е кажется. А вы как считаете, друг мой Гастон?
Друг Гастон был слегка рассеян. Он почти не слушал наш разговор, или у меня сложилось такое впечатление.
Вот где сложнее, вот где мой опыт не стоит почти ничего. Даже если бы в прошлой жизни я не торговала шмотьем, а была сотрудником органов, мне это ничем бы не помогло. Эти люди заодно, я о них ничего не знаю, я даже помощи попросить не могу ни у кого.
— Грешница девица де Аллеран или блаженная, — пожал маркиз плечами, — не мне судить. Вы видели, ваше величество, как улыбнулась ей королева?
Да? А кто еще это видел и понял? Напрасно я медлила и не сделала из дворца ноги. Подставила и себя, и ее.
— Вы видите ее величество чаще, чем я, — развел руками король и отложил игрушку в сторону. — Что же, Гастон, ее улыбки так редки, что вас одна удивила?
Король поднялся. И все же он был в хорошем расположении духа, если только в это расположение его не приводила мысль о моей скорой казни.
— Знаете, мадемуазель… — протянул король, остановившись напротив меня. Сердце мое проворно шлепнулось в живот и затем скрылось в пятках, а вот шея похолодела и зачесалась, выбирая — топор или петля. — Мне не нравится герцогиня де Бри, впрочем, вы по прошлой беседе, думаю, это поняли… Она не нравится и маркизу, а его мнение я ценю. Но в вас есть что-то, что я никак не пойму. Вы могли бы обмануть кардинала, могли заморочить Гастона, могли запутать меня, но вряд ли — ее величество. Она слишком чиста и искренна, чтобы чужая ложь причинила ей вред.
Ой, мальчик, как ты наивен. Твоя супруга, которую ты видишь, как я понимаю, только на этих балах, умна не по годам. Но где-то ты прав — она умеет читать людей, иначе бы по церковным углам не пряталась. Я тоже хотела бы спрятаться, как я ее понимаю. А себя я не понимаю, я поступила неосмотрительно, глупо, тупо, по-идиотски, и поэтому я сейчас перед вами и черт его знает, чем этот разговор для меня кончится.
— Я возвожу вас в чин придворной дамы, — объявил король абсолютно без предисловий и всякой торжественности. — Кого еще, как ни ту, кого встретила ее величество в церкви. Для всех прочих дам ее величество в исповедальне — лишний повод обойти дом господень стороной.
Мне надо было что-то сделать, наверное? Присесть в поклоне, поблагодарить? Но я так и застыла, спасибо что не хлопала ртом. И как-то запоздало услышала, как Гастон вышел.
Да? Ситуация выходит из-под контроля, если она хоть когда под этим контролем была. Кажется, я получила какие-то плюшки, но что с ними делать и не смахивают ли они подозрительно на пресловутый бесплатный сыр?
— То, что вас отличает, — король вернулся на свое место и сел, — от них, — он неопределенно махнул рукой, — доброта. Добрые люди тянутся в дом господень. Спросите меня, когда в последний раз там был я…
Какие разговоры. Что он от меня хочет? Жертвоприношения, вот и я против воли попала в политические жернова. Был у меня выбор? Да, в общем-то, нет. Или я его упустила еще тогда, когда решила — не сбегу сейчас, сбегу позже.
Не успела. Не захотела. Тянула резину, о чем-то думала. Да ни о чем я не думала, пригрелась и разомлела.
— Я не хотела бы, чтобы вы заблуждались на мой счет, ваше величество. — Лучше открыться самой, чем донесут, если уже не успели. — За все, что мои девушки шьют, я беру деньги.
— Если бы вы не брали, я счел бы вас не блаженной, а сумасшедшей! — заливисто расхохотался король, и я тоже не смогла удержаться от искренней улыбки. — София приехала сюда испуганным замерзшим ребенком, и я видел ее всего несколько раз… до этого дня. Когда встречал ее по приезде, потом на свадьбе, несколько раз — на балах. Она и появляется не на каждом. Я позволяю ей. Мне жаль ее.
Он снова поднялся, отошел к окну, и я видела теперь его прямую спину, напряженную чуть больше, чем следовало бы. Ну, это мне было понятно, я знала, что, несмотря на формальный брак, супруги между собой могли почти не общаться, демонстрируя себя как пару лишь для придворных и подданных. Что-то короля беспокоило. Он заговорил о королеве, у него мысли заняты ей, коль скоро сегодня все-таки день, когда они пообщались.
— Это был политический брак. И я ничего не могу для нее сделать. Маркиз… Гастон уделяет ей больше внимания, ее величество доверяет ему, но у него не так много времени, чтобы быть с ней постоянно рядом. Я прошу вас, девица де Аллеран, прошу не как король, как растерянный муж, который не муж пока вовсе…
Он обернулся, и я вдруг поняла, что король намного моложе, чем я представила себе изначально. Господи, ему вряд ли больше семнадцати лет! Он сам еще просто мальчишка!
— Я хочу, чтобы ей не было так одиноко. Мне кажется, она будет рада видеть вас рядом с собой. Вы были с ней откровенны и очень добры.
Да, ваше величество… только откуда ваша убежденность? Отлично отрепетированная речь. Что бы он мне ни сказал, я тоже пешка в «Игре престолов», но если перестать истерить и разобраться: какая мне разница?
