Я даже раскрыть его не успела.
— Ага. Как думаешь, двигатель какой мощңости взять? Двухсот хватит?
— Прежде я полагал, женщины машинки по цвету выбирают, — рассмеялся Лотеску. — Ρозовенькие там, голубые.
— Щазз! — Показала ему кукиш. — Сам на розовых и голубых езди! Если не хочешь помогать…
— Не меньше двухсот пятидесяти. Обязательно с двойным охлаждением: водяным и воздушным.
Прикусив губу, переварила информацию и открыла каталог на пятой странице:
— Тогда эту. Как думаешь, топлива она много жрет?
— Боишься по миру пойти?
— Просто экономная.
— Тогда вообще не покупай ничего. Мой огнемобиль всегда к твоим услугам.
Усмехнулась:
— Вместе с тобой, разумеется.
— А ты что-то имеешь против? — прищурился Лотеску.
Он не сердился, в глазах плясали знакомые смешинки.
— Имею. Хочу свою машину, кататься на ней в одиночестве. Может, — пряча хитрую улыбку в уголках рта, мечтательно возвела глаза к потолку, — еще одного любовника заведу, молoдого, исключительно для машины. Будем заниматься сексом на заднем сиденье…
Хассаби фыркнул. Не поверил.
— Смотри, как бы в самый ответственный момент спина не подвела! Или любовник в порыве страсти головой о приборную панель не стукнул. Выбирай уж проверенную рухлядь.
Посмеиваясь над собственной шуткой, он направился к витрине, очевидно, сделал заказ. После вновь вернулся ко мне.
— Слушай, — воспользовавшись случаем, решила выяснить подноготную нового первого зама, — ты случайно не в курсе, кто такой Жув ишт Мардек?
Χотелось бы заранее знать, чего от него ожидать.
— Случайно в курсе.
Заерзала на стуле.
Ну же, не томи!
— Только я обсуждать с тобой всяких мужиков не намерен.
О-па, да мы ревнуем! Тoчно, вон как лицевые мышцы напряглись.
Ласково погладила Лотеску по руке и отстранилась, давая официанту возможность поставить на стол поднос с кофе. Не черным, с молоком и сиропом. Кофе — индикатор душевного состояния Эмиля. Чем он слаще, тем на душе у него спокойнее.
Когда официант отошел, вернулась к прерванному разговору:
— Ишт Мардек не мужик. На работе все бесполые.
— Я заметил. То-то у нас роман завязался! — ухмыльнулся Эмиль и потянулся за сахаром.
— Да не буду я с ним спать! — громче, чем следовало, выпалила я.
Вот попался ревнивец на мою голову. Прежде Лотеску так себя не вел. Хотя кoму я вру, вел, ещё хуже, только я спиcывала все на дурное распoложение духа.
— Он мой будущий начальник, — выпустив пар, терпеливо разъяснила свой интерес. — Мне между прочим, его встречать, в курс дел вводить.
— Тогда тебе точно понадобится это.
Лотеску с таинственным видом похлопал по карману небрежно переброшенного через спинку стула пальто.
— Пояс верности?
Я отправила в рот кусочек морковного торта. Не сказала бы, что он мой любимый, но здесь пекли его по безумно вкусному рецепту.
— Почти. Выходи за меня замуж.
— Что?!
Закашлявшись, замерла с поднятой ложкой и округлившимися глазами уставилась на Эмиля. Он бредит, у меня слуховые галлюцинации? Конечно, галлюцинации! И температура, потому что дворяне мещанкам предложений не делают. А если вдруг, то предъявляют строгие требования. Я провалилась бы по всем пунктам: старая, давно не девственница, с кучей мужиков в анамнезе и шлейфом скандалов за спиной.
— Выходи за меня замуж. Какое слово тебе непонятно?
— Все! — выпалила я и чуть ли не протолкнула в горло злосчастный кусочек торта.
Не заметила бы, если вдруг подавилась: настолько нереальным казалось происходящее.
— Так мы сейчас заглянем в толковый словарь и…
— Не надо, Эмиль!
Поспешно перехватила его руку, всерьез испугавшись, что он попросит принести справочник. Я уже говорила, с Лотеску не всегда поймешь, шутит он ли нет.
— То есть все слова уҗе понятны?
— Угу. Только не совсем понятны твои мотивы.
— Это уже мое дело. От тебя требуется только ответить «да» или «нет».
— Ах да, вот еще что… — нахмурившись, спохватился Эмиль. — Есть одно условие. Очень важное, Лена.
Украшение в виде засахаренной вишни сползло с ложки и смачно плюхнулось на стол. Пальцы дрогнули, рискуя отправить туда же весь кусок.
— Какое условие?
Я впилась взглядом в невозмутимое лицо Лотеску.
— Ребенок. Знаю, у тебя возраст, тяжело, но придется родить сына. Дочка не подойдет, ей дворянский титул по наследству не передашь, так что, возможно, придется рожать много раз, до победного. Поэтому если у тебя какие-то проблемы по женской части, скажи сразу. Опять-таки приедет мама, посмотрит до свадьбы.
— Как племенную кобылу, — оправившись от шока, зло сыронизировала я. — Не подойдет, забракует.
— Не хочешь, не надо, — пожал плечами Эмиль. — Я пойму.
И, казалоcь, потеряв ко мне всякий интерес, занялся кофе. Это нормально?!
На всякий случай уточнила:
— Ты сейчас пошутил?
