– Прости, – говорю я. Не знаю, за что именно я извиняюсь, но я вдруг чувствую себя ужасно виноватой. – Я не умею обращаться с детьми. Из всех моих знакомых ты, кроме Доун, первая, у кого появился ребенок.
– Что? Нет, все в порядке.
– Но ты его у меня забрала.
Надин укоризненно смотрит на меня:
– Ну да. Потому что если ты не скрывала от нас беременность, Соф, и у тебя в груди нет молока, то вряд ли ты сможешь его покормить.
Я шумно и с облегчением вздыхаю, а Камилла надо мной смеется:
– Софи, честное слово! Не надо бояться. Поначалу никто не знает, что делать, ты нормально справляешься.
– Кроме того, ты так просто не отделаешься, – громко говорит Надин. – Привыкай с ним сидеть. Ты в моем списке нянечек для Финли.
Вот я какая, значит: няня и тетя-волшебница в одном лице.
Появляется Джессика: не могла же она пропустить такую семейную встречу. Папа забрал ее со станции – до Надин ей всего час на поезде, и она старается уделять племяннику как можно больше времени. За эти несколько недель она, наверное, спустила на билеты целое состояние.
Мы с ней прибираемся после обеда: я мою часть посуды, она ставит оставшуюся в посудомоечную машину и протирает столешницу.
– Слушай, Джесс, а ты не чувствуешь рядом с малышом, что у тебя голова кругом идет? – спрашиваю я, пользуясь случаем.
– Например, при мысли о том, что у тебя когда-нибудь будет свой? Я бы два раза подумала после того, как узнала, сколько швов наложили Надин после родов, – смеется Джесс. – Но это просто… Оно ведь того стоит, правда? Мне, конечно, легко говорить, не у меня же все эти разрывы… но, боже мой, какой он милый. Даже не знаю, – тихо добавляет она, пожимая плечами. Когда она берет пустую кружку, камни в ее кольцах, помолвочном и обручальном, играют на свету. – В общем-то… я готова стать наседкой. Мы с Конором всю ночь обсуждали этот вопрос после того, как впервые увидели Фина.
– Но тебе не кажется это странным? Когда ты держишь малыша, ты… полностью за него отвечаешь. Он же во всем от тебя зависит. От тебя, понимаешь. Во всем. И он такой… крошечный.
– Ты о чем?
Я перестала отскребать форму для запекания и, нахмурившись, посмотрела на Джесс.
– Ты не боишься его уронить, сломать ему что-то и так далее? – говорю я, понизив голос.
Джессика широко распахивает глаза, и на какую-то секунду мне становится страшно: черт, не стоило этого говорить. Она подумает, что я плохая, опасная. Расскажет Надин, и мне запретят брать малыша, пока ему не исполнится лет пять.
Но Джессика хватает меня за запястье и шепчет – почти что мне на ухо:
– Ты серьезно? Да. Господи… Софи, я в ужасе. У многих друзей Надин уже есть дети, и она, по-моему, привыкла с ними возиться, а я чувствую то же, что и ты. В первый раз мне пришлось просить маму показать, как держат ребенка. А на днях я пыталась сменить ему подгузник – хотела помочь, а в итоге провозилась минут двадцать. Думала, не справлюсь. Пришлось искать ролики, как это делается, – очень уж неудобно было спрашивать у Надин.
– Мне показалось, ты смотришься с малышом так естественно. Как будто прекрасно знаешь, что делаешь.
Джессика только отмахивается:
– «Как будто». Я, наверное, слишком занята мыслями о том, как сильно я его люблю и какой он миленький, но, поверь, у меня внутри все время звучит голос: «Не забывай придерживать головку. Если он срыгнет, не пугайся и не кидайся ребенком».
Вот теперь я могу вздохнуть с облегчением: даже готовая к материнству и серьезно настроенная на беременность Джессика чувствует то же самое, что и я. Мы в одной лодке. Значит, я не какая-нибудь ошибка природы.
– И все же, – мечтательно говорит она, глядя в сторону гостиной, откуда доносятся голоса и потешные звуки, которые издает Финли, – разве тебе не хочется своего?
Может, мы и не в одной лодке.
Ребенок… Настоящий человек… Это уж слишком. Вряд ли я сейчас смогла бы о нем как следует заботиться.
Я о себе-то не всегда могу позаботиться.
ДЕКАБРЬ
КАЛЕНДАРЬ
Пятница, 3 декабря, – выходной – купить рождественские подарки!!!
Суббота, 4 декабря, – утреннее шоу «Король Лев» с мамой и папой в Лондоне
Четверг, 16 декабря, – вечеринка на работе (ЗАКАЗАТЬ ТАКСИ ДО ДОМА!!!)
Воскресенье, 19 декабря, – барбекю у бабушки с дедушкой, захватить подарки
Суббота, 25, – Рождество у Надин
Пятница, 31, – в бар с Талли??? (Надо заранее бронировать столик? НЕ ЗАБЫТЬ СПРОСИТЬ У ТАЛЛИ)
Глава 35
А чего я вообще хочу от этих свиданий?
После работы мы с Талли решаем выпить кофе.
