— Спасибо, что согласилась поговорить со мной.
Она пожала плечами и открыла бутылку.
— Когда я видела тебя в последний раз, ты был на пороге смерти. Я надеялась услышать, что тебе лучше.
— Да. Я ходил на реабилитационную программу. Они разработали для меня режим, который позволит более осознанно относиться к питанию и отдыху. Уже видна огромная разница.
— Рада это слышать.
— И я. Теперь я понимаю, что не могу допустить, чтобы работа занимала всю мою жизнь. Я хочу большего, чем карьеру и патенты. Я хочу жизнь. Жену. Может быть, семью.
Вежливое внимание на лице Харпер наконец уступило место заинтересованности, она вся подобралась.
— Серьезные изменения для завзятого трудоголика. Но что удержит тебя от очередного погружения в работу, от игнорирования семьи, а не только здоровья?
Она не верит, что он может измениться.
— Я не буду игнорировать тебя, Харпер. Я просто не смогу, даже если захочу.
— Я не имела в виду никого конкретно. Просто в общем. Сложно отказаться от старых привычек, как, например, держать все в тайне. Я знаю, о чем говорю.
— Мне жаль, что я лгал. Дело не в том, что я тебе не доверял. Просто… мне просто было стыдно. Ты можешь это понять, ведь правда?
— Конечно. Но я рассказала тебе все, Себастьян. Тогда как ты мне — практически ничего.
— Но рассказала бы ты, не вмешайся в дело шантажист? Или это было вынужденным решением?
Харпер посмотрела на крышечку от бутылки, которую вертела в пальцах.
— Там, на парковке. Вдруг ты падаешь в обморок, и все, что я могу, — кричать. Когда прибыла «скорая», я не могла ничего им сказать о твоем состоянии здоровья. Не могла сказать, что у тебя проблемы с сердцем. Я не знала ничего. Ты мог умереть, а я не могла сделать ничего, чтобы помочь.
— Я не должен был ставить тебя в такое положение. Если бы я мог представить, что произойдет что‑то подобное, то обязательно бы тебя предупредил.
— Я понимаю, что мы планировали просто разыграть отношения, но эта история позади. Свадебное путешествие закончилось, мы вернулись в реальность. Чувства теперь настоящие, никакой игры. Мне нужна правда.
— Какая?
— Вся. Я хочу знать все, что ты скрывал от меня, прежде чем решусь на продолжение отношений.
— Сейчас? Ты хочешь, чтобы я выложил тебе всю свою жизнь прямо сейчас? — Обручальное кольцо в кармане обжигало его через ткань. Ему отчаянно хотелось услышать от Харпер «да», но все было не так просто.
Она устроилась на диване поудобнее.
— Ты куда‑то спешишь? Может быть, на работу? Сегодня суббота, но кто знает.
— Нет. Мне нужно быть только здесь. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, если так тебе будет проще любить меня. Потому что я люблю тебя, Харпер. Никогда раньше я не позволял себе любить женщину. Не уверен, что знаю, как это делать правильно, но игнорировать свои чувства я не могу. Я сделаю все, что ты захочешь, если это позволит тебе сказать, что ты меня любишь.
Слово «любовь» ошарашило Харпер, и до конца его речи она сидела с приоткрытым от удивления ртом.
— Но может, начнешь сначала? Ты практически не рассказывал о своей семье, о том, где ты рос. Только об инциденте с твоим братом.
Себастьян кивнул и тоже сел поудобнее. Он был готов рассказать ей все, что она хотела знать.
— Я вырос в бедности. Не в той, с которой ты столкнулась, а в полной нищете, когда вы живете в старом трейлере с такой же беднотой. Первая собственная пара обуви у меня появилась в колледже, я ее купил на заработанные деньги. До этого я все донашивал за братом. Родители делали все возможное, но жизнь была к ним немилосердна. Мы с братом начинали работать, как только это становилось возможным. Кенни работал в бургерной рядом со школой. Мне нравилось возиться с железками, и я помогал отцу с машинами, а потом стал работать в магазине, занимавшемся ремонтом старых газонокосилок и прочей мелкой техники. Каждый цент предназначался родителям. Какое‑то время все было в порядке. Отец получил повышение, брат выпустился из школы и начал полноценно работать. Но потом произошла катастрофа.
Харпер словно не дышала, так внимательно она его слушала. Себастьян покачал головой и вздохнул.
— У нас была страховка, но она перестала действовать, когда Кенни выпустился из школы. Небольшой компенсации от владельца внедорожника было недостаточно. Весь мой последний школьный год Кенни провел в больницах и центрах реабилитации. Счета множились. Матери пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за ним, и это только ухудшило положение.
— Как ужасно.
— У меня были другие амбиции, чем всю жизнь заниматься ремонтом газонокосилок. Я хотел делать что‑то сам и помогать родителям и брату. Это влекло меня. После катастрофы я работал без устали, и единственные деньги, которые я оставил себе, пошли на поступление.
— Как они сейчас?
Себастьян наконец смог улыбнуться.
