Полина поймала себя на мысли, что теории Казьмина, возможно, во многом справедливы. В самом деле, стоило ли менять судьбу Китайской деревни? Конечно, брошенные развалюхи в непосредственной близости от Екатерининского дворца — это безобразие. Но то, что сделано…
— Как же эти люди здесь живут? — проговорила Полина, глядя на женщину, которая показалась на пороге одной из квартир, в тренировочном костюме и домашних шлепанцах. Не обращая никакого внимания на людей, глазеющих на нее с дороги, она тряхнула пару раз квадратный коврик и снова скрылась в квартире. — Это же не жизнь…
— А что вас смущает?
— Здесь целый день мимо ходят толпы чужих людей и заглядывают в окна, кто с любопытством, кто с завистью. А жильцы вынуждены выбивать перед ними половики. Прямо зоопарк какой-то.
— Ну все не так страшно на самом деле, — возразил Казьмин. — Стекла в домах тонированы, поэтому частная жизнь за этими стенами в полной неприкосновенности. А выбивают половики на крыльце те, кто не доверяет пылесосам. Еще встречаются такие индивиды. Кстати, я просто обязан, наконец, вас отогреть. Поэтому приглашаю на чашку чая, и не вздумайте отказываться.
Подхватив Полину под руку, Казьмин резко свернул к калитке.
Они вошли на территорию Китайской деревни и завернули за угол крайнего дома. Во внутреннем дворике около одной из квартир стояли бок о бок офисный Мерседес, на котором ездил Власов, и вишневый глазастый автомобильчик Казьмина.
— Вы здесь живете? — поразилась Полина. — В этих мертвых, убитых реставрацией камнях?
— Вам говорили, что вы язва? — рассмеялся Казьмин, доставая из кармана ключи.
— А все-таки?
— Да, живу в мертвых камнях. Считайте меня мазохистом, — фыркнул он, открывая дверь. — Прошу вас.
Полина шагнула в прихожую. Впрочем, прихожей как таковой не было. Объем огромного помещения был поделен на функциональные части. Сначала прихожая и коридор с лестницей на второй этаж, дальше в глубине гостиная, плавно переходящая в кухню и отделенная от нее лишь широкой аркой.
Сверху послышались шаги. По лестнице поспешно спустился Власов, в застиранных джинсах, грубом свитере и домашних тапочках.
— Добрый день… — с легким удивлением протянул он.
— Здравствуйте, Илья, — ответила Полина, которой Казьмин как раз в этот момент помогал снять куртку.
— Илюша, мы продрогли, как цуцыки, — радостно сообщил Казьмин.
— И поделом, — буркнул Власов. — Нечего по оврагам ползать с утра пораньше.
— О! — Казьмин поднял вверх палец. — Полина, слышите эти золотые слова моего благоразумного брата? Я же вам и сам говорил: надо было в библиотеку… Илья, покажи Полине ванную. А я поднимусь к себе на пять минут, и будем чай пить.
Казьмин пошагал вверх по лестнице.
— Идите сюда, — угрюмо буркнул и Власов пошел вперед. — Вот, пожалуйста.
Он щелкнул выключателем около одной из дверей, а сам, не говоря больше ни слова, направился в тот конец холла, который был здесь кухней.
Пока Полина приводила себя в порядок в просторной, но скромно отделанной ванной комнате, в холле послышался свист закипевшего чайника.
Когда Полина вышла, Казьмин спускался с лестницы. Он казался несколько побледневшим, но все же умиротворенно улыбался.
— Проходите сюда, садитесь, — Казьмин отодвинул один из стульев, стоящих вокруг стола со стеклянной столешницей, подождал Полину, подвинул под ней стул.
Полина неожиданно осознала, что пользоваться неисчерпаемой и такой естественной галантностью Казьмина уже начинает входить у нее в привычку.
— Вы какой чай пьете? — поинтересовался Казьмин.
— Любой, — пожала плечами Полина.
— Так уж и любой? — удивился тот. — Вы вообще-то в курсе, что классификация чая значительно обширней, чем зеленый и черный, или чем листовой и гранулированный?
— Да, конечно, я в курсе. Есть еще в пакетиках.
Казьмин расхохотался.
— Очаровательно. Я оценил… — кивнул он. — А вообще-то я не очень понимаю людей, которым все равно, что пить и есть.
— Не то чтобы мне было все равно, но я не очень об этом задумываюсь. Сама я терпеть не могу готовить, и от других этого не требую. И было бы прекрасно, если бы и от меня никто не требовал разносолов.
Казьмин, расставляя на столе странные кривобокие глиняные чашки с иероглифами, весело посмотрел на Полину:
— А как же путь к сердцу мужчины?
— Постараюсь найти мужчину, к сердцу которого лежит нестандартный маршрут.
— Хм, я полагаю, на свете еще осталась пара-тройка таких мутантов, — рассмеялся Казьмин и поставил на стол плетеное блюдо со всякой затейливой выпечкой. — Хотя, вы не совсем правы: если человека вынудят обстоятельства, он может стать если не кулинаром, то хорошим поваром наверняка. Я вот тоже не пылаю любовью к кастрюлям, но уже тридцать лет готовлю, и ничего, никто не жалуется. Илья, ты ведь не жалуешься?
— На что? — рассеянно уточнил подошедший к столу Власов.
— На мою стряпню.
— Не жалуюсь, — подтвердил тот, взял из плетеного блюда самую большую булочку и с аппетитом откусил. — Грех жаловаться.
