Мои комнаты и покои его величества соединяет почти незаметная дверь в углу моей спальни.
Вообще, королевский дворец, насколько я успела понять по планам и схемам, предоставленным любезным премьер-министром Хейлом, весь пронизан потайными дверями и узкими темными коридорами. Это словно бы дворец во дворце. На каждую галерею и широкий коридор найдется как минимум один скрытый от посторонних глаз проход, лестница, комнатка или, на худой конец, закуток. Наивные люди, далекие от дворцовой жизни и ни разу не бывавшие в больших особняках, подумают, что все эти потайные ходы созданы исключительно для того, чтобы шпионить и тайком шастать повсюду. Правда же, как это часто бывает, гораздо проще. Все эти многочисленные двери, лестницы и комнаты призваны защищать аристократию от всех тех прозаичных вещей, которые их нежная душевная организация вынести не в силах.
Ах, разве могут служанки с грязным и чистым бельем, тяжелыми подносами и корзинами угля ходить по тем же коридорам, что разряженные в пух и перья доны и доньи? Невозможно! Прислуге полагается скользить где-то в тенях, не попадаясь на глаза господам. Ценность хороших слуг в том, чтобы выполнять свои обязанности так тихо и незаметно, будто никаких слуг и вовсе нет, и все делается само собой.
Таким образом, в моей спальне имеется две практически сливающихся со стеной двери. Сквозь одну из них утром должна впорхнуть камеристка, чтобы помочь благородной донне втиснуться в платье, в должной степени удушиться корсетом (коварный предмет гардероба полон тонкостей: нужно затянуть его так, чтобы дышать было крайне затруднительно и неприятно, но возможно) и проделать еще парочку неприятных, но крайне необходимых манипуляций. К счастью для меня, корсеты утратили популярность и в моде сейчас дамы, способные дышать и после того, как съедят половинку абрикоса или выпьют полчашки чая.
Вторая же дверь предназначена для того, чтобы королевская дама сердца не бродила в неглиже по коридорам. Исключительно практичный народ эта аристократия, зря я считала, что они совсем оторваны от жизни. Простая схема: роскошная дама в соблазнительном одеянии, используя маленькую дверцу, проникает в святая святых всей страны и… Дальнейшее мы опустим, ибо тут все зависит от конкретных предпочтений субъекта, имеющего в данный исторический отрезок удовольствие просиживать жесткий трон.
Итак, следим за руками и смотрим, где же наша дама. Дама входит в королевскую опочивальню. Даже если она одета по всем стандартам и нормам этикета, то после кувырканий в спальне одежда определенно в беспорядке. Одеться сама она не может, ибо это не под силу никому, если только это не чародей или плод любви осьминога и человека. И вот тут вступает в дело запутанная система правил и неписаных законов. Камеристке дамы войти в спальню короля и помочь своей госпоже с нарядом будет… Правильно! Неприлично! Так что, дабы избавить королевских избранниц от удовольствия перемещаться между спальнями в полуобнаженном виде и ловить простуду, и соорудили специальную дверцу, сквозь которую я и покинула свою очаровательную фиолетово-оранжевую, вызывающую мигрень и нервный тик, спальню.
Тук-тук!
- Войдите! – откликнулся его величество.
Прежде чем распахнуть дверь, я на всякий случай поправила прическу и попыталась расправить изрядно измятую юбку. Конечно, я не настоящая дама сердца короля Аргента, но надо хотя бы попытаться выглядеть прилично при первой интимной встрече. Вся страна, понимаете ли, уверена, что мы здесь предаемся бурной страсти, а я даже не удосужилась переодеться с дороги. Нехорошо как-то.
Королевская спальня оказалась ровно в два раза больше, чем моя. Огромная кровать, на которой мог бы с комфортом поместиться полк солдат вместе с лошадьми. Незажженный камин, возле которого стоят два кресла, выглядит вполне уютно. Должно быть, зимними вечерами здесь хорошо коротать время за книгами и шахматами.
- Добрый вечер, ваше величество, - я попыталась изобразить что-то вроде реверанса, но слегка запуталась в ногах и неловко рухнула в ближайшее кресло.
Король Аргент сидел за большим секретером из какого-то светлого дерева и увлеченно рылся в бумагах. Время от времени он открывал и закрывал ящики, вынимая из них все новые и новые бумаги, тут же заполоняющие столешницу.
- Садись, Ева, - бросил он, не оборачиваясь. – Я сейчас подойду.
Поскольку я уже сидела, ничего не оставалось, кроме как устроиться поуютнее и ждать. Ждать, ждать, ждать и еще немного ждать. Кресло оказалось неожиданно мягким и удобным, а мерное шуршание бумаг успокаивало. Сама того не замечая, я задремала.
- Кхм-кхм! – прорвался сквозь сонный туман тихий звук.
Я лишь свернулась удобнее. Тепло, тихо и никто не пристает с правилами этикета. Самое настоящее счастье.
- Ева! – резкий окрик вырвал меня из дремоты. Осторожно шевельнувшись, я приоткрыла левый глаз. И взглядом тут же наткнулась на позабавлено-недовольное выражение лица монаршей особы. – Мало того, что уснула во время интимного свидания, так еще и имеешь наглость храпеть! – уголок рта короля немного дернулся, когда он продолжил: - Того и гляди, кто-нибудь услышит и по стране поползут слухи, что я совсем никудышный любовник.
