Он понимал, что нельзя было так откровенно говорить. Только поздно, слова вырвались сами, при этом столь уверенные, что теперь не должно остаться сомнений в том, что принц не шутил.
Говорят, что всё в этом мире — просто случайность. Непредсказуемое стечение обстоятельств. Мудрецы объясняли самонадеянным юнцам, называя извилистые ухабы и повороты жизни капризами судьбы, натянутыми струнами, шутками богов, которых выдумывали сами люди, чтобы давать ответы на вереницу бесконечных вопросов в духе «почему так, а не иначе?» Кто бы теперь ответил, что подтолкнуло принцессу ухватиться за реакцию принца, за его слова, за взгляд. Что она испытала в тот миг, когда услышала от него комплимент? Почему не поверила с ходу.
Всякая девочка в детстве должна слышать, что она красивая от родителей, от близких людей и начинать осознавать свою исключительность, свою уникальность и привлекательность. Грейс же слышала только о том, как хороша Эсфея. Средняя дочь не была красавицей, но лишь по меркам Юга. Родиться в Эритрее с веснушками было досадно. Благородные барышни всячески старались отбелить кожу, дабы не быть похожими на работающих в полях крестьянок или прачек. А если ещё и появлялись солнечные пятна, как звали их местные, то считай, всё пропало. Такие девицы были не популярны и замуж выходили редко. Грейс же родилась принцессой. Стать чьей-то женой рано или поздно пришлось бы, однако Терпсиона и Элеманх не думали, что кто-то позарится на их дочь-дурнушку. Тем более, они не чаяли, что Грейс может стать женой будущего короля Севера. От того и был приукрашен тот самый портрет, который гонец стремглав мчал в Мимур.
Грейс чувствовала, как нежно северянин придерживает её, что говорит он от сердца и искренне. По её коже прошлись мурашки, невзирая на то, что море было теплым, а день действительно жарким.
— Зови, как тебе нравится, можешь и на людях, — Эранор медленно опустил Грейс и на этот раз ждать ничего не стал.
— Мне, я, мне… — пролепетала Грейс едва слышно, после слов Эранора. Казалось, что из ушей дрожащей принцессы вот-вот пар повалит. Видно по круглым медным глазёнкам — верит каждому слову. И как только принц отпустил её лицо, развернулся к берегу, едва успела выставить руки, чтобы поймать равновесие на воде и не захлебнуться. Принц направлялся к берегу.
— Я накупался, — он просто обошёл девушку.
«И наговорился» — хотелось ему добавить, но не стал. На сегодня с них хватит волнений. То ли отец виноват в своей длинной лекции о том, что женщины Юга куда лучше женщин Севера, то ли слова Грейс на него так подействовали.
Во-первых, ему говорили, что шрамы его не портят, правда, это были либо друзья, либо девки, которым за это платили. Бишон, увидев их впервые, ужаснулась, и до сих пор передёргивает плечами иногда, встречая Эранора в коридоре. Ей есть с чем сравнивать. Отец и няня тоже говорили честно, что у принца не должно быть столь очевидных ранений. Под одеждой он может прятать что угодно, но не на лице. Во-вторых, его имя сокращают только друзья. Хауфо и Хрон зовут его Эри, а остальные Эрн. И это очень маленький круг людей, но Грейс каким-то чудом сейчас в него попала.
Его спина блестела от влаги, но напоминала смятый пергамент. Грейс боролась с желанием, чтобы не броситься за Эранором следом, нагнать, поймать, остановить.
Кожа щек словно запомнила прохладные ладони принца, словно он всё ещё держал маленькую принцессу. В ушах всё ещё шумели его оглушительно-громкие слова, так похожие на признания из красивых книжек о любви. Грейс немного читала таких, но поминала красивые эпизоды наизусть.
«Неужели, он, правда, так думает? Неужели, я нравлюсь ему?»
Внутри шевельнулось теплое и нежное чувство. Грейс ощутила себя совершенно счастливой. С улыбкой она глянула на морскую гладь, примечая свое размытое отражение, но, немного подумав, вздохнула. Нет, она не усомнилась в искренности принца, но подумала, будто сам Эранор мог ошибиться насчёт своих представлений. Они ведь еда знакомы! А что если принц так сказал лишь потому, что был сбит с толку нарядом, который на Севере носить считается вульгарным? Всё же, он мужчина. Потому отводил глаза.
— Не нужно ничего себе придумывать… — пробормотала Грейс. Как ни странно, но принцесса испытала облегчение. Она медленно начала двигаться в сторону берега, вслед за Эранором. Накал спал, но никуда не делось удивительное тепло, которое маленькой пташкой засело в сердце. Эранор очень добр к ней. Даже слишком. Лучше принимать его как старшего брата и не придавать словам, а тем более, жестам, того смысла, которого в них нет. Всё же, через год их связь оборвётся: принц вернётся на Север, Грейс останется на Юге. Никто изначально не желал вступать в этот брак, так может, удастся остаться друзьями?
Глава XXV
— «Что с тобой?» — послышался мурчащий голос в сознании принца. Хауфо всё чувствовала.
— «Ничего. Вообще ничего. Всё хорошо. Отлично» — тараторил Эранор мысленно.