— Вы что, сами это пекли? — изумилась Полина.
— Ага, — кивнул Казьмин. — У меня по выходным иногда бывает с утра небольшая разминка. Надо же хоть изредка баловать братишку. Кстати, братишка, хватит жевать. Чаю налей.
Власов разлил по чашкам серо-бурую жидкость. В чашку Полины попали две коротких черных палочки. Она машинально помешала жидкость ложкой. Палочки не растворились.
— Это чай матэ, — предупредил Казьмин. — Вы ведь сказали, что пьете любой…
— О, не стоит беспокоиться, — Полина погоняла по поверхности стебли неведомого растения и добавила. — После сегодняшних приключений матэ — детская забава…
— Что за приключения? — буркнул Власов.
— Восхождение на Шапель.
Илья замер с открытым ртом, бросил на стол чайную ложечку, поспешно проглотил то, что жевал, и повернулся к Казьмину:
— Ты что, совсем с ума сошел?
— Не преувеличивай, — тихо произнес Казьмин. — И не устраивай сцен.
— Я не устраиваю, — пожал плечами Власов. — Полина, у меня к вам есть одна просьба…
При слове «просьба» Полина вздрогнула.
— Если Валерию Петровичу еще раз попадет вожжа под хвост, и он затеет акробатические этюды типа восхождения на Шапель, будьте добры, Полина, немедленно позвоните мне, — с плохо скрываемым раздражением сказал Власов. — Мой номер у вас должен быть.
— Илья, прекрати истерику! — повысил голос Казьмин.
Худое нервное лицо Власова перекосила болезненная гримаса, он цапнул из плетеного блюда еще какой-то пирожок, прихватил чашку и демонстративно ушел. По лестнице простучали его шаги.
— Не обращайте на него внимания, — тихо сказал Казьмин. — Он у меня юноша с характером.
— Он волнуется за вас.
— Я знаю. Я доставляю ему много хлопот… А что же вы чай не пьете?
— Да я уже все выпила, — усмехнулась Полина. Она и сама не заметила, как таинственная жидкость постепенно перекочевала в ее желудок. Ее окутало тепло и покой, обветрившиеся на улице щеки пылали. — Спасибо, все здорово.
Казьмин довольно кивнул в ответ и молча приложил руку к груди. Дескать, к вашим услугам.
— Знаете, Валерий Петрович, я не думала, что у больших бизнесменов бывает свободное время.
— Во-первых, Полина, я не такой уж большой бизнесмен. А во-вторых, все зависит от выбора системы координат. Если дело ради денег, это одна система. Если дело ради дела — уже другая. Меня не устраивает, чтобы дело поглощало меня целиком. Я не хочу, чтобы что-то одно владело мной безраздельно. У меня должно быть хоть немного времени на все, что меня интересует. Иначе бессмысленно гробить себя. Я не белка, я не хочу закончить свою жизнь в колесе… Если вы, Полина, согласитесь потратить на меня еще один выходной, ни слова не будет сказано о развалинах. Я познакомлю вас еще с одной моей страстью.
— Да вы маньяк, Валерий Петрович.
— А то! Моя жизнь весьма разнообразна, — усмехнулся Казьмин.
Он замолчал, допил свой чай, отставил чашку, оперся локтями о столешницу, подпер подбородок. Его взгляд рассеянно поплыл.
Сейчас он выглядел много старше, чем за столиком кафе. На его виске около уголка глаза судорожно билась жилка. Бледные сухие губы совсем потеряли цвет.
— Валерий Петрович, вам нехорошо?
— Не хуже, чем обычно… Не берите в голову, — уверенно отозвался Казьмин, но через несколько секунд беспомощно прикрыл глаза и побледнел еще сильнее.
Полина испугалась. Ей показалось, что Казьмин вот-вот потеряет сознание. Она вскочила и бросилась к лестнице.
— Илья!
Звать дважды не пришлось. Власов вихрем слетел в холл и бросился к столу.
— Валера! Валера, посмотри на меня… — Илья взял брата за плечи, пару секунд вглядывался в его лицо, ожидая реакции. Казьмин открыл глаза, но ничего не сказал, только слабо шевельнул губами.
Илья рванулся к холодильнику, вынул небольшой контейнер. В нем оказались ампулы. Из какого-то ящика Власов извлек медицинский жгут и обойму одноразовых шприцев.
— Илья, вам помочь? — несмело вставила Полина.
— Вы не умеете, — отрезал Власов.
Илья быстро закатал Казьмину рукав тонкого мягкого свитера, расстегнул манжет рубашки, обнажил предплечье, ловко затянул жгут.
— Сейчас, Валера, сейчас все будет хорошо… — Илья достал шприц и вскрыл ампулу.
Видимо, то, что Власов делал сейчас, ему приходилось делать не впервые. Умело и уверенно он сделал внутривенную инъекцию. Потом осторожно ослабил жгут.
Казьмин пошевелился, тяжело прерывисто вздохнул.
— Потерпи, сейчас пройдет, — тихо проговорил Илья, продолжая внимательно наблюдать за братом и держать пальцы на его запястье.
Наконец, Казьмин открыл глаза. Посмотрел на Илью, раздраженно выдернул руку, перевел взгляд на Полину и грустно улыбнулся ей:
— Я не рассчитывал вас напугать…
— Однако у тебя получилось, — пробурчал Власов.
Казьмин принялся поправлять одежду:
— Вы только не подумайте, Полина, что все до такой степени плохо… Это всего лишь часть моего нынешнего бытия, ничего экстраординарного