– Как прекрасно быть одинокой, – вздыхает она. Теперь мы сидим спокойно, а не как раньше, когда она была с Сэмом, а мне доставались только торопливые утренние встречи в кофейне. – Это же идеальная возможность найти себя, ты согласна? Как следует себя узнать. И стать лучше.
Мы только что прочитали мою свежую статью, опубликованную на сайте всего несколько дней назад, в конце ноября. В ней я пишу о том, что друзья и семья вечно монополизируют все мое время: они полагают, что раз уж я одинока, то всегда должна быть к их услугам, – поэтому было бы неплохо установить границы. И в идеале – добиться того, чтобы окружающие (которые, в отличие от меня, не одиноки) эти границы уважали. Судя по всему, Талли не очень нравится прочитанное, и она напрямую спрашивает меня, действительно ли одинокие люди так себя чувствуют.
И я едва удерживаюсь, чтобы не проговориться: да, именно так я себя и чувствую, я же сама и написала эту долбаную статью.
Изначально я хотела посвятить ноябрьскую колонку вопросу о том, как вернуться в строй после череды неудачных свиданий. На эту мысль меня навел разговор с Дженни, которая утверждала, что в личной жизни я неудачница, – но за три дня до сдачи материала я удалила написанное и вместо этого состряпала новую статью. Я сказала Талли правду: я задолбалась. В прошлом месяце я только и делала, что навещала Поппи и Финли, Талли постоянно хотела со мной тусить, и я помогала ей искать новую, более дешевую квартиру, у меня было два провальных свидания с парнями из Hookd, а Лена вытащила меня выбирать место для свадебной церемонии, так что в итоге у меня не осталось ни капли сил. На работе я клюю носом, а дома, заглотив ужин, почти сразу ложусь спать. К тому же я забила на стирку, и мне даже пришлось покупать новые трусы, чтобы было что надеть. Я не виделась с Гарри с тех пор, как мы ездили к Надин, и начинаю по нему скучать.
В прошлые выходные в семейном чате меня уговаривали еще раз навестить Надин (а сама она тайком просила привезти ей минс-пай), но мне хотелось выть. Мне хотелось плакать. Я мечтала просто залечь в постель и не вставать, пока снова не почувствую себя человеком и не смогу мыслить более или менее ясно.
Но я просто не могу отказать новоиспеченным родителям. И не могу послать подругу, которая до сих пор иногда плачет ночами из-за расставания с парнем.
А еще мне хотелось выть и плакать, когда Талли спросила, согласна ли я с тем, что написано в моей же статье. Мне хотелось истерически гоготать. Но в итоге я просто пожала плечами и промямлила:
– Ну, насчет личных границ… в этом что-то есть.
Надо и мне получше охранять личные границы. Надо и мне хотя бы завести личные границы.
Попивая мокко, Талли все же решает, что, наверное, журналистка в чем-то права и уделять себе время действительно очень важно…
– И, – продолжает она свою мысль, – у тебя остается столько возможностей, чтобы пробовать новое, выбираться из дома и знакомиться с интересными людьми! Я не только про мужчин. Вот если я, например, захочу найти себе новое хобби, то без проблем найду. В голове не укладывается, сколько у меня теперь, без Сэма, свободного времени. Я наконец могу заняться собой, понимаешь?
Вот это уверенность. Как будто не она еще вчера плакалась мне по телефону, что у нее не смывает унитаз, и мне пришлось ехать его чинить: я не зря наблюдала за тем, как Гарри решает аналогичную проблему.
Талли вслух перебирает потенциальные хобби, говорит о новых возможностях, но я не поддерживаю ее энтузиазм. Мне хочется сказать ей, что она романтизирует одиночество, но на самом деле одинокая жизнь довольно жалкая штука. Мне хочется попросить ее заткнуться: ее убежденность в том, что одиночество – это куча возможностей и новые увлечения, заставляет меня чувствовать себя неполноценной и ущербной – словно я профукала свою жизнь, так и не научившись кодить в свободное время и не став тревел-блогером.
Да пусть болтает. Я отвечаю односложно, потому что просто-напросто очень устала.
На эту беседу с лучшей подругой у меня нет энергии (орехово-карамельным латте особо не подзаправишься) – да и на любую другую беседу. Я мысленно возвращаюсь к личным границам – жаль, что у меня их нет, – а потом думаю о том, что неплохо было бы просто взять отпуск. Никто не претендует на твое свободное время, если ты в отпуске, верно? Коллеги не обижаются, когда рабочая почта присылает автоответ, а родственники оставляют тебя в покое. Подруги не рассчитывают, что ты тайком притащишь им рождественские сладости или отправишься с ними на выставку свадебных аксессуаров.
И тут я понимаю, что за год ни разу не была в отпуске. Я брала отгулы, но либо для того, чтобы сходить на чужие праздники, наподобие девичника Джессики, либо для того, чтобы разгрести накопившиеся дела: например, оформить страховку на имущество, заплатить налоги, отдраить квартиру к приходу арендодателя с очередной ежегодной проверкой. В декабре у меня будет куча свободного времени, но в основном для того, чтобы успеть навестить родственников и закупиться подарками.
Может, взять еще один отгул? Слетать на Антигуа, как в шутку предлагал Гарри.
Я еще успею написать заявление.