Я готовлюсь к свиданию и надеюсь, что на нас снизойдет просветление. И в каком-то смысле надеюсь, что Джейксон действительно меня бросит, – ну, чтобы мне не пришлось самой принимать решение.
Мы собираемся в простой сетевой ресторанчик, и я выбрала самый повседневный наряд – джинсы и красивый топ, но все же завиваю локоны, крашу губы любимой яркой помадой и надеваю милые украшения, чтобы образ немного заискрился.
Уже на подходе к ресторану я смотрюсь в витрину магазина.
Оно не вызывает у меня тех чувств, на которые я рассчитывала: «О да! Он совершает огромную ошибку, ведь я такая потрясающая!» Нет, манжеты на резинках натирают мне запястья, из-за чего я все время их нервно поддергиваю, а ремешок на босоножке, кажется, вот-вот оторвется. Мое отражение и предчувствие, что меня бросят, с каждым шагом снижают мою уверенность в себе.
– Соф! Привет! – вдруг слышу я.
Я поднимаю глаза и вижу Джейксона: он приближается к входу в заведение с другой стороны улицы. Он хорошо выглядит – джинсы и элегантная белая рубашка с короткими рукавами, которую он как-то умудряется выдать за смарт-кэжуал. Волосы у него слегка растрепаны, а на висках и носу поблескивают бусинки пота, но это неудивительно – при такой-то жаре. Он поправляет круглые очки, широко мне улыбается и машет рукой. Я жду, когда же у меня в животе вспорхнут бабочки, но они даже крылышками не шевелят.
Разве так выглядел бы парень, который больше не хочет видеть свою девушку?
Разве так выглядела бы девушка, которая больше не желает встречаться со своим парнем?
И хочу ли я быть такой девушкой?
Я неловко машу ему в ответ, стараясь придать лицу более нейтральное выражение, чтобы Джейксон не догадался, о чем я думаю.
– Привет.
Он без колебаний обнимает меня за талию, притягивает к себе и быстро, но нежно целует.
Я хочу, чтобы у меня голова закружилась от восторга, но все, о чем я думаю, – «О нет, моя помада!». И о том, что целуется Джейксон не так хорошо, как Гарри.
Джейксон отрывает свои губы от моих, но не отстраняется. Какой-то прохожий ворчит, что мы загораживаем дорогу, но если Джейксон и слышит замечание, то ему все равно.
– Привет, – улыбается он.
– Привет, – повторяю я.
Я слишком обескуражена, чтобы сказать еще что-нибудь.
– Я скучал по тебе.
Вот это расщедрился!
– Я тоже по тебе скучала, – эхом откликаюсь я.
– Пойдем?
– Э… ага.
Он меня обгоняет, чтобы открыть дверь и придержать ее для меня. Я стараюсь встряхнуться и делаю все возможное, чтобы проветрить мозг и собраться с мыслями.
Разве не я всего лишь полминуты назад была уверена, что между нами все кончено? Разве не я бесилась, паниковала и расстраивалась из-за мыслей «о нас» всю предыдущую неделю? Разве не я на него злилась и хотела высказать ему все, что думаю по поводу его обращения со мной в последнее время?
Но он придерживает для меня дверь, а потом, когда нас ведут к нашему столику, берет меня за руку. И, похоже, я намеренно снижаю планку, потому что все же хочу дать ему шанс: пусть сомнение будет в его пользу. Искренне хочу, а не просто пытаюсь убедить в этом себя и своих друзей, – и к тому же совершенно не стремлюсь искать ему альтернативу.
Джейксон заказывает пиво, я беру колу.
Все это какой-то сюр и бред. Мне кажется, что я парю над нашим столиком и смотрю на нас обоих сверху: вот девушка, она сидит тут с парнем, который от сообщений в стиле «Спокойной ночи, красавица, чмок» перешел едва ли не к полному игнору и с которым она встречается только потому, что… А почему, собственно? Потому, что формально он удовлетворяет всем моим требованиям? Или потому, что я теперь могу предъявить окружающим бойфренда и со мной наконец перестанут обращаться так, будто я хуже других?
И тут с ослепительной ясностью я вижу себя через двадцать, тридцать, пятьдесят лет: у меня семья, дом и собака, и я всю жизнь прожила с Джейксоном лишь для того, чтобы мои родственники и друзья наконец заткнулись. Эта долбаная мысль настолько нелепа, что я перестала понимать, зачем вообще здесь сижу.
Нам приносят напитки, мы заказываем еду, и наконец-то я нахожу в себе силы прервать пустую светскую беседу и перейти к главному.
– Так что там у тебя?
– Извини, не понял?
Да уж, тебе есть за что извиняться.
– Ты в последнее время почти мне не писал и отменил наше свидание. Все в порядке?
Джейксон отхлебывает пиво и поправляет столовые приборы и салфетку. Он хмурится и смотрит на меня из-за очков – мило так, недоуменно.
– Ага. Все в порядке. Я… Эх, я не… Прости, Софи, я как-то не сообразил. Сначала на работе был полный бардак, потом у меня возникли кое-какие дела с друзьями, а потом ты опять уехала на выходные… Считай, нам помешала сама жизнь. Прости.