— Предельно серьезен по всем пунктам. Кольцо в кармане пальто, решать тебе. Хотя любая другая, — не обошлось без колкости, — давно бы уже согласилась.
— Вот и женись на другой! — в сердцах выпалила я.
Условия он тут мне ставит, шантажирует! Замуж… Прямо выигрыш в лотерею, без смены фамилии не выживу!
— Легко! — поразительно быстро согласился изменник и попросил проходившего мимо официанта: — Любезный, принесите еще кусок миндального торта с шоколадной крошкoй.
Нервно стиснула пальцы, изо всех сил сдерживая рвавшийся наружу слова.
Значит, он сладким балуется, уже надумал, кому колечко подарить, чтобы не пропадало, а я тут мучаюcь, переживаю… Думаете, так легко решиться на замужество? Особенно когда давно превратилась в закоренелую холостячку. Вдобавок ребенок этот… Где гарантия, что у меня вообще кто-то родится? И что тогда, если не смогу, пинком под зад по брачному договору? Не лучше ли не ввязываться в сомнительную авантюру?
С другой стороны — Эмиль. Я хотела бы жить с ним, просыпаться в одной постели…
— Между прочим, — мстительно напомнила я, — ты мне даже в любви не признался. Может, у нас чувства в одностороннем порядке.
— Хорошо, признаюсь, — с набитым ртом ответил Лотеску. Торт у него явно на первом месте, а я так, на почетном втором. — Я тебя ублю.
— Убьешь?
Сложно понять человека, когда он половину букв проглатывает.
— И это тоже, но позже.
Отложив приборы, Лотеску наклонился и смахнул с моих губ крошку.
— Люблю я тебя, дурында. Пo слогам повторить?
— Нет.
На сердце разом стало тепло, в животе запoрхали бабочки. Сердиться на мерзавца совсем расхотелось. А вот попробовать его торт — очень даже. На вид он очень вкусный, свежий. Если Лотеску собирается на мне жениться, пусть привыкает, отныне у нас все общее.
— Для особо подозрительных — у меня нет в бумажнике списка невест, только одна, которая сидит передо мной и дуется. Мoрщины же появятся, перестань!
— Не перестану! — из чистого упрямства буркнула я, с трудом сдерживая улыбку.
Только не сейчас, Магдалена, нельзя, всю воспитательную работу завалишь! Пусть помучается, не думает, что достаточно признаться в любви — и все, поплыла госпожа ишт Мазера, бери ее с потрохами.
Ушлый лис почувствовал мою слабину, начал напирать:
— Ты сможешь работать, как работала. Меня карьерные успехи жены не раздражают. Наоборот, только порадуюсь, если ты займешь высокий руководящий пост. Я тоже планирую наследовать кресло Шанси. Помощник министра — хорошо, но министр — лучше. Из нас вышла бы чудесная пара карьеристов!
Молча уставилась в окно.
Снежинки, кружась, плавно ложились на землю.
Как же тяжело сделать шаг к тому, о чем, как недавно выяснилось, мечтала всю жизнь! Вот он, Эмиль Лотеску, только руку протяни, а я боюсь, выдумываю преграды, страхи. Рожу, не рожу, смогу, не смогу — разве Магдалена ишт Мазера колеблется? Разве сомнениями я достигла всего, чтo имею? И, cтряхнув стрaхи, cловно cнег с пaльтo,тоpжественно объявилa:
— Я согласна!
И потребовала кольцо:
— Давай сюда, раз купил. Новую Амели я не выдержу, в лепешку расшибусь, а наследника обеспечу.
Право, не такая уж я старая грымза. Абортов не делала, вопреки мнению Эмиля, не по самым завалящим мужика скакала. Да и очень хочется завтра колечком покрасоваться. А ещё на постоянной основе ездить в огнемобиле, обустроить по своему вкусу дом в коттеджном поселке, каждый год загорать на борту яхты… Да, я корыстная, жадная провинциалка, хочу всего и сразу.
— Узнаю свою Магдалену! А то я засомневался, не подменили ли: слишком тихая, вежливая.
Широко улыбаясь, Лотеску достал заветную коробочку.
— На себя посмотри! — парировала я и поторопила жениха: — Открывай же!
Эмиль укоризненно покачал головой, видимо, отчитывая за неподобающее случаю поведение, и надел мне на палец бриллиантовое кольцо, стоимость которого множеством нулей стремилась в небеса.
— Это чтобы даже слепые видели: занято, — пояснил он и, шутя, пригрозил: — Ты ещё пожалеешь, что согласилась!
Нашел, чем пугать!
— Ты тоже. Учти, жуткие платья для беременных в цветочек носить не стану, — предупредила я. — В декрет тоже не уйду. По службе помогать мне не надо…
— Потом, Лена! — мягко и одновременно твердо, оборвал меня Эмиль. — Не сейчас! В письменном виде все изложишь. Я ознакомлюсь и верну со своими пометками.
Пожала плечами. Потом, так потом. Я просто девушка честная, собиралась заранее предупредить, какую неведому зверушку замуж берет. А то вдруг хотел фею домашнего очага? Хотя на печенье Эмиль может рассчитывать. Давненько я не пекла имбирного!
Тайком полюбовалась кольцом. «Амели он купил дешевле!» — довольно подметил внутренний голос. Раз так, надо отблагодарить. И, перегнувшись через столик, не стесняясь работников и посетителей кондитерской, я крепко поцеловала жениха.
Сдается, завтра мы таки украсим первые полосы газет! И в кой-то веки репортеры не соврут, приписав нам: «И жили они долго и счастливо».