ь заблокирована. Ноэл только дёргает и дёргает ручку, словно в припадке.
– Завались, блять! Успокойся, или я сделаю в тебе на одну дырку больше. Если с ней что и случилось, то ты мало поможешь тем, что размажешься по земле. Эй, повезёт, если он убьёт её сразу и не станет мучить, так что помолись о девице.
– Кто он на самом деле? – спрашивает Ноэл, всё ещё пытаясь снять наручники.
– Племянник босса. Ладно, не базарь, тебе и так всё скажут, но сначала с тобой хочет увидеться один знакомый.
Ноэл больше не отвечает, абсолютно не понимая, как сильно он попал и как выбираться из этого дерьма, а ещё его мучают мысли о Дэйзи. Простит ли он себя, если ошибся, и взгляд, который почувствовал на себе, не принадлежал Олли? А если Мартин ворвался в квартиру, то жив ли Олли? Ноэл ненавидит себя, а ещё ненавидит того, кто заварил всю эту кашу, потому что не отпускает подозрение, что это всё из-за Люка.
Машина резко останавливается, и, плохо среагировав, Ноэл подставляет руки так, что голова бьётся о неудачно растопыренные пальцы. Слышится хруст, и боль прожигает указательный палец.
– Сука!
– Выходи, живо! – обходя машину и открывая дверь, говорит мужик, сопровождая всё это плевком на землю.
Ноэл, сжимая зубы до скрежета, вылезает из машины, но его всё равно в последний момент дергают за рукав так, что он падает на землю, снова на руки. Запястье прожигает новой волной боли.
– Тянешь, блять, время. – Мужик поднимает Ноэла за волосы и толкает вперёд.
Хант оглядывает окрестности и понимает, что такие места не только для разговоров, обычно тут закапывают трупы. Перед ним пустынная местность, посреди которой стоит старый склад или амбар. Ноэл замечает пару больших машин, свидетельствующих о том, что они тут далеко не одни.
Ноэл старается шевелить ногами, но выходит плохо – ему не хочется умирать, только не так – он не свинья, чтобы идти на убой. Но сзади остаётся дорога, часть леса и машина, а впереди только здание, в котором ждут враги.
Мужчина толкает его в правую дверь. Внутри большое пустое пространство. Тянет плесенью и чрезмерной влажностью, а ещё застоявшимися запахами мочи и дерьма. Ноэл проходит внутрь и замечает, что пол залит бетоном, а на нём въевшиеся пятна, напоминающие те, что остаются под трупом с огнестрелом или под тем, кого растерзали. Дальше валяется шланг, а сверху спускается трос с крюком, к которому его и подводит мужик.
Грубо дёргает за руки и вешает за наручники на крюк. Механизм приходит в движение, и Ноэла приподнимает на некоторое расстояние так, чтобы он стоял на ногах. Он оглядывается и замечает у дальней стены знакомую фигуру – Сэма.
– Ну что, малыш, папочки рядом нет? – он ловит на себе взгляд, полный ненависти и боли, которую причинил ему Люк, убив тех ребят. Теперь и Ноэл на себе испытает гнев и страдания.
– Вот уж не думал, что ты та самая шишка, ради которой меня сюда везли.
Сэм смеётся, хватаясь за бока, имитируя неподдельную радость.
– Вот уж не думал, что Люк не только сосок набирает, но ещё и дураков. Я тут только по доброй воле, и мне разрешили с тобой немножко поиграть. – Сэм делает шаг вперёд.
– Я пошёл, – говорит бугай, что подвозил его.
– Спасибо, Рэй.
– Не заигрывайся, он должен быть в сознании.
– Ох, тут я постараюсь: боль бодрит.
И последнее, что мог ожидать Ноэл – то, что Сэм поднимет кнут, лежавший на полу за его спиной. Медленно разматывая его, он подходит всё ближе.
– Знаешь, я долго думал, что бы с тобой сделать, как доставить максимальную боль. Надеюсь, что Люк увидит мои старания на твоём трупе, – Сэм проходит за спину.
Ноэл ещё ни разу не испытывал на себе удар кнутом. Между тем, как он слышит свист, и болью, прожигающей его спину, от которой хочется закричать, проходит меньше секунды. От удара одежда спасает лишь немного, кажется, что он проходится не по майке, а по голой коже.
Хант отшатывается вперёд, сжимая кулаки и чувствуя, как горит спина и пульсирует сломанный палец на руке.
– Ты видел их, да, гандон? Они пацанами были! – кричит Сэм и заносит руку для удара.
Если Ноэл и думал, что ко второму удару сможет приготовиться, то он ошибался. Удар накладывается рядом, охватывая новые участки кожи и создавая пылающий костёр позади.
Хант сопротивляется желанию простонать: знает, что бывает после этого – удар будет только сильнее. Но может быть и наоборот – его молчание только разозлит, и Сэм станет избивать его снова и снова. Спасает мысль о словах бугая – он нужен живым. И, отвлекаясь от боли, Ноэл думает: кому он нужен?
– Молчишь? Я выбью из тебя эту напускную строптивость, ублюдок! Пусть Люк знает, что ты страдал не меньше.
И удары следуют один за другим, футболка превращается в лохмотья, и то, что остаётся, пропитывается кровью. Боль становится спутником и ориентиром, и, чтобы продержаться, Ноэл отвлекается мыслями о Дэйзи. Жива ли она, всё ли в порядке – ведь на этот раз вернуться к ней и спасти, мягко говоря, проблематично. Любовь к ней спасает его от того, чтобы не поддаться на пытки. Мысли о Дэйзи хуже любой пытки, особенно когда он ничего не знает. Но Ноэл бы почувствовал, если бы с ней что-то случилось… да? Ведь так?
