София даже не пыталась протестовать. Она тихонько поскуливала и ерзала, ощущая что-то страшное и необратимое. К ласкам языка добавились пальцы, они растягивали ее и готовили для полноценного вторжения. Медленно, но настойчиво и неумолимо. Его губы там, его пальцы… это не могло продолжаться долго. Она разлетелась на миллион звенящих осколков. От нее прежней ничего не осталось.
Глава 18
Он тоже помнил ту ночь. Помнил, отчетливо, в мельчайших деталях. Её тихие беззащитные слезы удовольствия, ее нежный запах, ее вкус на губах. Дрожь, которая зарождалась в животе и скользила вниз по ногам, заставляя сокращаться мышцы. У Амира было много женщин. Но никогда, ни до, ни после он не испытывал такого дикого первобытного чувственного восторга. Соня была такой откровенной в своей страсти, такой честной. Ничего показного или наигранного. Горячая, смущенная, одуряюще вкусная. Она взорвалась у него на языке, током пронеслась по вкусовым рецепторам к самому центру удовольствия, вызывая мгновенное привыкание. Это невозможно было объяснить. Ни тогда, ни сейчас. Это просто… было! Было чем-то большим, нежели все остальное.
Удивленный силой собственных чувств, Амир встал с коленей, чтобы продолжить вечер и… недоверчиво хохотнул. Соня спала. Действительно спала! Привалившись к стене, сидя на древнем комоде. Темная голова чуть склонилась к плечу, слегка влажные ресницы-стрелочки лежали на безупречно гладких щеках. Футболка сбилась и обтянула ее маленькую, но безупречную грудь.
В паху тянуло от острого сокрушительного желания. Напряженная до боли головка мучительно сладко пульсировала. Другой бы он не позволил так себя продинамить. Хотя бы потому, что его удовольствие было первоочередным. Но с Соней… С Соней все было совершенно иначе. Он осторожно подхватил ее на руки и отнес в собственную спальню. А потом едва ли не до утра с интересом ее разглядывал. Сам себе удивляясь.
Она не проснулась ни в семь, ни в восемь, ни в девять утра. Даже когда Карина вскочила, Соня продолжала спать глубоким здоровым сном.
- Папочка, ну, давай разбудим Соню! Я хочу оладушков!
- Нет, малая, давай сегодня мы ограничимся сухим завтраком. С вкусным молоком, которым с нами поделилась Зорька.
- Но я хочу оладушков! – стояла на своем Карина.
- А как же Зорька? Она обидится, если нам не пригодится ее молоко.
Карина все же съела предложенные отцом кукурузные шарики с молоком, но настроение у крохи от этого не улучшилось. Она бродила следом за ним все утро и требовала разбудить няню. За каких-то пару месяцев Соне удалось не только найти подход к его дочери, но и влюбить ту в себя.
Соня проснулась ближе к обеду. Вышла на крыльцо, смущенно отводя взгляд. Ему нравились ее кротость, ее смущение. Это было правильно. Так, как должно. Он кайфовал, наблюдая, как легкий румянец опускается вниз по ее щекам, шее и прячется в скромном вырезе тонкого свитерка.
И опять они катались на лошади, а потом отправились бродить по весеннему одуряюще пахнущему лесу. Карина была в полном восторге. Она с удовольствием повторяла незнакомые для себя слова – Соня настойчиво продолжала учить ее языкам, и просто весело болтала, не закрывая рта. Вот… вот каким должно было быть детство его ребенка. Безоблачным и счастливым. Таким, каким его сделала Соня.
- О боже… О боже мой, Карина… Ты только посмотри, какая красота!
Соня смотрела поочередно то на воспитанницу, то на огромную, поросшую дикими фиалками поляну. А он… он, заражаясь каким-то странным бесшабашным восторгом, смотрел на неё. И она почувствовала его взгляд. Оглянулась. Амир хотел бросить Соню на эти цветы, сминая их... Стянуть с нее дурацкие спортивные штаны и ворваться в неё, заявляя свои права. Он даже протянул руку, но, вовремя вспомнив о дочке, замер.
- Жаль, что мы возвращаемся домой. Здесь очень красиво и хорошо…
- Мы можем задержаться, – неожиданно для себя сказал Амир.
- Я не могу, - растерялась Соня, - у меня Сережа… И лекции, которые мне нельзя пропустить. Извините…
Амир хмыкнул. В этом тоже была вся Соня. Она ему запросто могла предпочесть брата или какую-нибудь заумную книжку. Нет, он знал, что сможет заставить ее передумать, заманив в сети соблазна, но не хотел. Ему было интересно, как скоро она сама не захочет уходить. Как скоро он станет для неё всем. А он ведь станет.
Они еще долго бродили по лесу, пока голод не вышел на первый план. Уставшие и немного продрогшие, вернулись домой. Карина уснула рано, начав клевать носом еще за ужином, и отец сам отнес ее в кровать.
- Я тебя люблю, папочка, - невнятно пробормотала девочка, зевая.
- Я тебя тоже люблю…
Конечно, он хотел сына. Но когда родилась дочь… нисколько не пожалел. Сначала нянька, потом лялька. Так, кажется, говорят. Амир не сомневался, что следом родится сын, да не один. На этот счет он не волновался. Ему неоткуда было знать, что все его планы пойдут псу под хвост.
