– Нет, я этого не вынесу! – воскликнула блондинка. – У меня просто сердце разрывается! Господи! Ваша светлость, это бесчеловечно! Я не могу! Не могу этого вынести! Простите меня, леди Элфорд. Я не знала, как вам дорог лорд Блэкберн.
Она порывалась вскочить, куда-то мчаться, но Мэри неопределенно махнула рукой.
– Метания испортят эту трагическую сцену. Граф, когда вы хмуритесь как сейчас, вы мне вовсе не нравитесь, и не удивительно, что я расторгла помолвку.
Блондинка ахнула, всхлипнула, таки не усидела на месте, но встала, чтобы сделать два шага, покачнуться и упасть в объятия подоспевшего графа.
Мэри окинула парочку снисходительным взглядом.
– Судя по моему грязному платью, граф, со мной вы не были так проворны. Виконт, – она улыбнулась молодому человеку, глаза которого за время разыгравшейся сцены увеличились примерно в три раза, – так какой сейчас год и где находится мое имение?
Когда он ответил, Мэри радостно хлопнула в ладоши.
– Всегда мечтала хоть одним глазком побывать в Англии девятнадцатого века!
– В таком случае, добро пожаловать… леди Элфорд!
Глава 2
Сидя в огромной чугунной ванной, Мэри намыливала голову душистым мылом и ждала, что вот сейчас кто-нибудь появится из-за ширмы и крикнет: «Снято! Стоп, камеры!». Надо отдать должное постановщикам: все правдоподобно, даже к мелочам не придраться. Граф высокомерен как граф, слуги выслуживались и смотрели на нее как на королеву, мебель, одежда, и даже запахи были настоящими, с налетом изысканности и старины.
Живой музей с гениальными актерами? Допустим. Но за окном тоже не простиралась цивилизация. Подъездная аллея, ожидающая карета, стучащие копытами лошади, снующие время от времени лакеи в ливреях, брань конюха на дворовых мальчишек, газовые фонари у крыльца, свечи в серебряных канделябрах в комнате, поглощающее чувство безмерного покоя и… Она, действительно, ощущала себя дома!
Мэри смыла пену с волос, завернулась в огромное белоснежное полотенце, вышла из ванной. Единственно, что противоречило тому, что она леди Элфорд – маленькая кровать, которая бы подошла солдату, а не хозяйке этого дома. Она вспомнила, какой огромной была кровать у Пола, вполне вместительной у нее на съемной квартире, но выбирать не приходилось.
А если бы стоял выбор? Мэри откинула одеяло, легла, спустя какое-то время щелкнула пальцами в предвкушении, перегнулась, посмотрела вниз. Кроме горшка под кроватью никого не было. Неужели в девятнадцатом веке еще не придумали унитаз? Или он слишком дорого стоил? Но милая женщина, которая вызвалась проводить ее в комнату, говорила, что она богата.
Мэри посмеялась над собой. Замечательно чувствовать себя богатой, но эта же милая женщина с честными глазами уверяла, что в гостиной настоящий граф.
– И виконт настоящий? – поддразнила Мэри.
– Как и его брат.
Вытянуть из нее больше информации и разоблачить не вышло. Создавалось впечатление, что она ее даже боялась.
– Вам нужно отдохнуть, миледи, – лепетала виновато актриса-экономка, – я отвлекла вас разговорами. Простите. Вы, должно быть, устали, и это падение…
– Не единожды, – усмехнулась Мэри, получила в ответ затравленный взгляд, и замолчала. – Если вы по-прежнему настаиваете, что я – леди, и это мой дом, могу я принять ванную?
Просьба вызвала спецэффекты: глаза экономки неестественно увеличились в размерах.
– Ванную, миледи? Но вы принимали ванную на днях.
– То есть, даже не сегодня?!
– Простите, миледи, сейчас принесут воду.
Знай Мэри, что слугам придется носить кипящую воду в огромных ведрах на второй этаж, она, возможно, обошлась без водных процедур. Но отказываться было как-то неловко. К тому же, она надеялась, что кому-нибудь надоест притворяться.
Не надоело. Мэри приняла ванну, приготовилась ко сну, но никто не врывался в комнату с криком: «Розыгрыш!». Она обвела апартаменты сонным взглядом. Убийственно скучный серый цвет обоев, камин, в нем настоящий огонь, старомодное трюмо с кривым зеркалом, один жесткий стул. Довольно спартанские условия для леди.
В дверь постучали, но не вошли. Сообразив, что таинственный гость дожидается разрешения, Мэри приподнялась на локтях и позволила.
В комнату вошла симпатичная девушка.
– Миледи, – начала она с порога, – простите, я задержалась. Вы… Я пришла помочь вам раздеться.
Глаза девушки испуганно метнулись к двери, когда она увидела, что Мэри уже в постели.
– Миледи, – выдохнула она, – простите…
– Как тебя зовут?
Девушка не отрывала глаз от пола, и держалась у двери, ближе к выходу. Неужели ей отвели роль деспота, удивилась Мэри.
– Ты – горничная?
– Да, миледи.
– Сколько лет ты служишь в этом доме?
– Семь, миледи.
– А какой сейчас год?
– Одна тысяча восемьсот двадцатый, миледи.
– И мы находимся…
– ЭлфордХауз, Англия, графство Сомерсет, миледи.
– И я – хозяйка этого имения?
– Да, миледи.
– И… – Мэри не удержалась от смешка. – Богата?