Но, благо, Хауфо связывалась не только за тем, чтобы спросить о разыгравшейся буре в груди принца, она кое-что выяснила. И это кое-что отмело сердечные переживания Эранора в сторону. Он повернулся к принцессе, которая выходила из воды за ним следом.
— Грейс, как думаешь, что могла передавать Анора ночью каравану с Востока?
— Каравану с Востока?.. мм… ума не приложу.
— Хауфо с Уильямом сейчас в первом круге. Докладывают, что минувшей ночью Анору заметил стражник с городской стены, и сказал, что она что-то передавала. Что конкретно, он не видел. Ещё, Уильям и Хауфо поговорили со всеми кузнецами во втором круге. Их всего двое, и ни у одного нет дочери.
Грейс закрыла глаза, страдальчески вздохнула. Теперь никаких надежд не осталось на то, что история с Анорой могла оказаться недоразумением. Всё, в самом деле, катилось к чертям.
— И во время войны, и после, на Востоке было неспокойно. Поговаривают, будто там оплот мятежников, выступающих против королевской власти династии Хокк… Всё равно поверить не могу, что она врала мне о дочери кузнеца…
Грейс, отжимая одежду, шла с Эранором в сторону двери, ведущей за стену в тенистый сад. Неловкость сейчас совершенно забылась.
— Если она что-то передала, то это ведь могло быть что угодно. Вещь, послание. Раз она врала о таких мелочах, как походы к подруге по ночам, то ничего не мешает утаивать и куда более серьёзные вещи. Знаю её так давно, мы ведь подруги, а сейчас я в полном замешательстве, — возле колонки принцесса склонилась и, зачерпнув воды, умыла лицо, — надеюсь, она не шпионка Ровены. Это небольшое графство на востоке Эритреи. Своего рода маленькое государство внутри большого, вечно непокорное и несговорчивое.
— Я слышал о нём. Вроде как с отцом связывался кто-то оттуда, прося помощи у Фирнена против столицы Эритреи, но я подробностей не знаю, я тогда был на войне, — Эранор задумался, что же такого в этом графстве, что оно возомнило себя сильнее целого королевства, пускай и разорённого и измученного войной.
— Просили помощи… — Грейс потёрла переносицу, стараясь собрать с мысли, но деталей этого пазла явно не хватало, и она не желала торопиться с выводами, — надеюсь, это всё лишь недоразумение. Южане презирают Север, без обид, особенно после войны, — ещё больше они презирают Элеманха, выдающего дочь за северянина, — но если они, и правда, просили помощи… Ладно, не будем об этом. Не сейчас.
Эритрея и Фирнен — совсем разные королевства и совсем разные у них короли. Хрон имел сильного сына, свою гордость, готового мечом укреплять правление. Однако не только поэтому власть его ни в коем случае не могли оспорить. Политика на Севере была иной. Монарх думал о народе, а не просто набивал казну на различного рода причуды знати, и не жил так, словно ничего не происходит за стенами замка. Поэтому и северяне так отличались от надменных южан.
Элеманх имел трёх дочерей и привычки роскошной жизни, игнорируя все прочие проблемы. В своё правление он знал лишь войну, однако и в ней не преуспел. Его заботило лишь то, как повыгоднее выдать дочерей замуж, чтобы и дальше жить, не нуждаясь за счёт богатых зятьёв. Постепенно в королевстве росло недовольство. Его оплотом стала Ровена, довольно большое графство на востоке.
Регион, имеющий выход к морю, и бесчисленное количество пиратов, господствующих в нём, а обширные угодья, через которые пролегал королевский тракт, кишели разбойниками. Внутри самого графства существовали мелкие объединения подпольщиков и контрабандистов. Всех их от междоусобиц удерживала лишь ненависть к короне. Праведная и не очень. Люди жаждали мести, жаждали лучшей жизни. Ошалев от страданий, они имели свои представления о законе в Эритрее и возмущались тому, как Элеманх привечает Север — ещё вчерашних врагов.
— Спасибо Хауфо и Уильяму, но я думаю, что слежка больше ничего не даст. Придётся прямо спросить мою служанку, что происходит.
— Да, я тоже так считаю, сейчас отзову их. А тебе и карты в руки. Учись решать проблемы со своими людьми. Мы в ответе за тех, кого приручили.
Принц смыл с ног песок и обулся, так же умыл лицо и руки по локоть, прежде чем натянуть на мокрое тело рубашку и затянуть пояс с мечами.
День уже клонился к своему логическому завершению. Грейс решила отложить разговор со служанкой на потом, когда решит, что и как нужно сказать, чтобы достучаться до Аноры. А пока что на первом месте Совет. Не верится, что он уже завтра.
— Что ж, сейчас мне нужно идти. Подготовиться к Совету. Есть некоторые дела.
— Хорошо. Напомни мне потом про ножны для кинжала, я могу забыть, — Эранор, и вправду, мог, хотя, поверить в это довольно сложно, если брать во внимание тот же щербет, который он заморозил и доставил Грейс.
— Хауфо обещала передать тебе наряд. Тот, что я упоминала в третьем круге. Никаких шароваров в этот раз, клянусь!
— Раз обещала, то принесёт.
— Ты будешь просто неотразим!
— Пха! А я всегда неотразим! — Эранор усмехнулся. Он знал, что вполне себе симпатичный. Выходки Эсфеи тому подтверждение, как и недавние слова Грейс.