— Вы так уверены в том, что я не причиню ей зла? — спрашивать, так уж прямо, и выяснять, так до конца. — Вы знаете больше, чем другие, ваше величество, это так. Что будет, если вы ошибетесь?
— Я прикажу вас казнить, — с улыбкой ответил король, и нет, на этот раз это была не шутка. — Если по вашей вине София уронит хотя бы одну слезу. Но я знаю, что этого не случится. Видите ли, Гастон единственный почти что из всех, кому я могу доверять, он мой наставник, мой бывший регент, хотя он всего лишь маркиз, но такова была воля моего отца… — Он оборвал сам себя. — Гастон последовал вашему совету. Он сказал, что раз доктор счел это возможным, то ничего не теряет и он. Он на свои деньги выкупил у крестьян старый скот, как раз поля сковало хорошим настом… Ваш план сработал, девица де Аллеран. И я не знаю, кто вы такая, но мне будет проще это понять, если вы будете ближе ко мне, а не к старой сводне де Бри, которая спит и видит, как бы избавиться от Софии.
Вот это номер. Он это знает? Впрочем… почему бы и нет? Он ведь король и у него везде уши. И руки, и топор палача.
— Тогда почему вы не избавитесь от нее первым, ваше величество?
Это было бы очень логично? Так поступил бы любой человек, осознающий угрозу. Это только в дурацких фильмах и книжках герой пару глав или десять минут выясняет мотивы злодея. Мне же, как и любому нормальному, дружащему с собственной головой человеку, была близка сцена из «Ван Хельсинга»: «Хочешь убить — убивай, а не болтай попусту».
Любила я этот фильм в том числе за отличный финал… Непредсказуемый. Можно мне спойлеры к этой истории, в которой я вопреки желанию сейчас из пешки стану ферзем, потому что — почему бы не пожертвовать подобной фигурой?
— Вы плохо знаете двор, мадемуазель, — усмехнулся король. — И это, думаю, неплохо... Для вас, вы, думаю, с удовольствием бы ничего не узнали. Герцогиня одна из многих, она стара и терять ей особо нечего. Кто-то стоит за ней, кто-то моложе и, вероятно, сильнее, и вполне может быть, все гораздо запутанней, чем нам кажется. Есть несколько коалиций, которые хотят видеть рядом со мной некую девицу, по факту же может случиться и так, что истинных кандидаток всего две или три, прочие же подставные.
Да, я сама не один раз предполагала, что так и есть.
— Раз случилось так, как случилось, помогите мне, я помогу вам. Хотите уйти в монастырь? Хотите быть в безопасности? Не могу гарантировать вам ни то, ни другое, но с моим покровительством у вас больше шансов, чем без него. Одно я вам обещаю: ваш цех у мессира Симона будет в надежных руках.
Он улыбнулся, я с каменным лицом кивнула. Такой изящный рейдерский захват я видела впервые в жизни. Было ваше — стало наше, а вы с чем-то не согласны? Хотите на эшафот?
— Мадам Ассо не сделает ничего, что бы повредило вашему начинанию.
Вот спасибо. Не в первый раз. Не то чтобы у меня отжимали налаженный бизнес, но терять нажитое мне приходилось. Дефолт, кризисы, изменение моды, кто бы предугадал. Я, как и многие, поддалась влиянию гламура двухтысячных и сделала неплохие вложения, а в середине десятых годов блеск нищеты за пару месяцев сменился на преувеличенную демонстративную скромность. Сверкающее дерьмо я потом долго реализовывала по регионам и даже не вышла в ноль.
Не впервой начинать все сначала. Хоть деньги не отберут. И голова пока что на месте.
— Пойдем. В конце пути вас ждет награда. Компенсация за ваш труд.
Вот этого я ожидала меньше всего. Мне казалось, король не ходит без сопровождения никуда. Но Гастон нас покинул, больше не было никого, может, где-то и таились невидимые глаза и уши, но тогда уже слишком невидимые. Король открыл незаметную дверь, и передо мной предстал узкий проход. Да, твое величество, ты головой-то подумал? Куда я в такую расщелину в такой юбке?
Что там вообще такое, зачем мне туда идти? И отказаться я не могла. Слишком неравны наши позиции. Сейчас король во мне заинтересован, надолго ли и что ему нужно? Кроме того, что он взял и выкинул меня из моего собственного дела? Это не подобает придворной даме? Тебе-то что за печаль, юный дурак?..
Как приглашение застрять в этой дыре связано с тем, что он мне говорил?
Но, разумеется, я подчинилась и сделала шаг в неизвестность.
И за мной тут же закрылась дверь.
Глава двадцать шестая
Итак, одиночество для короля было возможным. А я оказалась в каменном мешке.
Слева, справа — стены, вытянешь руки, как раз дотронешься, над головой — крышка гроба. Я читала, что периодически в тайных местах разных замков находили скелеты. Кого-то замуровали, кто-то сам сунулся не туда, кого-то отправили на смерть вот таким образом. Альтернатива — ну, плаха. И неплохая альтернатива, хотя бы быстро.
Но нет. Я присмотрелась. Гулко, сухо, а еще над головой горело что-то… какие-то знаки, сначала неразличимые, они с каждой секундой становились все ярче. Похожие на прямой угол с биссектрисой… и что-то они мне напомнили. Что? Да, конечно, ленты, которые я видела в церкви.