— Важно? Можешь подождать ее возвращения в квартире. Думаю, она с интересом выслушает, что ты можешь ей сказать.
— Буду признателен.
Харпер с улыбкой направилась к лифту, а растерянный Себастьян последовал за ней. Он не знал, какой будет ее реакция после их расставания. И сейчас она была достаточно нейтральной. Хорошо, хотя бы в квартиру пригласила, а ведь могла оттолкнуть. Но не стала.
Был и другой вариант — что она бросилась бы в его объятия. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. До объятий и поцелуев ему предстояло извиниться, и ее прохладная встреча это только подтверждала.
Только оказавшись у нее в гостях, Себастьян до конца понял ее жизнь. Место более роскошное, чем у него, но обставлено узнаваемой и недорогой мебелью из ИКЕИ. В покупках дорогое шампанское соседствовало с несколькими упаковками растворимой лапши. За годы она освоила искусство баланса.
Себастьян топтался на пороге кухни, ожидая сигнала к началу разговора, ему не хотелось отвлекать ее от раскладывания покупок. Наконец она сложила сумку.
— Не хочешь что‑нибудь выпить?
Напряжение было таким сильным, что выпить хотелось очень. Но Себастьян приобщался к здоровому образу жизни, и дневной алкоголь точно не вписывался в его план. По крайней мере, сейчас.
— Воды, если можно, алкоголь мне нельзя.
Харпер внимательно посмотрела на него и, вытащив из холодильника две бутылки воды, протянула одну ему.
— Давай пройдем в гостиную. Не понимаю привычки кучковаться на кухне.
В гостиной висело несколько узнаваемых картин, одна стена была заставлена полками с книгами, на другой висел огромный плоский экран. Из огромного окна можно было заметить Центральный парк — он находился в нескольких кварталах.
— Присаживайся.
Себастьян сел в кресло по правую руку от Харпер — так, чтобы смотреть ей в лицо. Они сидели очень близко друг от друга, но он держал себя в руках; как бы ни хотелось дотронуться до ее нежной кожи, еще рано.