– О, да, миледи, – девушка сверкнула глазами, – вы очень богаты.
– Хорошо, ты свободна. Я посплю. Надеюсь, когда я проснусь, мои капиталы не улетучатся. Чертовски приятно чувствовать себя состоятельной.
Горничная издала нечто вроде вопля изумления и вышла. Итак, голову в песок прячут только страусы. Есть несколько объяснений происходящему. Первый и наиболее вероятный: она сошла с ума. Свадьба, кризис среднего возраста, проблемы Бьянки, она не предполагала, что настолько слаба и чувствительна. Последнее воспоминание – спуск по лестнице, духота и взгляд Пола. И если она сошла с ума при стольких свидетелях, ей вряд ли позволили разгуливать по улицам; заточили в клинику, и она фантазирует об Англии под действием сильных лекарств. В таком случае, выход напрашивается сам собой: если тебя уже поймали и лечат, утопай в своей фантазии, тем более что она хоть и с дефектами, но привлекательней реальности.
Мэри зачитывалась историческими любовными романами, и представляя себя на месте героинь, никогда не видела рядом такого мерзкого графа. Сумасшедше красив, сумасшедше высокомерен и… Сумасшедший.
Она хохотнула. Второй вариант. Ее разыграли. Умело, жестко. И вывести всех на чистую воду пока не представляется возможным. Проще всего включиться в игру, поблагодарить, что ей доверили роль первого плана и подождать, когда организатору надоест этот спектакль.
Третий, самый невероятный, вариант. Она в Англии, в ЭлфордХауз, в 1820 году, и она леди. В любовных романах часто звучала тема перемещения во времени. Чушь, конечно, но чушь занимательная.
Соединив в одно три варианта, Мэри подумала, что в любом случае надо улучшить сантехнические условия, и уснула. Ее не разбудили даже громкие голоса за дверью.
– Спит?!
– Чшш.
– В гостиной сидят гости, а миледи спит?! Расскажи это кому-нибудь другому!
Дверь в комнату приоткрылась, экономка заглянула, зажала рот рукой, чтобы ненароком не разбудить спящую хозяйку, закрыла дверь.
– Видимо, разрыв помолвки с графом оказался болезненней, чем мы могли подумать.
– Хотите сказать, леди Элфорд… ранима?
Экономка и горничная покосились на дверь хозяйки, не сговариваясь, проскользнули мимо гостиной, чтобы бросить полный восхищения взгляд на графа-сердцееда. Только один человек сумел пробить панцирь леди Элфорд – высокомерный лорд Блэкберн.
Почувствовав присутствие слуг, граф и виконт уединились в библиотеке. Мисс Синклер под напором компаньонки вынуждена была уехать и заняться вышиванием. И граф не был против, впрочем, ожидал увидеть в глазах невесты хоть намек на то, что ей не хотелось с ним расставаться. Да, ситуация не из приятных, но не привези он ее в ЭлфордХауз, она бы сомневалась в его намерениях и отказывалась от ухаживаний. Он устал от записочек, скрытых улыбок, коротких перешептываний – детская игра в прятки, а его натура выплескивала эмоции, требовала заявить права, подчинить, властвовать безраздельно!
Пять лет он был официально помолвлен с леди Элфорд, что устраивало обоих. Он не планировал жениться и мог не опасаться преследований упорных мамаш с дочерьми на выданье, а на леди Элфорд никто и не покушался.
Иногда он думал, что, возможно, и сделает ей предложение, поведет к алтарю, уложит в супружескую постель и переживет несколько минут в ее объятиях ради наследника. Но зачем же терпеть, если он встретил Эмили?
Религиозные беседы леди Элфорд могут возбудить разве святого, а таким даже их священник, достопочтенный Шон Роуби не являлся, так как избегал частого общения с самой богатой прихожанкой.
Что говорить о графе? Леди Элфорд он не выбирал. Их отцы были дружны с детства, имения соседствовали несколько веков, после свадьбы на двух хорошеньких леди, дружба только окрепла, а пять лет назад одному из них пришла мысль, что неплохо было бы породниться, объединив земли, детей и капиталы.
Его отец, девятый граф Блэкберн, завел с сыном утомительный разговор, а ему было все равно: на войне он увидел слишком много, чтобы испугаться свадьбы. Правда, он редко появлялся дома и никак не мог вспомнить лица Мэри, но отец уверял, что это удачный выбор. Бедный отец! Только тебе можно простить такую ошибку!
Он встретился с Мэри, и через неделю спешно уехал в Париж. Домой его вернула смерть родителей два года назад. И смерть родителей невесты. Корабль, на котором они отправились в путешествие, утонул.
В память о родителях, он попытался наладить отношения с леди Элфорд, но получил жесткий отпор. Она с трудом выносила его присутствие и саму мысль об их помолвке. Она плевать хотела на волю родителей, не желала иметь детей и менее всего хотела видеть мужа в своей постели.
– Если я и допущу вас к своему телу, милорд, то только раз, чтобы брак считался настоящим. И считался – здесь ключевое слово.
– Нет, – пригрозил Михаэль, – я буду орошать вас, пока вы не принесете плоды.
Она назвала его дьяволом, зачитала трактат о падших и пригрозила огнем в аду. Он рассмеялся. Дьявол – так говорили о нем женщины, постанывая в удовольствии, и он не был против пылать с ними вместе. А потом встретил Эмили, ангела, и захотел исправиться.