В конечном счёте с физической болью можно смириться – она напоминает, что ты жив, а вот психологическая говорит о том, что мёртв.
Бросая взгляд на пол, Ноэл замечает капли крови и куски кожи. Изо рта стекает слюна, приправленная кровью из прокушенной губы. Когда неожиданно удары исчезают, Ноэл думает: смог отключить боль, ведь она в голове.
Сэм хватает его за волосы, приподнимая лицо, чтобы он смотрел в глаза.
Ноэл не сразу может разглядеть его перед собой, потому что картинка плывёт. Ему приходится несколько раз моргнуть и испытать на себе пару сильных пощёчин.
– Надеюсь, ты в состоянии запомнить того, кто оставил это на тебе. – Сэм грубо сжимает скулы рукой, доставая что-то из штанов. Ноэл успевает услышать характерный звук выброса лезвия из складного ножа, а потом металл касается его лица над бровью. – К чему тебе красота на том свете? – Вопрос звучит риторически.
Сэм с безумным лицом нажимает на нож, и лезвие прочерчивает линию от брови вниз, разрезая скулу. Ноэл пытается увернуться, но хватка, в которой зажато лицо, словно стальная.
– Пиздюк! – выплёвывает слова Ноэл и отталкивает Сэма ногами, собирая силы. Тот бросается с ножом на него, но останавливается, когда слышит:
– Хватит! – в дверях возникает не Рэй, а кто-то другой, слишком отличающийся от тех, кто обычно крутится в бандах. Мужчине за сорок, лицо прорезали морщины, проседь в слегка кудрявых волосах и в небольшой бороде выдаёт в нём и возраст, и то, что он успел немало пережить.
Мужчина медленно шагает к ним. Сэм напуган выражением его лица и отступает от Ноэла на пару шагов, убирая нож в карман. По лицу Ханта стекает кровь из раны, мешая лучше рассмотреть того, кто его спас. Только спас ли или готовит что-то похуже?
– Мистер Монро, я…
– Ничего не говори: мне это не интересно. Проваливай, хочу поговорить с пацаном.
Тон, которым произнесена фраза, не допускает возражений, поэтому Сэм быстро ретируется и выскакивает в дверь, оставляя их один на один.
– Ноэл Хант, приятно познакомиться с тобой. Я долго приглядывался к тебе, мне нужно было удостовериться, что ты тот, кто мне нужен.
Хант старается встать прямо, придавая себе вид человека, которого не сломали.
– Я не думаю, что вас устроит мой ответ – я не продаюсь.
Монро смеётся, и смех эхом проходится по помещению.
– К сожалению, тебе делать для меня ничего не нужно. Просто быть здесь, завлекать Люка, а потом умереть на его глазах.
Страх пробегает по телу, создавая иллюзию того, что яма для него уже вырыта.
– Прошу меня простить, но у меня с ним давние счёты, – продолжает Монро.
– И какие же, можно узнать? Если сегодня я всё равно умру, – спрашивает Ноэл, находя в себе силы встать и смотреть Монро прямо в глаза, словно пытаясь прожечь в нём дыры, пока тот так спокоен.
– Думаю, что ты вправе это знать. Всё равно Люк ещё не приехал.
– Откуда вам вообще знать, что он приедет?
– Не смеши меня, Ноэл. Он не бросит своего сына здесь, со мной. Если он ещё не догадался, что это я, то скоро до него дойдёт. Ты слишком важен ему, поэтому он наплюёт на свои правила и будет здесь совсем скоро, поддавшись чувствам.
– Ты плохо знаешь Люка: ему на всех наплевать, кроме себя, – кидает Ноэл, сплёвывая на бетон кровью и пряча глаза, чтобы Монро не прочитал в них враньё.
– Это ты многого не знаешь о нём. Но раз у нас есть время, то я расскажу о том, что нас связывает.
Монро отходит к стене, притаскивая стул и скобля металлическими ножками по покрытию. Поставив его в паре метров от Ноэла, садится, облокачиваясь на спинку руками.
– Мы ведь с ним давно друг друга знаем – лет двенадцать. Познакомились в армии. Я уже был сержантом, когда его только запихнули в мой взвод. Он был дерзким рядовым. Тем, кто чаще всего нарушал порядок, спаивал пацанов, устраивал драки – мне приходилось отправлять его то драить толчки, то на ночную вахту. Только ему было на всё насрать, он не переставал выкидывать разные штуки, собирая вокруг себя тех, кому это было по душе. Несмотря на всё это, он был первым, кто стал бы защищать любого из взвода. На поле боя он преображался – был отважен, порой действовал не по приказу и несколько раз вытаскивал ребят из пекла, действуя по-своему. И ему верили, всей своей дерзостью и матом он не отпугивал, а притягивал к себе. Ему не хотелось быть в одиночестве, ему нужен был кто-то рядом. Но я видел, что ему не место в армии. Люк был слишком другим, ему хотелось опасности, но дни проходили по большей части тихо, без каких-либо военных действий, и он заскучал. Я видел, каким он стал. Люк просил перевода – дурак; хотел крови, защищать родину. Но он обманывал даже себя – ему нужны были оружие и цель… вот и всё, что ему было нужно от этой страны. Страх и порох.