— Как с теннисными кортами? — интересуюсь.
Вижу, как дергаются желваки на лице моего собеседника.
Поймать его за руку не просто, даже очень. Он осторожный, и никогда не ввязывается в действительно крупные схемы, но у меня хватает информации.
Для открытых теннисных кортов, заложенных в городе не так давно, взяли в аренду земельный участок, принадлежащий ему. Мелочь, но имеет место быть.
— Я вам дам совет бесплатно, — говорит после паузы, которую потратил на то, чтобы опять расслабиться. — Не стоит портить мне настроение, иначе вашей главной проблемой станет не поиск дольщика, а переговоры с ним. На свете существуют люди, для которых принципы важнее денег, это как раз тот случай. И если я захочу, эту ссаную одну треть вы не получите, даже если порвете задницу. Я понятно объяснил?
— Вполне, — сдаю назад, вынужденный признать, что меня поимели.
Я не в том положении, чтобы проверять, правдива его угроза, или нет. Если он действительно имеет выход и влияние на этого дольщика, мне остается только стать пушистым, твою мать, котенком.
Уходя из кабинета мэра, я желаю ему хорошего дня.
Водитель, которого пришлось организовать из-за неисправности моего “Чероки”, ждет на стоянке. Сев на заднее сиденье, даю ему адрес ресторана, в котором через полчаса должен встретиться с Луговым.
В телефоне непрочитанное сообщение от Альбины, в которое я проваливаюсь бездумно. Моя жена позирует в купальнике на фоне океана и белого песка, я даже не уверен, где конкретно она находится, потому что о своей поездке не предупреждала.
Отправив поднятый вверх палец, убираю телефон в карман, точно зная, что за такую скупую реакцию она трахнет мой мозг, возможно, уже сегодня, и я это стерплю. Потому, что привык и потому, что ее истерики ничего для меня не значат. Каждый раз, покидая Москву, я абстрагируюсь достаточно сильно, чтобы на время просто забывать о существовании Альбины Ахмедовой — функция, которую она ненавидит, но знает, что я неизбежно вернусь. Она знает обо мне достаточно, чтобы в этом не сомневаться.
Убрав телефон в карман пальто, закрываю глаза и складываю на груди руки, решая немного поспать. Дорога растягивается из-за снегопада и пробок, но я все равно добираюсь до места первым. Луговой присоединяется, когда мне приносят заказ. Ввожу своего зама в курс дела, перекладывая на него организацию всей работы по поиску дольщика. У холдинга достаточно людей со связями, которые позволяют найти даже блоху в заднице у слона, вопрос только в том, сколько времени это займет.
— Ты выезжаешь сегодня? — спрашивает Слава, размешивая сахар в кофейной чашке.
— Да, — отвечаю, заканчивая свой обед.
Мой тесть человек старых взглядов, которыми гордится. Это доставляет дохера неудобств, особенно то, что если он хочет со мной поговорить, он хочет делать это лично. Мне придется поехать в Москву, и я не хочу откладывать.
Такая подконтрольность не может не раздражать. Ставить на место. Но так будет не всегда. По крайней мере, это я могу себе пообещать.
Мой телефон звонит, и высветившийся на дисплее контакт — самая приятная головная боль из всех, что случались в моей жизни.
Глава 23
Кирилл
Мне поступает не так много звонков, которые я не стал бы принимать в присутствии Лугового. При наших постоянных плотных контактах, в последние недели это особенно очевидно, но сейчас тот самый случай — никаких свидетелей.
Слава молча наблюдает, как встаю и забираю со стола телефон.
Мой зам зависит от меня настолько сильно, что, если бы мог засунуть мне в башку чип, чтобы следить за механикой моих поступков и таким образом облегчить себе жизнь, так бы и сделал, но не может, поэтому вынужден играть в рулетку.
Сняв с вешалки пальто, иду к выходу, по пути принимая вызов:
— Слушаю.
Осторожный голос в трубке произносит:
— Как официально…
Выйдя на улицу, нащупываю в кармане пальто сигаретную пачку, которая лежала там в компании горсти монет. Не думаю, что когда-нибудь решу загадать желание, поэтому не знаю, зачем ношу их с собой, вместо того, чтобы выбросить.
— Давай по-другому, — предлагаю. — Привет.
— Привет… — тихое приветствие. — Отвлекаю? — спрашивает Маша немного суетливо.
— Думаешь, я мог бы сказать “да”? — прикуриваю.
— Не знаю. Я не успела подумать…
— Мне это нравится, — киваю. — Я бы хотел, чтобы со мной ты думала минимальное количество времени, — затягиваюсь сигаретой.
— Я так и сделаю, — отвечает запальчиво.
Убежден, что этого не будет. Она думает все время.
— Что случилось? — меняю тему.
— Я тут… застряла в снегу… — объясняет она. — На парковке. Я подумала, может, ты где-то недалеко… просто не знала, кому звонить. Как назло, ни одного прохожего. Знала бы, что творится в городе, поехала бы на такси. Если ты занят…
— Что за парковка? — останавливаю ее.
— Возле Универмага.
— Я недалеко. Отправь геолокацию.
— Ты приедешь?
Быть нужным кому-то в таком бытовом и примитивном плане для меня рудиментарная функция, но начинаю двигаться раньше, чем отвечаю:
— Да.
