Тамара тихонько вздохнула, поражаясь наивности и какой-то вызывающей ребячливости, наклонилась к уху Старицкого:
– Вот поедешь в Петербург – напробуешься всякого разного добра. Бедненький…
– Это был сарказм?
– Нет, тебя жалею, – хмыкнула девушка и решительным жестом отобрала розетку с конфетами, поставив ее на дальний угол стола.
Лаврентьев очнулся, но разговор пошел совсем о другом.
– Скажи-ка, Гриша, а что ты думаешь делать после гимназии? У тебя ведь есть какие-то планы? Нам известно, как о тебе отзывается Павел Ефимович, и готовы принять в институт при губернском отделении Коллегии. Перспективы хорошие.
– Павел Ефимович говорил немного по-другому, – напрягся Григорий. – Он сулил мне поступление в Академию, защиту гимназического диплома на военной кафедре.
– Хочешь идти по военной стезе? – удивился Лаврентьев.
– Чувствую призвание, – скрывая иронию в голосе, ответил парень. – А военная кафедра только в Петербурге.
– Ну да, не спорю. Только ты можешь так далеко не ехать. Во Владивостоке тоже есть его прямые отделения, как и в Омске, и в Самаре. Это самые крупные, которые я назвал навскидку.
– Хотелось бы напрямую, – уперся молодой волхв. Он решил, что надо показать свою решимость, упрямство и нежелание идти на поводу ушлых иерархов, которые только спят и видят, как бы накрепко привязать перспективную молодежь к своим отделениям. Такие случаи бывали, отчего подающие надежды волхвы надолго застревали в провинции, теряя свою квалификацию. Зачем такое делалось, Григорий не знал, но догадывался, что все дело в преемственности и нежелании старой гвардии уступать место новичкам. Любая наука – а магия, как говорил один из основоположников Академии волхвов старец Белимир, является наукой чудес – претерпевает большие изменения каждые сорок-пятьдесят лет. Выдвигаются новые теории, формируются методики современного волшебства, переписываются учебники и пособия. В общем, идет фундаментальный сдвиг в видении магии в современном мире. А разве замшелым иерархам хочется в корне ломать мировоззрение, сложившееся в ходе эволюции? Это, можно сказать, одна из причин тотального засилия волхвов высшего уровня в любом из отделений Коллегии. Лучше уж перспективные новики побудут под приглядом, чем начнут рушить уютный мир.
И вот здесь важно не поддаться на сладкие уговоры такого пройдохи, как Лаврентьев. Мягко стелет – жестко спать.
Лаврентьев, в свою очередь, был удивлен утренним звонком из Приамурского таможенного управления. Один из его учеников, работающий сейчас в магическом отделе, сам шокированный, передал интересную новость. Из Албазина пришла яхта, на борту которой находятся очень важные и серьезные люди. Мало того, волхв-таможенник назвал несколько цифр, которые знающий человек сразу же определил как кодовую комбинацию, применяемую для оказания помощи высокородным лицам, инкогнито передвигающимся по территории России. Разом вспотевший Лаврентьев не знал, что предпринять. Практически в губернском отделении он остался один и все решения принимал на свой страх и риск. Остальные, кто нес ответственность за работу Коллегии, находились или в командировках, или в отпуске. Собраться все вместе должны были в канун молодежного турнира.
Его лицо вытягивалось от удивления все больше и больше, когда он до конца выслушал историю этой яхты, больше похожую на приключенческий роман, в котором фигурировали и контрабандисты, и отважные герои, спасшиеся от гибели. Дешевая романтика, конечно, но для журналистов – хлеб. И как только таможенник-волхв упомянул о Шаре Теслы и об одаренном отщепенце, Лаврентьев сразу же начал действовать. Барона привезли под охраной в Коллегию и надежно упрятали в ее недрах для вдумчивого допроса.
Каково же было его удивление, когда он увидел Григория Старицкого собственной персоной, сопровождавшего приятной наружности барышню. Такого подарка он не ожидал и сразу попытался выстроить стратегию разговора, чтобы напрямую воздействовать на талантливого мальчишку и заранее настроить его на благонадежное восприятие учебы в Благовещенске. Но, видимо, парень сам себе на уме. Борисов уже успел как следует промыть мозги Назарову. Интересно, знает ли мальчишка о своем родовитом прадеде? Или ему до сих пор невдомек, что он никакой не безродный? Есть какая-то загадка и недосказанность в его истории. Лаврентьев сам долго пытался воссоздать жизнь Григория до появления его в жизни господина Барышева. Кто-то же подвел его к дворянину? Ничего, Ашвелия уже копает в этом направлении.
– Напрямую… – Лаврентьев откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы рук. – Это будет сложно. Ведь все рекомендации по губернии даем мы после обучения в коллегиальной школе. А так, получается, что вы, молодой человек, не пройдя апробации, попытаетесь через голову поступить в Академию.
– Но вы же сами говорили, что дадите мне защититься в Петербурге, – все-таки пришлось выложить перед упрямым иерархом факт встречи с Борисовым. – Мне в Благовещенске делать нечего, я значительно перерос свой ранг!
– Но мы же этого не знаем! – коварная улыбка мелькнула на лице Лаврентьева и пропала. – В любом случае, если выпускник магической гимназии решает продолжить обучение в Академии, он обязан пройти курсы в губернском отделении. Это закон, и не я его придумал.