— Прекрасно. На первый миллион я купил родителям дом в Портленде, чтобы они жили поближе к врачам. Хороший, но не слишком большой, за ним несложно следить. А Кенни может попасть в любой его уголок на инвалидном кресле. Я купил им грузовичок и каждый месяц отправляю деньги. Отец из гордости продолжает работать, но через несколько лет он вый дет на пенсию.
Харпер улыбнулась и положила руку ему на колено.
— Я рада.
— Мы прошли долгий путь, и, чтобы оказаться там, где мы сейчас, пришлось потрудиться. Я не жалею о последствиях для своего здоровья. Но сейчас пришла пора что‑то изменить, чтобы двигаться дальше.
— Я могу понять, почему ты так поступал, ты проделал огромную работу, из ничего создав такую компанию. Могу представить, что ты думаешь о таких, как я, пустивших на ветер целое состояние.
— Нет. У всех свои обстоятельства, которые помогают им стать теми, кем они становятся. Мы все учимся на своих ошибках. Не уверен, что смог бы выпутаться из той ситуации, в которой оказалась ты, что мне хватило бы сил. И даже при моем богатстве потеря в двадцать восемь миллионов долларов звучит внушительно.
— Как оказалось, эта сумма осталась моей.
— В смысле?
— Я рассказала все дедушке. Он решил, что я усвоила урок, и все равно дал мне деньги. Вот почему я купила шампанское. Сегодня мой день рождения. Дедушка хотел, чтобы я организовала вечеринку, но после всего произошедшего в Ирландии я не была к этому готова и решила устроить небольшой праздник для себя. Присоединишься?
— Конечно. — Пусть ему можно только глоток шампанского, но поднять за нее бокал он обязан.
Они сходили на кухню за напитком и бокалами и вернулись в гостиную.
— С днем рождения, Харпер. Я рад, что сегодня праздную его с тобой. Я не знал, смогу ли сказать тебе это. Или что‑либо из того, что я рассказал тебе сегодня. Спасибо, что дала мне шанс.
Харпер с улыбкой коснулась его бокала своим.
— Спасибо. Не так я себе это представляла, но лучшего варианта и придумать нельзя. За последние недели я многое узнала о себе. Если бы не Джози, я бы вряд ли поняла, что могу справиться самостоятельно. Или что мне не нужны деньги или роскошные машины, чтобы показать, кто я есть. И я бы не поняла, как ты важен в моей жизни.
На этот раз сердце Себастьяна замерло не из‑за забитых артерий. Он отставил бокал на кофейный столик.
— Я не знал, что твой день рождения сегодня, иначе принес бы подарок. Но у меня есть только это. — Он порылся в кармане и вытащил голубую коробочку.
— Что…
— Я уже говорил, что люблю тебя, Харпер. И что я готов найти в своей жизни баланс. Чего я не сказал — что хочу искать его вместе с тобой. Жизнь слишком коротка, чтобы колебаться, и я не могу рисковать снова потерять тебя.
Себастьян опустился на одно колено и открыл коробочку, в которой лежало кольцо с ослепительным изумрудом.
— Обещаю, что больше не буду хранить от тебя секретов. Обещаю, что никогда больше работа не будет казаться более важной, чем ты или наша семья. Ты самый важный человек в моей жизни, Харпер. Я не знал, что могу любить кого‑то так, как люблю тебя. Пожалуйста, окажи мне честь и стань моей женой, Харпер Дрейк.
— Да. — Она широко улыбалась, а в глазах ее стояли слезы.
Себастьян надел на палец кольцо и сжал ее руки в своих. Они встали, прижались друг к другу, и он в первый раз поцеловал свою невесту.
Это было началом их совместного будущего. Будущего, которого у него могло не быть, но которым он планировал дорожить вместе с Харпер столько, сколько ему отведено.
Эпилог
— Счастливого Рождества!
Харпер заспешила на звуки поздравлений посмотреть, кто пришел. Она суетилась на кухне, готовясь к первому совместному Рождеству, на которое соберутся обе семьи.
Себастьян обнимал мать, следом за которой с руками полными подарков следовал отец. А замыкал строй Кенни. На своих ногах.
Экзоскелет Себастьяна помог его брату медленно, но уверенно войти в дверь с широкой улыбкой на лице. И непонятно было даже, кто из них счастливее. Восторг Себастьяна не имел границ. Он воплотил свою мечту и сделал своей семье лучший подарок на Рождество, какой только возможно. И себе.
Он не сразу понял, какой прорыв стал возможным благодаря наброскам из Ирландии, и осознал это уже по возвращении в лабораторию. Харпер видела, как тяжело ему давалось вовремя остановиться и пойти домой, хотя мозг толкал его работать без устали. Но в конце концов он добился, чего хотел.
Наконец все перезнакомились и собрались в гостиной с напитками и закусками. Харпер хотела принести из кухни еще эгг‑нога, но Себастьян, вытащив из‑под елки какой‑то подарок, жестом поманил ее в коридор, ведущий в спальню. Там они могли побыть наедине.
— Это я хочу подарить тебе сейчас.
— Сейчас? Но еще только сочельник.
— Пожалуйста, открой.
Себастьян уже подарил ей такое красивое обручальное кольцо, что было стыдно принимать другой подарок. Харпер со вздохом разорвала красивую оберточную бумагу и не поверила своим глазам: там лежала коллекция сверкающих украшений.