Возвращаясь к двери, отправляю недокуренную сигарету в урну и притормаживаю.
— Хорошо… — выдыхает Маша с облегчением. — У меня новая машина, я боюсь что-нибудь в ней сломать…
— Поздравляю с приобретением, — отвечаю.
Маша смеется. Я тоже улыбаюсь.
Пожалуй, с таким удовольствием я дарил подарки только своей матери, а удовольствие от того, чтобы их получать — для меня такая же рудиментарная функция, как и быть полезным там, где справился бы эвакуатор.
— Спасибо… — слышу в трубке.
— Скоро буду, — сбрасываю вызов.
Зайдя в ресторан, возвращаюсь к Луговому, который нейтрально за мной наблюдает.
Ехать с водителем сейчас мне не хочется, поэтому, подойдя к столу, прошу:
— Одолжи мне свою машину. Верну примерно через час.
— Да хоть на совсем забирай, — двигает ко мне ключи, интересуясь. — Срочные дела?
— Да, есть дело.
— Любишь ты без дела не сидеть, — усмехается.
Забрав ключи, ухожу, не оставив ему возможности задавать еще какие-то вопросы. Геолокация Маши падает на телефон еще до того, как покидаю ресторан.
Ситуация на дорогах действительно близкая к коллапсу. Если в городе и работает техника, то явно не в центре, но дорожный просвет позаимствованного у Лугового “Ровера” позволяет чувствовать себя увереннее большинства попутных авто раз в пятьдесят.
Перекручивая колесами снег, добираюсь до Универмага и огибаю его, следуя указаниям навигатора, который приводит на маленькую тесную парковку за старым зданием. Там всего одна машина, и она косо смотрит на дорогу, почти ее перегородив.
Загнав “Ровер” на парковку в трех метрах от застрявшего “Мерседеса”, выхожу из салона, поднимая воротник пальто.
Ноги вязнут в снегу, пока по очереди осматриваю передние колеса, огибая белый капот.
— Ты действительно сегодня не думала? — спрашиваю, присев на корточки у правого колеса.
— Я просто не ожидала, что здесь будет такая задница, — поясняет Маша.
— Как ты вообще смогла сюда заехать? — повернув голову, поднимаю на нее глаза. — Ты слышала про клиренс?
— Я обязательно про него почитаю.
Скольжу глазами вверх по ее ногам в высоких черных сапогах и по краю строгой костюмной юбки, которая выглядывает из-под короткого пальто. Волосы спрятаны под ним и под вязаной шапкой, но песочно-белые пряди все равно обрамляют раскрасневшееся от мороза лицо.
— Положи это, — киваю на маленькую автоматическую лопату, которую держит в руках. — У тебя какая-то встреча? — предполагаю, учитывая деловой стиль ее одежды.
Воткнув лопату в снег, дует на свои руки, отвечая:
— Да, с моим партнером.
— Кто он? — интересуюсь, вставая.
Меня безмерно радует, что, проводив это движение взглядом снизу вверх, Мария Новикова не шарахается, как делала обычно. Посмотрев в мое лицо своими кристально-голубыми глазами, говорит:
— Это она.
— Она? — отряхнув руки, двигаюсь к ней.
Маша прижимается спиной к двери машины, наблюдая за мной с кошачьей пристальностью.
— Да. Мой партнер — женщина, — поднимает подбородок, когда нависаю над ней, упершись ладонью в крышу машины.
Вдохнув аромат женских духов, рассматриваю стрелки из подкрашенных черной тушью ресниц. Смотрю на мягкие полные губы, говоря:
— Я могу тебя отвезти. Оставишь машину здесь, сегодня на ней вообще выезжать не стоило.
— Я ее не брошу. Это подарок.
— С ней ничего не случится.
— Я не хочу оставлять ее здесь.
Голубые глаза кружат по моему лицу.
Не двигаясь, жду, сам не знаю, чего. Возможно, того, что она дотронется до меня первая. После того, как два дня назад я кончил на ее прекрасное лицо, наше общение стало в разы более неформальным.
Ее минет можно назвать очень неуверенным. Я бы сказал, что он был никудышным. Настолько, что пришлось помочь. В любом другом случае свой оргазм я посчитал бы благотворительностью, но не ритм и механика определяют ситуацию, когда дело касается конкретно этой женщины, а кое-что другое. Что-то другое. Я бы мог придумать этому название, но, в отличии от Маши, с ней я ни о чем не думаю.
Она так хотела увидеть мой оргазм, что начала нервничать. Заглядывала в мои глаза с такой неуверенностью, пока сосала член, будто думала, что я вот-вот попрошу ее остановиться. Для того, чтобы подобное сделать, мне нужно было бы хотеть ее в пятьдесят раз меньше.
Я даже не пытался расширить программу вечера и поменять нас местами. Если мы поменяемся местами, терпения мне понадобится, твою мать, выше крыши. Гораздо больше, чем чтобы позволить ей касаться меня без последствий.
Маша подносит к губам сжатый кулак и снова дует. Глядя мне в глаза, опускает руку и, отодвинув край моего свитера на животе, пробирается под ткань.
— Пффф… — вздрагиваю, когда к животу прижимается ледяная ладонь.
— Все время забываю перчатки, — сообщает, глядя на меня из-под ресниц.