Я стискиваю зубы, борясь с гневом, который зарождается где-то глубоко внутри и угрожает выплеснуться на него злым и едким потоком слов. Он представляет дело так, словно все и правда в порядке. Все очень логично, но…
Я не хочу на него давить. Я не хочу его допрашивать. Я не хочу выглядеть так, как будто у меня паранойя, и не хочу зависать над парнем, как вертолет, не давая ему жить собственной жизнью. Может, я и правда мнительная. Может, Талли права и я, сама того не осознавая, требую от других совершенства. Но это нечестно. С моей стороны было нечестно спать с Гарри, но со стороны Джейксона было нечестно играть со мной в кошки-мышки. И мой поступок – это еще не повод самому вести себя как динамщик.
Я не оправдываю себя за то, что продолжаю встречаться с ним только ради того, чтобы предъявить окружающим живого бойфренда. Но я вожу за нос не только его – себя тоже.
Он извиняется, тянется ко мне через стол, берет меня за руку, поглаживает и улыбается мне непринужденной – вроде бы – улыбкой. Той самой, которая так нравилась мне на фото в Hookd.
И слова срываются с моего языка еще до того, как я позволяю себе снова забыться: моя рука в его руке, его милая улыбка – все это так многообещающе, а мне было бы так удобно говорить всем, что у меня есть парень, и видеть на лицах людей облегчение…
– Думаю, нам надо расстаться, Джейксон. – Я, ни капли не стыдясь, смотрю ему в глаза, и мой голос не дрожит. – Мне кажется, у нас ничего не выходит. То ты пишешь мне весь день, то молчишь целую вечность, то говоришь, что ждешь не дождешься встречи, то отменяешь свидания… Похоже, ты хочешь встречаться только тогда, когда тебе самому удобно. И… я не знаю, чего я ищу в отношениях, но это нечестно по отношению к нам обоим, если я просто использую тебя для того, чтобы это понять.
– Софи…
У него удивленный голос. У него удивленный вид. Он выглядит пораженным. Глаза вытаращены, челюсть отвисла. Это как щенка пнуть.
Но, если честно, он не кажется очень уж расстроенным. Может, он и не расстроен.
Я стараюсь собраться с мыслями после того, как неожиданно для себя выдала такой монолог. Хочу придумать, как объяснить ему свои слова, чтобы не выглядеть полной стервой. Я легко могла бы использовать Гарри в качестве повода – сказать, будто я встретила другого, а между мной и Джейксоном «нет искры», – но я помню, как больно мне было от одной мысли, что он заменил меня кем-то еще, и я не хочу так с ним поступать.
Я не знаю, что ему сказать, поэтому молчу.
Джейксон подбирает челюсть, смотрит куда-то сквозь меня и кивает:
– Ладно.
– Ладно?
– Ладно, – повторяет он, и я гляжу на него до тех пор, пока он не соизволяет полушутя продолжить: – Я что, должен был… как там это… бороться за нас? Со слезами умолять тебя остаться? Не думай обо мне так плохо. Да, ты права. Думаю, у нас с тобой… просто разные ожидания.
Вообще-то, я очень хотела бы знать, какие ожидания были у него. Может, он считает, что я слишком торопила события своей просьбой пойти со мной на свадьбу Джессики? Или думает, что я слишком часто была «не в духе», как выражается Талли, и держала его на расстоянии?
Но мне кажется, это уже не имеет значения.
Наступает неловкое молчание, и Джейксон встает с места. Он желает мне всех благ.
– И тебе тоже. Удачи.
Он оставляет на столе деньги за свой заказ. Я смотрю, как он уходит, и мне неловко покидать ресторан одновременно с ним. Как можно незаметнее я подзываю официанта и прошу упаковать мне еду с собой.
Мне вдруг начинает казаться, будто все на меня пялятся и все знают, что мы с Джейксоном расстались. Словно я в какой-то новой параллельной реальности, где всем есть до меня дело.
Нет им до меня никакого дела, я это прекрасно знаю. Наверное, нас даже никто и не заметил. Но сама мысль остаться и поесть в одиночестве кажется мне унизительной. Я быстро оплачиваю счет, забираю две маленькие картонные коробочки, иду на автобусную остановку, а дома съедаю обе порции: с кем мне делить еду? Я снова одна.
СЕНТЯБРЬ
Глава 25
А что праздновать тем, кто одинок?
– Сколько лягушек надо перецеловать, прежде чем найдешь своего принца? – щебечет Талли, пока мы стоим в очереди за кофе.
Сентябрь выдался сырым и тоскливым: уже неделю идут дожди, но жара так и не спадает. Из-за влажности волосы Талли кудрявятся, хотя она стянула их в хвост на затылке. Мой промокший дождевик прилип к оголенным рукам, вода с него льется на ноги, и я уже начинаю жалеть о том, что сегодня надела платье.
В Costa Coffee легче не становится – кофейня набита битком: люди пытаются переждать дождь, застигший их по дороге на работу. Душно, воздух спертый, все немного раздражены.
В том числе и я. Но меня тревожит не погода и не чей-то портфель, который тычется мне сзади под колено, а Талли и ее слова про целование лягушек.
Она не обращает внимания на смертельно холодный взгляд, которым я ее одариваю, так что я закатываю глаза и громко вздыхаю, чтобы дать ей понять, где видела ее мнение.