Амир накрыл дочь одеялом и вышел за дверь. Соня плескалась в ванной. Он миновал коридор и прошел на веранду. Глядя на зависшие в небе звезды, здесь хорошо думалось. Если верить врачам, Имана приходит в себя. Её анализы в норме. Все анализы! В том числе и на инфекции, передающиеся половым путем. Амир безрадостно хмыкнул. Похоже, его угрозы возымели действие. Может быть, она и правда ни с кем не спала в последнее время. Ему же было достаточно того, что Имана таскалась до брака. Каримов так и не простил жене, что не стал для нее первым, что, безусловно, предполагалось.
Он думал о том, что будет делать дальше. Как жить? Куда двигаться? Простить жену он не сможет. Как и уважать. Но ему нужны наследники. Нужна картинка… Сможет ли он не думать о прошлом и попытаться начать все заново? Если и Имана постарается? Если до нее в кои веки дойдет? Если она станет нормальной мамой их дочери? Сможет?!
И как ему, в таком случае, быть с Софией?
В кухне загорелся свет. Амир отбросил прочь сомнения и зашел в дом. Соня мыла посуду, оставшуюся после ужина, и не слышала его шагов ровно до того момента, пока он не подошел к ней вплотную. Жар дыхания опалил затылок. Сильные неумолимые руки легли на живот. Медленно, завораживающе поглаживая. Гипноз…
- Мы вчера остановились на самом интересном… - он дышал часто-часто, обжигая вздохами затылок и шею Сони, так что, казалось, еще немного, и волосы бы начали тлеть.
- Извините…
- Ты мне еще долго выкать будешь, а, София Ковалевская? – спросил, ведя носом по ее полыхающей щеке.
- Нет… Нет! Я не буду…
- Правильно. Ну же, вспоминай… Амир…
- Амир…
Он развернул ее на сто восемьдесят градусов и запрокинул голову, намотав волосы на руку, как давно хотел. Обжег взглядом.
- Скажи, что все правильно понимаешь! – потребовал он.
- Что именно? – взволнованно уточнила Соня, пришпиленная к его телу его же тяжелой рукой, и облизала губы. Амир тихо выругался. Скользнул вверх по спине, теснее ее прижимая. С силой обрушился на ее рот. Терзая своим и лаская.
- Я несвободен. Так будет всегда. Это ты понимаешь? – прорычал так, что она с трудом разобрала слова.
- Я… да. Наверное, да, – бормотала Соня, дезориентированная и сбитая с толку.
- Хорошо. Потому что дороги назад не будет!
Бешено целуясь, они переместились в комнату Амира. Он больше не был ласковым, его захватила страсть. Тишину разорвал стон, и Каримов с удивлением понял, что это стонет он сам – рычит нетерпеливо. Он обхватил запястья Сони и, запрокинув руки за голову, впился в ее сладкую грудь. Все исчезло, все потерялось, осталась только необходимость быть с ней. В ней…
И она этого хотела. Сдавленно стонала, бестолково шаря руками по его одежде. Амир сам стащил через голову поло, раздел ее. Отстранился ненадолго, сел между её ног на колени, окидывая тлеющим взглядом. Возбужденные соски налились и вытянулись, мышцы живота мелко-мелко подрагивали, а лепестки между идеально длинных ног влажно поблескивали. Ее взгляд был прикован к его плоти.
- Я обрезан, – на всякий случай сказал Амир и, сдерживая рвущегося изнутри зверя, расположился между Сониных бедер. Он станет ее первым мужчиной. Первым… Он постарается, чтобы всё прошло гладко. Сцепив зубы, Амир ласкал ее до одурения, то подводя к черте, то отбрасывая назад, пока Соня не взмолилась продолжить. Тогда он одним мощным толчком вошел в неё и замер в глубине, задыхаясь. Не способный вернуть контроль и проснувшуюся дикость. Медленное движение назад, отдающееся легкой болью – полное погружение.
- Все хорошо? - спросил заплетающимся языком.
- Нет… Нет, я не могу… с этим что-то нужно сделать… - бессвязно бормотала Соня, отчаянно ерзая…
Ну, конечно, надо… Сейчас, маленькая, сейчас…
Лаская пальцами уплотнившийся бугорок, и ритмично двигая тазом, Амир таки заставил боль отступить. Соня взорвалась в мучительном, болезненном оргазме, и он, наконец, мог позволить себе расслабиться. Его оргазм был долгим и иссушающим…
Амир тряхнул головой, отгоняя воспоминания о далеком-далеком прошлом. Задел локтем поднос и чуть не перевернул его.
- Осторожней! – шепнула Соня, отводя взгляд. Амир отмахнулся. Обхватил пальцами ее подбородок и запрокинул лицо:
- Ты тоже вспомнила? – требовательно спросил он, и Соня отвела глаза.
- Не понимаю…
- Не ври! Ты сейчас была там… Со мной. Снова была!
- А если так? То что это меняет?
- Ничего не меняет. Это говорит лишь о том, что мы дураки! Я – дурак! – поправил себя Амир под ее грустным, но ироничным взглядом. – Но все еще можно исправить. Если ты останешься здесь! Если никуда не поедешь! Ты не можешь не понимать, что нам суждено быть вместе… Не уезжай! – совершенно неожиданно его голос дрогнул. Кажется, он и сам не понял, как такое могло случиться. Огляделся обалдело. Встал… Отошел к окну, знакомым до боли жестом растер шею.