– И сколько эти курсы длятся? – Григорий решил, что спорить не будет. В конце концов на Академии свет клином не сошелся. Если успеть съездить к прадеду и легализовать свое родовое имя, то вариантов обустройства в жизни появится не в пример больше. Пусть тогда этот вредный старикашка зубами скрежещет, хоть в труху их перемелет.
– Не меньше года, – кивнул иерарх, подозрительно поглядывая на покладистость мальчишки. – Если бы ты поступил к нам на учебу с самого начала, то мы сами рекомендовали тебя в Академию напрямую. А так… Получается довольно громоздкая схема продвижения по карьерной лестнице.
Тамара сидела тихо, но внимательно слушала нарастающую перепалку. Ей не все было понятно, а вот эмоциональный фон Григория, еще сдерживающий свою ярость в закрытом коконе, грозился разорвать его в клочья, отчего и ауре достанется. Потом будет ходить больной, пока не восстановится. Лучше уж сейчас…
Она расслабилась и мысленно представила мягкую пушистую субстанцию, накрывающую с ног до головы не в меру распетушившегося Старицкого, и как в прошлый раз стала «упаковывать» его, гася негативные выплески на полпути к напрягшемуся Лаврентьеву. Тому тоже, видимо, досталось от ментальных выхлопов. Морщится, словно не нравится ему Гришкино упорство.
– Ну, хорошо, не буду сейчас настаивать на своем предложении, – вдруг переменил тактику иерарх. – И, правда, зачем вести деловые разговоры, когда каникулы в разгаре? Ты ведь включен в состав группы, Никита?
Сказал и застыл, поняв, что совершил непростительную глупость. Слишком все вертится вокруг этого мальчишки, вот и слетело с языка.
– Я – Григорий, господин иерарх, – спокойно поправил его парень.
– Да-да, я ошибся! Почему назвал тебя другим именем – ума не приложу. Просто в голове сейчас каша, много работы с абитуриентами, списки приходится в памяти держать, вот и ляпнул нечто, – вывернулся Лаврентьев. – Милая Тамара Константиновна, я могу вам чем-то помочь?
Тамара пожала плечами. Ей никакого дела не было до этого господина, а вот реакция Гриши показывала, что здесь не так все безоблачно. Что-то Коллегия от него хочет. Понятно, что: перспективные наработки, которые можно себе пристроить, а парня в сторонку задвинуть. Если бы! Девушка чувствовала такие глубинные течения, в мути которых невозможно разглядеть истину.
– Спасибо, что встретились с нами и поговорили! Только не забудьте мою просьбу насчет одаренного простолюдина, который нашу яхту захватывал. Обещайте, что найдете способ вывести его из-под действия закона.
– Вполне разумные мысли, – кивнул Лаврентьев, вставая. – Передавайте привет Надежде Игнатьевне!
Он проводил молодых людей до двери, даже прошел дальше, минуя удивленную секретаршу, от которой не укрылся заинтересованный взгляд Григория, и только потом тяжело выдохнул.
– Пожалуй, я домой поеду. Если будут звонки, Алена, не переадресовывай их на мой телефон. Оставь записи. Завтра разберусь с ними. Можешь сегодня пораньше уйти, разрешаю.
– Спасибо, Иван Захарович! – Алена обрадовалась, скрывая удивление. Но не от решения своего начальника, а от неведомо как попавшей на ее стол изящной голубой орхидеи на длинном стебле.
– А я теперь точно знаю, кто твой отец, – задумчиво произнес Григорий, когда они с Тамарой вышли на залитую жарким полуденным солнцем улицу. Вот поэтому и не торопились выходить из тенистого сада, окружавшего трехэтажный изящный дворец Коллегии. Медленно шли по дорожке, ведущей к выходу, где их ждала машина таможенного контроля.
– Надеюсь, не будешь об этом кричать на весь город? – вздохнула Тамара.
– А зачем? Мне как раз сейчас нужна тишина, – заговорщицки подмигнул ей волхв.
– Ну-ка, ну-ка! – девушка остановилась и схватила его за локоть. – Ты что задумал, коварный тип?
– Сможешь уговорить своего отца помочь мне поступить в Академию, минуя все эти дурацкие гребенки Коллегии? – Григорий с мольбой смотрел на милое лицо княжны, словно от ее решения зависела его дальнейшая судьба. – Ты же видишь, как меня опутывают! Директору гимназии говорили одно, а здесь мне твердят совершенно другое. Если я сюда суну нос, точно законопатят на несколько лет!
– Надо подумать, – Тамара вообще никогда не торопилась давать обещания. – Отец со мной редко контактирует и даже письма по электронной почте не читает. Вернее, читает, но отвечать на них не собирается. С капитаном Марченко общается по служебным делам, а меня игнорирует. А ты что так на меня смотришь?
Григорий покраснел, быстро заморгал и уставился на мочку ее уха, с величайшим вниманием рассматривая сережку с мелким красным камешком в оправе.
– Ты еще раз напиши, – посоветовал он, справившись с волнением. – Мою просьбу передай. Вот увидишь – он сразу же тебе ответит положительно. И тогда можешь собирать вещи. Твои каникулы в Албазине закончатся.