- Не переживайте, ваше величество, я всем расскажу, какой вы шикарный. Так меня загоняли, что я уснула сразу после кульминации. Восемь раз за ночь. Нет, девять!
Плюнув на правила приличия – в конце концов, здесь только мы с его величеством, а он наверняка простит даме своего сердца небольшую вольность - я сладко потянулась и потерла заспанные глаза.
- И я не то чтобы спала, скорее размышляла. Просто с закрытыми глазами.
- Ну, да, - согласился король. – А храпом мух отгоняла. К обсуждению твоих нестандартных привычек мы вернемся в другой раз, сейчас стоит обсудить дальнейшие планы. Итак, завтра утром у нас осмотр условно пахотных земель. Поедем в Гезельскую топь, осмотрим местность, пообщаемся с людьми. Затем судебное заседание. К сожалению, в деле замешаны важные лица, поэтому вести дело и выносить приговор буду собственной персоной. После этого короткое совещание с первым министром.
Я слушала его и внимательно разглядывала монаршую особу. Простым смертным не так уж часто доводится увидеть короля настолько близко. Интересно, и почему портреты ему настолько не льстят? Может, он непортретогеничен? Или у него какие-то тики, из-за которых художники никак не могут зацепиться за черты? Нет, ну честное слово, на портретах какие-то чудовища, а не люди. То у него вместо носа картофелина средней величины, то вообще нос крючком, а подбородков аж четыре. А в жизни вполне симпатичный мужчина. Высокий – даже, пожалуй, выше Алистера, а ведь в нем не меньше шести футов – густые каштановые волосы без проблеска седины, карие глаза с длинными ресницами (мечта любой дамы), волевой подбородок, высокий лоб. В общем, не мужчина, а мечта. С таким даже в какой-то степени приятно крутить ненастоящую любовь.
Ну, как в той истории, рассказанной мне Алистером, про богатую провинциальную донну, которая с супругом выбралась на бал в столицу. Бал большой, бедняжка никого не знает, вот и вынуждена спрашивать у мужа, кто есть кто.
- Дорогой, а что это за блондинка в лиловом платье? – спрашивает растерявшаяся от обилия красок женушка.
- Ах, это любовница герцога Марипегского, - отвечает супруг.
- О! Надо же, как интересно! А вот та брюнетка в алом? – сияя от возбуждения, интересуется она.
- Это любовница барона Ягеля, - последовал ответ.
- Надо же! – восклицает она. – А вон та рыженькая в синем, кто такая?
- А это моя любовница, - автоматически отвечает муж, тут же ощущая, как стынет в жилах кровь, а богатое приданое супруги начинает потихоньку уплывать из его глубоких карманов.
- Наша самая красивая! – гордо восклицает его благоверная и, вернувшись в провинцию, рассказывает всем соседям, как шикарно они с мужем живут, раз могут себе позволить такую красивую и дорого одетую любовницу.
По лицу невольно поползла усмешка, когда я вспомнила этот рассказ, которым Алистер проиллюстрировал мне светскую жизнь. Все-таки я никогда не пойму этих людей.
- Верхом ездишь? – спросил король, закончив перечислять места, где мы должны завтра побывать.
- Верхом? Немного, но… Ваше величество уверено, что это совершенно необходимо? Если мне не изменяет память, одно из покушений на вашу жизнь связано как раз с лошадьми. Что же там было? – я барабанила пальцем по губам, вспоминая, отчеты предыдущего королевского телохранителя. – О! Кажется, шипы под седлом.
Классический метод: до поры до времени все хорошо, но стоит седоку немного шевельнуться и сместить вес, как лошадь пронзает острая боль. Раненое животное начинает вести себя непредсказуемо и за жизнь всадника уже никто не поручится, каким бы опытным наездником он ни был. И главное, злоумышленников вычислить почти невозможно.
- Отделался одним вывихнутым плечом и синяками. Повезло, - усмехнулся сам себе король, мягко оглаживая длинными пальцами подлокотник кресла.
- Ваше величество, я предлагаю вспомнить, что писал журнал «Медицина вчера» в прошлом месяце и оставить этих огромных непредсказуемых тварей в покое.
Его величество с любопытством склонил голову набок, словно натуралист, рассматривающий особенно интересный экземпляр, и спросил:
- И что же писало это, несомненно, авторитетное издание?
- Во-первых, пешие прогулки полезны для здоровья, а во-вторых, от верховой езды ноги искривляются. А ведь король это лицо государства. Представьте, какая будет трагедия, если у лица будут кривые ноги?
- Сделаю вид, что я этого не слышал, - устало поморщился он. - До Гезельской топи идти почти день. И как ты себе это представляешь: король тащит новую любовницу пешком по болотам и лесам?
- Карета? – предложила я.
- Дороги там отвратительные, - покачал головой он. – Едем верхом, и точка.
- Как прикажет ваше величество, - покорно согласилась я, подумывая, как бы объяснить ему всю сложность ситуации.